2005 г.
Дерек разгладил листы, которые так и трещали у него в руках каждый раз, как только наступала его очередь громогласно читать свои слова. Лита же порхала по сцене, практически не обращаясь к сценарию. Ее любимая сцена (и по совместительству та, из-за которой она согласилась ставить пьесу с миссис Томпсон) начиналась с того, что отец Катарины выводит дочь к Петруччо, готовому свататься к девушке. — День добрый, Кет! Так вас зовут, слыхал я*? — Дерек плюхнулся на стул и раскинул ноги в стороны. — Слыхали так? Расслышали вы плохо, — парировала Лита, бросив на него хмурый взгляд через плечо. — Зовусь я от рожденья Катариной. Дерек усмехнулся так, словно она сказала какую-то глупость. Ножки стула заскрипели по полу. — Солгали вы; зовут вас просто Кет, — отмахнулся он, принявшись обмахиваться сложенными в рулон листами. — То милой Кет, а то строптивой Кет, но Кет, прелестнейшей на свете Кет, — он развернул сверток, пробежался по строчкам и закончил фразу: — Я двинулся сюда тебя посватать. Любое действие на сцене должно было быть в десятки раз сильнее и выразительнее — это Лита усвоила еще с начальных классов и постановок «Малыша и Карслона», поэтому сейчас она показушно фыркнула, оттягивая горловину свитера, словно каждое слово Петруччо доставляло Катарине приступ духоты. — Он двинулся! Кто двинул вас сюда, пусть выдвинет отсюда, — Лита махнула рукой в сторону входной двери так широко, что рукав свитера хлестнул ее саму по лицу. — Вижу я, передвигать вас можно. — То есть как? — Как этот стул! — Лита пнула ножку и встряхнула спинку, буквально из-под восседающей на ней заднице парня. От неожиданности пол ушел у Дерека из-под ног, и, если бы не волчье чутье, он бы точно рухнул на пол. Гаррет, сын миссис Томпсон, наблюдающий с матерью за всей этой сценой, охнул, когда Дерек неловко завалился набок, недовольно ойкая. Лита еле сдержала смех, прикрывая рот веером, который перед самым выходом из кулис ей всучил Хамфри. Дерек сощурился и перевалился таким образом, чтобы подпереть голову рукой. — Садись же на меня, — он кивнул подбородком на свое туловище. — Это же не по сценарию! — Гаррет потряс своими распечатками, с которыми сверялся всю пьесу. Миссис Томпсон зашипела на него, хлопая по рукам. — Продолжайте! — взвизгнула она своим высоким голосом, который вкупе с ее вздернутым носом делал ее похожей на поросенка. Лита обошла развалившегося Дерека вокруг, оценивая его, точно сувенир в лавке. Поддев носком кроссовка его конечность, она фыркнула: — Ослам, как ты, привычна тяжесть! Дерек неестественно рассмеялся и сел на пятую точку, смотря на Литу снизу вверх. — Вас, женщин, тяжесть тоже не страшит, — провозгласил он, быстро проскальзывая взглядом по строчкам. — Ты про меня? Ищи другую клячу! — Лита затрещала веером, обмахивая себя со всех сторон. Дерек оторвался от пола, быстро вскакивая на ноги. Он обошел Литу со спины, норовясь оставить поцелуй на ее плече, за что неоднократно получил веером по носу. — О, я тебе не буду в тягость, Кет, — выпячивая нижнюю губу, произнес он наконец. — Я знаю, молода ты и легка. — Я так легка, что не тебе поймать, а все же вешу столько, сколько надо, — подаваясь вперед, Лита уставилась Дереку прямо в лицо. Если сначала в его зеленых глазах, точно больших виноградинах, она видела тоскливость и абсолютное отречение, то теперь в них прыгали искорки. С таким видом он отбивал мяч и забрасывал тот в корзину раз за разом. С тем же видом он кружил вокруг членов команды соперников, обходя каждого и забирая себе трофей. Лита смотрела также, когда играла — от вычитки сценария до постановки. Так выглядела любовь к