Butterflies of Death | Бабочки смерти

От тех, кого слишком любишь, держись подальше. Они-то тебя и прикончат. @Д.Щегол

21 мая 2001 год. Республика Корея, Сеул, Каннам-гу. 21:46 В самом центре ночного Сеула располагался ночной клуб под весьма загадочным названием «Макбет». Заведение быстро набирало популярность не только среди молодежи, но и среди высокопоставленных чиновников и олигархов, получая блестящую репутацию. Было известно, что он принадлежит сыну министра обороны и обстановка была соответствующей: довольно высокие цены, музыка только от самых популярных ди-джеев, дорогая мебель из бахромы и тканей высшего качества с Италии. В эту знаменательную дату, двадцать первого мая, Ли Сын Хён должен был праздновать свой день рождения. В самом деле он почти не готовился к празднику, даже не планировал его отмечать, но из-за приезда его давней близкой подруги и долгих просьб Пак Мина устроить вечеринку, он все же согласился отметить его. Узнав, что Сын Хён будет праздновать день рождения в клубе, рабочие засуетились и выделили ему лучшее место, а ВИП-комнату на время даже закрыли. Машина Пак Мина остановилась на парковке прямо возле клуба. Название «Макбет» светилось красным неоновым светом. В предвкушении насыщенной ночи, сердечных приключений и алкоголя, он невольно расслабился и окунулся в объятия эйфории. Внутрь поспешно вбежала сестра Сын Хёна - Ли Соль А, в белом платье, уже запыхавшаяся. Мин сразу заметил девушку и сам того не замечая улыбнулся, но тут же взял себя в руки и медленно пошёл ко входу. Светящийся танцпол заполнился людьми и их окружали круглые столики, которые сервировали для гостей. Сам он выделялся проекторами тёплого света. Соль А со скучающим видом наблюдала за танцовщицами и нетерпеливо ждала, когда придут остальные. Мин осторожно обогнул танцпол и двинулся к столикам, к ней, но его неожиданно остановили на полпути. Он пожал руку Чан Сану и вынужден был присоединиться к его компании. Далее он взял стакан с виски, который поставили на столик и выпил содержимое до дна, глаза его начали плыть и он начал пристально смотреть на Соль А. Сан не мог не заметить странное поведение друга и его частые гляделки на дочь Президента, поэтому с негодованием взглянул на него и откинулся на стул. — Приятель, — сказал он, помахав рукой перед глазами Мина, —Похоже, до тебя никак не дойдёт, насколько крепко ты влип. Ситуация хуже, чем можно придумать. — О чем ты? — еле слышно произнёс он, выпивая второй стакан. Тот шумно вздохнул и прикрыл глаза. — Но ни в коем случае не говори Сын Хёну об этом. — Если он узнаёт, тебе конец, Мин. — А если ты не проболтаешь никому, об этом он никогда не узнает. В поле зрения появились их друзья, среди которых Мин сразу заметил своего друга с широкой улыбкой и Ми Ок - шатенку с длинными густыми волосами и большими глазами в окружении темной щетки ресниц, что выделялось в ней. Казалось, что за всю свою жизнь он не смеялся столько, сколько рядом с ней. Поэтому он разочарованно отвернулся и перевёл взгляд на Соль А, которая поспешила к своему старшему брату. Ли Сын Хён открыто изменял своей спутнице жизни, появившейся только недавно, но никогда об этом не заговаривал. Реальная измена жене Паку всегда представлялась чем-то не столь безнравственным, сколько физически гадким, нечистоплотным и отвратительным. В едином порыве все поднялись и принялись радостно чокаться бокалами. Заиграла музыка и они принялись с энтузиазмом пить. Веселое застолье, подогретое хорошим вином, было в разгаре и Сын Хён с облегчением ему отдался. — Давайте выпьем. За старую дружбу, за верность, за нас, — Сын Хён поднимает бокал, незаметно улыбаясь и краем глаз наблюдая за подругой. — За власть, — добавляет Ким Ену. — За любовь, — произносит Мин и уголки его губ приподнимаются, как только их с Соль А взгляды встречаются. Их ВИП-комната была больше похожа на зал роскошных ресторанчиков. К удивлению, здесь не было назойливых танцовщиц и официантов. Стол ломился от обилия еды и алкоголя, комната заполнилась не только смешением запахов мужских и женских парфюм, но и ароматом различных блюд. Разговоры не прекращались ни на секунду. Зал начинал пустовать. Многие спустились на второй этаж, чтобы потанцевать. В комнате остались только Ли Сын Хён и его подруга. Она продолжала сидеть на диване и пить красное вино из бокала. Девушка выпила и посмотрела на