Right choice

      20 января 1978 г.       Учебные дни с новой силой атаковали ни в чём не повинных студентов, которые после всего произошедшего должны были не только догнать пропущенный материал, но и успеть подготовиться к выпускным экзаменам.       И лишь сейчас, спустя долгое время, Гермиона ощутила себя по-настоящему живой. Каждый раз, когда гриффиндорка зарывалась носом в учебники, думая о том, как успеть выполнить все домашние задания, она чувствовала себя лучше.       Грейнджер давно закончила самостоятельное изучение всей школьной программы в её времени, но ведь ходить на пары, почёрпывать новую информацию от преподавателей — это совсем другое.       Она чувствовала себя лучше и в те моменты, когда помогала Джеймсу и Сириусу, старательно объясняя этим двоим все необходимые заклинания, пока те с самым умным видом кивали головами, а после быстро списывали всё, что только получалось, тут же забывая пройденный материал.       Но когда ей доводилось поднимать руку на уроках, давая правильные ответы, Гермиона чувствовала себя так, словно выпила пару флакончиков эликсира радости.       Она была счастлива, по-настоящему счастлива.       Вспомнила, что такое крепкий сон, встречала каждый день с улыбкой на лице, болтала с подругами о беспечных мелочах, которые любят обсудить старшекурсницы, и издалека засматривалась на Римуса, боясь нарушить ту хрупкую гармонию, что воцарилась между ними.       Наверное, именно так и должна выглядеть беззаботная жизнь студентки седьмого курса, верно? Если это так и есть, то Гермионе безусловно это нравилось.       Войдя в аудиторию уверенным шагом, гриффиндорка сняла с себя сумку с учебниками и опустилась за первую парту, где уже сидел Римус Люпин. Лили давно предпочла общество Поттера, пообещав Магги — и с каких пор Гермиона так её называет? — что будет подтягивать Джеймса по всем предметам. МакКиннон и Блэк таких обещаний не давали, но тоже уселись вместе, прячась в самом дальнем углу класса и периодически слушая профессора.       Зельеварение.       Гермиона не очень любила этот предмет, но после всего, что ей довелось пережить, любое занятие для неё было глотком свежего воздуха. Возможностью не думать о том, через что она прошла и как много тяжёлых решений ей ещё предстоит принять.       — Во втором полугодии мы завершим изучение всех противоядий. Осмелюсь предположить, что прошедшие события не стёрли из вашей памяти рецепт для борьбы с обычными ядами…       Студенты неуверенно кивнули, а профессор продолжил:       — Что ж, замечательно. Тогда вас не затруднит написать небольшой конспект по данной теме, — уголки губ Гермионы поползли вверх, и она в предвкушении поёрзала на стуле. — Сегодня же мы с вами приготовим Противоядие от Любовных зелий, после чего перейдём к более сложным рецептам.       Грейнджер безрадостно вздохнула, закалывая волосы на затылке и подходя к своему котелку. Вообще-то, она надеялась, что они начнут изучать хотя бы Противоядие по Третьему закону Голпалотта, его она ещё никогда не пробовала сварить…       — Для начала добавляем четыре веточки волшебной рябины, — где-то на фоне по-прежнему звучал голос профессора, но Гермиона уже не вслушивалась — руки действовали за неё, пока студентка утопала в своих воспоминаниях.       Она не понаслышке знала, как действует Любовное зелье. Гриффиндорка ведь тогда предупреждала Гарри, что Ромильда готова пойти на что угодно, чтобы привлечь его внимание! Но кто же знал, что в её драконьи сети в конце концов попадёт Рон Уизли, который решит съесть все конфеты Поттера.       Гермиона подавила смех, слегка прикусив щеку и сильнее вдавливая рябину в ступу. Казалось, что Рон вот-вот сойдёт с ума, но они вовремя напоили его противоядием.       Конечно, забавно вспоминать их приключения с друзьями, но кому вообще может понадобиться такое зелье?       