2005 г.
— Лита, давай же! — Одри подняла пустую бутылку из-под лимонада, которая горлышком указывала на подругу. — Ты проиграла. Лита вздернула подбородок и тряхнула волосами, что были собраны в высокий хвост с целью удобства. Не так легко пережить ночёвку в палатке, если твоим длинным волосам нужен ежедневный уход хотя бы в виде шампуня с липой. — Технически, это не поражение, — Лита вскинула бровь, переводя взгляд с Одри на Коди. Последний развалился на своём спальном мешке, поджав под себя ноги в кислотно-желтых носках. — А победа. Одри хмыкнула и откупорила новую бутылку, в этот раз не с лимонадом. Этикетка гласила «Имбирный эль», а маленький рыжий дварф смеялся с изображения. — Я посмотрю, как ты запоешь через минут пятнадцать, — Одри заманчиво покачала бутылкой в руке, направляя её горлышком в сторону Литы. — Ну? Для храбрости. Лита вытянула руку, но тут же сжала пальцы в кулак. Одри застонала и настойчиво сунула бутылку подруге. — Хотя бы пару глотков, Леверетт, — Коди размял затекшие ноги, потому как в тесной палатке их было нормально и не вытянуть. Лита принюхалась, и лишь из узкого горлышка её обдало запахом спирта, корня имбиря и чего-то пряного. Так пахло от её тёти по будням и выходным — в общем, чуть чаще, чем хотелось бы. — Перебьюсь, — Лита вернула бутылку Одри и подхватила рюкзак со всем необходимым, вылезая из палатки. Тент притащил Коди почти собственноручно — на машине отчима, который всю дорогу жужжал про клещей и средства от москитов. А ещё, что в лесу пару месяцев назад загрызли какого-то парня. История, конечно, жуткая, но походила на сон сумасшедшего — волки в Калифорнии не водятся уже лет пятьдесят. — Тот дом находится за поляной, — сообщила Одри, которая с трудом просунулась в щель палатки из-за сломанного замка, отчего прорезь была в половину меньше. — Десять метров по прямой через деревья и ты на месте. Лита проверила содержимое рюкзака. Помимо тёплых вещей, спрея от насекомых и пары бутербродов с тунцом, там лежало то, что ей было так нужно: баллончик с бирюзовой краской. Лита тут же достала его, крепко сжимая в руке, а рюкзак бросила Коди, который неловко поймал его на уровне глаз. — Мне стоит сказать, что это противозаконно? — Одри сложила на груди руки, а Лита закатила глаза. — Это же вандализм. — Поэтому катись ты к черту, Коди! — Лита дёрнула плечами и беззлобно улыбнулась другу однобокой улыбкой, однако баллончик из руки не выпустила. Коди засунул рюкзак в палатку, застегивая до конца замок, и насупился. Было поздно и темно, поэтому его черные волосы почти терялись из виду, зато в светлых прищуренных глазах отражалась почти полная луна. — Вы такие скучные! — просопел он. — Завтра начинается последний год старшей школы. Нам положено творить беззаконие и безумие. — Естественно, — Лита кивнула с наигранной серьезностью, которая выражалась в нахмуренных бровях и поджатых губах. — Вот только последний год старшей школы не хотелось бы провести в обезьяннике. Одри напряжённо выдохнула, засунув руки в карманы, а Коди застегнул под горло кофту на замке. — Я сделаю это, только потому что помощник шерифа Стилински сжалится надо мной, — Лита двинулась вперёд, точно по карте. — А ещё потому что проиграла! — напомнила Одри, в половину темпа ускоряясь за подругой. Листья захрустели под ногами, а воздух для ночи с августа на сентябрь был необычайно тёплым и с запахом чего-то коричного. Литины пальцы сильнее вцепились в баллончик с краской, а сама девушка размашистыми шагами шла вперед, раздвигая ветви руками. Одри и Коди отстали, наблюдая за спиной подруги из-за толстых стволов деревьев. Темнота скрывала их лица, и, когда Лита оказалась на