***
Ребята думали, что Лунатика выпишут сразу, как только ему станет легче, но в этот раз мадам Помфри была непреклонна. После произошедшего она с особым трепетом принялась следить за здоровьем мистера Люпина, каждый вечер прогоняя засиживавшихся допоздна Мародёров и причитая, что компания потеряла её былое доверие. Спустя несколько таких вечеров и зародился план о похищении Римуса. Гермиона осознавала, что рано или поздно их разговор должен был произойти… Так почему не сейчас? Она так много сделала для всего магического мира. Слишком долго думала о других. Теперь же пришло время разобраться со своими… чувствами? Скажи ей кто-нибудь год назад, что она так нарушит правила, — вероятно, Гермиона бы рассмеялась от нелепости подобного заявления. Но вот она тут. Уверенно идёт к Визжащей хижине, по-прежнему не отпуская руки Римуса. Почему-то — глубоко внутри — складывалось впечатление, что она заслужила того, чтобы позволить себе такую маленькую шалость. От подобных мыслей хотелось снова хихикнуть, но девушка сдержалась, только ускоряя шаг. Визжащая хижина встретила в полной готовности — на кресле лежала маггловская одежда и кошелёк с десятками фунтов стерлингов. Гермиона старалась не засматриваться на растерзанные стены, сбитую обивку мебели и разбитое окно, оставшиеся после пережитых в этих стенах превращений. Ей не хотелось смущать Римуса, который и без того чувствовал себя подавленно, вернувшись в место, которое из раза в раз преследовало его в кошмарах. — Итак, — в попытках отвлечь друга, Гермиона решила приоткрыть завесу тайны. — Я хочу тебя познакомить с другим миром… Римус удивлённо уставился на девушку, принимая из её рук тёплый шарф и тёмно-серое твидовое пальто. — По правде говоря, я изучила огромное количество информации о маггловской Британии семидесятых годов. Например, рабочий класс боролся за свои права и увеличение социальных программ, они даже добились определённых успехов. Один только этот факт достоин уважения, но ещё правительство оказало первую финансовую поддержку матерям в виде… — девушка начала тараторить, как это бывало всегда, когда Гермиона делилась интересными для неё фактами, но тут же осеклась, осознавая, что чрезмерно увлеклась. — Извини. — Мне интересно, — спокойно произнёс Римус, надевая пальто и наблюдая за вдохновлённой девушкой. Она же недоверчиво на него уставилась. Конечно, она знала, что за спиной её называли занудой. Даже Гарри и Рон, будучи на первом курсе, поддерживали эти разговоры, а после, когда они подружились, закатывали глаза и делали вид, что слушают её, на самом деле витая в облаках. — Я… — от такого простого осознания, что кто-то разделяет её интересы, на секунду перехватило дыхание. — Так вот, всё это я прочла в книгах, но разве знания могут считаться полноценными, если не подкрепить их практикой? Поэтому мне бы хотелось по-настоящему узнать Британию вашего времени. И разделить эти эмоции с тобой, — Гермиона выпалила это на одном дыхании и просунула руки в бежевое пальто, которое Римус придержал для неё. Вместо тысячи слов, которые можно было бы сказать в эту минуту, Римус с лёгкой улыбкой протянул ей свою ладонь, показывая, что готов отправиться с ней куда угодно. Уже знакомое тепло заволокло руку гриффиндорки, когда она переплела свои пальцы с его. Они успели поймать друг друга взглядом, замерев так на несколько мгновений, прежде чем трансгрессировать. Знакомые эмоции. Только сейчас Гермиона отправляется на… настоящее свидание? В её жизни раньше не было подобного. Если не считать Кормака, но то, что было между ними, вовсе не похоже на те чувства, которые возникают при одном только прикосновении Римуса. Первым делом в глаза ударил свет. Очень много света. Ребята постарались проморгаться и поняли, что они стояли в одной из