Только в школе.       Нет, Гермионе точно нужно будет пересмотреть учебную программу, когда она станет профессором. Она не понаслышке знала, что есть куда более важные вещи, которым стоит научить студентов.       — Не забываем про экстракт лирного корня, который необходимо добавить в три этапа, пока зелье не приобретёт нужный оттенок.       Девушка продолжала закидывать в котелок нужные ингредиенты, не отвлекаясь ни на что. Когда зелье Гермионы стало светло-розовым, она наспех подняла руку с чувством выполненного долга.       Первая!       Профессор подошёл ближе к студентке, оценивая внешний вид и аромат зелья. Он внёс несколько заметок в свой блокнот, осмотрел со всех сторон котелок и наконец вынес вердикт:       — Мисс Грейнджер, превосходно.       Наверное, эту фразу Гермиона слышала чаще остальных. Следующим с приготовлением зелья расправился Римус, который всё это время склонялся над соседним котлом.       — Мистер Люпин, весьма недурно.       Гермиона перехватила взгляд Римуса и довольно улыбнулась. Нет, она правда любила и Гарри, и Рона, и Джеймса с Сириусом, но… Вообще-то, они никогда не имели особого стремления к знаниям, а Лунатик, в отличие от них, был очень заинтересован в учёбе. Иногда даже не уступал ей на занятиях, и девушка до сих пор не знала, как реагировать на это — радоваться, что кто-то может разделить её интересы или ревновать к потенциальному сопернику в борьбе за лучшего ученика курса?       — Ты сделала раньше, — с улыбкой подчеркнул Люпин, заметив сомнения девушки.       — Я уже готовила подобное зелье, — пожала плечами гриффиндорка, собирая учебники обратно в сумку.       — Интересно, — прошептал Римус так, чтобы другие не услышали, — а мне оно поможет?       И правда, если он влюбился по уши и без какого-либо зелья, противоядие его спасёт? Или всё это безрезультатно? Наверное, когда дело касалось Гермионы Грейнджер, ни у какого зелья не было шансов.       Гермиона подняла глаза, сквозь туман, исходивший от котлов, перехватывая взгляд Римуса, и на мгновение приросла к земле, так и замерев с учебниками в руках. Только сердце ускорило свой ритм, не позволяя девушке мыслить здраво.       — Я бы не хотела, чтобы ты проверял, — быстро протараторила Грейнджер и спешно отвела взгляд, внимательно следя за своими пальчиками, которые теперь активно выводили узоры на обложке учебника.       После этого уже Римус был не в силах оторвать взгляд карих глаз от девушки, осознавая, что он только что услышал.       26 января 1978 г.       Это была одна из тех ночей, которую они не любили. Скорее, даже боялись, несмотря на то, что каждый месяц, хотели они этого или нет, проживали снова и снова. Последнее время превращения Римуса проходили всё более непредсказуемо, и это было причиной того, что девушки не могли уснуть, каждой клеточкой своего гриффиндорского тела ощущая беспокойство.       Казалось, дай они себе слабину — что-то точно пойдёт не так, поэтому подруги до сих пор сидели в гостиной, без устали поглядывая на часы.       Четыре утра.       Сложно было сказать, сколько прошло времени до момента, когда Джеймс и Сириус внесли Лунатика в полубессознательном состоянии, истекающего кровью. По ощущениям — каждая минута тянулась вечность, а стрелки на часах уже сливались в одну сплошную размытую линию.       — Вы что творите?! Почему не отнесли его к мадам Помфри? — Лили подскочила к друзьям и оглядела алую рубашку, практически насквозь пропитанную кровью.       Взгляд ведьмы тут же привлёк свежий шрам, проходивший от груди до самого низа живота и уходивший дальше под брюки. Зелёные глаза округлились от ужаса, и Эванс бросила испепеляющий взгляд на Джеймса.       Мерлин, это было так безответственно!       — Он отказывается, — постарались оправдаться Блэк и Поттер, но звучало это, откровенно говоря, очень слабо.       