сцене. Каждая роль для нее была способом примерить на себя другую маску, скрыть за ней те трещины, которыми расходилась ее собственная. И Дерек понимал, что готов смотреть на Литу в любой из ролей с открытым ртом — как смотрят на него те девчонки с трибун, когда он забивает мяч в кольцо. — Жужжишь, пчела! Лита расхохоталась. — Ты на сыча похож! Она отпрыгнула в сторону, показывая ему язык, как вдруг миссис Томпсон поднялась с места, хлопая в ладони. Кончик её носа подрагивал при каждом касании рук. — Это потрясающе! Замечательно! — взвизгнула она, поправляя круглые очки на переносице. Гаррет закатил глаза, комкая в кулаках листы. — Не знаю, Лита, где ты его достала, но он идеальный Петруччо. Лита опустилась на край сцены, свесив ноги вниз и несколько раз ударив подошву о подошву. — Я начинаю ревновать, миссис Ти, — протянула она, улыбаясь уголком губ. Гаррет фыркнул — все знали, что его матушка горит большим желанием расхвалить всю свою труппу, чем собственного сына. Как-то он сделал пирсинг брови, надеясь вывести ее хоть на какие-то эмоции, а та лишь пожала плечами и унеслась в гримерку. — Да брось, Лита. Ты свет в оконце этого кружка! Взгляд миссис Томпсон зацепился за Хамфри, что пытался избавиться от части хлама, пылящегося на задворках кулис, и, заголосив его имя, она умчалась в его сторону. Гаррет поплелся следом, понуро буравя половицы под ногами. Дерек опустился рядом с Литой, растягивая сценарий по коленям. — Это было здорово, — Хейл потянулся, разминая плечи. — Понравилось легально меня оскорблять? — Лита хихикнула, покачивая ногами. Она ходила в высоких чёрных конверсах во все те дни, что Дерек её видел. Белые некогда шнурки посерели, а носки чуть стёрлись, но даже так они подходили ей полностью. — Не могу понять, почему мы все ещё ставим постановки старых мужиков-сексистов, — Дерек поскреб подбородок, откладывая сценарий в сторону. — Разве не лучше ставить что-то современное? — Шекспир — это классика, ты, невежда, — Лита пихнула Дерека в плечо. — Совсем на баскетболе голову отбило? Он усмехнулся: пару раз ему точно прилетало. Питер запрещал использовать силы на полную, чтобы не спровоцировать превращение прямо на поле. — Нет, ну, серьёзно, — протянул Дерек, смотря на литино лицо. Светлая кожа с парой веснушек на носу — раньше он их не замечал. — Разве он не устарел? — Ты только этого миссис Томпсон не говори, полетишь со сцены ногами вперёд, — серьезно заявила Лита, натягивая рукава свитера повыше. — Почему? — Ты ещё не заходил в гримерку, да? — Дерек покачал головой. Больше недели репетиций, а он ещё ни разу не оказывался дальше сцены. — Там стоит его портрет в рамке. — Надеюсь, с чёрной лентой в углу? — пошутил Дерек, за что тут же получил по макушке сложенной стопкой листов. — Это не шутки! Шекспир — её больная тема. Мы как-то нашли её комментарии на форуме, где она ссорилась с клубом, отрицающим то, что Шекспир существовал. Дерек нахмурился, и Лита подумала о том, что таких густых бровей она давно не встречала. У нее самой брови были довольно широкими и пушистыми, что Одри в первую их встречу назвала медвежьими. — Погоди, чего? — Дерек спрыгнул со сцены и встряхнул каждой ступней по очереди. Лита повторила то же самое, оказываясь на полу. — Есть клуб, который отрицает существование Шекспира? За кулисами что-то загрохотало, точно кто-то повалил на пол весь гарнитур. Гаррет выбежал из-за красной шторы и умчался куда-то в коридор под крики миссис Томпсон. — Естественно, — Лита подхватила с самого ближнего сидения сумку и двинулась на выход. — Думаешь, в мире, где существует клуб плоскоземельщиков, нет клуба отрицающих