Потерянное время

Темноволосый юноша медленно поставил толстый фолиант обратно на книжную полку и бросил быстрый, осторожный взгляд темно-серых глаз по сторонам. В библиотеке не было ничего подозрительного, все те же заучки с Равенкло, одинаковые как на подбор, да занудная Минерва МакГонагалл с неизменной огромной стопкой книг на столе. Но привычка быть всегда настороже была у него еще с совсем детских лет. Годы в приюте тупоголовых магглов не могли не сказаться. Он взмахнул челкой, оправил рукава мантии и неспешно направился к выходу. - Вы уже закончили, мистер Риддл? – несмело осведомилась библиотекарша, мадам Стайп, которая невольно робела каждый раз, когда этот красивый слизеринец смотрел ей прямо в глаза и улыбался, совсем как сейчас. - Да, мадам, я, к сожалению, не нашел ничего нужного, - мягко произнес Том, с трудом сдерживая брезгливую гримасу, глядя на то, как розовеет эта толстуха от его обаяния. - Может быть, я могла бы вам помочь? Подобрать книги по вашему вопросу? Что вас интересует? - О, не беспокойтесь, мадам, но все равно – спасибо! Едва он вышел в коридор, улыбка мгновенно слетела с его лица. «Чертова дура! Так я тебе и открыл все, что меня интересует…» - лениво подумал он, снисходительно кивая Дэну Эвери, ждущему его у окна. Сегодня еще следовало провести встречу с его Рыцарями, насколько он понял из сбивчивого рассказа Макнейра, кто-то хочет еще вступить в ряды его верных людей. Его людей! Как заманчиво это звучит… Он только начинал привыкать к мысли о сторонниках, но она ему чрезвычайно нравилась. Нужно придумать, какое испытание устроить новичку, хотя, с освоением легиллеменции это было не нужным, но, несомненно, внушало испытуемому трепет и ответственность. В гостиной толпились малолетки с младших курсов, но и его верные Рыцари были тут. Диван у камина был занят семейством Блэков – старший из юношей, Альфард, вальяжно сидел, откинувшись на спинку дивана, и, закинув одну ногу на другую, с рассеянной улыбкой слушал своего брата Сигнуса. Обычно спокойный, младший Блэк сейчас что-то оживленно рассказывал, сумбурно жестикулируя. С другой стороны дивана сидела их сестра Вальбурга, которая забралась на колени юного кузена Ориона, и они тихо ворковали, не обращая внимания ни на кого вокруг. - Что-то интересное, Блэк? – Том чуть замедлил шаг, пристально посмотрев на Альфарда с доброжелательной улыбкой. - Семейные дела, Риддл, - лениво процедил парень, едва смерив его взглядом прищуренных синих глаз. В воздухе явно повисло: «Не твое дело». Но, пожалуй, Альфард Блэк был единственным человеком, не только в этой гостиной, но и во всем замке, кто мог себе позволить подобный тон в отношении Тома, и последний прощал ему это. Вероятно, Блэку это льстило. «Не могло не льстить», - мысленно поправил сам себя Том, поднимаясь по лестнице в спальню мальчиков, искоса проследив, чтобы те, кто ему сейчас нужен, молча поднялись со своих мест и последовали за ним. Он стянул мантию и бросил ее на свою постель у окна, расслабил галстук и только тогда обернулся к вошедшим, Лестранж как раз закрывал двери и накладывал на них заглушающие чары. Слизеринцы сразу выпрямились под его взглядом – о, этот взгляд он отточил в том безобразном, ублюдочном приюте грязнокровок! Как вздрагивал от него Билли Стаббс… А как плакала малышка Эми… Вальпургиевых Рыцарей было ровно восемь – Морис Лестранж, Волдэн Макнейр, Августус Роквуд, Роман Розье, Даниель Эвери, Кристофер Трэверс, Деодатус Нотт и Скандер Мальсибер. Все они стояли сейчас перед ним, все они верили в него, все не могли не признавать его ум и не восхищаться его идеями и умениями – то, что он намеренно демонстрировал им, и точно знал, что им понравится. - Волдэн сказал мне, что есть желающие примкнуть к нам, - медленно произнес Том, ловко запрыгнув на широкий подоконник рядом со своей кроватью. – Что вы об этом думаете, друзья мои? - Очень многие будут желать примкнуть к тебе, мой Лорд, - задумчиво откликнулся Нотт, тучный семикурсник, - но не должны ли мы сейчас начинать отбирать только достойных? - Те, кто сейчас в этой комнате – самые достойные из всех, кто сегодня находится в Хогвартсе, - пожал плечами Риддл, задержав взгляд на аккуратно заправленной кровати, стоящей напротив его собственной. «Кроме Блэка», - мысленно добавил он, посмотрев в окно. Но он мог надеяться, что это временно. Юноши самодовольно переглянулись. Том прекрасно видел, как он кормит их тщеславие и пустую гордость от того факта, что им повезло родиться в чистокровных и знатных