Тотенхем-Корт-роуд 13.
7am
Андромеда забежала внутрь и бросилась к часам, висящим в гостиной Уизли. У нее был ровно час, чтобы собраться, принять душ и добраться до адреса. Чей это был витиеватый почерк, она не сомневалась, поэтому быстро двинулась в свою комнату, и спустя пол часа, собранная и готовая, она вышла из дома. Уизли еще не успели вернуться, да и она была почти уверена, что Дамблдор тоже не явится раньше полудня. Выпрыгнув на проезжую часть, девушка поймала такси и назвала адрес. Машина заурчала, и медленно поползла по улочкам Лондона, вперед к очередному сложному разговору. В том, что разговор будет тяжелым, она не сомневалась. Том не вызывал бы ее просто так, рискуя раскрыть. Значит, знал, что за ней никто не следит или, вероятно, сбросил слежку. Тотенхем-Корт-роуд была прекрасно известна ей — на этой улице располагались многочисленные пабы и бары, что шумели до раннего утра. Здание под номером 13 оказалось заброшенным домом. Окна были закрыты большими плакатами с надписью «Аренда», которые местная молодежь уже успела закрасить какими-то закорючками, ценность которых была для Андромеды не ясна. Девушка вышла из такси, бросив в магла заклинание и подошла к двери. На удивление, та оказалась не заперта, и, оглянувшись по сторонам, благо вокруг никого не оказалось, Андромеда вошла внутрь. Она ожидала, что потоки боли почти моментально охватят ее, но на удивление прямо посередине зала, словно очередная кроличья нора, в воздухе висел еще один свиток пергамента Андромеда взялась за него и прочитала:Глядя в окно, на озере, Уиндермир пытается спать, Но продолжает просыпаться.
Девушка улыбнулась, стихотворение это было ей прекрасно известно, а вот откуда Том знал его — оставалось загадкой. Странное чувство охватило ее: дрожь и трепет, словно перед свиданием. Все вокруг вдруг показалось ей до ужаса странным: и способ связи, и эти загадочные записки, будто он заманивает ее куда-то. А еще зная, что они не могут касаться друг друга, этот способ вывести ее к месту встречи был поистине элегантным и почему-то романтичным. Андромеда оглядела себя и стряхнула невидимые пылинки с платья, поправила волосы и крепко сжав записку в руках, трансгрессировала. Когда-то давно она уже была здесь — на вершине холма Оррест-Хед с видом на озеро Уиндермир. С родителями и сестрами, на Рождественских каникулах, когда они, будучи еще маленькими девчонками, тайно сбежали от родителей и поднялись на этот холм, дабы увидеть стихотворение, высеченное в камне, о котором Нарцисса прочла в волшебном гиде. Волшебник по имени Джон Кейбл оставил на вершине холма свое послание, и, как гласил гид, оно светилось для того, кто влюблен. Конечно, девчонки не могли не броситься туда, дабы узнать влюблены ли они по-настоящему. Но, как позднее оказалось, Кейбл был вовсе не волшебником, а маглом, да и к тому же священником, и, соответственно, никакое стихотворение не светилось. Что было довольно обидно, конечно же. Ветер подхватил Андромеду почти сразу, как она приземлилась. Ранее утро, свет и великолепный вид потрясли ее, что боль, явившая на свет, стоявшего в двух шагах Темного Лорда, захватила ее чуть позднее, чем обычно. Он был близко, даже слишком. — Пей! Андромеда оглянулась на него и увидела склянку с зельем в его руках. Точно кроличья нора. — Я уменьшусь или вырасту? — спросила она, улыбаясь. Получив в ответ непонимающий взгляд, она быстро схватилась за зелье и выпила его. Гадкое и премерзкое, оно моментально наполнило рот отвратительным вкусом. — Это обезболивающее, «Эйфория» и частично Феликс Фелицис. Андромеда закашлялась и удивленно на него посмотрела. — Феликс готовится шесть месяцев! — Десять баллов Слизерину. Она ошалело посмотрела на него. — Ты тоже хлебнул зелья? — С чего ты так решила? — Опять метод кнута и пряника? — Андромеда посерьезнела. — Пытаешься шутить и быть милым? Все эти записочки, эта гора… — девушка неопределенно дернула рукой в сторону: — Чего ты добиваешься? Внезапно желудок жутко зарычал. А тело покрыли мурашки, и она словно бы стала невесомой. Андромеда дернулась в сторону, а ее разум раздвоился, растроился, и, медленно двигаясь, следовал за ней. — Чт… что со мной? — У маглов есть такое понятие, называется «Наркотики». В волшебном мире, эти средства называются «Эйфория» — они замутняют или же наоборот возбуждают разум, заставляя думать шире и лучше воспринимать собственное я. — Ты… — она пошатнулась, — ты пробовал такое? — Я удивлен, что ты нет. В мои времена, на Слизерине, баловались такими средствами. — Первый… раз… такое слышу. — Расслабься, действие кратковременное, но я смогу поговорить с тобой без соблюдения расстояния. Андромеда ощущала себя странно, нет, она вроде бы даже была собой, вот только разум словно бы чувствовал больше, чем раньше. Она буквально каждой клеточкой осязала дуновение ветра, чувствовала свою одежду на себе, как она мягко прилегает к телу, казалось, Роми даже могла ощущать каждый волосок на своей голове, и как он двигался от ветра. Она посмотрела на Тома: он был одет в серые плотные брюки, туфли и пиджак, поверх которого была наброшена