существование Шекспира? Дерек подобрал свои вещи, наспех запихивая в рюкзак сценарий и вывалившийся учебник по тригонометрии. — А что насчет тех, кто не верит в войну с Наполеоном? — И во Вторую мировую, ага, — Лита сморщила курносый нос, и Дерека заставило это криво улыбнуться, но как только она бросила на него взгляд, он поднес кулак ко рту и откашлялся. — Интернет — страшное место. Дерек быстро обогнал Литу, приоткрывая перед ней дверь из актового зала, и она вскользнула у него под рукой. — Ты домой? — вырвалось у него раньше, чем он успел сообразить, что такие вопросы, по меньшей мере, задают друзья, а они просто… Кто они вообще друг другу? Напарники? Коллеги? Актеры переднего плана? — Да, а ты… — Лита нахмурилась, и Дерек тут же завел руку за голову, почесывая шею. — На тренировку, — он неловко прочистил горло и, стараясь скрыть паузу, зачем-то махнул в сторону раздевалок, будто Лита не знала, где они находятся. — Повезло, что ты домой. — Ага. Ребята переглянулись, точно надо было сказать еще что-то, но обычное «пока» не шло на язык. Может, его было недостаточно, а, может, и не хотелось прощаться. Покидая актовый зал, Лите приходилось снимать маску Катарины (и всех остальных героев, что ей приходилось играть), засовывать ее в карман сумки и шагать домой с той, что своими краями приросла к ее лицу, — к пьяной тёте и горам домашней работы. — Ну, — протянула Лита, двигаясь к лестнице. — Я пойду. — На автобус? — Дерек сделал к ней несколько шагов, но тут же сменил курс чуть правее: в сторону раздевалок. Лита подняла взгляд и, закусив губу, принялась считать время по стрелкам часов. — Кажется, он ушел полчаса назад, — она поправила лямку от сумки. Из-за того, что перед репетицией она не успела выложить пару тяжеленных учебников, они теперь с силой давили на плечо. — Раньше у меня был велосипед, пока не сломался. Теперь пройдусь пешком. — Может, его можно починить? Лита покачала головой. Свет заходящего солнца ударил через створки жалюзи, и лучик попал Дереку в глаз. Тот сморщился и принялся искать положение для ладони, которое бы закрыло источник яркости. Лита рассмеялась, пока Дерек наконец не взглянул на нее своими чистыми глазами. При этом освещении они теперь казались зеленее самой свежей листвы по весне. — Вряд ли получится, — еле заставив себя оторваться, произнесла Лита. — Он очень древний, это еще папин подарок. Он помогал мне учиться на нем ездить, пока не… Лита запнулась также резко, как поняла, что почти произнесла роковые слова вслух. Дерек не знал, что ее родителей не было в живых, и говорить она пока не собиралась: не из-за лжи, из-за боли. Это была старая кровоточащая рана, которую она семь лет назад залепила пластырем. Там давно уже все гноилось и шло сукровицей, но признать их смерть вслух означало бы отодрать его и столкнуться с болячкой лицом к лицу. Пока это было невыносимо. — В общем, он не жизнеспособен, к сожалению, — Лита дернула плечом, выдавливая из себя быструю улыбку, и двинулась к лестнице. — Пока, Дерек. Он кивнул, поздно сообразив, что Лита не заметила этого, удаляясь все дальше и дальше. Грохот ее сердца перекрывался топотом конверсов по бетонным ступеням. Какое-то время он стоял, прислушиваясь к ее шагам, пока они не стихли, тогда Дерек устремился в раздевалку, залетая туда со всей силой. Дверь хлопнула, а он приземлился на скамью, рухнув лицом в ладони. — Может, его можно починить? — передразнил его знакомый голос. Питер стоял у рядов шкафчиков, облокотившись о них плечом. — Серьезно, Дерек? Ты теперь романтик? Сцепив зубы, Дерек медленно поднял подбородок, сталкиваясь с насмешливым взглядом голубых