ярких красочных палаток прямо посреди Рождественской ярмарки. До них тут же донеслись приятные пряные ароматы глинтвейна и пряников, ненавязчивая музыка и довольный гомон толпы. Вокруг сновали семьи, влюблённые пары, большие компании друзей — это место, казалось, объединяло всех. Гриффиндорка слегка замялась, продолжая оглядываться. Она привыкла к совершенно другим ярмаркам и ей хотелось запомнить каждую деталь. Но мысли прервались недовольным возгласом: — Молодые люди! Что это вы здесь делаете? Грейнджер удивлённо вскинула брови и поправила кудрявые волосы, спадавшие на глаза. А вот и продавец той самой палатки, в которой они до сих пор стояли как вкопанные. Вероятно, он решил, что они хотели что-нибудь украсть. Мысленно похвалив себя за умение быстро ориентироваться, Грейнджер схватила друга за руку и бросилась бежать со всех ног, не забыв пожелать продавцу хорошего дня на прощание. Они уверенно петляли между палаток, по-прежнему не разрывая рук. Давно Гермиона не чувствовала себя настолько беззаботной. К горлу начал подкатывать смех, и, не выдержав, она остановилась немного в стороне от ярмарки и рассмеялась от этой ситуации. Римус тоже не смог сдержать улыбки, не отрывая восхищённый взгляд от девушки. Раньше, когда Гермиона была сосредоточена на своей миссии, он и не замечал, какой многогранной она была. Какой-то фантастически идеальной — запредельно умной, весёлой, преданной, прекрасной подругой. Интересно, если в её времени они были знакомы, сколько раз он пожалел, что не был её ровесником? Люпин был уверен, что второй такой Гермионы Грейнджер и в двух мирах не сыскать. Отдышавшись после побега, гриффиндорец осмотрелся по сторонам. Они стояли на краю пешеходной улицы, возле непривычных для Лондона пушистых сугробов, а прямо на них, медленно кружась, опускались снежинки. Лунатик с наслаждением прикрыл глаза, полной грудью вдыхая морозный воздух. Крепче сжал ладонь Гермионы и шлёпнулся прямо в сугроб, потянув девушку за собой. Удивлённый вскрик сорвался с губ гриффиндорки, когда она рухнула прямо на него. Низкий смех Римуса прерывался только недовольным сопением девушки, пока она безуспешно пыталась встать, прикованная тяжёлыми руками парня. Когда он уже хотел было помочь и ослабил хватку, Гермиона неожиданно перекатилась, удобно устроившись рядом, и устремила взгляд в небо. Когда-нибудь она перестанет его удивлять? Люпин проследил за её взглядом и замер, любуясь небом вечернего Лондона. Казалось, в маггловском мире даже оно отличается. А может, другими были они, позволив себе хоть один вечер не думать о том, что ждёт их потом? — Иногда мне кажется, — честно начала Гермиона, — что настоящая магия находится здесь… — она продолжала высчитывать звёзды, рассыпанные по небу. — Согласен, — едва слышно произнёс Римус, устремляя свой взгляд вовсе не на небо. А потом, словно опомнившись, поднялся, помогая девушке встать. — Не хочу, чтобы ты замёрзла. Она понимающе кивнула. Римус потрепал ладонью волосы, сбрасывая снег с макушки, после чего помог Гермионе отряхнуть её пальто. Всего на мгновение их взгляды пересеклись, но Гермионе этого хватило, чтобы осознать, что лучшего момента не будет. — Римус, я… — она осеклась, понимая, что продумала всё, кроме самого важного разговора. Что ей сказать? Что она не понимает, что делать? Нет, это было не в стиле Гермионы Грейнджер. Но Люпин уже перехватил инициативу, подумав, что должен наконец-то всё прояснить: — Я влюбился в тебя, — вот так честно и прямо сказал он, глядя в испуганные глаза девушки, а у неё чуть земля не ушла из-под ног. После чего добавил с лёгкой улыбкой: — Как мальчишка. Конечно, она это понимала, но услышать подобные слова от Римуса… было слишком волнительно. А парень тем временем продолжил: — Я не знаю, когда это