how i disappear.

После неожиданного принятия решения: взять себя в руки, настроение у меня заметно поднялось. Поэтому все так же продолжая весело напевать: «Don't try suicide», я доковылял до двери. Абсолютно не ожидая, какого - либо подвоха. Открыв дверь, меня тут же сбил с ног, и припечатал к стене маленький ураганчик: с запахом «Hugo Boss Red» и трехдневной щетиной. Я немного опешил, от такого поворота событий, и удивленно хлопал глазками, в то время как Зейн терзал мои губы. Ну, догадаться, что это был именно он, особого труда не составило. Ибо его невероятный запах я узнаю из тысячи. - Надеюсь, ты уже перепсиховался, - держа мое лицо в руках и разводя коленом ноги, сказал Зейн. И тут я, наконец, вышел из оцепенения и пришел в себя. Попытки вырваться из его цепких ручонок, были тщетны. На все мои отпихивания, протестующие выкрики и брыкания ногами, он не обращал никого внимания. Но собрав в кулак всю свою богатырскую силушку, я все же смог отлепить его от себя. Да так, что он отлетел к противоположной стене, ударившись об нее спиной. Малик недоуменно пялился на меня, видно не ожидая такой реакции, а я медленно скользи взглядом по его телу. На черных волосах уложенных наверх, блестят капельки воды, по-видимому, на улице дождь. Шоколадные глаза, продолжают все так же удивленно смотреть на меня. Красные, опухшие от поцелуев, тонкие губы, слегка приоткрыты. На длинной шее (Боже, как я люблю его шею) вздулись вены. Кожаная черная куртка от Paul Smith – а была полностью расстегнута, выставляя на обозрение белоснежную футболку. Худые длинные ноги обтягивали потертые синие джинсы, ну и конечно завершали все это великолепие белые Air Max-ы. - Какого хрена ты приперся? – сказать, что я был ему, мягко скажем, не рад - это ничего не сказать. - Я подумал, что ты соскучился, - Малик уже прекратил растерянно лупать глазками и, выпрямившись, поправил куртку, принимая свой обычный высокомерно-равнодушный вид. -Соскучился? - пропищал я, - Соскучился? Малик ты совсем ошалел? - с каждой минутой злость закипала во мне все сильнее, хотелось хорошенько врезать этому придурку по лицу, - Я кажется, в прошлый раз попросил тебя уйти. Неужели было не понятно, что я не хочу тебя больше видеть? - Значит, еще не успокоился,- Малик сложил руки на груди, прислонился к стене и откинул голову, закрывая глаза, - Я может, в другой раз зайду. Ты сообщи, когда придешь в себя. Окей? Такая наглость заставила меня задохнуться от возмущения и буквально потерять дар речи. Какого собственно Ховарда* он вернулся. Прости Доминик, но без тебя тут никак. Цензура и все такое. Злость кипела во мне словно в вулканическом кратере, грозясь выплеснуться горячей лавой наружу. Я конечно в тайне надеялся, что он придет, но не сейчас. Не сейчас, когда я, наконец-то, смог вытащить себя из этого состояния безысходности, смог собраться с силами и решил начать жизнь с чистого листа. А он опять вернулся, чтобы все разрушить. Вот почему он всегда приходит, когда у меня начинает все налаживаться? Зейн будто чувствует, что у меня все хорошо и тут же появляется, чтобы окунуть мою кровоточащую душу в соленое море. Но не сейчас. Малик, конечно, все так же невероятен, а я все так же его люблю, но с меня довольно. Я больше не намерен терпеть эти издевательства и его наплевательское отношение. Поэтому резко подлетев к нему, я схватил его за локоть и вытолкал на лестничную площадку: - За каким чертом ты приперся, а? – начал орать я, и, не дав ответить опешившему брюнету, тут же продолжил, - Знаешь, что Малик, иди на хуй! Просто иди на хуй, понял! Да куда угодно, лишь бы подальше от меня! К телкам своим вали, которых ты потрахиваешь, когда от меня уходишь. К мужикам. В клубы свои любимые! Да хоть на Марс! Только съеби ты из моей жизни, слышишь! Я злобно жестикулировал и орал так, что горло тут же нещадно заболело. Ого, кажется, в меня вселился дух Джонни Рамона**. Осталось только заорать: «Hey Ho Let’s Go»***. Но это, думаю, будет немного не в тему. Малик, отойдя от шока, распрямился и направился ко мне, тут же обнимая за талию: - Прекрати истерить, Найлер, - мягко прошептал Зейн, глядя мне в глаза, - Ты ведь меня ждал? Признайся… Поэтому прекрати истерику и пойдем в кровать. Соблазнительный взгляд и бархатный голос Зейна ввел меня в некий транс, но я тут же пришел в себя, и злобно сверкнув глазами, вновь оттолкнул его: - Не прикасайся ко мне. Не лезь, понял! Даже не думай, Малик! – я все так же продолжал надрывать глотку, пихая его в грудь, - Никогда! Никогда, блять, не смей трогать меня. Отвали от меня уже, в концов концов! Острое желание сделать ему больно, настойчиво билось в голове. Хотелось, чтобы он почувствовал хотя бы толику того, что