глаз. Его пальцы сильнее сжали край скамьи. — Что ты вообще здесь делаешь? Кто пропустил тебя в школу? — Я же бывший ученик, не забыл? — Питер вальяжно потянулся, нарочно медленно разминая каждую мышцу в шейном отделе, и одной ногой выкатил мяч, валяющийся под одной из лавочек. — И бывший капитан команды. Ты получил это звание, только потому что я поручился за тебя, а теперь мне сообщают, что за две недели ты был на двух тренировках. Дерек откинул рюкзак, отчего тот свалился со скамейки, и поднялся на ноги. Питер улыбался, но что-то в его улыбке заставляло каждую клетку тела покрываться мурашками. — Играешь в пьеске, значит? — дядя ласково погладил мяч и тут же сжал его с такой силой, что тот испустил весь воздух. — С девчонкой, изуродовавшей наш дом? Дерек сжал руки в кулаки. Одно присутствие Питера заставляло скрипеть зубами, а мир плыл бордовым. А тот видел это и словно упивался произведенным эффектом. — Тебя это не касается, — прохрипел Дерек, приближаясь к своему шкафчику. Он знал, что лучше Питера вообще не выпускать из поля зрения, но выбрал стратегию игнорирования. — Еще как касается, — грозно зарычал дядя, выпуская мяч из рук. Тот резиновой лепешкой шлепнулся на пол. — Что ты вообще о ней знаешь? Она даже не сказала тебе, что ее родители мертвы! Дерек крепче сжал в руке замок, так и не набрав код до конца. Тот затрещал у него в пальцах и оказался зажатым в ладони куском металла. В голове загрохотало. — А что ты будешь делать, когда она узнает, Дерек? — тихо прошипел Питер. — Узнает, что ты чудовище. Дерек сцепил зубы и облокотился лбом о дверцу. Приятный холодок остужал, но недостаточно сильно, чтобы промолчать. — Ей не обязательно знать. — Но она узнает, — пропел Питер, и Дерек даже затылком почувствовал его насмешливую ухмылку. — Собрался играть в пьесе? А что ты будешь делать в полнолуния? — Я контролирую себя, — сквозь зубы выдохнул он, и тут же рука Питера жестко приземлилась ему на плечо, разворачивая к себе. Не сдержавшись, Дерек зарычал, чувствуя, с какой скоростью гнев распространялся по телу. Клыки мгновенно показались изо рта, а картинка заплясала перед глазами, точно кто-то мазнул водой по акварельной картинке. Сломанный замок отлетел в сторону, с силой врезаясь в стену. — Что будет, если ты обратишься на сцене, Дерек? — протянул Питер, будто не замечая состояние племянника. Сладкий тон заставил того зарычать громче и яростнее. В полумраке раздевалки зеленая радужка глаз сменилась горящей янтарной. Дерек выпустил из пальцев когти и бросился вперед. Обратившись в какое-то мгновение, Питер одним толчком откинул того к дальней стене. Глухой хлопок ознаменовал, что Дерек влетел в кафель рядом с умывальниками, ударяясь спиной о стояк и падая на пол. Вода хлынула из сломанной трубы на его фигуру, окрашивая одежду в темный. Волосы тут же намокли, а струи затекали в распахнутый оскаленный рот. — Разорвешь всех прямо в день премьеры, а? Дерек поднялся на ноги, стараясь удержаться на скользкой плитке, и кинулся вперед. Когтистая рука Питера схватила его за горло, вдавливая в стену. Затылок обожгло болью, а перед глазами заплясали искры. Лицо его дяди с психопатской улыбкой на губах и ртом, наполненным острыми зубами, склонилось над его собственным. — Удачи с контролем, Дерек.***
2014 г.
