***
— Это же просто божественно! — после одной ложки легендарного рамена в Ичираку любой бы почувствовал себя живым человеком. Настолько сытное и вкусное блюдо было как раз тем, что нужно, после длительной тренировки. — Кушай, на здоровье! И приходи почаще, откормим тебя как следует! — милейший мужчина по имени Теучи сразу же понравился девушке, так же, как и его дочь Аяме. Добрые и светлые люди, которые своими руками и улыбкой творили чудеса. Какаши наблюдал за увлеченной Амико и думал. Еще вчера она была абсолютно закрытым человеком, а сейчас вот так просто попробовала еду, даже не спросив перед этим отравлена она или нет. Неужели такие изменения могли повлечь за собой одни лишь воспоминания? Амико же просто не думала о том, что с ней что-то может случится. Рядом с ней был ее друг, а значит она была в безопасности. Мужчина по своей привычке поел слишком быстро, чтобы никто не успел рассмотреть его лицо, однако сейчас это было лишним. Со вчерашнего дня память начала постепенно возвращаться к девушке, и она вспомнила, что Какаши почему-то было чертовски важно, чтобы никто не видел его лица. Она помнила об этом и даже не смотрела в его сторону, чтобы он смог спокойно поесть. Мужчина воспринял это как ее увлеченность собственной порцией, однако потом понял, что она специально не смотрит на него, и был ей крайне за это благодарен. Кажется, он нашел человека, рядом с которым он сможет спокойно поесть и остаться нераскрытым, что не могло не радовать. Амико уважала это его решение, но где-то в глубине души надеялась, что придет тот день, и она увидит его лицо. Он откроется ей, точно так же, как она откроется ему. Они поблагодарили Теучи и Аями и удалились. Амико снова стало неловко из-за того, что Какаши рассчитался и за нее тоже, но отказа тот не принимал. Этот мужчина все решал сам, а все, что оставалось девушке рядом, это просто довериться ему. Так она и поступила. Какаши про себя отметил, что голосовые связки Амико восстанавливаются, и подумал, что у него получится узнать у нее что-то еще. По пути домой снова завязался тяжелый разговор. — Как же тебя тренировал Орочимару, если ты за двадцать лет так и не научилась метать кунаи? — Какаши не понимал столь сокрушающий провал в обучении Амико, ведь сегодня у нее почти получилось попасть в цель. — Орочимару тренировал меня всего несколько раз. Я была маленькой. У меня совсем ничего не получалось. До сих пор помню его презрительный взгляд, которым он меня тогда "наградил" за все мои старания, — Какаши скривился под маской. Он знал Орочимару как практичного человека. Если бы тело Амико не позволяло ему творить с ней все, что он захочет, он бы убил ее сразу же.— Он продолжал опыты, но больше не тратил время на мои тренировки и отдал меня на обучение своим ученикам. — Кабуто? — скорее констатировал, нежели чем спросил мужчина, но на этот раз он ошибся. — Нет, Кабуто был рядом с Орочимару почти круглосуточно, да и занимался другими делами. Меня отдали его ученикам, в которых он тогда, скорее всего, ещё просто не успел разочароваться. Учителями они были, мягко говоря, не очень. Только кричали и угрожали убийством, если у меня не получится хоть что-то, — плохие воспоминания волной накрыли взъерошенную голову. Девушка слегка поморщилась, но быстро отогнала от себя дурные мысли. — Почему же не убили? — Какаши понимал, что ворошить прошлое не самая лучшая идея, но ему нужно было знать. Необходимо было снова окунуть ее в эту тьму. Очередной гнилой поступок по отношению к Амико, а ведь он обещал избавить ее от всего этого. — Они хотели, но Кровавый Туман подвернулся слишком вовремя. Повлечь из моего существования хоть какую-то выгоду все же лучше, чем просто прирезать, — странно, но больно совсем не было. Может потому, что она чувствовала себя в безопасности, а все то, что она рассказывала, казалось