семьях. Но если он прав в своих предположениях и потомки Слизерина действительно дожили до наших дней, скоро эти глупцы вообще станут есть у него с рук… - Кто хочет присоединиться к нам? – тихо осведомился Скандер Мальсибер, пожалуй, самый осторожный из всех его Рыцарей. Скандер был младше Тома на год, но весьма талантлив. Он обладал обширными связями в магическом мире через свою семью – его отец был заместителем Министра магии. Это наверняка может пригодиться, не так ли? Том пристально посмотрел на Макнейра и тот спешно ответил: - Абракас Малфой, Уолтер Крэбб и Гарольд Гойл. - Малфои – достойный древний род, - уважительно вставил Роман Розье, высокий худощавый юноша, один из соседей по комнате Риддла. - Почему бы не узнать у них самих, для начала, почему они хотят примкнуть к нашему кругу? – тихо вопросил Том. Он почти никогда не повышал голос – этого и не требовалось, едва он начинал говорить, все смолкали и как загипнотизированные смотрели на него. - Позвать их? – с готовностью отозвался Волдэн. - Не сейчас – мы итак заняли спальню, думаю, можно обсудить все завтра в гостиной в полночь. Тут же парни начали расходиться – Том никогда не прощался с ними и никого из них не приветствовал, если только того не требовали обстоятельства, они это запомнили сразу. Буквально через минуту спальня опустела. Однако Риддлу не удалось побыть наедине – впрочем, он на это и не рассчитывал. Хлопнула дверь и в комнату прошествовал Альфард Блэк, насвистывая какую-то популярную мелодию. Искоса посмотрев на однокурсника на подоконнике, Блэк тонко улыбнулся, словно нашел это забавным. - Что, фан-клуб имени тебя так быстро разошелся? Неужели темы для обсуждений исчерпаны? – Альфард плюхнулся на свою застеленную кровать с ногами и взял с тумбочки большой запечатанный конверт. - Чувствую зависть в твоем голосе, Блэк? – мягко уточнил Том, не оборачиваясь к нему. Это уже вошло в привычку в последние месяцы, вот так вдвоем сидеть где-нибудь и лениво подкалывать друг друга. - Конечно, верх моих мечтаний – боготворить тебя, - хмыкнул юноша на кровати, его синие глаза блеснули, когда он бросил быстрый взгляд на задумчиво смотрящего в окно подростка. Риддл был до неестественности красив: тонкое бледное лицо со скульптурными скулами, прямой нос, крылья которого могли так завораживающе трепетать, если их обладатель был взволнован или злился, а его губы чувственно растягивались в самую обаятельную улыбку из всех, которые Блэку когда-либо доводилось видеть. Он бы мог поспорить на что угодно, что изучил лицо сокурсника в мельчайших подробностях и знал его лучше, чем все те обожатели Тома, что сколотили вокруг своего кумира нечто вроде клуба по увлечению. Альфард Блэк мог бы отдать что угодно на свете (а ему, поверьте, было что предложить), лишь бы относиться к Риддлу только как к студенту с одного с ним факультета или просто как к соседу по спальне – на худой конец, как к приятелю, с которым можно поздороваться или обменяться заданиями по предметам. Так все и было с первого курса, Блэки держались немного особняком от всех своих приятелей и однокурсников – не из-за высокомерия, которое было им всем, несомненно, присуще. А скорее потому, что их с раннего детства воспитывали по принципу – только семье можно доверять. Друзья друзьями, но кто поможет в трудную секунду лучше, чем семья? Это понимание впитывалась с молоком матерей, с речами отцов, с присказками бабушек и раболепным лепетанием домашних эльфов… Попадая в школу, обязательно на Слизерин, они не могли уже поставить новых друзей выше своих братьев, сестер, кузенов, двоюродных теть и дядь, которые учились тут же или входили в число преподавателей. Юный Альфард с первого курса был приветлив и дружелюбен со всеми новыми знакомыми в Хогвартсе, он обладал безупречными манерами, чувством такта и остроумием, которое нравилось даже преподавателям. Но, несмотря на то, что он был дружен со всеми своими сокурсниками, близкими людьми ему по-прежнему оставались родной брат Сигнус и кузен Орион. Оба были младше его на год, но именно с ними он чаще всего беззаботно болтал и искренне смеялся. Так продолжалось до конца третьего курса. На прощальном ужине в Большом зале, перед отъездом на летние каникулы, взгляд Альфарда скользнул на сидящего через два человека от него Тома Риддла и внезапно уловил тени на лице лучшего ученика Хогвартса. Тени были едва заметные, но столь многогранные, что Альфард вначале смутился, решив, не померещилось ли ему. То были чувства, тревожащие Тома: проблески