мужчину. Он был предельно серьёзен. В его одной руке тлела и дымилась сигарета, которую он спустя пару минут неловкого молчания потушил и подошёл к Ми Ок. — Я отойду на минуту, ладно? Девушка одобрительно кивнула головой. Когда он вышел из комнаты, то поджала губы. Ли Сын Хён поменялся: всякий раз, когда он улыбался, его улыбка казалась такой фальшивой, он стал невнимательным, что-то в его манере речи казалось ей наигранным, цвет лица стал нездоровым и эти круги под глазами… Она знала о том, как он старается превосходно выполнить свою работу и проводит уйму времени в офисе отца, пытаясь не разочаровать других. Он целеустремленный и трудолюбивый человек, который не терпит проигрышей, поэтому она могла бы подумать, что изменился он из-за усталости и эмоционального истощения, но это было бы совсем не похоже на него. Мне необходимо знать, что с тобой происходит, Сын Хён. Сын Хён по дороге заметил друзей, которые отрывались по полной и веселились, наслаждаясь приятным вечером. Он почувствовал укол зависти, наблюдая за тем, как беззаботно они проводили время вместе. При людях он всегда играл успешного, умного и добросовестного политика. А там, где люди носят маски, подлинного счастья, увы, не бывает. Он верил, что окружающие - от близких родственников до друзей и коллег - будут любить его, если он будет показывать себя сдержанным и немногословным. Это означало, что, если вы долго носите маску, она прирастает к коже и становится неотделимой от вас, в каком то смысле даже удобной, лишь бы не показывать своего лица… (ВНИМАНИЕ! УПОТРЕБЛЕНИЕ НАРКОТИЧЕСКИХ СРЕДСТВ, ПСИХОТРОПНЫХ ВЕЩЕСТВ ИЛИ ИХ ПРЕКУРСОРОВ ЗАПРЕЩЕНО И ВРЕДИТ ВАШЕМУ ЗДОРОВЬЮ. Абсолютно все наркотики по своей природе являются ядами, поражающими все системы органов и тканей, но особенно центральную нервную систему, мозг, половую систему, печень и почки) Ли Сын Хен включил свет в одном из номеров гостиницы клуба, закрылся в ней и опустился на темно-красный кожаный диван. Звуки музыки, человеческие голоса и смех лишь приглушенно доносились до него. Он наклонился вниз и выудил из маленького шкафчика черный непрозрачный пакет, который положил туда как только приехал. Внутри находился набор самого настоящего героинщика: зажигалка, аскорбиновая кислота, шприц с иглой, фильтр, жгут и, самое главное, маленький пакетик с розовым порошком. Ли находился один на один с вещью, которая тащила его на гниющее дно. Он приготовил смесь для внутренней инъекции. Подобные вещи, наверняка, никогда не уходят и всплывают в самый нужный момент. Сын Хен вспомнил это дурманящее чувство, которое не сравнится ни с чем в этом мире и чуть ли не затрясся в предвкушении. Он вообрал в шприц нужное количество приготовленной смеси, взялся за жгут и перетянул вокруг плеча. Работая кулаком, дождался появления вены и когда голубая полоска набухла, приставил чистую, тонкую иглу. Вдохнув побольше воздуха в легкие, он прикрыл глаза и проткнул вену иглой. Веки мужчины затрепетали и по телу словно растекалось какое-то приятное тепло. И сейчас ничего не имело значения: во всей вселенной существовал только он и его будоражащее удовольствие. Ли Сын Хен уже потярял счет времени и даже не собирался покидать комнату, пока кто-то не постучал в дверь комнаты: — Сын Хен, я знаю, что ты там. Выходи, — крикнула Ми О, немного опьяненная алкоголем. Ли покачиваясь, медленно поднялся с дивана и начал собирать разбросанные вокруг вещи, которые свидетельствовали о том, что в их компании завелся наркоман. Он сунул все предметы обратно в пакет, бросил в шкаф и задвинул его. Мотнув головой, он осторожно открыл Ми Ок дверь. Сын Хен поднял взгляд после тяжелого вздоха на девушку, что пристально на него смотрела. Она нахмурилась, вошла в комнату друга и захлопнула за собой дверь. Ли едва стоял на ногах и схватился рукой за стену. — Сын Хен, тебе нечего мне сказать? — сказала она быстро, надвигаясь на него. — Что ты имеешь в виду? В этот момент Ми Ок схватила друга за запястье. Тот начал вырываться, но девушка начала выворачивать его руки, чтобы взглянуть на его исколотые вены. — Я так и знала, — прошипела она и отпустила его. — Значит, подсел на иглу? — Ты ничего не понимаешь, — тихо прошептал Сын Хен. — Ну так расскажи, — сложила девушка руки в замочек. — Он... он помогает мне. Ми Ок злостно усмехнулась и покачала головой. Подобное слышать от человека, у которого была