просторной поляне, она практически не видела их фигур. Зато видела огромный трехэтажный дом, сложенный из деревянных брусьев. Крыльцо поддерживали четыре колонны, возвышающиеся на несколько метров вверх. Если бы в каких-то окнах не горел свет и не мелькали фигуры, то особняк был бы прекрасным претендентом на роль в фильме ужасов. Лита поежилась и, набрав полную грудь воздуха, бросилась вперед. Оказавшись у дома, она прижалась к стене, чтобы ее нельзя было заметить из окна любому из обитателей. Лита как можно сильнее укутала баллончик в кофту, чтобы крохотный металлический шарик, взбалтывающий краску, не издал слишком много ненужного шума, и встряхнула его. Она дёрнулась, когда краем уха уловила знакомый звук — так хрустели сухие листья, однако поляна, что разделяла её от друзей, была абсолютно пуста. Черт бы побрал Коди, который под предлогом уличного искусства убедил Литу с утра стащить баллончик у её тётушки! — Занимайтесь любовью, а не войной, — прошипела Лита, рисуя знак мира на одной из стен. Забавно, конечно, учитывая то, каким вандализмом она сейчас занималась. Желанием Коди было начертать еще хотя бы надпись, но уговорами спустя им удалось достичь согласия в виде круга с куриной лапкой внутри. Шорох за спиной повторился, в этот раз отчетливее и уловимо настолько, что чье-то присутствие можно было почувствовать лопатками. Лита успела только повернуться, как чьи-то руки впечатали её в стену. Голова ударилась о брусья, разрываясь мелкими фейерверками боли, а с губ сорвалось шипение. — Милая маленькая вандалка, — пропел голос. — Тебя не учили, что порча чужого имущества уголовно наказуема? Лита распахнула глаза, с трудом справляясь с болью в затылке. Сердце грохотало у самого горла, а пальцы незнакомца сложились на её шее. Незнакомца в виде молодого парня, максимум выпускника университета. У него была стальная хватка и яркие голубые глаза, которые отчётливо было видно на бледном лице благодаря свету из окна. — Я… Я не… — Ты знаешь, что за наказание за этим может последовать? — парень приподнял бровь, и что-то в его лице заставило Литу вскинуть руку с баллончиком, намереваясь воспользоваться им против незнакомца. — Плохая идея. Резкая улыбка растянула губы парня, и тот молниеносно перехватил её кисть, отчего баллончик с краской упал к ногам. Шею Литы обдало чем-то горячим, точно по всей ее длине вогнали острые зубья от вилки. — Прошу, пожалуйста… Дверь в дом хлопнула, выпуская поток света и шум чьих-то разговоров. А потом в голову Литы ворвался второй голос. — Отпусти её! Парень, что пригвоздил её к стене, скривил губы и бросил мимолетный взгляд куда-то за плечо. — А то что, Дерек? Не играй из себя мать Терезу. Девчонка нарушила закон. Лита едва повернула голову и тут же закусила губу, чувствуя острую боль вдоль шеи. — Питер, я сказал: отпусти её! — рявкнул Дерек, молниеносно оказываясь рядом с Питером. В голове Литы оглушительно бил гонг, а боль тянулась от виска до виска, но даже так краем сознания она уловила тихое рычание, точно у бешеной собаки. Хватка на её шее ослабла, и Лита, словно тряпичная кукла, рухнула на землю. Сухие листья зашуршали под её телом, а одно из колен приземлилось на баллончик с краской. — Поднимайся! — сильные руки схватили Литу за плечи и удержали в вертикальном положении. — Тебе лучше бежать. Сердце гулко колотилось в грудную клетку, а шею ссаднило, словно Лита напоролась на несколько острых веток. Она вздернула подбородок и увидела того, кого называли Дереком, перед собой. Растрепанные чёрные волосы, тонкий изгиб губ, мягкий прищур зелёных глаз. Руки парня крепче сжали её плечи и встряхнули. — Беги! И Лита побежала.***
2014 г.