радости, которые почему-то не озаряли его приятное лицо, а точно сгущали на нем краски; мимолетно мелькнули тени торжества и унижения, эмоции скользили едва заметно, словно Риддл каким-то сверхъестественным образом подавлял их прямо на корню. Именно в ту секунду, пристально наблюдая за не замечающим этого студентом, Альфард впервые почувствовал внезапно острый интерес к другому человеку. Наследник благороднейшего и древнейшего семейства Блэков никогда особо не интересовался никем вокруг – в том не было нужды, весь мир вертелся вокруг него. Он был почитаем еще младенцем, и с годами раболепие, внимание, обожание и заискивания никуда не делись, а, напротив, только усилились. Люди с почтением глазели на Альфарда, когда он входил в ресторан со своим отцом Поллуксом (они каждый день обедали в лучших ресторанах Лондона на каникулах, правда, от этой привычки пришлось отказаться в годы маггловской войны, которая кончилась этой весной), студенты восхищенно взирали на него с первого же дня в Хогвартсе; продавцы в магазинах, куда бы он не заходил с матерью, сестрой и братом, готовы были подраться, лишь бы угодить любой его прихоти. Не говоря уже о том, что дома, в роскошном особняке Блэков, любое его желание беспрекословно и молниеносно выполняла сотня домашних эльфов. Порой это все утомляло, но Альфард Блэк был слишком хорошо воспитан, чтобы дать хоть единой живой душе прознать об этом. Нельзя сказать, что ничего в жизни его не трогало. Он был прирожденным эстетом – увлекался живописью, неплохо читал на греческом и латыни, что позволяло ему погружаться в давно отжившие миры, а в семейной библиотеке хранились сотни древнейших рукописей, которые Альфард с интересом изучал на каникулах. Его до слез могла тронуть музыка – отец всегда сопровождал его на все концерты, где бы и когда они не проходили, от Вены до Нового Орлеана. Но ни разу он не увлекался кем-то живым. На все чувства он взирал с усмешкой – его сестра Вэлла уже в десять лет заявила, что безумно влюблена в Ориона, и они обязаны пожениться. В школе его окружали все самые красивые девушки Хогвартса, куда бы он ни шел, и не проходило дня, чтобы он не получал с полсотни любовных записок, но его не трогала ни одна из них. Признаться, ему безмерно нравились отношения матери и отца – некогда, возможно, между ними была страсть, но сейчас не осталось ничего, кроме взаимного уважения. Отец всегда был безупречно вежлив с Ирмой, он ухаживал за женой, находились ли они дома или на приемах. Он исправно ночевал с ней два раза в месяц, но никаких проблесков обожания, любви или хотя бы легкого увлечения Альфард никогда не наблюдал в их отношениях. И, тем не менее, они были идеальны! За собой любых подобных страстей юный Блэк не замечал – эта особенность вначале озадачивала его. На третьем курсе многие приятели завели себе подружек со Слизерина и даже кое-кто с других факультетов, они вечерами хвастались соседям по спальне, преувеличенно восторженно расписывая ощущения при поцелуях и горделиво намекали на нечто большее, но потом Ал решил, что он, очевидно, индивидуален и в этом – его не так-то просто зацепить. И вот, в конце 3 курса, на пире в Большом зале, он внезапно обнаружил эту причудливую игру теней на лице Риддла. Конечно, он не мог бы поклясться, что это были не тени от свечей и неровного освещения, но его гораздо больше озадачивало, почему его это заинтересовало. Вечером он раздумывал об этом, искоса поглядывая на Тома, готовящегося ко сну у своей кровати, что располагалась прямо у окна. Возможно, наутро он бы и не вспомнил о вечерних раздумьях, если бы именно в ту ночь Блэку не приснился сон, с участием однокурсника… Подобные сны уже снились Альфарду раньше, только в них присутствовали девушки – незнакомые нимфетки с неизменно завитыми волосами и пышными формами. Что они только не вытворяли с ним, пока сознание нежилось в царстве Морфея – разумеется, все было в пределах невинной фантазии подростка, но тогда ему казалось, что эти развязные сны просто шокирующие. Тот сон был иным. Хотя бы уже тем, что никаких девушек не было в помине. Они с Риддлом были одни в Большом зале, совсем как накануне, сидели друг напротив друга. Ал был не в силах отвести глаз от красивого лица Риддла, пока вдруг Том не посмотрел прямо на него. Он улыбнулся, насмешливо и чертовски игриво. Опершись руками на стол, он запрыгнул на него с ногами и через мгновение уже очутился рядом с Блэком на одной скамье. - Что ты делаешь? – пробормотал Альфард, наблюдая, как Риддл склоняется