— Малия, тебе совсем необязательно было приходить, — Стайлз старается поймать свою девушку за локоть, но та слишком резво идёт в сторону лофта; её короткие тёмные волосы подпрыгивают на плечах при каждом шаге. — Стайлз, — она внезапно тормозит на месте и разворачивается на пятках. — Вы идёте к Питеру. Мне тебе напомнить, кто он такой? — Я знаком с ним побольше тебя, — бурчит Стайлз. Малия топает ногой в ковбойском ботфорте и смеривает его взглядом исподлобья. — Он, даже находясь в коме, сумел придумать список смертников. Поэтому я остаюсь. Стайлз машет обеими руками в сторону Скотта, который стоит совсем рядом. Тот нервно улыбается, точно его только что продали на аукционе или ярмарке. — Поэтому со мной Скотт! — Стайлз перекидывает руку другу через плечо. — Скотт, истинный Альфа, помнишь? Стилински испускает подобие волчьего воя на всю лестничную площадку, отчего Скотт не выдерживает и легко пихает его локтем в ребра. Малия упирает руки в талию — это она подсмотрела у Лидии, когда та спорила с ребятами — и облокачивается о стену, этим показывая, что никуда не уходит. Стайлз ей слишком дорог, чтобы потерять его так глупо. — Хорошо! — наконец он сдаётся и вскидывает руки ладонями вверх. — Ты остаёшься, супер. Я понял! — Малия, — теперь Скотт наклоняется к ней чуть ближе и вкрадчиво всматривается в карие глаза; в отличие от его мягких и заботливых у девушки они настороженные. — Питер ещё и твой отец, ты уверена, что… Вместо ответа Малия отслоняется от стены и с силой толкает дверь лофта в сторону. Та с диким лязгом металла о металл отъезжает в сторону. Стайлз даже зажимает уши руками. — Питер! — Малия выходит в центр просторной комнаты и оглядывается. — Питер! Они знают, что Дерека сейчас здесь нет, потому что еще с утра он уехал куда-то с Литой — Стайлз обменялся с ней телефонами и не пренебрег спросить. — Чем могу помочь? — Питер вальяжно спускается по винтовой лестнице, проводя пальцами по периллам. То, как он их касается, обычно касаются девушку. — Видите ли, моего племянника сейчас нет, но я… — Мы пришли к тебе, — прерывает его томные речи Малия и складывает на груди руки. Ей не нравится взгляд, которым Питер окидывает её — есть в нем что-то щепительное, точно он рассматривает её под микроскопом. — В тот день, когда мы встретили Литу у вашего старого дома, — начинает Скотт, переводя внимание Питера на себя. — Ты сказал, что мы ничего не знаем о Дереке, если не знаем о ней. — Да, — Стайлз плюхается на свободный стул, опять спинкой вперёд, и укладывает на ней руки. — Так расскажи нам о ней. Что было между Литой и Дереком? Питер хмыкает; уголки его губ растягиваются в заговорищецкой улыбке, когда он складывает руки на груди, совсем как Малия. — С чего мне выдавать вам секреты юности Дерека? — он жмет плечами и едва качает головой. Этот тон значит одно: «уговорите меня». — Он как-никак мой племянник. Скотт бросает на Стайлза раздосадованный взгляд, пока на лице у того крутятся шестерёнки. Им нечего ему предложить, разве что: — Я пообедаю с тобой, — Малия выступает вперёд и вскидывает подбородок. Скотт говорил, что они друзья, а друзьям надо помогать любой ценой. — Семейный обед? — тянет Питер, точно смакует эти слова на языке. — Одна встреча. Назовёшь меня дочерью — и я откушу тебе голову, — Малия скалится и хмурит густые брови. Питер какое-то мгновение смотрит на дочь, чуть прищурившись, а потом опускается на третью ступеньку лестницы. — Идёт. Малия двигает ещё один стул ближе к тому, на котором сидит Стайлз, и садится на него, совсем как он. Он протягивает ей вытянутую руку, и они переплетают пальцы — Питер внимательно за этим смотрит, прежде чем поднять голову. — И что же вы хотите узнать? — Всё! — восклицает Стайлз. — Как, когда, зачем, почему. — Ну, а зачем по-твоему встречаются, Стайлз? — голос Питера звучит на грани между едкостью растворителя и сладостью мёда. — Он был без ума от неё. Абсолютно и бесповоротно. Скотт делает несколько шагов по лофту и только потом