сейчас не больше, чем просто дурным сном? — Как же ты выжила после всех тех операций? — вопрос, который интересовал Хатаке чуть ли не с первого дня встречи. — Насколько я знаю, это из-за особенности моего клана. Из-за того, что Микото воспринимают гены животного, — Амико не специально, но все же подслушивала множество разговор Орочимару и Кабуто во время операций. — Да, но одного, а не двадцати, — Какаши был человеком практичным, доверялся лишь логике и здравому смыслу, но этот случай явно не попадал под рациональные критерии. — Может дело в его супер-стабилизаторах, или мне все-таки очень повезло. Но поверь, иногда смерть казалась лучшим выходом… — Почему ты не сбежала? — его голос звучал тихо и спокойно, как и всегда, но внутри он чувствовал что-то вроде опустошения. Не мог он поверить в то, что та маленькая девочка столько пережила. А все из-за того, что он просто похоронил чужое тело и не стал разбираться. — Я попыталась однажды… — начала рассказ девушка, попутно развязывая неизменные бинты на своих руках, — превратилась в жука и вылезла из клетки, затем в волка, чтобы быстрее найти выход и побежала по подземелью. Коридоров было много и все очень длинные. Орочимару держал нас всех, как оказалось, очень глубоко под землей. За пять минут, что могу поддерживать технику перевоплощения, я не успела выбраться из лабиринта. Я точно знала куда идти и бежала достаточно быстро, но не успела. Какие-то люди, которые называли себя «Четверкой звука» схватили меня, когда я была уже человеком. Я увидела выход и даже почувствовала запах свежего воздуха, но это все, что успела сделать. Потом Орочимару наказал меня. Амико закончила снимать свои бинты и обнажила перед Какаши свои руки. От кончиков пальцев и почти до самых локтей, кожа была вся в ожогах и неглубоких шрамах. Какаши невольно сжал руки в кулак и отвернулся, но спустя мгновение вернул свой взгляд обратно, словно наказывая себя за свое бездействие все эти годы. — Сначала он обжег мне руки кислотой, ввел что-то, что увеличило мою чувствительность в несколько раз и оставлял эти порезы. Не глубокие, чтобы я не умерла. Он оставил их ровно семьдесят восемь. По тридцать девять на каждой руке. Говорит, что столько метров мне оставалось до свободы. Из-за сильного ожога и этого препарата было очень больно. Но сейчас, на самом деле, выглядит намного лучше, чем тогда. Тринадцать лет прошло с того времени, может когда-то они и заживут полностью, — и снова, совсем не страшно и не больно вспоминать то, что было раньше. Она увидела выражение лица Какаши, который в этот раз не посчитал нужным скрыть свои эмоции. Столько боли и сожаления было в одной маленькой части лица, что он выставлял напоказ. — Прости меня, Амико. Если бы я тогда понял, что это не ты… — сколько раз он прокручивал невозможные варианты спасения, стоя у могилы клана Микото. Сколько разных мыслей посещало его голову за все то время, что ее тут не было. И что в итоге? Чем он занимался, когда этот змей сделал с ней такое? Книжку читал? Тренировался? Был на очередной глупой миссии? Где ты вечно шляешься, Хатаке, когда ты так нужен своим друзьям? — Какаши… — Амико прервала и его внутреннюю тираду самобичевания, и его фразу, в которой было все сожаление мира, — ты ведь все-таки спас меня. Забрал из плена Кровавого Тумана, хотя и не должен был, ведь тебя посылали за совсем другим человеком. И сейчас я рада, что я здесь. Рада, что провела этот день на тренировке с тобой. Я рада тренировке, Какаши! Это же просто немыслимо! — девушка в порыве эмоций обняла своего друга и получила такое же крепкое и одновременно нежное объятие в ответ. — Давай-ка забинтуем это назад, — они приземлились на лавочку, что так удачно подвернулась им на пути. Старые шрамы были крайне чувствительны и Амико только сейчас обратила внимание на руки Какаши. Грубые, все в