к нему ближе, дыхание опаляло, и Блэку стало жарко, он готов был поклясться, что его лицо запылало. А в следующую секунду Том его поцеловал. Ал никогда в жизни никого не целовал, но все было так, как он себе представлял, длинные пальцы Тома ухватили его за мантию и потянули на себя, заставляя юношу прижаться ближе. Кажется, он обнял его в ответ, за плечи… Что-то еще было в этом сне, по крайней мере, Блэк проснулся в сильнейшем возбуждении и всеми силами хватался за остатки безумного сновидения, жмурясь и не желая открывать глаз, пока судорожно, спешно избавлялся от напряжения в паху быстрыми движениями. За соседей по спальне можно было не волноваться – еще с первого курса многие начали накладывать на свои кровати заглушающие заклинания. Получив разрядку, Альфард откинулся на подушку и с ужасом вытер влажный лоб рукой, в шоке уставившись на едва шевелящийся от маленького сквозняка изумрудный полог кровати. Что, вашу мать, это было? Вопрос просто колотился в мозгу. Его возбуждал Том Риддл? Его привлекал парень?! В смятении он встал раньше всех, умылся и пока собирал еще не упакованные с вечера вещи, он не мог даже глаз поднять на оживленно переговаривающихся в комнате четырех соседей. Особенно на одного, который что-то тихо объяснял Роману Розье, сидя на его кровати. Только прощаясь уже на платформе 9 и ¾ , Альфард, наконец, быстро посмотрел прямо на Риддла и даже сумел холодно выдавить: «Счастливо», на что получил задумчивый взгляд Тома, но его через секунду скрыла толпа волшебников в ярких мантиях. Летом Альфард немало времени посвятил думам о лучшем ученике Слизерина. Да, однокурсник был чертовски красив, и Альфард, будучи эстетом, не мог не оценить его внешность. Но почему к этому примешивалось чертова похоть?! Сны о Риддле стали самыми мучительными из всего, что когда-либо снилось Блэку за все его 14 лет. Том стал его навязчивой идеей, его главной эротической фантазией, его будоражило все в этом черноволосом мальчишке – таинственность, загадка, холодная отстраненность, присущая Риддлу с первых дней его жизни в Хогвартсе. За два месяца каникул Альфард извел себя разнообразными мыслями, теориями, желаниями и сомнениями до такой степени, что до боли жаждал вернуться в школу и увидеть Риддла вновь. Он не знал, для чего именно ему это нужно, но испытывал почти болезненную нужду снова хотя бы посмотреть на этого юношу. Еще в поезде по пути в школу он хотел отыскать однокурсника, но желание так и осталось невыполненным – Том обычно ехал в купе со своими друзьями, а Блэки всегда держались вместе: негласное правило семьи, которое соблюдалось поколениями. Поэтому Альфард сел у окна и позволил увлечь себя оживленной болтовней – его брат Сигнус, самый близкий ему человек из всех родственников, всегда знал, чем заинтересовать юношу. И по иронии судьбы, Тома он снова увидел только в Большом зале. Мимолетно улыбаясь приветствующим его однокурсникам, Альфард вроде бы равнодушно скользил взглядом по спокойному лицу Риддла. И никто не слышал, как взволнованно стучит его сердце, заглушая даже речь директора Диппета. Пожалуй, именно с тех пор появилось в его отношении к талантливому сокурснику нечто болезненное. Отчасти всю ту бурю чувств, эмоций и ощущений можно было сравнить с тем, что Ал испытывал, находясь в картинной галерее двоюродного деда отца, Сириуса Блэка. Когда он застывал около того или иного шедевра, не в силах отвести взгляда от изображенных лиц, поз, мазков краски и ярких образов, он чувствовал себя привороженным, и порой ему казалось, что он мог бы провести так всю жизнь… Отец с детства воспитывал в Альфарде эстета, и душа юноши всегда откликалась на все прекрасное, что только представало перед его глазам. Том относился к этому прекрасному как никто другой. Альфард мог бы часами любоваться Риддлом, тем более они жили в одной комнате, но не мог себе позволить, чтобы тот заметил хоть что-то необычное в его поведении. С одной стороны, он пытался убедить себя, что достаточно просто любоваться этим юношей издалека, получая свою порцию прекрасного каждый день. Но к чему тогда было отнести болезненные страсти и ощущения, вспыхивающие внизу живота, едва Том улыбался ему или что-то говорил? А Риддл всегда был внимателен к Блэку, надо отдать ему должное. Он с интересом спрашивал его мнение по различным вопросам, начиная с учебы, заканчивая какими-либо мелочами, вроде фамильных связей их сокурсников. И Альфард позволил себе на четвертом курсе поддаться искушению и узнать темноволосого соседа по