произошло, — немного с тоской сказал он. — Когда ты читала нотации Джеймсу и Сириусу или когда искренне смеялась с каждой их шутки, не переставая укоризненно смотреть. Или когда тянула руку на уроке так, словно это самое главное событие в твоей жизни, а в душе скрывала то, зачем на самом деле появилась здесь… Вихрь осознания захлестнул Гермиону с головой — кажется, она уже давно нравилась Римусу. Как она могла этого не замечать? Сердце горько кольнуло от этой мысли. — Правда, не знаю. Возможно, и не должен знать? — он смотрел так честно и так искренне. — Я дал себе обещание и не хочу его нарушать. — Какое? — недоверчиво спросила Гермиона, тяжело сглатывая и по-прежнему неотрывно глядя в печальные карие глаза. — Гермиона, я не могу позволить себе большего. Не могу дать тебе то, чего ты достойна. Не могу быть в отношениях, создать семью, завести детей… Потому что я этого не достоин, — последние слова он выплюнул с особым отвращением. Гриффиндорка уже хотела что-то возразить, но Римус перебил её: — Не стоит ничего говорить, — он сомкнул губы на несколько секунд. — Если я буду близок с кем-то… Слишком близок, то я смогу неосознанно навредить. Я однажды чуть не ранил своего отца. И тебя, если ты помнишь. Я больше не могу допустить подобного. Гермиона слушала его, но всё её нутро было не согласно ни с одним словом. Теперь она точно поняла, зачем решила устроить этот вечер. Не для того, чтобы прояснить, что будет между ними, — они оба не могли этого знать. А для того, чтобы убедить Римуса, что, что бы ни произошло, он должен жить. Яркой, насыщенной жизнью. От одной этой мысли слова сами стали складываться в предложение: — Я знаю, — девушка осторожно подошла ближе, сокращая дистанцию и запрокидывая голову, чтобы не прерывать зрительного контакта. — Слышишь? Я знаю, Римус. Ты опасен. Действительно опасен для многих волшебников, но я тебя не боюсь. И Джеймс не боится. Сириус, Лили, Марлин. Правда в том, что, даже если вдруг ты нам навредишь, мы не станем тебя ненавидеть. Мы знаем это. И продолжаем выбирать тебя. — Но почему? В этом «почему» скрывалось столько боли и непонимания, но Гермиона лишь спокойно ответила: — Потому что ты того стоишь, Римус. Она сделала ещё шаг навстречу и бережно обхватила его лицо аккуратными пальчиками, словно боясь, что он исчезнет, и продолжила: — И однажды… через много лет… — она тяжело сглотнула. Теперь чуждо было говорить о будущем и его отношениях с Нимфадорой. У них ведь должен появиться сын. Гермиона влезла туда, куда не должна была, и сейчас сама себя за это винила, — ты встретишь ту, которая скажет то же самое. Ты создашь семью. Но, прошу, наслаждайся жизнью до этого момента. Просто… живи, дыши полной грудью, не бойся за остальных. Римус, ты достоин этого. Больше всех, кого я когда-либо знала. Он будет счастлив с Нимфадорой. Потом. А сейчас… Этого не должно было случиться, но Гермиона приподнялась на носочки, встречаясь с его губами и оставляя на них лёгкий невесомый поцелуй. Признаться честно, она боялась его реакции. В прошлый раз он был в агонии, но в эту секунду… Римус мог оттолкнуть её. Или же наоборот, мог наконец услышать то, что она пыталась донести. Его же каждое слово буквально ломало его изнутри. Он столько лет жил с мыслью о том, что не должен. Дружить, влюбляться, сближаться. Сначала одну из его стен разрушили Мародёры, глубоко проникнув в его жизнь и сердце. Теперь вторую стену всеми, Мерлин тому свидетель, силами рушила Гермиона. — И… в будущем скрывается гораздо больше, чем ты думаешь. Я не знаю, как сложится всё теперь, но… Римус, есть возможность создать лекарство, которое будет глушить твои симптомы, — честно выпалила Гермиона. Она решила умолчать о том, что к этому будет причастен Снейп. Эту информацию Римус, скорее