успешная карьера, хорошие друзья и прекрасная жена, - странно. Она не понимала друга, сколько бы не прокручивала мысль в голове. Прежний Сын Хен не стал бы портить себе жизнь подобным, он даже не курил. Но сейчас перед ней будто стоял совсем другой человек. — Сын Хен, это неправильно, — девушка пристально глядела на мужчину. — Ты живешь в бедности, не имея жилья? Или у тебя огромные долги? Может, у тебя никого не осталось? — Уходи, — грубо отрезал Сын Хен и наконец-то посмотрел ей в глаза, полных разочарования. Ми Ок кивнула, прошлась по комнате, сложив руки на груди, а после, сократив между собой и Сын Хеном расстояние, замахнулась и влепила звонкую пощечину. Он бросил на подругу озлобленный взгляд, придерживаясь за щеку. Встал с кровати и толкнул ее в грудь. Беспокойство девушки ужасно раздражало его. — Сказал же, уходи. — Чтобы ты поскакал за новой дозой? — она взяла мобильник , собираясь набрать номер знакомого, — Я звоню Ча Со Джуну. Он приведет тебя в порядок. Сын Хен попытался вырвать у нее из рук сотовый, хватая то саму девушку, то ее сотовый. Отобрав его у нее, он просто бросил мобильник на пол и со всей силы разъярённо ударил ногой по нему. В этот момент они услышали хруст под его ногой. Ли начал серьезно бояться того, что кто-то узнаёт о его зависимости. Страх затуманивал сознание, пульсировала только одна кнопка: никто не должен знать об этом! Выпитое вино сделало своё дело и в глазах начало все плыть, он слабо соображал, что делает. — Я не позволю тебе сорваться в яму. Если нужно, скажу твоему отцу или друзьям. Это ужасно, Сын Хен, понимаешь? Разве оно того стоит? Тяжело вздохнув, Ми Ок развернулась и направилась к двери. Она должна что-то сделать, помочь другу, иначе его жизнь затрещит по швам. Мужчина смотрел на золотую статуэтку змея с редчайшими огненными опалами на открытой полке и не мог оторвать взгляда. Дрожащей от волнения рукой он взял статуэтку и на его лице появилась тонкая улыбка. Ми Ок внезапно стало страшно, когда услышала какое-то движение. Она не успела повернуться назад, как острая боль ударила по голове, а с затылка от удара слезла немного кожа. Перед глазами все расплывалось и она ощутила, как из под ног уходит пол. Сердце колотилось как сумасшедшее, руки дрожали. Пошатнувшись, она обернулась на Сын Хёна. Она не могла сфокусировать свой взгляд, а потом и вовсе стало темнеть и рухнула на пол. 21 мая 2001 год Республика Корея, Сеул, Мапхогу, полицейский участок. 20:23 Беседа двух мужчин состоялась поздним вечером в самом кабинете старшего инспектора, когда многие сотрудники полиции разошлись по домам. Ким Ену тяжело вздохнул и уселся на рабочее место, смахнув со лба подступившие капельки пота. Старший полицейский О Тэён стоял ровно, не шевелясь и уверенно смотря на начальника. Прошла минута и Ену наконец-то заговорил с трудом. — Через неделю мы закрываем дело и объявляем, что это был просто несчастный случай, а дочь погибших - без вести пропавшей. — Закрываем? — неожиданно вздёрнул голову и округлил глаза. Тэён не мог поверить, что на этом конец. Это абсурд. Очевидно, что в деле пожара в доме чиновника и исчезновения их дочери все не так просто. Он был уверен, абсолютно, что кто-то устроил пожар, может быть они уже были мертвыми к моменту поджога и этот кто-то наверняка виновен в исчезновении девушки. Тэён нахмурился. — Да, закрываем. На нас вечно давят, чтобы мы закрывали дело, — отрезал Ким. — Господин Старший инспектор, извините, но я считаю, что мы не можем закрывать дело. Очевидно, что кто-то… — Замолчи! — рявкнул начальник и взглянул на него недовольным взглядом. — Думаешь, я не знаю? Мы не можем пойти против приказа с вверху, иначе нас всех вышвырнут отсюда. Просто делай, что говорят и помалкивай. Ёну поднялся с кресла и его словно ударило молнией. Старые раны давали о себе знать, но он не дал виду младшему. Инспектор прошёл по кабинету и повернул ручку двери, как вдруг услышал серьёзный голос полицейского: — Вы ведь не из-за этого отказываетесь от расследования. Вам просто плевать на то, что случится с ними, верно? Ёну повернулся и с раздражением посмотрел ему в глаза. Полицейский выводил его из себя и едва сдерживался, чтобы не ударить его по лицу. — Я сказал заткнись! Забыл, благодаря кому стал полицейским? — Мой отец сделал меня тем, кем я есть сейчас. Я всего лишь выполняю обязанности. В чем я не прав? — с