черная мантия с капюшоном. Андромеда дернула головой, и сознание словно вторило ее движению, но с опозданием, так что Том на секунду расплылся и вновь сошелся в одном месте. Ей до безумия захотелось дотронуться до него, и подсознание не заверещало, не остановило ее. Андромеда медленно подошла и осторожно взялась за его руку. То, что она увидела, потрясло ее. Странный черный огонь прошелся по его руке, перекинувшись на нее. Он жег, медленно посылая не боль, но горячие неприятные ощущения — пламя, словно облизывало ее руку, гладило и ласкало, медленно поднимаясь к локтю. — Что это такое? Он с интересом посмотрел на нее, слегка наклонив голову, словно на экспонат в музее. — А что ты видишь? — Огонь. Черный. — Моя магия. — Ч… что? — она удивленно посмотрела ему в глаза. Он отнял руку и слегка отошел, отчего Роми пошатнулась. — Ты же чувствуешь иногда меня, не так ли? Она кивнула. И правда, ведь не задумывалась ни разу о том, что всегда чувствовала его появление рядом. — Как думаешь почему я сильнее, нежели многие волшебники? — Темная магия? — предположила Андромеда. — И она в том числе. Будучи моложе, я скитался по миру в поисках таинства магии и знаний. Я нашел кое-что, позволяющее многократно увеличить силу. Однако же этот раздел магии был крайне темным, и как ты, надеюсь, понимаешь, не бесплатным. — И чем ты заплатил? — Многим, но в основном — своей, так называемой, душой. Значит, вот почему он так хладнокровен. — Значит, ты увеличил свои силы? — В многократном объеме и увеличиваю до сих пор. — Чем же? Что такого может менять душу на силу? — Ты знаешь это, хоть и не помнишь сейчас. Знаю что? Мысли побежали вперед, склеивая, сшивая разрозненные до этого воспоминания. И на ум пришло наконец нужное слово. — Раскол? Он молча отошел вперед и подошел к каменной стелле. — Красивое стихотворение, прочтешь мне? Андромеда поравнялась с ним, все еще ощущая себя странно.Глядя в окно на озеро, Уиндермир пытается заснуть, Но продолжает бодрствовать.
Высоко над деревней, стоя на холме, Ангел поет псалмы, прерывающие тишину.
Его песня просачивается сквозь трещины и щели в обветшалой оконной раме, Она наполняет комнату, Сквозь стены, которые образуют эту комнату, я попадаю на тот холм, Лицом к лицу с кем-то, кто до сих пор удивляет меня.
Я никогда не мог слышать эти звуки, Я никогда не мог видеть. Я никогда не мог почувствовать этот ветерок, пока ты не подула на меня. Я никогда не мог любить по-настоящему, Я никогда не мог бояться, О, я бы никогда не подумал, что буду стоять здесь!
Ты, кто дала мне глаза, чтобы видеть и любить это столь прекрасное зрелище. Дай мне мужество найти тебя и читать тебя повсюду.
Андромеда закончила, и тишина постигла их обоих, прерываемая лишь дуновением ветра. Вдруг она обозлилась; уставший, покрытый тенью эйфории мозг, вспыхнул с новой силой. — К чему это все? — спросила Роми, упираясь взглядом в его спину. — Я хотел бы поручить тебе одно важное дело. Проверить твою, так называемую, верность. Она выдохнула. — Ясно. Боль медленно затекала в глаза, вниз по щекам, струящимися каплями к горлу и душила ее. Он не обернулся, и Андромеде вдруг отчаянно захотелось сбежать. Она развернулась на каблуках и начала спускаться вниз. Гравийная дорожка вела ее прямо к озеру, и девушка быстрым шагом преодолевала ее. Роми чувствовала странный зов, словно озеро внизу зовет ее к себе. Ветер дул чуть сильнее, развивая ее русые волосы, пальцы немного окоченели, но она шла без остановок вниз. Около берега девушка заметила пирс, огляделась, но в такую рань ни одного магла или волшебника вокруг не было. Гладь озера манила ее к себе, и Андромеда уверенно ступила на скрипящий деревянный пирс. — Что ты делаешь? — спросил её голос. Беспокойный, взволнованный, но она не слушала его, нет, она слышала только шум, словно расползающийся по берегу, идущий изнутри водной глади, которая звала и манила ее к себе. Андромеда дошла до края и взглянула вниз, где чёрная, темная, словно ночь, вода сверкала и переливалась под лучами раннего солнца. — Андромеда? — снова позвал голос. Внезапно она совершила то, что никогда бы не сделала, не будь она под зельем. Но ей словно нужно было, до смерти необходимо это совершить. Девушка взмахнула руками и, оттолкнувшись от края пирса, нырнула в ледяную чернющую воду озера, и та сомкнулась над ней, оставляя тихие, беспокойные круги на водной глади. Андромеда открыла глаза, но почти ничего не видела, кроме пробивающегося сквозь толщу воды солнечного света. Было красиво, так прекрасно, что она молча плыла под водой какое-то время. И ее не тянуло всплывать. Воздух в легких закачивался, но девушка все плыла и плыла вперед. Грудь закололо, сердце с страшной силой забилось. Андромеда перестала плыть, останавливаясь на месте, уже глубоко под водой. Она распахнула руки на встречу свету, погружаясь все глубже и глубже под величественные просторы воды. Та словно тянула ее невидимыми силками вниз. Роми посмотрела наверх, где сверкала поверхность воды, и лучи теплого солнца переливались, искрились и показывали только для Роми свой танец. Темнота медленно заволокла её.