ссадинах и мелких царапинах, и это были лишь его пальцы, ведь все остальное скрывалось за перчатками. Амико не сдержалась и сняла правую перчатку с руки ее друга. На ладони было полно мозолей и мелких шрамов, что так ловко скрывались за тонкой тканью. — Знаешь, твои руки выглядят ненамного лучше, — Амико на секунду испугалась, но тихий смешок от Какаши успокоил ее. — Так выглядят руки шиноби, — плоды упорных тренировок и длительных миссий. Бесконечные шрамы и мозоли стали его вечными спутниками и со временем будут лишь множится. И Амико тоже это ждет, хотя ее боевых ран уже хватило бы на всех шиноби Листа, что не могло не расстраивать. Они распрощались перед лестничной площадкой и договорились снова встретиться завтра на тренировке. Оба отметили, что эта мысль их абсолютно никак не расстраивала, а наоборот, приносила какие-то теплые чувства. Спали этой ночью оба, как младенцы, в нетерпеливом предвкушении завтрашнего дня.***
— «Искусство шиноби: тактика боя». Я должна это прочитать? — Амико вертела в руках увесистую книгу, разглядывая от корки до корки. — Почти. Мы с тобой должны это разобрать. От первой и до последней страницы, — Какаши решил чередовать силовые тренировки с мозговой активностью. Его план тренировок был спутан и местами сомнителен в своей последовательности для среднестатистического шиноби. Однако Амико все же что-то умела, что позволяло выбросить ненужное и поменять местами остальное, чтобы добиться должного эффекта. — Да, сенсей! Может чаю? — девушке определенно нравилось все то, что происходило в ее жизни в последнее время. Она училась и наконец-то была не одна. — Не откажусь, — мужчина улыбнулся и вошел в квартиру, которую в последнее время посещал чаще, чем свою. Взгляд сразу упал на нечто новое в интерьере у девушки. На прикроватной тумбе, прямо рядом с рулонами бинтов, стояла рамка со старой обожженной фотографией. Той самой, что он тогда нашел в полуразрушенном доме клана Микото. Хатаке знал о скромном бюджете девушки, что выделяла ей деревня, и про себя подумал, что если она потратилась на рамку, то фотография действительно была для нее очень ценной. Почти весь сегодняшний день они провели за учебником, разбирая разные тактики и стратегии ведения боя, лишь несколько раз прервавшись на еду. Как оказалось, с этой частью обучения, особенных проблем у девушки не было. Само собой, она не знала о различных построениях и подводных камнях, но логическое мышление было у нее на достаточно высоком уровне. "Умная, это хорошо. Приемам и техникам можно научиться, а вот природной смекалке… Она может стать хорошим шиноби", — проскочило в голове у Какаши, пока девушка усиленно доказывала, почему построение С значительно лучше в данной ситуации, чем предложенное автором построение В. Единственное, чему Какаши не спешил ее обучать, так это контролю над эмоциями. Ему самому это давалось легко и сразу, однако он не хотел снова закрашивать ее лицо в серый цвет безразличия. Она только-только от него избавилась, и он просто не мог этого сделать. Миссия по обучению Амико Микото была в приоритете для Третьего Хокаге, и команда Ро временно выполняла миссии без своего капитана. Какаши беспокоился за них и каждый раз облегченно выдыхал, когда Тензо, Югао и его временная замена возвращались в деревню в целости и сохранности. Тренировки по тайдзюцу продвигались медленнее всего. Хрупкое женское тело было слишком слабым, чтобы нанести хоть какой-то вред своими ударами. Они решили отставить спарринги в сторону насовсем и заняться исключительно физической подготовкой. Какаши контролировал абсолютно все: от рациона питания и до количества выполненных упражнений. Чтобы поддержать подругу, он выполнял все упражнения вместе с ней, что явно помогало Микото. После трех месяцев ежедневных упорных тренировок результат был виден на лицо. Форма, что еще в