Она ломает себе пальчики

Как же Сергей собой гордился. Ему тридцатник с хвостиком, он только что пролил на себя и механическую клавиатуру мартини, улыбается и лениво трёт глаза костяшками, улетая от цветных точечек под веками. Он подловил Львицу. Умилительно щурится и ещё раз прокручивает вниз эмулятор ее странички бразузера. Макарова гуглит «фото лисёнка на контакт телефона». Потом- телефон доверия, и сразу удаляет поисковый запрос. «Как всегда- безупречный вкус эстета. Я! Я выбрал именно её, Валерию, ту, которая неподкупно вгрызлась в свои принципы, эту нежную, такую смутно знакомую девушку. Но если знать, что сказать, как улыбнуться и сделать вид, что она лишь расходный материал, то её можно переминать, как удобно, надавливая слабо подушечками вести и убирать углы ее волевого характера. А самое веселое, что она каждый раз замечает, но молчит, скрестив руки на груди в защитном жесте. Валерия была не просто проектом, она была инструментом, безупречным и тяжело падающим в ладонь. У него выделялась слюна в огромных количествах, когда он наблюдал- Макарова пружинила на пятках спортивных кроссовок. Он крутился, сидя на кресле, ёрзал, поминутно отслеживая ее перемещение по вкладкам сайтов с его биографией. Олег приносил-забирал третью, пятую, седьмую кружку кофе, в момент, когда он подключался к вебке ее ноутбука. На разноцветных стикерах он запоминал ее нос с разных ракурсов, то, как смешно ее глаза увеличивала маска во vместе, когда она стримила в последний раз (а тема то какая- защита от шантажа через суд- ха-ха! Сергей прикусил ладонь и оскалился) Его назначение творца вопило сделать из Леры- девушки обычной, незаметной и сломанной, что-то новое, склеенное по частям из своих собственных фантазий и референсов из воспоминаний. Исправить ей свои ошибки, покрыть золотом и смазать лаком, чтоб блестела, как тарелочка в стиле кинцуги. Вот она, выросла в здоровой, цельной семье, но все равно такая сжатая, остроугольная. Прототип идеального человека. В своём отрочестве Сергей клеймил себя эстетом, отрекался от всего простого человеческого, курил травку и рисовал картины с сильными мужскими спинами. В своей общажной комнатке на два с половиной землекопа выкуривал соседа благовониями и вонью клубничной смазки, но никогда не ходил на свидания. Не трогал наливные округлости грудей, не обсуждал планы на будущее (и гордился этим). А позже женские пальчики привлекали Разумовского только в сценарии а) отрезания и б) работы на его соцсеть. Лера по сравнению с Разумовский (его прошлой жизнью) такая понятная, предсказуемая и мягенькая, что Сергею чисто из азартного интереса хотелось прощупать, понять когда же он ее взбесит, когда она начнёт язвительно подкалывать за его одержимость личной информацией Леры-Лерочки. Хотелось сучить ногами и влиять бёдрами, ожидая, что вот-вот она начнёт вбивать в поисковую строку «рыжие уебаны png» или перестанет садиться уничтожительно голой на своё креслице, с лицом мученицы записывая куски вебинаров по фармацевтике, сжимая сложенными руками грудь вплотную, образуя красивую ямочку. Сергей хотел допускать все возможные варианты ее мыслей- ведь это единственное место, куда камеру не поставишь, поэтому утешал себя тем, что и так знает, что она не флиртует, а ей просто все равно на его влажные взгляды. Сергей смотрел на Леру и возвращался к принципам себя семнадцатилетнего. Неконтролируемо манерно вскидывал руки, закидывал ногу на ногу, заполняя собой все пространство, впитывая в себя весь воздух. Телесность волновала его, когда Волков просил размять ему плечи, когда сам Сергей расстегивал первые три пуговицы блузки, отвлекая всех присутствующих одним фиолетовым месивом вместо ключиц. В конце-концов, когда Олег накрывал его в кровати тяжелой бетонной плитой, перекрывая пути отступления. Кожа к коже- приятно. Но у Макаровой- не тело. Механизм. Неидеальный, его надо подправлять и смазывать, держать в напряжении и рабочем состоянии и чуточку протирать пыль в разъёмах для питания. В ее шее не скрывалась тонкая натура девушки, женщины. На ее плечах сидели проблемы и обязанности, а не призраки прошлого, как у него. Он хотел через Леру прожить свою возможность создать напряженное-прекрасное. То, как она каменела от пальцев на плечах, как сидела с голой грудью у себя в комнате, пока писала конспекты, пугало его в самом будоражащем смысле. Молодость Макаровой хотелось ритуально всосать в себя, открыться ей, чтоб она сама вложила кусочек в солнечное сплетение. Именно по этой причине Сергей прятал таблетки от ее глаз, красил ногти в бежевый и очень, слишком громко смеялся над ее падениями во время тренировок. Именно факторы того, что он падает в неизведанную пропасть новой главы своей жизни, заставляли его все чаще творить некомфортную херотень. Именно два колёса нейролептика с утра надоумили его натянуть на шелковый халат и трусы пуховик с сапогами и настрочить трапезничающему Олегу в мессенджере: «Леж, мне надо в зале ноут обновить, я без тебя выдвинусь, не теряй <3» и с горячеющим лицом выбежать на лестничную клетку. Легкие хрипели, как после интубации, и садясь машину Разумовский закашлялся, выпуская из себя пар. Возможно это психосоматика. Сергей ночью написал Лере, что ждёт пораньше для «обсуждения вопросов организационного характера двоеточие скобочка закрывается» И, судя по выражению лица как у воблы (она наверное до крови закусила щеки изнутри) когда Лерочка явилась то можно сделать вывод, что он неплохо подобрал эксклюзивный принт бордового халата и совершенно точно не зря побрил ноги в раковине перед уходом.