всего, пока не готов принять. Он с удивлением уставился на девушку и неторопливо начал: — Даже если так… Уже поздно, Гермиона. Она недоумённо приподняла брови. — Ты уже сказала мне эти слова. Я не хочу встречать кого-то другого, — и он притянул девушку к себе ближе, вновь приникая к её губам. Римус боялся. До дрожи боялся позволить себе зайти далеко, навредить Гермионе, но уже который раз осознавал, как сильно она подходила ему. Она всегда знала, что сказать. Не боялась задеть его, не жалела, а просто принимала правду. Принимала его таким, какой он есть. Он сомневался, что когда-нибудь сможет поступить так же и принять себя. В это верилось очень слабо, хотя раньше он и не поверил бы, что влюбится в девушку из совершенно другого времени. А теперь влюбился. Поначалу робкий, несмелый, поцелуй, постепенно становился более чувственным. Её мягкие губы совсем неопытно, но смело следовали за его. Возрастающее, рвущееся наружу желание быть ближе… Безрассудная смелость. Вероятно, это было девизом Гермионы Грейнджер. Стоило признать, Римус никогда прежде не испытывал столько трепета. Те девушки, что были раньше, — привлекательные, безусловно — не вызывали подобных эмоций. Просто повод скоротать вечер. Все его отношения заканчивались ровно за неделю до полнолуния. Он не позволял себе раскрыться. И сам не пытался узнать в ответ. Зачем, если он изначально понимал, что это не продлится долго? С Гермионой же с самого начала всё было по-другому. Он нехотя оторвался от губ девушки, внимательно вглядываясь в карие глаза напротив. Словно искал намек на то, что она передумала, но ничего там не находил. — Когда я говорила, что не хочу уходить… — только лишь сказала девушка, — я имела в виду не только твою комнату. Он удивлённо взглянул на неё. — Из-за тебя, Римус. Я не хочу уходить из-за тебя. Его сердце окончательно оттаяло и сдалось под напором этой отчаянно смелой девушки. Наверное, сказывалось много факторов — то, как она смогла почувствовать себя своей среди Мародёров, то, сколько она здесь пережила, то, что она уже начала забывать свою прошлую жизнь… Кто знает, что ждёт её в новом мире? Будет ли она дружить с Гарри и Роном? С её Гарри и Роном. Раньше ей казалось, что они были для неё самыми близкими людьми, а теперь, как бы не было грустно это признавать, остались лишь тёплым воспоминанием. Однако при мысли о родителях сердце болезненно сжалось. Ей так их не хватало. Наверное, если бы она была уверена в том, что сможет вернуть им воспоминания, то не раздумывая вернулась бы. Но даже после прочтения тонны литературы Грейнджер осознавала, что шансы стремительно близятся к нулю. Гермиона долго не могла понять, что ещё её удерживает здесь, но после того, что случилось с Римусом в прошлое полнолуние… Тогда ей стало понятно, что это он. Он удерживает её. Она не представляла, как вернётся в другое время, где он ей не пара. Где он, возможно, будет женат на другой. С одной стороны, она убеждала себя в том, что так и должно быть, что это естественно. С другой, хотелось закричать. Почему должно быть именно так? Кто решил, что это правильно? Но всё же, здравый смысл подсказывал, что она обязана вернуться. Её место там. — Но я должна… Она не успела закончить свою мысль. — Я понимаю, — сказал Римус и притянул её к себе, крепко обнимая за плечи. Он уткнулся губами в её висок, задумчиво глядя вдаль, а Гермиона вдохнула такой уже привычный аромат терпкого шоколада, стараясь запомнить его навсегда. — Но я хочу, чтобы ты знала. Что бы ни случилось, ты — та, кто перевернул мой мир. Именно ты, Гермиона Грейнджер. Она довольно улыбнулась, чувствуя, как тепло разлилось по всему телу, и даже румяные от мороза щёки вовсе не ощущали холода. — Тогда, может быть, ты хочешь услышать, как мы познакомились впервые? Римус понял, что она хотела сменить тему и хорошо провести остаток вечера, и без лишних вопросов поддержал её. По правде говоря, ему давно было интересно, что ждёт его впереди, каким он станет, но сам он никогда не позволял себе спросить об этом. Люпин согнул руку в локте и слегка отодвинул её от корпуса, чтобы Гермиона ухватилась за него, после чего они отправилась обратно к центру ярмарки под её задорный рассказ…***
