Туманная Андромеда

      Он стоял и смотрел, как малышка Андромеда Блэк тонет, чувствовал, как затекают водой ее легкие, как усиленно её тело борется с болью, как сердце стучит все реже и реже.       Стоял и не двигался.       Может, спасти?       Голос в голове отчаянно мешал, ведь не хотелось прерывать такую удивительную тишину, висевшую в воздухе.       Он знал, когда кто-то умирал, то жизнь вокруг словно замирала. Взять хотя бы его родовое поместье. Гадкий и премерзкий дом Мраксов, грязный и неопрятный. Раньше его тошнило только от одной мысли о нем. Воротило от воспоминаний о своих «святых» предках, таких же отвратительных, как и магловское отродье его отец.       В его корнях был только один славный, греющий его расколотую душу момент.       Наследник Слизерина.       О, как он был рад обнаружить в своем прошлом сей факт. Факт родства с самим Салазаром Слизерином!       Поначалу, будучи мальчишкой, попавшим в неизвестный ему мир волшебников, он боялся быть непризнанным, боялся, что его, как обитавшего в сиротском приюте, практически магла, будут дразнить и сразу же возненавидят, так же, как приютские дети.       Но удивительным было то, что мир волшебства оказался сродни магловскому со своими богачами и нищими. Грязнокровками и чистокровками, и вот тут он сыграл как нужно. Хотя он никогда не скрывал своего сиротского прошлого, он не кичился этим и другие его однокурсники, благодаря вовремя брошенным словам, слухам и тайнам вокруг его персоны посчитали его чуть ли не наследником Слизерина.       А самым удивительным было то, что именно они, его однокурсники, оказались еще до открытия Тайной Комнаты так близки к правде.       И теперь прямо, на его глазах, погибала маленькая Андромеда Блэк, чей род считался чуть ли не вторым после Салазара Слизерина по чистоте крови.       А Том Марволо Реддл продолжал смотреть на темную гладь воды, за которой минуту назад скрылась девушка.       Первой из рода Блэк, с кем он познакомился помимо Сигнуса, была ее сестра Беллатриса. Она впечатлила его своей безудержной яростью и фанатичной преданностью. Конечно, его честолюбие просто дрожало от возбуждения рядом с ней. Красивая, жгучая, опасная, как сама смерть, и плевать, что замужняя Белла была прекрасна.       Тот вечер, в доме чистокровок Блэк, должен был быть обычным, отвратительно-пафосным, где ему вновь пришлось бы услышать сотни льстивых речей и увидеть много мерзких лиц.       Чистокровные болваны.       Он не считал их за людей, только за средство воздвижения по карьерной лестнице. Денежные мешки с претензией на жизнь.       Великосветские ублюдки.       Даже Белла в этот вечер опостылела и раздражала своими гадкими речами и откровенным подлизыванием.       А вот чего Темный Лорд точно не ожидал — это столкнуться с сестрой Беллы — Андромедой.       Туманная…       Он почти сразу прозвал ее так в своей голове. Конечно же Том прекрасно слышал ее дерзкий голосок, что издевался над сестрой, которая стояла возле двери в ожидании его.       Как она сказала?       Собачонка?       Точь в точь.       Он улыбнулся своим воспоминаниям.       Эта Блэк его удивила, вначале своими робкими взглядами, что он принял ее за очередную девицу, желающую получить хоть каплю его силы и славы. Но появившийся позднее дерзкий взгляд, ловкое парирование и этот вопрос: — Как вас по-настоящему зовут? Он выбил его из колеи. Никто не интересовался его настоящим именем, по крайней мере, не в этом времени и не эти чистокровные болваны.       Ее медовый взгляд словно зачаровал мужчину и он сам, не зная почему, дал ей ответ. Том ожидал чего угодно, но никак не понимания, что в самом начале вызвало в нем волну гнева. А затем ловко брошенная девчонкой фраза, так и вообще потрясла его. С тех пор он в своей голове называл ее никак иначе, как: Туманная.       И вот его туманная Андромеда тонула, гибла на его глазах, а он стоял и смотрел. Ох, как же она ему мешала. Мысли о ней сжирали его, отменяли планы, ломали устои. Эта девчонка за полтора года вытащила на свет из него все то, что он десятилетиями прятал. Сарказм, юмор и даже улыбка были теперь его постоянными спутниками рядом с ней. И это раздражало, до смерти хотелось уничтожить ее и эти эмоции, что вызывало ее лицо.       А еще отчаянно хотелось видеть ее подле себя. Он уже сотни раз жалел, что отправил тогда ее обратно в Хогвартс для какого-то идиотского задания. Ему тысячу лет не нужен был шпион в школе, особенно девчонка, пусть и с хладнокровным умом. Но она вновь удивила его, потрясла своими поступками и тем, как быстро вошла в доверие тех, кого раньше только презирала.       