спальне лучше, это было похоже на притяжение магнита, противиться Блэк не мог, да и не особо хотел. С тех пор прошел год, они снова подкалывали друг друга в спальне, оставшись наедине. - Кажется, ты это просил? – вежливо осведомился Блэк, небрежно бросив на край кровати толстую старую книгу, только что распакованную из конверта, который он взял в руки, улегшись на кровать. Том быстро обернулся и через секунду уже плавно брал фолиант в руки, изучая обложку. За все те месяцы, что Альфард имел возможность наблюдать за парнем, он понял, что присланный том невероятно взволновал Риддла – тонкие крылья носа едва заметно трепетали, а взгляд вспыхнул по-настоящему алчным огнем, который тут же погас. - Благодарю, - коротко бросил он, двинувшись к своей кровати. Так всегда – ни грамма лишних эмоций, хотя в глубине души Альфард всегда робко надеялся хоть на какое-то проявление чувств. Иногда он был смешон самому себе. - Может, откроешь великий секрет – что ты собираешься там найти? – холодно осведомился Блэк, не сводя глаз с профиля юноши, который внимательно изучал оглавление. На секунду ему показалось, что Том его не слышал, но тот резко вздернул голову, пристально посмотрев в его синие глаза, словно решая что-то для себя. А потом медленно улыбнулся, отчего сердце Альфарда пропустило по крайней мере один удар. - Ты умеешь хранить тайны, Блэк? – Риддл говорил так тихо, что Альфард невольно подался чуть вперед, садясь на постели. - Допустим. - Мне нужен определенный ответ, - вкрадчиво подчеркнул Том, приподнимая брови, отчего его лицо приобрело почти ангельское выражение. - Если это действительно тайна, я ее сохраню, - сухо ответил Блэк, ощущая легкое волнение – не каждый день заветный человек готов поведать что-то сокровенное, а в случае с Томом – вообще никогда. - В таком случае, предлагаю прогуляться, - Риддл уже был у шкафа, доставая теплую мантию. Альфард с сомнением покосился на окно. - Я бы сказал, день не для прогулок… К тому же, скоро стемнеет. - Но тебе же любопытно, - протянул Том, насмешливо оглянувшись на сокурсника через плечо. Блэк высокомерно вздернул голову, однако схватил свою мантию со спинки стула у кровати и быстро надел. Молча они спустились в гостиную и миновали ее, не обращая внимания на заинтересованные взгляды находящихся там. Том прекрасно знал, как ревностно его Рыцари относятся к тому времени, что он проводит с Блэком, можно было даже не задумываться, с каким удовольствием каждый из них отдал что имеет, лишь бы его Том звал с собой пройтись во дворе Хогвартса или поговорить в библиотеке, после уроков, на Уходе за магическими существами … даже сложно вспомнить все их беседы с Альфардом в последнее время. Том невероятно ценил это время и эти разговоры. Блэк был ему необходим – с каждым месяцем он сознавал это все острее. Наследник самого влиятельного и знатного семейства магической Британии! Если его чертова маггловская фамилия не говорила никому ничего, то наличие такого соратника в его рядах, несомненно, должно будет поднять в глазах окружающих волшебников его идеи на самую привлекательную высоту. Впрочем, пока Том не мог понять, отчего Альфард медлит – все указывало на то, то Блэк заинтересовался его окружением, и все его едкие подколы в этом плане, несомненно, доказывали, что сам он был бы не прочь оказаться среди его сторонников. Но кроме этих шуток, Ал никак не давал понять, что общается с ним с какой-то определенной целью. Подчас Риддлу казалось, что Блэк просто считает их беседы забавой, не больше, но Том слишком высоко ценил самого себя, чтобы в итоге не отвергнуть эту версию – безусловно, Блэк хочет стать одним из Рыцарей, просто слишком осторожничает, а эту черту характера Риддл мог прекрасно понять и даже одобрить. На самом деле Альфард нравился ему, наверное, он был одним из немногих, к кому Том вообще питал хоть какое-то расположение – большинство его слуг были жалки и тщеславны, их он даже не уважал, не говоря уже о любых других эмоциях в их адрес. Блэк был высокомерен, знал себе цену, обладал острым умом и презрением ко многим окружающим людям – Том однажды видел, как тот прикрикнул на маггловское отродье из Гриффиндора, пытавшееся заговорить с ним. О, если бы повезло Тому родиться в семье чистокровных, он, несомненно, был бы именно таким, как Блэк. Они вышли из подземелья и направились к большой лестнице. - Интересно, а без таинственности нельзя обойтись? – иронично процедил Альфард, небрежно натягивая перчатки из черной кожи, украшенные мелкими изумрудами