***
Саша открыла глаза и резко села выпрямившись. Девушка протёрла заспанные глаза и посмотрев на часы, висевшие на стене, встала, разминая затёкшую спину. Даже несмотря на очевидную усталость, Трусову уже несколько дней мучила бессонница. Она не могла заснуть из-за слишком большего количества мыслей в голове, а так же из-за девушки, возле чьей постели проводит далеко не первую ночь. С тех пор как Аня была присмерти прошло уже около трёх месяцев, с того момента её состояние не менялось. Она просто оставалась безжизненной фарфоровой куклой. При виде на эту хрупкую и беззащитную девушки у Саши сердце разрывалось, но она продолжала чуть ли не жить в палате, будто добивая себя. К тому же она не желала возвращаться в свою палату – холодную тесную коробку с одним окном и кроватью, на которой ей до сих пор было неуютно даже лежать. Что уж говорить о сне? Тем более, вместе со сном приходили сновидения, и в последние несколько месяцев ей не снилось ничего, кроме кошмаров. Девушка бодрствовала вот уже три дня подряд, тем самым почти превратив себя в ходячего зомби. Мешки под гдазами, понуро опущенные плечи, отсутствующий взгдяд. И она продолжала, несмотря на то, что буквально каждый пытался заставить её вернуться в палату и хорошенько выспаться. Но сон не шёл. Совсем. Точнее периодически Саша всё таки засыпала, но не надолго. Кошмары мучили её везде. Наяву и во сне. Все эти три месяца, что она провела в больнице Саша спала буквально по несколько часов, обычно не больше пяти, ведь была обречена каждую ночь переживать ТОТ день снова и снова, словно это заезженная пластинка, которую ты не можешь выключить, пока она сама не сотрётся. Но теперь всё изменилось, каждый раз ей снилась ЕЁ Аня. Она медленно шла к ней, еле-еле, с неподельным трудом переставляя ноги. На ней было длинное шелковое платье, а ноги – босыми. Её темные волосы были немного длиннее чем обычно – они спускались чуть ниже поясницы. Казалось бы что ничего страшного в этом нет, но весь ужас заключался в том, что девушка была в крови. Её лицо, волосы, руки и платье – всё было в кровавых пятнах. Помимо этого всего, Аня всегда разговаривала с Сашей, умоляла её. Она знала что девушка скажет наперед, да, она вообще выучила наизусть свой кошмар, но один момент особенно отчётливо врезался ей в мозг и не оставлял даже наяву: Аня направляется к ней, хромая на левую ногу. Медленно, будто хочет помучить, она не доходит до неё примерно двух метров, останавливается, смотрит так пронзительно, будто в самую душу, и слёзы начинают сквтываться по её щекам, и она произносит: — Помоги мне! Мне так больно! Пожалуйста... Саш... — после этих слов ноги у Ани подкашиваются и она падает на колени, отчаявшись опуская голову: — Саша, пожалуйста... — шепчет она, с надеждой поднимая взгляд и глядя ей прямо в глаза. Но девушка ничего не может сделать. Её руки и ноги не слушаются, будто вовсе ей не принадлежат. Она даже не может окликнуть её – в этом кошмаре девушка лишена и голоса. В этот момент звучит визг колёс и звук удара, внезапно, как молния среди ясного неба. И на этом кошмар каждый раз заканчивается. И каждый раз Саша просыпается, судорожно пытаясь восстановить дыхание. Вот и сейчас она медленно расхаживает по палате Ани, пытаясь отойти ото сна. Взглянув на часы, она увидела, что сейчас пять утра и, поняв что больше точно не заснёт, девушка придвинула кресло чуть ближе к кровати и, немного помедлив, она всё-таки присела на него. На самом деле, она не знала что ей делать. В последнее время она вообще мало что понимала, словно собиралась стать призраком этого места. Некоторое время не решаясь, она всё же взяла руку Ани. Взяла очень аккуратно, будто та была фарфоровой и могла разбиться при малейшем прикосновение. Но ощутив ее кожу, Саша почувствовала совершенно другое. Беззащитность, одиночество, печаль... всё словно было пронизано этими эмоциями опусташеннтсти, как будто Аня была всеми брошенной маленькой девочкой, к которой никто не пришел