О, как она раздражала его, как ненависть полыхала в нем рядом с ней. Но что-то лопнуло в тот день, когда он после гребанных мракоборцев зачем-то сам пришел к Хогвартсу и в этот отвратительный заброшенный дом в отдалении Хогсмида.       Он ожидал чего угодно: тошнотворных вопросов, надоедающей женской болтовни, раздражающих движений и ужимок. Но маленькая Андромеда Блэк взяла его лицо в свои нежные, не знающие шрамов и ран, ручки и залечила за пару минут. Конечно, он мог сделать это и сам, но почему-то сдался и чуть ли не мурчал, как сытый кот, в ее ладонях, окруженный внимательным, заботливым взглядом медовых глаз.       И он решился в тот момент проверить ее, увидел в глазах девчонки преданность и осколок чего-то еще, что его мужской хладнокровный мозг воспринял как желание. Ему не требовалась ее помощь у Стефано, нет, этого идиота он мог провести и сам.       Проще простого.       Однако он взял ее с собой, разодетую в пух и прах девушку. Дал ей определенную манеру поведения и смотрел, следил за исполнением. И она вновь удивила его, он даже на минуту обалдел, когда она вышибла дух из Стефано, а затем одним движением сбросила туфли и побежала за ним в огонь.       Ох, как отчаянно хотелось ее смерти. Пузырьки на воде постепенно исчезали. Но он продолжал стоять и не двигаться. Считал зачем-то почти вслух.       Десять.       Он понял, что попался в сети той ночью, когда она, еле живая, в крови на мантии и горящая, пылающая ненавистью после идиотской выходки Дамблдора, явилась в поместье Лестрейнджей. И он зачем-то обнял ее, зачем-то обещал, что накажет виновных. Хотя вовсе не желал этого, скорее — наоборот, его вообще мало интересовали маглы и уж тем более их дети.       Он ухмыльнулся и вновь вернулся в дебри своей памяти, всячески игнорируя странное чувство, что точило его изнутри.       День помолвки Малфоев. Очередной день удивлений, начиная от грустной Андромеды Блэк, которую он зачем-то потащил танцевать, хотя сам не знал зачем. Вернее — знал, но самому себе не мог объяснить это странное чувство собственности. Оно так злило его, что он подставил ее под гнев Стефано. Знал, что тот тщательно следит за ними и подставил. И какой яростью, неведомой доселе, пылало его сердце, когда люди итальяшки украли ее у него из-под носа. Он с азартом убивал этих итальянцев, хотя обычно к убийствам относился хладнокровно. Зачем-то уничтожил их всех, зачем-то пустился в погоню. Хотя знал зачем, сам ведь устроил эту засаду для Стефано. Сам вбросил ему Андромеду прямо в руки, словно наживку, чтобы забрать у того Диадему Кондиды Когтевран. Хотя мог и сам найти Синий замок, щелкнув пальцами. Просто подставив кого-то другого. Том надеялся, что она погибла, но мудак Стефано оказался еще более извращенным, чем он предполагал. И девчонку действительно пришлось спасать. О, как она смотрела на него после, словно не он виновен во всех ее тяготах, а кто-то другой.       Девять.       А потом она пришла к нему в покои, такая пышущая гневом и он снова не смог отказать, не смог прогнать. Зажегся от прикосновения мягких манящих губ. Вначале позволив себя поцеловать, затем воспылал такой жаждой, что почти не мог остановиться и перестать думать об этой тонкой фигурке в своих руках, о ее медовых глазах и дерзкой усмешке после, когда она разделала его, как орех и ушла, думая, что победила.       И он сдался, решил отдаться этим ощущениям.       Трахнуть ее и забыть.       Таков был план, вытащить все самое плохое в ней, сравнять их души, уровнять силы и заставить убить. Уничтожить ее добрую душу, пока добрую. Сравнять с землей и задушить в раскаянии. И у него почти получилось, она и правда убила двоих из трех его слуг, последнего он уничтожил сам. Затем утащил ее к себе, желая получить награду. Но, дьявол ее побери, она вновь сломала его отточенные движения. Одним гребанным «нет» разорвала и взбесила его. И он, сбросив тормоза, отдался этим мягким рукам, ласковым глазам и теплой, горящей, как огонь, женщине. Думал избавиться, но вместо этого возжелал еще сильнее. Сбежал после секса, когда почувствовал, что отчаянно хочет остаться, вцепиться руками в ее тело и не отпускать, лаская ее до утра.       Восемь.       