первый день принес ей Какаши, изрядно износилась, но теперь уже слегка обтягивала похорошевшее тело. Ребра не торчали, руки не были похожи на сухие ветки, бедра стали мощнее, а сама Амико более уверенной. — Последние десять отжиманий и закончим на сегодня, — Амико со скрипящими зубами доделала очередное упражнение и без сил упала на мягкую зеленую траву. Мужчина же даже не сбил свое дыхание. Девушка присела на корточки в тени дерева. Летняя жара не щадила никого в Конохе, но ему, похоже, было все равно на это. Он не привык жаловаться или ныть, и это его качество больше всего восхищало Амико, но и одновременно пугало. Она все еще ничего не знала о его прошлом, но видела, как сильно оно его гложет. Уж очень она хотела помочь ему, но Какаши все молчал. — Можешь отдохнуть пока, а я доделаю еще пару упражнений, и сможем уже уходить, — Хатаке продолжил отжиматься, даже не поведя глазом в сторону. Амико невольно засмотрелась на его перекатывающиеся мышцы. Напряженная спина, сильные руки, мощные плечи… чувствуя, как она начинает краснеть явно не от изнуряющей жары, она сделала над собой большое усилие и отвела взгляд. Когда мужчина закончил, они уже собирались уходить, как вдруг у Амико в голове что-то щелкнуло. Каждый раз, когда они уходили из полигона, она бросала кунай в цель, будто проводя итоговый штрих минувшей тренировки. Уже позабыв цель, с которой она это делала, она в очередной раз метнула кунай. Рука застыла в том же положении, взгляд округлялся с каждой секундой все больше и больше, даже Какаши не сдержал своего искреннего удивления. Она метала кунай в конце каждый раз на протяжении трех месяцев и наконец-то попала в цель. Прямо в центр, в эту крохотную точку, что принесла столько счастья. — Ты видел это? — шепотом произнесла Амико, будто ее крик радости может передвинуть кунай на пару сантиметров в сторону и смазать результат. — Я знал, что у тебя получится, — чуть громче и с какой-то особой нежностью сказал Какаши. Буря эмоций и визг восторга заполнил весь тренировочный полигон и, казалось, всю Коноху. Уходить не хотелось, руки сами тянулись к оружию и метали его в мишень. Один кунай, два, три… все они попадали в цель, где-то рядом с центром. Очередной день счастья. У нее наконец-то получилось. Каждый раз, когда у нее что-то получалось после длительных усилий, мужчина видел радость в ее глазах. Даже тот безразличный черный казался не таким уж и апатичным в последнее время. Наблюдая за ее успехами, пусть они были и небольшими, Какаши и сам невольно улыбался под своей маской. Он был искренне рад за свою подругу и в очередной раз, распрощавшись с ней у порога ее квартиры, он отправился к себе в квартиру, погруженный в свои размышления. Душная квартира, которая совсем не была уютной или хотя бы обжитой. Скудный интерьер и горячий от жары пол как нельзя лучше описывали все состояние души хозяина. Это место он не мог назвать «домом». Это был его персональный котел, в котором ему предстояло вариться в одиночестве до конца своих дней. Его личный ад самобичевания. Он буквально видел каждого беса, которые сидят по разным углам квартиры и нашептывают: "Та не спас… ты не успел… ты ничтожество…" Но сегодня все казалось ему совершенно другим. Он не слышал их желчный шепот и не чувствовал зловонного присутствия нечестивых сил, что заставляли его чувствовать себя так паршиво. Холодный душ освежил голову и тело, чашка кофе остывала в его руках, а сам он приземлился на холодный порог балкона с блаженной улыбкой, вспоминая минувший день. Он не мог поверить в то, что это происходит с ним. Хатаке не мог поверить, что рядом наконец-то появился человек, которого можно так смело назвать «родным». — Что же ты делаешь, Какаши? — прошептал он сам себе. Мужчина мог провести любого на поле боя, но себя обманывать не привык. Он все чаще ловил себя на том, что