на помощь. Но она никогда не была такой хрупкой..? Никогда не была слабой. В ней всегда кипела сила и уверенность. И вот теперь Саша сидит здесь, у ее постели, держа тёплую, но будто безжизненную ладонь в своей руке, и думает: "А могло ли быть иначе?" "Чертова идиотка! Ты должна была защитить её, а ты её угробила!" От этой мысли Саша сильнее сжала руку девушки, но вовремя одумалась, решив, что причинит ей боль. Но посмотрев на лицо девушки, она поняла, что ошиблась. Аня как и лежала с безмятежным выражением лица, так и продолжала лежать. — Ань, ну как так? — Саша прекрасно знала что она не ответит, но просто физически не могла молчать. — Это ведь ты...Ты же, черт побери, самая невероятная девушка... — Саша опустила голову и прикоснулась лбом к руке девушки, прикрывая глаза. Она чувствовала родной запах и ощущала тепло. Так хоть и ненадолго она могла притвориться, что всё в порядке, что не было всей этой аварии, бесконечной больницы, палаты с белыми стенами. Так она и сидела битый час, разговаривая с Аней буквально ни о чём. Саша даже и не думала уходить, покорно ожидая, когда же её принцесса откроет глаза, но именно в тот момент, когда она рассказывала ей о изменениях в своих кошмарах, дверь в палату открылась. Саша резко повернула голову и застала в дверном проеме Яну. Девушка не так уж и часто контактировала с ней, хотя та создавала весьма хорошее впечатление. Обычно они кратко переговаривались и дело было не в том, что Саша не доверяла этой девушке, просто сейчас её единственным желанием было, чтобы все провалились под землю и оставили их в покое. Саша на протяжении трёх месяцев мечтала лишь о том, чтобы оказаться рядом с Аней, когда она очнется и сказать ей насколько её чувства выросли с их первой встречи. Признаться во всём. Но им всегда что-то мешает. Даже сейчас держа её руку в своей девушка ощущала, что даже когда Аня очнётся место и время будут неподходящие для таких разговоров. — Я могу...? Побыть с ней немного? — терпеливо выждав паузу, задала интересующий её вопрос Яна, плотно закрывая за собой дверь в палату. На что девушка лишь окинула её удивленным взглядом. — Конечно, она ведь твоя сестра и я не имею права запрещать, так что... Просто...можно я останусь? Не хочу оставлять её... Тем более после случившегося, — Саша лишь медленно легким касанием поправила итак ровно покоящиеся волосы Ани. Кстати, они так лежали благодаря ей же. — Да, конечно. Я и не собиралась тебя выгонять. Напротив, я бы хотела поговорить с тобой, — проговорила она, извиняюще улыбнувшись. В углу комнаты стоял металлический стул и Яна взяла его, приставив с другой стороны кровати напротив Ани. – Я так скучаю по ней... – Я тоже, Саш, тоже...***
Pov Саша: Каждый ленивый человек старался задать один и тот же вопрос "всё ли нормально у неё?" А я просто ответила, что в полном порядке. И все прекрасно знали, что это ложь. Ощущение, что из груди вырвали сердце и безжалостно разбили его на мельчайшие осколки, которые воедино мог собрать лишь один человек во всей вселенной. Я всё ещё не могла достаточно четко описать свои чувства, а когда пыталась, то казалась самой себе идиоткой. Единственным человеком, кому я это сказала, была та, с кем я всегда обсуждала подобные темы, и она не могла мне ответить. Я сидела рядом с ней и болтала ни о чем до тех пор, пока не начинало болеть горло, а глаза не закрывались сами собой. Я полагала, что если существовал шанс – пусть и крохотный – я должна была им воспользоваться. А если нет, если я впустую трачу время, то… то я не могла пока об этом думать. Возможно, никогда не смогу, потому что слоняться по реабилитационному центру подобно привидению казалось более разумным, чем стараться двигаться дальше. Я сидела у постели Ани день за днем, ожидая, когда она откроет глаза и ответит мне. Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем я сдамся и потеряю веру в то, что она когда-либо найдет дорогу назад, дорогу ко мне? Наверное, никогда. Минуло уже три месяца, я полностью восстановилась не учитывая переодическую боль в плече и излишнюю хромоту, а Аня все еще находилась без сознания, ничего не изменилось. Я не получала никакой новой информации касательно её состояния, а только бесполезные советы подождать еще немного. Я перепробовала все: деньги, связи, но тщетно. Я не могла решить это с наскока и не могла ничего изменить. Я бессознательно бродила по городу, периодически мысленно возвращаясь в мир живых, когда мне нужно было поговорить с кем-нибудь. Остальное время я проводила наедине со своими терзаниями, или в палате, из которой меня постоянно пытаются выписать, я почти что арендую это помещение, и всё же большую часть времени я проводила рядом с Аней, моей хрупкой маленькой девочкой. Я старалась навещать её каждый день, хотя поначалу это и причиняло нескончаемую боль. Однако теперь я не чувствовала боли – во всяком случае, той острой, удушающей, поразившей меня в первый раз. Теперь я ощущала лишь безысходность, будто события не могли развиваться иначе. А может быть, боль не изменилась, а просто я привыкла к ней? Почему-то эта мысль навевала печаль и чувство опустошенности. Я ничего не могла с собой поделать – мне казалось, что она единственная на всем белом свете знает, что я чувствовала. Даже сейчас, когда все внутри меня снова зачерствело и умерло, она бы поняла, потому что находилась в чертовой коме и, вероятно, чувствовала то же самое. Я убеждала себя, что это хорошая идея – это помогало мне расставить все по местам, а кроме того, разве разговоры с находящимися в коме пациентами не шли им на пользу? Встречи с Аней казались мне логичными, пусть даже только для того, чтобы я могла выговориться. К тому же, в этом заведении к понятию «часы посещения» относились со всей серьезностью. Погруженная в свои мрачные мысли я и не заметила, что ноги снова несли меня знакомой дорогой. Открывая дверь, я ожидала, что найду все в том же состоянии, как и в прошлый раз – в этом месте ничего не менялось Я направилась к нужной мне палате, не привлекая ничьего внимания, и, зайдя внутрь, заперла за собой дверь, как делала всякий раз, когда хотела остаться с Аней наедине. В комнате царила тишина, нарушаемая только писком аппарата, следящего за сердечной деятельностью. Я уселась на кровать, так что мои бедра касались её ног, и посмотрела на её руку в моей – она была все такой же хрупкой, но раны зажили. Я поцеловала её ладонь, благодарная, что только одну её руку покрывали всевозможные датчики и иглы капельниц, так что вторая доставалась мне. - Привет, мой Ангел, сегодня заходили твои родители, они хотели мне что-то сказать, но так и не сделали этого. Думаю, они, как и я, винят меня в произошедшем, для них я убийца, - сказала я, уже давно не чувствуя себя идиоткой, разговаривая с пустым помещением. – А знаешь в глубине души, я всегда понимала одну вещь? Ты всегда была недосягаема для меня, будто я недостойна быть рядом. Такая идеальная и одновременно такая чужая. Никогда не думала, что так безумно смогу полюбить тебя, без тебя мои дни становятся мрачными, однообразными и ненужными. Будто без тебя меня не существует. И всё же, несмотря на все противоречия в моей голове, всё моё естество всегда стремилось к тебе. Жаль, что я так и не сказала тебе это лично. Теперь единственное, на что я способна – разбиваться маленькими осколками у двери твоей палаты. И думать, как же так произошло. — И знаешь? Как бы больно ни было я всегда поднималась, ломая кости, заживо сдирая кожу, я шла вперед и терпела неудачи снова и снова. Падала и поднималась. Я смотрела вверх на безграничное голубое небо и иной раз меня посещала мысль где же тот ангел, что убережет меня от боли, ведь я на шаг от того, чтобы опустить руки? Сколько ещё я должно терпеть весь этот ад? Этим ангелом для меня стала ты. Та, кто укроет от всего мира, кто заставит потеряться лишь одним неловким прикосновением и нежным взглядом. Я не показывала сколько ты значишь для меня, кажется мне