Навигатор сигналит о прибытии на место, и машина тормозит у кромки лесного массива. — Дальше я не поеду, — объявляет таксист то, что в обсуждении не нуждается. — Спасибо, — Лита расплачивается и покидает салон. Улица встречает её тёплым порывом ветра, что колышет волосы и забирается под рубашку. Она поддевает цепочку с болтающейся табличкой «Заповедник Бэйкон Хиллс» и проскальзывает под ней в лесной массив. Кроссовки тут же тонут в сухой листве, когда ноги сами ведут ее в нужном направлении. До местечка, где они с Одри и Коди разложили палатку, под раскидистым ильмом, за поляну, десять метров через деревья и ты на месте — слова звучат в голове голосом подруги детства. Лита не помнит, как покинула Бэйкон Хиллс, как устроилась работать официанткой в городке за пару сотен миль и как попала в аварию — часть памяти стерли, точно ластиком провели по свежему карандашному наброску — зато она отлично помнит тот день. Раздвигая ветви руками, Лита оказывается на том самом месте, где по остаткам ее памяти должен стоять дом Хейлов — огромный, трехэтажный и деревянный. Но вместо этого здесь только обугленные деревяшки и разрушенные колонны. С губ Литы срывается вздох, когда она приближается к тому, что осталось от дома. На какое-то мгновение кажется, что ее надежда рушится ей под ноги и разлетается вместе с ветром. Лита заходит в разломанную дверь, что держится на последних петлях. Половицы скрипят под ногами, а запах сырости и гари забивается в нос. Носок кроссовка что-то пинает, и Лита нагибается, чтобы поднять обуглившуюся фоторамку. Фотография внутри поедена огнем, но все еще можно заметить сцепленные руки и переплетенные пальцы. Лита водружает рамку на такой же обожженный стол на трех ножках, одна из которых короче другой, и тогда ее взгляд натыкается на кое-что еще — россыпь красных брызг на стене. — Что, черт возьми… — Лита бурчит себе под нос и тут же пятится назад. Один вид алых пятен наводит ужас, и сцены из фильмов-ужасов вспыхивают в голове сами по себе. Ноги заплетаются, когда Лита вылетает на улицу, едва не пропуская ступеньки (вернее то, что от них осталось), как вдруг кто-то крепко хватает ее за руку, практически бросая на землю. — Эй, ты! — кто-то кричит так громко, словно стоит у нее прямо над ухом. — Что ты здесь делаешь? Лита не видит незнакомца, но какое-то шевеление боковым зрением воспринимается, как угроза. Мозг кричит бежать, и инстинкты срабатывают мгновенно: девушка срывается с места и летит в противоположную сторону от источника голоса. — Скотт! Скотт! — вопит парень, и Лита не успевает даже подумать о том, как глупо это выглядит со стороны, как что-то тяжелое сбивает ее с ног и заламывает ей руку. Острый камень впивается в подреберье, а сумка падает в листву. — Отпусти меня, — хрипит Лита, извиваясь, но парень держит её цепкой хваткой. Дерек наблюдает за сценой со стороны, хмурясь и прислушиваясь. Скотт сбил девушку с ног, пригвоздив её к земле, что той остаётся лишь лицом утыкаться в жухлые листья. Он не видит ее лица, скрытого растрепанными волосами, зато чувствует запах — липа с ромашкой. — Я знаю ее! — срывается с губ так внезапно, что Дерек подлетает ближе, буквально сбрасывая Скотта с девушки, и помогает ей подняться. — Я ее знаю. Что-то словно бьет его с ноги в солнечное сплетение, он аж покачивается. Грудную клетку стягивает металлическим прутом, отчего дышать становится тяжело, а Лита отпускает его руку и бросает взгляд через плечо на Стайлза. У нее волосы длиннее и темнее, челка, которой раньше не было, не достает до глаз, черты лица чуть жестче, а брови тоньше, но это точно она. — Погоди, чего? — Стайлз рядом со Скоттом озирается, крутя головой с Дерека на каждого из присутствующих, включая Питера. Последний вальяжной походкой подходит ближе. — Ты ее знаешь? То есть, она не та, кто убивает обор… Скотт молниеносно закрывает рот друга ладонью и растягивает рот в кривой улыбке. — Прости, — он спотыкается, понимая, что не знает ее имени. Стайлз что-то мычит через его сложенные пальцы. — Мы просто решили, что ты… Мы перепутали тебя кое с кем. Лита чуть вздергивает брови, и даже это легкое движение отдается в груди Дерека болезненным толчком. Он шестым чувством знает, что сейчас она сложит на груди руки. Стайлз вырывается из хватки и тычет в сторону Литы пальцем. — А почему ты тогда убегала? — Потому что у меня не было перцового баллончика, тогда я бы воспользовалась им, — Лита заправляет локон волос за ухо и собирает руки под грудью. Дерек хмыкает одновременно с Питером, который изучает девушку так досконально, будто перед ним подделка. Скотт приоткрывает рот, а Стайлз пыжится и встряхивает руками. — О! Ну, конечно! Баллончик, — наконец Стилински повторяет литин жест, стискивая руки так близко друг к другу, что рубашка топорщится в разные стороны. — И кто же ты, блин? — Это Лита, — Дерек моргает. — Лита Леверетт. — Привет, — говорит Лита, сбрасывая листву, налипшую на одежду. Дерек кивает, поднимает её сумку и, бросая суровый взгляд из-под хмурых бровей, уводит девушку дальше от сожженного дома. Питер вдыхает запах ромашки и липы, а еще чего-то медового, и тянет носом дольше положенного. — И что это, черт возьми, было? — Стайлз хлопает глазами, смотря на удаляющиеся спины. Скотт пожимает плечами, чувствуя, как кроссовок один за одним погружается в грязь. — Я не знаю. — О, дети мои, — глубокомысленно тянет Питер, и на его губах играет нечитаемая улыбка — то ли предвкушение, то ли злорадство. — Если вы не знаете историю о Лите Леверетт, то вы ничего не знаете и о Дереке Хейле.