смотрит на нее не так, как учитель должен смотреть на свою ученицу. Не так, как друг смотрит на свою подругу. Как же он смотрит на нее? Ответ Хатаке решил не озвучивать даже в своей голове. Он все чаще улыбается рядом с ней, все чаще чувствует этот прилив нежности, когда видит ее. Какаши упустил тот момент, когда в его темном сердце начало что-то зарождаться по отношению к ней и не успел срубить проблему на корню. Теперь же она знатно разрослась и будет продолжать расти, он прекрасно это понимал. Может ли он признаться себе, что ему нравится его давняя подруга? Та, которую он еще в памперсах видел, что таскала его за волосы и, забавно кривляясь, пыталась стащить с него эту маску. Такие ранние воспоминания не всплывут в ее голове, но Какаши то помнил. И ему это нравилось. Амико ему нравилась. Эти ее торчащие волосы, которые она так не любит, всегда очень умиляли его. Ее разные глаза, когда-то такие холодные и безразличные, а сейчас веселые и жизнерадостные и придают ей особого шарма. А за возможность увидеть ее улыбку он готов сделать что угодно. Это желание жить выплескивалось из нее с каждым днем все больше и больше, но как она отреагирует, когда узнает о том, что Какаши творил до ее появления в деревне? Что он еще будет творить, когда Хокаге все же пошлет его на миссию АНБУ за пределы деревни. Он отчаянно не хотел знакомить Амико со своей темной стороной, ведь в ее когда-то светлой душе и так уже достаточно мрака. Нет, он не может себе это позволить. Он не впустит ее в свой темный мир, а будет лишь оберегать ото всех. Когда настанет тот злополучный день, и ей все же придется отправиться на миссию, он будет рядом, чтобы защитить. И только. С чего он вообще взял, что достоин счастья? Почему решил, что его чувства взаимны? С чего ты, чертов Хатаке, взял, что смеешь снова окунать ее в свой мрак, который не имеет к ней никакого отношения. Она наконец-то снова захотела жить, как та маленькая девочка, что осталась в далеком прошлом. С чего ты взял, что смеешь отнимать это у нее своими чувствами? В лучшем случае, она испугается и убежит, а в худшем… ему даже думать об этом не хотелось. — Держи свои грязные руки подальше от Амико Микото, — словно подытожил все свои мысли Хатаке. Да, он помнил, что его руки в крови и не хотел испачкать ими Амико, что только-только избавилась от всего этого. Он вспомнил ее руки. Эти тонкие руки, что так изуродованы. Нет, он никогда больше не позволит случится чему-то подобному. Благо, ей пока это и не грозило. Ей еще стоило слишком многому научиться***
После теплого душа Амико растянулась на своей маленькой кроватке. Приятная усталость разливалась по всему телу, а легкий вечерний ветерок, что доносился из открытого окна, легко касался непослушных локонов. — Мам, пап… — пусть у нее и появились новые знакомства, но старая привычка не желала отступать. Она все еще говорила с родителями, что сидели у нее в голове. — Я не совсем помню и понимаю, что такое любовь, но судя по книжкам, что я брала в местной библиотеке, я сейчас ощущаю именно это, — секундное молчание и тихий смешок девушки нарушает нависшую тишину. — Нет, он потрясающий. Вы, кстати, его знаете! — Амико неуклюже развернулась на бок, взяла с прикроватной тумбы рамку с обгоревшей фотографией и улыбнулась изображенным на ней детям. — Он пока не открывается мне, но я вижу, что ему очень плохо где-то там, глубоко внутри. Я очень хочу помочь ему, он столько для меня сделал, вы не представляете! — Амико свела брови, сосредоточенно слушая, что отвечают ей голоса в голове и густо покраснела. — И вовсе я не пялилась! Девушка встряхнула головой, обняла рамку с фотографией и уже с закрывающимися глазами прошептала: — Я разгадаю тебя, Хатаке Какаши. Ты забрал мою тьму, словно ее и не было. Значит я просто обязана снять с тебя твой тяжкий груз, чем бы он не был.