находит место у стола, упираясь в него поясницей. Он чувствует себя неправильно, что приходится делать это за спиной у Дерека. — Как они познакомились? — Они учились вместе, а потом он стал играть в этой пьесе, как её, — Питер фыркает и щёлкает пальцами в воздухе, пытаясь вспомнить, — что-то из Шекспира. — Дерек играл в пьесе? — Стайлз удивлённо таращит глаза, моргая так медленно, точно не хочет смахивать эту картинку, подкинутую воображением. — Знаете, есть такие люди, — Питер усмехается и ставит локти себе на колени. — Они врываются в вашу жизнь и просто… переворачивают все с ног на голову. Одно их присутствие наполняет воздух вокруг вас чем-то таким, что заставляет все становиться не таким, как раньше. Скотт опускает подбородок, сжимая края столешницы. Он знает, какого это: Эллисон была таким человеком. Она вспыхнула в его жизни, как лучина, и догорела также быстро. — Так вот Лита была такой, — Питер кивает поджатыми губами. — И да, Стайлз, Дерек играл в пьесе. Он так хотел быть с ней, что мне пришлось уговаривать его сделать это, лишь бы быть ближе к ней. Вы бы только видели, как он на неё смотрел. Он даже говорил, что от неё пахло чем-то таким… — Да, я почувствовал, — перебивает его Скотт. Он хочет добавить, чем именно, но не знает, как описать. — Чем-то древесным. — Ну, не знаю, — Стайлз ерзает на стуле, поворачиваясь от Скотта к Малии. — Она была у меня в машине, но там все ещё пахнет моей вонючкой. — Поверь мне, мы чувствуем, — говорит Питер, заставляя Стайлза закрутиться на сидушке ещё усерднее, стараясь выгнуться так, чтобы обнюхать свою рубашку. — Так и что дальше? Почему они расстались? — Малия хмуро смотрит на отца и подаётся вперёд. — Того, кого любят, не бросают. Питер цокает языком и одной рукой скребет подбородок с недельной щетиной. — У Литы был единственный минус, — он делает театральную паузу, — она была человеком. — Была? — переспрашивает Малия, на что Питер пожимает плечами так, словно отмахивается. — И есть. Скотт понятливо кивает и думает, если бы Кира не была кицунэ, если бы Эллисон не была охотницей — рассказал бы он им? — Ты говорил, что у Дерека в то время были проблемы с самоконтролем. — Не сильно-то он в этом преуспел, — вставляет Стайлз и прыскает себе в сложенный кулак. Малия улыбается, смотря за ямочками на его щеках. — Проблемы — это мягко сказано, — Питер поднимается с места и неспешно спускается с лестницы, в конце концов опираясь о перила плечом. — Он был бомбой замедленного действия. — Он мог навредить ей? — Скотт переглядывается со Стайлзом и Малией и встречает понимание на лицах обоих. — Он просто горел мыслью рассказать ей, — игнорируя вопрос, говорит Питер. — Обратить её… Я отговаривал его, но он не слушал, — он грустно хмыкает, — глупый наивный подросток. Питер больше не смотрит на ребят, концентрируясь на одной точке перед собой; выглядит он так, будто больше и вовсе не находится в лофте — он там, в старшей школе Бэйкон Хиллс. — Подожди, — Стайлз щурится и высовывает кончик языка. — А откуда ты это знаешь? Питер несколько раз моргает, и его взгляд проясняется. Он суёт руки в карманы узких чёрных джинсов. — Тогда я ещё не был Альфой, которому пришлось убить племянницу, — напоминает он без капли раскаяния в голосе и качает головой в стороны. — Я был его лучшим другом, наставником, соратником. Он находил у меня утешение и совет. — Но Лита не стала оборотнем, — напоминает Скотт, поведя плечами. Он чувствовал её запах: что-то цветочное и древесное, как букеты, что пациенты дарят его маме после лечения, ничего больше. — Не стала, — соглашается Питер. — Но и девушкой Дерека она больше не была.