по краям. - Тайна без таинственности? Не смеши меня, Блэк. - Ты со всеми так делишься секретами? Заводишь в лес… - продолжал Ал, стараясь, чтобы его голос не выдал волнения. Риддл хмыкнул, но ничего не ответил. Наконец, они вышли из замка. Погода была относительно теплой для этого времени года – близилось Рождество, снег покрывал землю, деревья, кусты, крышу видневшейся недалеко хижины лесничего Хогвартса, но дорога к озеру была расчищена, туда Том и направился, бросая внимательные взгляды по сторонам. Младшие курсы дурачились в снегу, кидаясь снежками и лепя снеговиков. Том равнодушно и стремительно прошел мимо них, увлекая за собой и Альфарда, который подмигнул младшей сестренке Розье, высунувшейся из-за большого сугроба. Озеро было покрыто тонким слоем льда, тут никого не было – Риддл явно искал безлюдное место. Он остановился у поваленного дуба, быстрым движением палочки ликвидировав снег с коры дерева, чтобы иметь возможность присесть. Только после этого он повернулся к спутнику, едва улыбнувшись. - Пожалуй, здесь нас не смогут подслушать. - К чему это все? Хочешь убедить меня, что тайна настолько важна? – Ал насмешливо прищурился, сунул руки в карманы мантии, покачиваясь с пятки на носок. - Когда ты все узнаешь, ты вряд ли посмеешь иронизировать, Блэк, - медленно вымолвил Том и опустился на дерево, положив толстый том книги себе на колени, осторожно его открыв. Ал помедлил секунду, но потом сел рядом на небольшом расстоянии, позволяющем видеть и лицо собеседника, и раскрытую книгу. Длинные худые пальцы Тома быстро листали пожелтевшие, ветхие страницы, пока не остановились на развороте с нарисованным деревом, ветви которого занимали два листа полностью. В них золотом были вписаны имена и фамилии, которые сейчас переливались в лучах заходящего зимнего солнца. Некоторые надписи было сложно прочитать – буквы потерлись от времени. - Моя фамилия Риддл, - тихо произнес Том, подняв глаза и пристально взглянув на Блэка. – Грязнокровная, маггловская фамилия, за которой нет ни славы, ни истории. Благодаря ей многие считают меня выродком, которому судьба ни с того, ни с сего преподнесла подарок в виде магии, на кою я не имею никакого права, так как у меня нет родственной связи с волшебниками. - Постой… я думал, ты полукровка, - Альфард приподнял брови, не сводя глаз с худого бледного лица, на котором сейчас застыла ледяная маска. Но вот губы Тома дрогнули, и он презрительно улыбнулся. - Поначалу я считал так же, - медленно сказал он, осторожно подбирая слова. – Но полагал, что некий волшебник Риддл мой отец. Однако все мои… изыскания не дали ничего, что подтвердило бы эту теорию. - Волшебницей могла быть твоя мать, - мягко заметил Ал, скользнув взглядом по трепетавшим крыльям носа собеседника – Том был сильно взволнован, и это странно действовало на Блэка, сердце ускорило темп, и он чуть подвинулся к юноше по холодному шершавому стволу поваленного дерева. - Бездарная колдунья, которая даже не смогла спасти саму себя и подохла, как крыса, едва разродившись ребенком! – ядовито процедил Том, тряхнув темной челкой. – Я гнал от себя подобные мысли! Но оказалось, что именно такую мать мне суждено было иметь. Однако все не столь плохо. Главное не то, кто произвел тебя на свет, а к какому роду ты относишься, не так ли? Альфард промолчал, все еще пораженный ненавистью, звучавшей в голосе сокурсника, когда он говорил о матери. Не то, чтобы он не знал, что можно не любить и не уважать своих родителей, у его приятелей детства встречалось всякое. Но никто столь откровенно не презирал несчастную женщину, произведшую их на свет. Не стоило забывать о том, что Том оказался в маггловском приюте после ее смерти, напомнил себе Блэк. Даже пытаясь неоднократно представить себе условия жизни в подобном заведении, он содрался от ужаса. Кто знает, что пришлось пережить бедному парню, возможно, его сердце просто озлобилось и зачерствело, стоило ли винить его за эти резкие слова, не зная того, что творилось в его душе? - Ты помнишь мое второе имя, Блэк? – неожиданно сухо осведомился староста Слизерина. Альфард сбросил с себя задумчивость и прямо встретил острый взгляд темно-серых глаз. Вопрос был с подвохом? Только на первом курсе Том был готов рассказывать что-то о себе. Он тогда много говорил, например, о приюте, и расспрашивал всех однокурсников о том, знал ли кто семью волшебников Риддлов. После первого курса он стал более сдержан и уже не распространялся ни о чем, что касалось бы его лично. Но Ал обладал прекрасной