вызовом проговорил О. — Когда я был младше, вы, будучи простым полицейским, были моим героем. Вы всегда шли вперёд, добивались раскрытия дела, помогали своим товарищам и никогда не боялись начальства. Ким Ёну, верный себе и своему делу - этого человека я помню до сих пор, как наяву. Но тот, кто сейчас стоит передо мной, больше не тот полицейский, который может тронуть мое сердце. Вы ослепли от жажды власти. Ким ухмыльнулся и закивал. — Продолжай… — сощурив глаза, проговорил инспектор. — Вся верховная власть прогнила насквозь. Кому, как не вам знать это? Мы должны быть верны своему долгу. Я всего лишь за справедливость. — Говоришь, за справедливость? —слабо улыбаясь, начальник подошёл к нему ближе. — Скажи это своему отцу - жалкому старику, готовому на всё ради денег. Мы не можем убить все плохое вокруг себя или в себе, несмотря на то, что нам пытаются помочь. Нельзя помочь или исправить тех, кто этого не хочет. Всем этим дышит мир. Запомни. Старший инспектор покинул кабинет, оставив того в растерянности. Девушка была одета в короткое белое платье и длинный халат, отливавшие серебром в свете огня, волосы рассыпались по плечам, обтянутым узорчатым шелком. Волоча по сугробам подол халата и оставляя на снегу темный след крови, она бежала по тропинке леса. Оступившись, она повалилась вся израненная. Из глубокой раны на белый снег хлынула широким потоком кровь. Она обречённо простонала, поджимая под себя ноги. Было холодно и тихо, так тихо и спокойно, как ещё никогда не бывало. Колючий жесткий снег летел в глаза и казалось, что зима обосновалась здесь навечно. С изорванной одеждой, дрожа как осиновый лист, девушка лежала на земле, прислушиваясь к отдалённым шагам. Ветер над ней качал ветки деревьев, а сухие стебли звенели, распевая свою песню. Внезапно кто-то протянул ей руку и накрыл плечи девушки горячей ладонью. Она приподнялась и встретилась с глазами человека, при виде которого, взгляд остановился и шатенка словно погрузилась в транс. Арым стояла неподвижно, как статуя. Сердце забилось встревоженно и радостно одновременно, из глаз готовы были брызнуть слёзы, а от широкой улыбки сводило щеки. — Папа? — отозвался голос Арым дрожащим голосом. Она все время ждала, что в один прекрасный день ее родители вернутся к ней обратно и они все вновь заживут по старому как ни в чем не бывало. Но глубоко в душе она понимала что это невозможно, что это все - иллюзия, ее желание, которому не суждено свершиться. Отец смотрел на неё сурово, взгляд будто обвинял Арым в чем-то. — Арым, твой папа хотел сказать тебе… будет довольно сложно - даже невозможно освободить себя от этой боли. — Но почему? Почему? — почти крикнула она ему. — Почему ты бросил меня? Ты же обещал, что всегда будешь рядом. — Прости, боюсь, я не смогу сдержать своё обещание, — протянул он, а за его спиной появилась ее мама, в белом шёлковом одеянии, слабо улыбаясь. Раздался грохот, словно одновременно выстрелило несколько сот бомбард, а девушка инстинктивно пригнулась. Скрываясь в тени кто-то выстрелил два раза. Арым осторожно подняла голову и застыла в изумлении, когда вновь увидела родителей с простреленными головами. Среди ночи Арым вздрогнула и сразу проснулась оттого, что кто-то позвал по имени. От криков девушки проснулись не только медсестры, спавшие возле палаты. Что бы доктор ей не вколол, это оказалось что-то сильное, настолько сильное, что Арым не могла окончательно проснуться и странная чернота в глазах не уходила. Мужчина, стоявший рядом с ней перехватил ее взгляд. Он ничего не говорил и молча протянул салфетку, завидев слёзы на лице пациентки. Арым очень хотелось проснуться и оказаться дома. Но, по видимому, она не спала. — Вижу, дела идут у вас неважно, — негромко произнёс он, меняя капельницу. — Выспитесь. Скоро уже будет светать. Завтра вам предстоит сложный день. А мне пора идти. — Постойте! — вцепилась она в рукав врача, — Что происходит? Я не понимаю, где я, не помню что со мной случилось. Тот повернулся и глубоко вздохнув, начал: — Вы больны. У вас вторая стадия рака легких. Завтра будет операция. От всех недомолвок и недопониманий уже голова кипела, и все смешалось в густую комковатую кашу, бурлила от избытка мыслей. — Это серьезно? — почти шепотом сказала она. — И почему дядя ушёл? Где он? — Завтра увидитесь с ним, а сейчас отдохните, — не промолвив больше ни слова, он покинул палату.