Это оказалась адская ночь для каждого из них.       Они и до этого не на курорт уходили, но то, что было сегодня… Тяжело было описать всё, что происходило в Визжащей хижине, и поведение Римуса, даже после того, как превращение закончилось, напугало Мародёров.       Лили постаралась взвесить все за и против, закатывая рукава на школьной рубашке, и, сдаваясь под напором Римуса, кивнула в сторону его спальни. Девушка быстро схватила свою сумку, собранную как раз для таких ночей, и поднялась вслед за парнями, как её запястье неожиданно обвила рука Гермионы.       — Лили, — тихо позвала подругу Грейнджер, — можно я?..       Рыжеволосая засомневалась. Она всегда сама лечила Римуса, они уже давно привыкли к этому, но Гермиона… Может, это то, что сейчас нужно их другу? К тому же, у неё точно было достаточно знаний для того, чтобы помочь ему, поэтому Эванс неуверенно кивнула и передала аптечку.       — Останьтесь тут, — попросила Гермиона и, сделав судорожный вдох, зашла в комнату Люпина.       В нос первым делом ударил стойкий запах железа. Он был тягучим, обволакивал всё вокруг, и даже открытое окно не помогало избавиться от него. Гермионе давно был знаком этот запах, но почему-то сейчас руки с чемоданчиком предательски затряслись.       Римус сидел на полу в той же пропитанной кровью одежде и прижимался спиной к стене. Девушка действовала аккуратно, словно боялась спугнуть друга, — медленно опустилась на колени возле него, безуспешно пытаясь заглянуть в глаза. Он не поднимал на неё взгляд, только неотрывно смотрел на свои окровавленные руки, бормоча что-то невнятное.       Парни сказали, что у него бывают провалы в памяти и он не всегда сразу может вспомнить прошедшую ночь и восстановить все последние события.       Лунатик перевёл испуганный взгляд на девушку, дёрнувшись после осознания того, что перед ним не Лили.       — Римус! Ты не сделал ничего плохого. Слышишь? Ничего плохого. Это твоя собственная кровь, — голос Гермионы дрогнул, но она уверенно обхватила ладони Люпина своими.       Она старалась держаться. Нужно быть сильной, но глубоко внутри хотелось разрыдаться от этих слов.       — Как тебя зовут? — тихо спросила Гермиона, придвигаясь ещё ближе.       — Ты забыла, как меня зовут? — парень выдавил безэмоциональную усмешку.       — Нет. Проверяю, помнишь ли ты своё имя.       — Римус, — он буквально выплёвывал эти слова, — Римус Люпин.       Всё его нутро сочилось ненавистью к самому себе. Казалось, что он произносит имя самого ужасного человека на земле.       — Посмотри на меня… — не сдавалась Гермиона.       Он закачал головой, а на глазах проступили слёзы.       Нет-нет, он не может. Что она вообще тут забыла? Её не должно быть здесь!       — Римус, прошу… — девушка тоже не сдерживала тихих слёз, которые катились по её щекам от осознания своего бессилия, — посмотри на меня. Пожалуйста.       Она осторожно взяла его за подбородок и подняла голову парня, встретившись с его глазами, полными разочарования в самом себе.       Он выдержал её взгляд, не отвернул голову. Это было сложно. Больно. Но он сделал это, даже несмотря на то, что хотел провалиться сквозь землю.       — Позволь мне тебе помочь, — она тоже не отрывала взгляд и продолжала шептать первое, что приходило в голову. — Мы справимся со всем вместе.       — Ты не должна видеть меня таким. Это всё одна сплошная ошибка! Ты достойна лучшего, Гермиона. Эти шрамы… они ужасны. Тебе лучше уйти, — слабо прошептал он и прикрыл глаза. Каждое, Мерлин его раздери, слово причиняло буквально физическую боль, отзываясь в шрамах.       — Не говори так, — ей хотелось запротестовать, закричать, открыть ему глаза. — Они не ужасны, Римус. Это часть тебя. Ты просто должен постараться принять это.       — Часть меня? А если в следующий раз пострадает кто-нибудь другой? Если пострадаешь ты? Как я смогу жить с этим? Уходи. Пожалуйста, просто уйди.       Она не реагировала на его слова. Гермиона просто не может уйти. Только не сейчас. Девушка не смогла придумать ничего лучше, поэтому просто действовала, не давая себе возможности задуматься.       Она резко подалась вперёд, слегка касаясь своими губами его губ и оставляя на них лёгкий поцелуй. Так, чтобы не причинить боли.       Так, чтобы передать всё, что думает.       Весь мир, казалось, остановился. Гермиона нежно коснулась губами уголка его губ. Переместилась на щеку, целуя каждый сантиметр его уже давно полученного и зажившего шрама. Он был прекрасен. Весь Римус Люпин был прекрасен. И как она только раньше этого не замечала?       Лунатик хотел оттолкнуть её.       Если бы у него были силы, он бы обязательно оттолкнул её и заставил уйти. Ради её же блага. Но сил не было. И искреннего желания делать это, откровенно говоря, тоже.       Он только сильнее зажмурил глаза, проявляя морщинки на лбу, и затаил дыхание, боясь, что это всё сон. Да даже если так, хотелось запомнить каждое мгновение — её бархатные губы, голос, полный нежности… Он даже на секунду поверил, что она действительно сможет залечить все его шрамы.       Но их было слишком много.       А Гермиона не останавливалась — провела рукой вдоль шеи, повторяя изгиб шрама, убрала волосы со лба и снова поднесла губы, замирая так на несколько мучительно долгих мгновений.       И Римус окончательно сдался, полностью отдаваясь в её власть. Девушка, чувствуя, что парень стал более податливым, осторожно сняла с него рубашку, до боли закусывая щеку, чтобы не расплакаться сильнее, когда Римус поморщился от дискомфорта.       Она бы так хотела забрать хоть часть его боли себе. Гермиона забросила его руку на своё плечо и довела до кровати, бережно укладывая и расстёгивая ремень на штанах, чтобы дать доступ к шраму.       — Я могу?..       Римус вновь поморщился от собственной слабости, но кивнул.       Гермиона достала бадьян и пропитанные им бинты, принимаясь протирать и обрабатывать раны, отчего Римус прикрыл глаза и закусил губу, иногда срываясь на тихие стоны.       — Осталось совсем немного, — Гермиона продолжала обрабатывать каждую рану, которые заметно уменьшались в размерах.       Когда всё закончилось, Римус неуверенно открыл глаза и не отрываясь смотрел на девушку, как на спасательный круг. Ему казалось, что, глядя на неё, даже боль чувствуется не так сильно.       Девушка наложила повязку и протянула стакан с крововосполняющим зельем Римусу, которое он быстро выпил.       — Тебе нужно поспать, — прошептала Гермиона, продолжая сидеть на краю кровати.       — Спасибо, Гермиона Грейнджер из тысяча девятьсот девяносто восьмого года, — прошептал одними губами Люпин.       Девушка вздрогнула от этого обращения. По правде говоря, она уже стала забывать о том, что когда-то была не здесь, была не частью этого мира и что прямо сейчас сидит перед своим профессором, который должен быть практически вдвое старше её.       — Римус, я… — начала она с запинкой.       Ей хотелось сказать так много. О том, что она больше не представляет жизни без них. О том, что она до слёз не хочет расставаться с Мародёрами. Оставлять его тут одного. Но сейчас было не время — Римуса уже клонило в сон, и ему нужен был отдых.       — Я не хочу уходить, — коротко сказала она, сама не понимая, что именно имеет в виду.       Это она о возвращении в своё время или о том, что ей уже пора выйти из его комнаты?       Наверное, всё вместе.       Парень сдвинулся к стенке, пуская её на кровать, на что Гермиона слабо улыбнулась и тут же легла рядом, стараясь не задеть Люпина. Он понимает её. Всегда её понимал.       — Я тоже не хочу, чтобы ты уходила, — едва слышно прошептал Римус, когда девушка уже уснула.