даже сложно было описать все чувства, что ты во мне пробуждала. Кажется, схожу с ума, но мне так не хочется верить, что рядом со мной тебя больше никогда не будет, меня убивает одна эта мысль. Осознание этого выбивает почву из под ног, поэтому я гоню эти мысли сразу же, не давая им проростить корни в итак измученном сознании. Врачи говорят, что чем дольше ты спишь, тем меньше возможности проснуться. Глупые, правда? Ты ведь всегда со всем справлялась и с этим справишься. Это ведь ты. С твоей нежной и скромной улыбкой, ты разбивала все стены, старательно выстроенные мной. – Но даже если ты пока что не рядом, я всё ещё уверена, что ты тот самый ангел, которого я до безумия люблю. Прости, что меня не было рядом. Я бы предпочла оказаться здесь вместо тебя. Хотя тот день забрал не только тебя, ведь без твоего присутствия, меня словно не существует. Дело в том, что я и не хочу жить в мире, где не увижу твою безумно красивую улыбку, не почувствую твою хрупкую ладонь в своей холодной руке, не вдохну пряный дурманящий аромат твоих духов, который безумно тебе подходил, не услышу твой звонкий смех, который заставлял меня растекаться в неаккуратную лужицу, твои глаза цвета выдержаного виски с пляшущими в них лучиками солнца. Всем этим я до безумия восхищаюсь. Твои объятия всегда согревающие и дарующие умиротворение и спокойствие. Мне так их не хватает. Тебя в целом не хватает. И кажется прошло уже слишком много времени, когда я в последний раз слышала твой голос. Ласковый и тихий, заставляющий сердце отбивать симфонию в твою честь. – Просыпайся, мой Ангел, думаю, я окончательно сломаюсь без тебя. Ты… тебе бы не понравилось, что я виню себя за то, что с тобой случилось. – Я прочистила горло, и в носу защипало. - Но это тяжело, и ты единственная, с кем я могу поговорить об этом, пусть даже ты не дашь мне ответа. Грудь Ани вздымалась и опадала, глаза оставались закрытыми. Она выглядела такой… такой теплой, такой живой. Раны на шее и лице практически исчезли, и она казалась почти здоровой. Но её состояние оставалось неизменным. До сих пор имелась вероятность, что однажды она просто тихо умрет во сне. Я не была уверена, что хочу находиться рядом в этот момент. Я не знала, что хуже. - Я так скучаю по тебе, - прошептала я. – Скучаю по твоей смущенной улыбке. По твоим неожиданным поцелуям в щеку. По твоей настойчивости и искренности. По твоим иногда идиотским шуткам и вечным обещаниям не разговаривать со мной. По твоим тёплым обьятиям. И по твоей бесконечной доброте. Больше всего я скучаю по подобным мелочам. Я посмотрела на свободное место рядом с Аней и внезапно поняла, что не могу больше сопротивляться давно манящему меня искушению. Я знала, что это глупо и бессмысленно, что потом мне станет хуже, но в данный момент мне было все равно. Я решила, что скоро покину это место, а потом это уже не имело значения – это действие не превратится в привычку, но хоть немного утешит меня сейчас. Всего один раз. Отринув сомнения, я приподняла руку Ани и устроилась рядом с ней. Кровать не была рассчитана на двоих, но если я стеснила её, то пусть очнется и скажет мне об этом сама. Я вздохнула и расслабилась, наслаждаясь знакомыми ощущениями её тела, прижатого к моему. Я закрыла глаза, и на миг мне показалось, что ничего не изменилось – словно мы перенеслись на месяцы назад и наслаждались последней ночью в душном клубе, который посетили по её настоянию. - Ты помнишь? – тихо спросила я, чувствуя биение сердца у неё в груди и слыша соответствующий писк монитора полсекунды спустя. – Что мы тогда говорили друг другу? Мы будто находились в ином мире. А теперь мне кажется, что я все это выдумала, потому что никто не знает о нем, кроме меня и тебя, и ты не можешь подтвердить, что все это случилось на самом деле. Я вдохнула её запах, и он был странным – несомненно её, но без знакомых ноток и с огромной примесью медикоментозных препаратов. Неправильный. -… и сейчас тебе следовало бы перебить меня и сказать