— А это заклинание! Мерлин, да мы все были без ума от твоих лекций и хохотали так, что у нас чуть животы не полопались. Ты никогда не догадаешься, кого больше всех боялся мой друг! — с радостным смехом восклицала Гермиона, делая глоток из кружки с глинтвейном и откусывая рождественский кекс. — Заинтриговала, — с хитрым прищуром ответил Римус, тоже поднося к губам стаканчик с согревающим напитком. — Профессора Снейпа! Он был его боггартом, и, чтобы справиться с ним, мой друг представил Северуса в старой одежде своей бабушки. Римус нарисовал эту картинку в голове и разразился хохотом. — Надо признать, я бы тоже боялся Северуса в роли профессора. Брр, — он с усмешкой нахмурился и покачал головой, чтобы отбросить эти мысли. И как только Нюниус сможет чему-то научить? — Но как ты узнала, что я оборотень? — О, это было предельно ясно. Твой боггарт — полная луна, а за несколько дней до полнолуния ты исчезал из школы и всю следующую неделю тебя заменяли другие преподаватели. — Да, с конспирацией у меня всегда были проблемы, — пожал плечами Римус, неосознанно вспоминая нелепые попытки скрыть правду от остальных Мародёров. — Я уже говорил, что ты потрясающая? — сменив тему, он с улыбкой поставил локти на стол, подпирая лицо и любуясь Гермионой. — Говорил. — Мне не сложно повторить это ещё раз, — он легонько стукнул пальцем по носу Гермионы, отчего она забавно свела взгляд на переносице, чем вызвала тёплый смех парня.Sia — Snowman
Неожиданно раздалась знакомая мелодия. Допив ароматный напиток и согревшись то ли от него, то ли от приятной беседы, Гермиона потянула Римуса в центр ярмарки. — Значит, приглашаешь меня на танец? — уголки губ Люпина иронически поползли вверх. Раньше Гермиона определённо бы засмущалась, но сейчас она понимала, что рядом с Римусом можно быть настоящей, не боясь осуждения, поэтому смело кивнула. Когда они отошли чуть дальше от столиков, Римус чрезмерно учтиво протянул руку ладонью вверх и легонько качнул головой, начиная танец. Грейнджер никогда не отличалась особой грацией, но сейчас это нисколечко не волновало её. Глядя прямо в глаза парню, она неторопливо накрыла его ладонь своей и сделала шаг навстречу, другой рукой хватаясь за крепкое мужское плечо. Рука Римуса уверенно расположилась на талии Гермионы, после чего он притянул её чуть ближе, сокращая расстояние между ними. Девушка тяжело сглотнула, но взгляда не отвела. Казалось, что его горячая рука обжигает даже сквозь плотную ткань пальто. Люпин уверенно закружил её в танце, наслаждаясь тем, о чём когда-то даже мечтать боялся. Ещё пару месяцев назад он и представить не мог, что позволит себе зайти так далеко. Но сейчас он чувствует Гермиону каждой клеточкой своего тела — невесомо обхватывает её ладонь, стараясь согреть холодные пальцы, ощущает сбившееся дыхание девушки где-то в районе своих ключиц и жадно ловит пронзительный взгляд карих глаз, направленный на него. И он совершенно точно не хотел от этого отказываться. Убрав свою ладонь с талии девушки, Римус галантно завёл её себе за спину. Гермиона отзывалась на каждое его движение — теперь они одновременно сделали шаг назад, полностью вытягивая сцепленные руки. Подняли их к груди, приближаясь запредельно близко. Снова назад, и Римус вытянул руку над головой Гермионы, прокручивая её вокруг своей оси. Снова притянул девушку ближе и, перемещаясь