***

      Горячо.       Слишком горячо.       В прямом смысле этого слова. Гермиона проснулась от ощущения, что её облили кипятком.       Девушка первым делом бросила взгляд на их руки, скрепленные вместе, а после посмотрела на Римуса, который и был источником жара. Он буквально весь горел. Мокрые волосы прилипли ко лбу, а его лицо по-прежнему выглядело крайне болезненно.       Грейнджер осторожно поднялась и погладила Люпина по плечу.       — Римус, просыпайся… — Гермиона сдвинула брови от переживаний. — Мы должны отвести тебя в Больничное крыло.       Римус нехотя разлепил глаза:       — Но я хочу остаться тут. С тобой.       — Я буду рядом, обещаю.       Гермиона позвала ребят, чтобы они помогли отвести Римуса к мадам Помфри и те, не задумываясь, бросились на помощь. Под причитания целительницы, Люпина разместили в больничной палате.       С самого утра и до обеда Гермиона сидела у его койки, не отпуская руки парня. Усыпляющее зелье подействовало почти сразу, поэтому большую часть времени Римус спал, но девушка всё равно не могла позволить себе нарушить обещание.       Она любовалась слегка вьющимися каштановыми волосами, спадавшими на лоб. Тем, как мирно вздымалась его грудь. Шрамами, которые хоть и заживали, но оставались небольшими следами на его теле, напоминая о том, кто он есть на самом деле.       Гермиону никогда это не пугало. Она не боялась оборотней, тем более Римуса Люпина. Надежнее человека во всём магическом мире сложно встретить.       Во время обеда в Больничное крыло пробрались остальные Мародёры, шикая друг на друга и снося всё на своём пути.       — Зачем вы крадётесь? Могли бы запустить фанфары и развесить плакаты, что вы идёте, — Гермиона обернулась на шум, когда Джеймс в очередной раз с грохотом напоролся на тележку с зельями.       — Тщ! — шумно выдохнул Поттер, поднося палец к губам. — Тихо ты! Весь план сорвёшь, сейчас нас услышат.       — Из-за меня, я полагаю?       — Ну конечно, новенькая, — вздохнул Сириус, в это же время подкрадывающийся с другой стороны от девушки.       Грейнджер насторожилась — кажется, эти двое что-то затеяли. Она оглянулась по сторонам, но не успела опомниться, как Мародёры с двух сторон подхватили её под обе руки и потащили на выход.       — Эй! Вы чего? Я буду кричать, — предупредила гриффиндорка.       — Кричи, — согласился Блэк, — тогда нас точно выгонят.       — А если ты не пообедаешь, то Лили пообещала… — Джеймс поморщился. — Нет, лучше не знать, что она пообещала, — подытожил он, крепче удерживая Гермиону, которая пыталась вырваться и остаться рядом с Римусом.       — С ним всё будет в порядке, — заверили её друзья, уже подходя к Большому залу, где их ждали Марлин и Лили.       Грейнджер сдалась, решив, что два дня ничего не есть — не самое лучшее решение. Ей действительно было это нужно, поэтому она поставила перед собой тарелку, но всё же без интереса ковыряла ложкой тыквенный суп.       — Почему такое произошло? — не выдержала Гермиона. — Мне казалось, что всё становится лучше…       Сириус сощурился, хитро глядя на подругу:       — Не имею ни малейшего понятия, новенькая.       Конечно, он догадался, что с Римусом было не так, ещё тогда, на балу. Он сразу всё понял, потому что знал друга как никто иной. И он обязательно вправит ему мозги на место сразу, как тому станет лучше, но с Гермионой пусть Римус разбирается сам.       — Мы никак не можем ему помочь, да?       Сириус печально кивнул и протянул:       — Да-а-а… И это полный отстой.       Гермиона недовольно посмотрела на него, мысленно упрекнув.       — Не смотри так, Грейнджер. Даже если ты не назовёшь отстой отстоем, он всё равно таким останется.       Девушка лишь вздохнула.       Может, попробовать подружиться со Снейпом? Вдруг он уже разработал рецепт того зелья, которое помогало Римусу в будущем?       Хотя это звучит даже более нереально, чем спасти половину магического мира. Профессор Снейп и будучи профессором её недолюбливал, а сейчас… Учитывая её происхождение…       Да, не самая гениальная идея, но стоит подумать об этом позже.       Даже кусок в горло не лез от переживаний, поэтому девушка просто продолжала перебирать все возможные идеи в голове.       Её отвлекало только звонкое стуканье ложки, которое издавал Джеймс, с аппетитом уплетая суп и закусывая всё это куриной ножкой.       Вся компания покосилась на него, а Гермиона, не выдержав, схватила первый попавшийся под руку учебник и начала его лупить.       — Как ты можешь есть, когда твой друг находится в таком состоянии?!       — А фто?.. — поднял голову Джеймс, дожёвывая курицу и обороняясь от ударов. — Я голодный!       Гермиона поймала взгляд измазавшегося Джеймса и слабо улыбнулась, а после искренне расхохоталась вместе с остальными.       Ей смутно казалось, что у неё дежавю, что такое уже случалось раньше, но эта мысль так и затерялась где-то на задворках сознания.       Возможно, это было в прошлой жизни?..