памятью. - Том Марволо Риддл, - деланно спокойным тоном отозвался он, заметив вспыхнувший огонек в глазах сидящего рядом парня, который, впрочем, тут же погас и мог просто показаться Блэку. - Марволо. Не похоже на имя магглов, не так ли? Судя по моим поискам, имя достаточно редкое и для волшебного сообщества. По крайней мере, я нашел упоминание только одного Марволо, который сорок с лишним лет назад учился в Хогвартсе, - в голосе Риддла появились торжественные нотки, его глаза тускло блеснули, отражая красные лучи заката. – Некий Марволо Гонт значится в перечне наград за заслуги перед школой – у меня больше не было ничего, но зато появилась фамилия. Поверишь ли, за прошедшие месяцы я прочел почти все, что было в школьной библиотеке, касаемо родословных чистокровных семей волшебников. Сведений чрезвычайно мало, но Гонтов я все же нашел – Марволо был последним в этом роде, по крайней мере, данных о его потомках я не встретил. Но меня вела интуиция, Блэк, по одной из ссылок я нашел две редких книги, составляющих полный список родов всех чистокровных семей до конца XIX века. Одну я взял у Лестранжа, но в ней есть сведения начиная только с XVI века, поэтому мне была нужна другая книга, которую ты любезно согласился одолжить мне из вашей семейной библиотеки. Голос Риддла словно набирал силу с каждым словом – Альфард был не в состоянии отвести от него взгляд, сидя, точно завороженный прохладным тихим тембром с властными нотками. Он не представлял себе до этого вечера, насколько важна для Тома информация о собственных корнях. А ведь стоило догадаться – пять лет на самом гордом факультете школы, где каждый кичился своим происхождением и связями, не могли не отразится на характере подростка, вероятно, каждый раз, когда он спокойно уточнял у Альфарда внутренние семейные связи Розье и Блэков, Блэков и Эйвери, а так же всех прочих наследников влиятельных фамилий, в душе он страдал, что не мог назваться хотя бы дальним родственником одного из них. - И что же ты тут успел найти? – хрипло вопросил Ал, кивнув на раскрытую книгу, по-прежнему лежащую на коленях Риддла. - Я хотел лишь подтвердить свою смелую теорию, - лениво отозвался Том, небрежно забарабанив пальцами по серовато-желтой странице. – Имею ли я право, Блэк, считать себя талантливым волшебником? - Ты меня спрашиваешь? – насмешливо бросил Альфард, переводя взгляд на заходящее солнце. – Надо полагать, преподаватели не зря без конца тебя хвалят вот уже скоро пять лет. - Но что думаешь ты сам? Ты нередко видел, как я колдую, и однажды даже… - Легилименция, - кивнул Блэк, прикусив губу. Год с лишним назад он стал свидетелем того, как Риддл блестяще вторгался в сознание своей свиты, иронично комментируя их мысли. А ведь тогда ему было не больше 14 лет. Это было шоком для Альфарда – мало того, что предмет его страсти действительно был поразительно одаренным колдуном для своих лет, так еще у него была возможность беспрепятственно проникать в мысли других людей. Это сильно задело Блэка, и уже на зимних каникулах он всеми мыслимыми способами сумел уговорить отца научить его окклюменции. Только благодаря его горячему желанию ни за что на свете не открывать Риддлу своих потаенных мыслей, он смог освоить эту мудрую науку уже к Пасхе. - Предположим, что ты один из самых талантливых студентов за многие годы. - Предположим, - вкрадчиво согласился Том. – Следовательно, я имею полное право рассчитывать, что происхожу из необычного рода колдунов. - Да ну? – Альфард не смог удержаться от сарказма. – И в потомки кому ты метишь? Салазару Слизерину? - Тебе кажется это смешным, Блэк? – прошептал Риддл, в опускающихся сумерках его лицо казалось бледнее обычного, а глаза почти пугающими в своей притягательности. Ал задохнулся от осознания того факта, что подросток перед ним, оказывается, совершенно серьезен. - След потомков Слизерина теряется в XV веке, - тоже понизил голос Блэк, двигаясь машинально еще ближе к Риддлу. Почему-то стало казаться, что обсуждаемая ими тема едва ли не запретна. - Это официальная точка зрения. На самом деле, род считается прерванным, потому что достоверно известно, что последние сыновья последнего потомка Слизерина (его фамилия была Уорнклифф ) погибли в Седьмой магической войне. Но у него еще была дочь, которая умудрилась выйти замуж за практически безродного волшебника. Альфард нахмурился. Доводы и познания Тома в этом вопросе во многом превосходили его собственные знания по Истории магии. Но где доказательства? Не успел он озвучить