ладонями к её подмерзшим пальцам, обхватил их и поднёс к губам, согревая дыханием. Прижал её ладони к своей шее, пряча за воротник пальто, чувствуя как венка пульсирует под руками девушки. Очередной невесомый поцелуй, заставляющий трепетать. В эту секунду для них перестали существовать все страхи и бесконечные «как поступить правильно?». Только зимний вечер, маггловская Британия и они. Музыка подходила к концу, толпа продолжала сновать туда-сюда, а огромные снежные хлопья всё так же падали, задерживаясь на носу, щеках, губах, но их это нисколько не смущало. Разорвав поцелуй, Гермиона смущенно прикрыла глаза и прижалась чуть ближе, продолжая медленно покачиваться в такт. Когда музыка стихла, Римус наклонился к уху девушки: — Теперь, по правилам этикета, я должен проводить тебя и убедиться, что ты в целости и сохранности добралась до Башни, — едва слышно прошептал он, опаляя горячим дыханием слегка подмёрзшую кожу девушки и вызывая волну мурашек по всему телу. Гермиона немного поёжилась, но всё же кивнула и отправилась вслед за парнем к месту, откуда они собирались трансгрессировать. Возвращаться очень не хотелось. Здесь всё было так просто. Никаких путешествий во времени, ничего лишнего. Только они. В Хогвартсе же придётся вернуться к обычной жизни. Хотя с каких пор всё, что произошло, Гермиона стала называть обычным? Теперь, к тому же, она окончательно запуталась в том, как вести себя с Римусом. Да, в последнее время они ещё больше сблизились и очевидно проявляли симпатию друг к другу. Но… они же не могли быть парой? Это было бы как минимум странно. Слегка мотнув головой, гриффиндорка отбросила назойливые мысли. Сейчас стоило бы подумать о том, как незаметно добраться до Башни старост, где, она готова была поклясться лимонными дольками Дамблдора, остальные ждали её с тонной вопросов. Незаметно для себя парочка оказалась в Визжащей хижине и, быстро переодевшись в мантии, направилась внутрь. Римус перехватил Карту Мародёров и уткнулся в неё, осторожно ведя Гермиону за собой. Когда они прошли уже большую часть пути, раздался до боли знакомый голос: — Позвольте узнать, с каких это пор староста школы сбегает из Больничного крыла? — спокойный, но крайне твёрдый голос профессора Макгонагалл разлетелся по коридору. Осознав, что они провалили миссию, друзья замерли на месте, разочарованно прикрыв глаза. — Ты что, не смотрел в карту? — шикнула на парня Гермиона. — Да я вообще не понял, откуда она взялась, — извиняющимся голосом прошептал Римус. — Мистер Люпин, мисс Грейнджер, потрудитесь объяснить, где вы были… в таком виде? Они представили себя со стороны — мокрые от снега волосы, румяные щёки. Хорошо хоть решили заранее снять маггловскую одежду, заменив её на сухие мантии. — Делали домашнее задание, — в один голос ответили гриффиндорцы. Профессор скептически приподняла одну бровь, давая понять, что не поверила ни единому слову. — Насколько мне известно, мисс Грейнджер сегодня пропустила пары. Гермиона утверждающе мотнула головой. — Вы же понимаете, что я должна сделать? Теперь они оба кивнули. — Ума не приложу, где это видано! Я крайне удивлена, что Поттер и Блэк отдыхают в своих спальнях, а вы беспечно прогуливаетесь! — Неожиданно Минерва Макгонагалл хлопнула в ладоши, а её лицо озарила радостная улыбка. — Надо же! Думала, этого никогда не случится. Будь здесь Сириус, он бы наверняка сказал, что «Магги выжила из ума», но Римус и Гермиона лишь удивлённо переглянулись и решили ничего не говорить. — Позволю себе предположить, что при ваших успехах, мисс Грейнджер, вы быстро догоните пропущенный материал. Но вам стоит немедленно отправиться в свою комнату. Я же провожу мистера Люпина в Больничное крыло лично. Она благодарно кивнула профессору, в последний раз задержала