что-то, благодаря чему все сразу встало бы на свои места, - с трудом прошептала я. – Ты должна сказать, что все будет хорошо, потому что, думаю, ты знаешь, что я не поверю, пока не услышу эти слова от тебя. Лично. Я закрыла глаза, прижалась чуть сильнее и постаралась найти утешение в том, что её рука на моей талии все еще теплая, все ещё живая, даже несмотря на то, что остается неподвижной. Позже, когда проснусь в резком дневном свете и обнаружу, что лежу в обнимку с находящимся в коме человеком, я возненавижу себя, но мне так хотелось поддаться еще одному маленькому обману. Притвориться, что все в порядке, хоть на чуть-чуть. - Пожалуйста, вернись, - произнесла я одними губами, потому что голос не слушался меня. – Пожалуйста, просто… вернись. Даже если я не смогу быть рядом с тобой, мне просто необходимо знать, что ты в порядке... Я не смогу жить в мире, где нет тебя... Я никогда не смогу наслаждаться жизнью, если в моей руке не будет твоей ладони. Я постепенно ломаюсь с течением твоего безмолвия. Отчаянье уже подступает к горлу, удушливо сжимает его. Но сейчас, этой ночью, у меня была Аня. Я прижимала её к себе, не обращая внимания на писк аппаратов, стерильную чистоту помещения, и мысленно возвращалась к тому времени, когда мы обе были живы, здоровы и проводили время вместе, хоть и не так много, а светлое будущее ждало всего в одном шаге. Который мы так и не сделали. Вместе.***
Pov Anna: Очередной вдох вдруг наполнил меня холодным воздухом, обостряя чувства, но попытки сконцентрироваться на чем-то напоминали старания разогнать чернильную темноту факелом. Я все еще сплю? Казалось, я видела сотни снов, но при том, что каждый из них был глубоким и достаточно реальным, они все оставались странно… пустыми, бессмысленными. Я не могла вспомнить ни одного из них. На самом деле, я не могла вспомнить абсолютно ничего. Я обратила все свое внимание на ощущение воздуха, проникающего в мои легкие. Я практически слышала этот процесс, а на фоне было еще что-то – какой-то более резкий и регулярный звук, словно тиканье часов. Я вдруг осознала, что не сплю. Я не спала, и сны утекали из моего разума, как песок сквозь пальцы. Попытки отыскать в памяти ответы на вопросы о том, где я находилась, что делала, не увенчались успехом. Черт, было бы неплохо хотя бы вспомнить свое имя. Собравшись с силами, я разомкнула веки, тяжелые от долгого сна, и резкий серый свет раннего утра пронзил бесконечную мглу. Перед глазами все плыло, но я поняла, что нахожусь в постели, и… может быть, дело в каких-то лекарствах, но я чувствовала себя в безопасности. Я снова глубоко вдохнула и вдруг уловила знакомый запах, который порой ощущала во сне – намек на что-то очень важное, что-то, что я никак не могла осознать. Легкая смесь ванили, и пряностей, заставлявшая верить, что все в порядке. Только сейчас я почувствовала что-то теплое и плотное, прижимавшееся ко мне. Скосив глаза, это движение отозвалось резкой болью, я увидела длинные алые волосы, белый халат и бледную руку, обнимавшую меня. Что-то шевельнулось в груди, какое-то воспоминание, сокрытое густым туманом забытья. Я ничего не помнила об этой девушке, но почему-то вид ее вызывал во мне желание улыбнуться. Мне захотелось обнять ее, прижать как можно крепче к себе и никогда не отпускать, но я не могла: руки не слушались, и все тело отказывалось повиноваться. Почему-то меня это вполне устраивало. Я снова вдохнула запах ее волос, ее кожи, абсолютно не заботясь о том, что не в состоянии была двинуться, хоть что-то вспомнить, да хотя бы просто думать. Глаза закрылись сами по себе, туман вновь наполнил голову, но, соскальзывая в небытие, я чувствовала теплое тело незнакомки рядом с собой, и губы наконец изогнулись в улыбке. И было абсолютно всё равно на то, что я не помнила кем она являлась, кем являюсь я, что со мной произошло и почему я не могу пошевелить и пальцем. Всё каким-то образом отошло на второй план, а туман снова внедрялся в мою голову, усыпляя.