этот вопрос, как Том вдруг ухватил его за плечо и с силой рванул к себе, отчего тот едва не упал лицом в старый фолиант, раскрытый на чьем-то семейном древе. - Смотри сюда, Ал, - прошептал вдруг Риддл прямо ему в ухо, отчего Блэка буквально бросило в жар и он едва смог сфокусировать внимание на бледных пальцах юноши, ухвативших его за руку и заставивших ткнуть в какую-то позолоченную строчку в книге. Пальцы Риддла оказались на удивление горячими, он чувствовал это даже через плотную ткань своей перчатки. Это было странно, ведь они уже довольно продолжительное время сидели на холодном воздухе. – Ты видишь? Видишь? Шепот Тома был подобен шипению змеи – ассоциация пришла неожиданно, но каждое произнесенное им слово словно имело некий эротический смысл. Альфард шумно сглотнул и чтобы хоть как-то отвлечься от близости заветного парня рядом, он уткнулся взглядом в ту самую строку, пытаясь разобрать буквы. «Сюзанна Орфея Амалия Гонт, урожденная Уорнклифф». Витиеватая готическая нить шла от нее к некоему Джулиусу Эрхарду Гонту. - Быть может, она лишь однофамилица, - растерянно пробормотал Альфард, попытавшись выпрямится, но одной рукой Том по-прежнему удерживал его за плечо, почти интимно склонившись к нему так близко, что их лица едва не соприкасались. - Может быть, - мягко согласился Риддл. – Именно поэтому я собираюсь прочесть эту книгу очень внимательно. Но разве тебя не поражает сам факт возможности такого? - Что ты – потомок Слизерина? – тупо уточнил Ал, пытаясь невероятным усилием воли привести растерявшиеся мысли в порядок. Серые глаза Тома, в сумерках казавшиеся почти черными, сузились. - Как ты спокойно это произносишь, Блэк. Как будто это в порядке вещей. - Да нет, я просто… В общем-то, самым верным будет слово «ошеломлен». Альфард медленно отстранился и пальцы Риддла тут же исчезли с его плеча. Он улыбался – почти ласково, удовлетворенно и невероятно сексуально. Блэк мрачно отвел взгляд, наблюдая, как в хижине лесничего загорелся свет. - Полагаю, твой фан-кружок выразил тебе массу восторгов в связи с этим открытием, - съязвил Альфард, остро почувствовав вдруг холод вечера. Он поднял воротник мантии, кутаясь в серебристо-серый мех. - Они еще не знают, - равнодушно отозвался Том, аккуратно закрыв книгу, так как в воздухе закружились снежинки, а дыхание вдруг стало заметно отчетливей. - Что? Альфард так изумленно уставился на него, что Риддл против воли улыбнулся, польщено отмечая в уме его реакцию. - Ты первый, кому я об этом сказал. Ал встал с дерева, раздраженно поправляя перчатки, но на самом деле он пытался скрыть охватившее его волнение и восторг, который сейчас был сродни ужасу. Ему послышалось? Зачем… Как?.. Почему, во имя Мерлина, Том рассказал об этом только ему? В его окружении есть более близкие ему люди и вдруг, ни с того, ни с сего он делится секретом – тайной по его собственным словам, - только с ним, просто соседом по спальне, однокурсником, который едва ли можно назвать хотя бы его хорошим приятелем и… «Нет, - строго одернул его внутренний голос, который всегда напоминал Альфарду голос его отца. – Никаких поспешных выводов, глупец. Просто не наделай ошибок, о которых будешь жалеть уже сегодня». - Я замерз, - едва слышно бросил Блэк, искоса посмотрев на задумчивого Тома, который в простой мантии и без перчаток, должно быть, совсем окоченел. Но лицо его по-прежнему оставалось бледным, а губы не отдавали синевой – напротив, они алели, точно юноша кусал их секунду назад или только что целовался… В панике краснея, Альфард стремительно направился к замку, даже не сознавая, как это выглядит со стороны. Но Риддл нагнал его у входа, ни слова не сказав про его бегство. В молчании они прошли коридорами к подземельям, и только у стены со старыми, темными потеками влаги Блэк не выдержал и резко повернулся к совершенно спокойному Риддлу. - Почему? – хмуро вопросил он, почти в отчаянии глядя в красивое лицо с надменным подбородком, изящной линией губ и ледяными глазами. - Ты мне нужен, Альфард, - тихо ответил тот, серьезно и весомо, с одного слова поняв, о чем он говорит. - Для чего? – глухо бросил Ал, отворачиваясь к стене. Том впервые назвал его по имени в личном разговоре... Не получив ответа, он взглянул на собеседника и увидел, что Риддл внимательно смотрит на него, словно прикидывая в уме, выдержит ли сокурсник сказанное. Потом звонко воскликнул: - Слава чистокровным! Стена раздвинулась, и Том скрылся в проеме, оставив Альфарда в полнейшем замешательстве и расстроенных чувствах.