Забылся, исчез, не желал возвращаться к этому. Но даже появившаяся вскоре после в его покоях Белла была отослана прочь. Та мечтала отомстить сестре, он видел, хотела вернуть его себе. Но он не позволил даже притронуться к себе, выгнал ее прочь.       Семь.       Сторонился, как мог, игнорировал, даже прервал их традицию, танцевал с другой на идиотской министерской вечеринке, избегал взглядов, хоть и чувствовал, как она буравит его своими медовыми глазами. Потом увидел ее с другим и зажегся с пол оборота, отправил к ней идиота Малфоя, дабы убрал этого мерзкого американца. Позже даже отдал приказ убить его, просто за то, что тот стоял рядом с его Андромедой. Не выдержал тогда, увидел ее на балконе одну и поцеловал, наказывая за флирт и пустую болтовню.       Шесть.       Стены рухнули, как бы он отчаянно не хотел возвести их снова, они не стояли, шатались и падали, никакие окклюменционные барьеры не спасали. Разозлился и вновь поставил ей свои условия, хотел, чтобы она разрушилась и ушла, но она не ушла. Вернулась, поставив ему ультиматум, почти уделав его в этой шахматной партии. И даже тогда зачем-то стала задавать ненужные вопросы, и вдруг поняла его и без слов, жеманства и прочих девичьих глупостей. Взяла и отменила то, что сама поставила. Ушла, оставив его разрушаться.       Пять.       Он был дьявольски зол. Знал, что Стефано подобрался слишком близко, знал, что тот ударит и позволил ему. Разрешил, пусть и не делая ничего, убить ее родителей. Ждал, что уж после этого она уйдет, оставит его одного и исчезнет. Поймет наконец какое он чудовище. Только вместо этого она всю ночь жалась к нему, как к единственно нужному человеку в своей жизни.       Четыре.       Он позволил ей отомстить по-своему. Дал убить всех этих наемников. Улыбался и радовался, что она все ближе и ближе к нему становится. Злился, что не уходит и радовался, что остается.       А потом это слово, в ее устах.       Чудовище.       Ему захотелось ответить ей, что он не такой, разубедить, и он совершил ошибку. Ринулся без подготовки, что было совсем не похоже на него, в гребаный Синий замок, готовый принести ей голову Стефано на блюдечке и просчитался. Впервые в своей долгой жизни кто-то обскакал его, опередив. И он попался, словно мышь в ловушку, которая захлопнулась. Он знал, что не умрет, знал, что благодаря крестражам переродится. Не боялся.       Но и тут гребаная девчонка его сломала, перевернула все с ног на голову и вытащила его из этой переделки. И он не мог, просто не мог позволить себе даже посмотреть в ее любящие глаза.       О да, он уже знал, что она влюблена в него. Что тешит себя глупой надеждой на их совместное будущее, может даже представляет себе выводок их детей, с такими же, как у нее, медовыми глазами.       Три.       Она пропала. Когда его туманная исчезла, он понял, что доигрался, что дожал её наконец-то. Но вместо радости ощутил страшную боль потери.       Предала.       Ничем не отличалась от остальных.       От матери, что бросила его. От отца, который предпочел забыть. И он, как идиот, пошел следом, стоял по колено в снегу напротив дома чертовых Уизли и ждал, пока его теплая и любящая Андромеда выйдет. Хотя мог уничтожить этот дом одним лишь взмахом руки. Но она опять удивила его. Стояла, смотрела сквозь стекло, одинокая, ранимая, разбитая. Стояла и смотрела. Тогда он решил, что убьёт её. Не позволит вновь разбить себе душу, уничтожить всё то, что он строил десятилетиями. Просто вскинет палочку и убьет. Забудет, как страшный сон.       Два.       И он почти уничтожил её, почти. Смотрел прямо в сверкающие глаза и готов был убить. Но чертов Долохов, что тоже поддался ее дрянной магии, закрыл ее собой.       И Том Марволо Реддл передумал. Впервые в жизни решил оставить кому-то жизнь. А затем узнал правду. Конечно, он догадывался, что не так просто Стефано обменял его жизнь. Но, что она решит вот так его спасти, никак не мог представить. А потом это «я люблю тебя» разорвало и так изорванную душу напополам. И он понял, что не отпустит еë, что не отдаст ее ни за что и никому.       И вот сейчас, когда он открыл ей правду, заставил прочесть это идиотское магловское стихотворение, что отражало его чувства к ней. Вспомнил, из ее воспоминаний именно этот момент и ткнул ее носом в него. Она решила умереть. Решила, что ей слишком много этого, просто оставила его и прыгнула в ледяное озеро. А он стоял на пирсе и смотрел.       Смотрел, как его туманная Андромеда гибнет. И ни одной мышцей не желал ее спасать.       Один. И он принял решение отпустить ее.