взгляд на Римусе и поспешила в Башню старост. Парень же в сопровождении декана Гриффиндора направился в Больничное крыло. — Мистер Люпин, возможно, я не сильна в подобных разговорах… — издалека начала профессор, сомкнув руки вместе. — Но всё же осмелюсь заметить, что в любые времена, даже, казалось бы, самые неопределённые, есть то, что позволяет нам бороться. Не стоит недооценивать чувства... Это то, что способно противостоять любым невзгодам. — К чему вы, профессор? Макгонагалл тяжело вздохнула, подходя к двери в Больничное крыло: — Всего лишь захотелось с вами поделиться своим наблюдением, — её лицо озарила лёгкая, но печальная улыбка, словно ей было знакомо то, о чём она говорила. Однако, быстро взяв себя в руки, профессор перевела тему: — Ну что ж, теперь вам предстоит выслушать целую лекцию от мадам Помфри о том, что вы не имели права покидать Больничное крыло. Будем считать это вашим наказанием. Римус молча кивнул, озадаченно провожая профессора взглядом. И что это было? Завуалированный намёк на то, что они могут нарушить все возможные правила и оставить Гермиону там, где ей не место? Сердце Люпина кольнула надежда. Но только вот принять решение должна сама Гермиона. Он не имеет права просить её остаться с ним. Студентка же только добралась до Башни и остановилась, приглаживая распушившиеся от влаги волосы. — Я — гаргулья! — она сквозь зубы произнесла новый пароль, придуманный, конечно же, Поттером и Блэком, и зашла внутрь. На неё с нескрываемым любопытством уставились четыре пары глаз. — Ну, как всё прошло? — с горящими от интереса взглядами спросили ребята. — Хорошо, — пожала плечами Гермиона и, как ни в чём не бывало, направилась к лестнице. Она крайне старательно пыталась спрятать сумасшедшее биение сердце за напускным спокойствием, но не успела она сделать и пары шагов, как путь оказался преграждён. — Новенькая! — Сириус Блэк с явным недовольством сложил руки на груди и глянул на подругу. — Я собственноручно доставал эти куртки, ходил в Гринготтс, чтобы разменять валюту, и после всех этих стараний ты говоришь простое «хорошо»! — Мы немедленно требуем подробностей, — сзади над ухом раздался голос Джеймса. Девушка взглянула на подруг, хватаясь за них, как за спасательный круг, но те лишь покачали головами. — Не в этот раз, Гермиона, — с хитрой улыбкой сказала Марлин. — Мы тоже ждём подробностей. Грейнджер тяжело вздохнула, развернулась и поплелась к дивану: — Это абсолютно точно нарушает все мои права! Остальные лишь согласно кивнули и с радостью уставились на неё. Кончики ушей зарделись, а глаза поползли вниз, но Гермиона выдала лишь простое: — Мы поговорили. — И всё?! — в гостиной раздался хор возмущённых голосов. — Не буду я больше ничего рассказывать! — Бродяга, пытки щекоткой ещё не запрещены? — Да вроде как нет, — хитрый взгляд Поттера скользнул по Гермионе, и Мародёры двинулись к ней, подкрадываясь с двух сторон кошачьей походкой. Невыносимые! — Ладно, ладно, — Гермиона приподняла руки, останавливая их. — Ещё танцевали. Прямо посреди ярмарки. Валялись в снегу, не думая ни о чём. Говорили обо всём, что приходило в голову… Даже сбежали от продавца одной из палаток! — Вы хоть украли что-нибудь, раз бежали? — с энтузиазмом спросил Джеймс. — Эм… нет. — А вы умеете развлекаться! — скучающе подвёл итог Поттер и хлопнул в ладоши, и тогда остальные, наконец, отстали от девушки. Конечно, это не тот рассказ, который ожидали Мародёры, зато Марлин и Лили по пылающим щекам Гермионы, по её мечтательному взгляду и смущённой улыбке сразу поняли, что всё было не зря. Что за простыми танцами и разговорами скрывалось нечто большее. И что это большее не позволит влюблённым уснуть до утра, заставляя снова и снова прокручивать в голове тот вечер со счастливой улыбкой на лице.