пришлось пережить мне. Что бы он понял, какого было мне все эти два года. Он ведь никогда не слушал, когда я пытался говорить о чувствах. Малик либо немедленно затыкал меня поцелуем и тащил в кровать, либо тут же уходил. - Успокойся,- произнес Зейн стальным голосом и скрестил руки на груди,- И в следующий раз, когда будешь меня прогонять, будь добр, уточнять: точку ты ставишь или очередную запятую. - А следующего раза не будет! Вали ко всем чертям, гребаный ты мелкий хуй!!! И не возвращайся сюда. Никогда! Даже думать забудь, что бы снова прийти. Забудь. Дорогу сюда забудь. Меня забудь. Все забудь! И…. Мой гневный монолог прервал тихий скрип двери, показывающий мою 60-летнюю соседку - миссис Лафферти. Ее мелкая шавка постоянно будит меня среди ночи, своим писклявым, надоедливым лаем. И при каждой нашей встрече, у меня чешутся руки от желания свернуть ее тощую шейку. Миссис Лафферти испуганно смотрела на нас сквозь приоткрытую дверь, совершенно не понимая, что здесь происходит. Видно мои крики напугали бедную старушку. - Молодые люди, не потрудитесь ли вы объяснить, что тут происходит? - соседка все так же выглядывала в приоткрытую дверь, не решаясь выйти на лестничную клетку. - Простите миссис Лафферти, - обратился к ней Малик с обворожительной улыбкой. Он с ней уже давно знаком: бегал пару раз за солью, когда хозяйничал на моей кухне. Кулинар хренов, - Просто наша Королева Драмы, дает очередное представление. Не беспокойтесь, мы скоро закончим. Миссис Лафферти скованно улыбнулась и закрыла дверь, а Зейн прекратил лыбиться и вновь повернулся ко мне: - Уебывай Малик…Уебывай отсюда куда подальше,- я уже прекратил кричать, ибо такими темпами весь дом на уши встанет. Только сжимал до боли челюсть и руки в кулаки, и сквозь зубы произносил каждое слово, - И запомни, ты единственный кто разбил мне сердце. ЕДИНСТВЕННЫЙ. Запомни это раз и навсегда, Малик. Мы стояли друг напротив друга и буравили глазами. Я ждал от парня хотя бы слова, но он продолжал упорно молчать. В его взгляде было столько холода, что я невольно поежился. Поняв, что я не дождусь от него ни одной реплики, я решил продолжить свой монолог, только для того, чтобы нарушить эту нервную тишину: - Зачем ты пришел, Зейн?- уже совершенно спокойно продолжил я, чувствуя, как в голосе проскальзывает усталость,- У тебя, что хобби такое - меня убивать? Просто…ответь: зачем? - Не знаю,- мгновенно ответил Малик, все таким же ледяным голосом, - Я думал, что это твой очередной псих, коих было много. Попсихуешь и успокоишься. - Теперь-то ты понял, что это конец? – я ждал от Малика хоть какого-то ответа, но он снова замолчал и сверлил меня своими глазами, поэтому резко выдохнув, я продолжил, - А знаешь, так мне и надо. Я же сам два года назад согласился сесть к тебе за столик… А ведь до тебя все было хорошо. А теперь что? А теперь я жалкое уебище. И это хреново. Мы стояли и смотрели друг на друга в полной тишине. Я уже и не ждал от Зейна каких-либо слов, ибо я понял, что это бесполезно. Он просто смотрел на меня, слегка прищурив глаза, как будто бы что-то обдумывая. А может это просто моя больная фантазия, выдает желаемое за действительное. - И знаешь, что самое херовое? То, что я всегда буду тебя любить! Это ж, блять, так просто не вырвешь, - всплеснув руками, горько сказал я,- Оно же навсегда, понимаешь? ....Да хотя откуда тебе знать. Я чувствовал себя совершенно истощенным. Силы резко меня покинули, но на душе немного полегчало. Видно давно надо было проораться. Выплеснуть все те негативные эмоции, что копились во мне, на протяжении этих лет. - А теперь ты можешь оставить меня в покое? Хотя бы годика на два-три. Глядишь, я к этому времени тебя и забуду,- прошептал я, отчетливо слыша в своем голосе нотки мольбы, - Отпусти, Зейн….Отпусти меня…- тихо прошептал я, а у самого в голове тут же проносятся строчки:

Lay me down, the lie will unfurl Lay me down to crawl.****

- Хорошо, - последний раз взглянув на меня, совершенно безэмоционально произнес Зейн. И развернувшись, быстро сбежал по лестнице. А я так и остался стоять на лестничной площадке. Его равнодушное «Хорошо» добило меня окончательно, и я отчетливо услышал громкий хруст где-то внутри, как будто что-то сломалось. Может это мое сердце? Или любовь к Малику просто не выдержала такого наплевательского отношения и сама решила наложить на себя руки. Все еще прибывая в некой прострации, я развернулся и, словно зомби, зашел в свою квартиру, захлопнув дверь. Теперь я точно уверен, что это конец. Потому что, как мне кажется, я ему доходчиво объяснил, чтобы он больше не приходил. Хотя, признаюсь честно, если бы Малик пришел с повинной и я бы увидел в его глазах хоть каплю сожаления, да хоть что-нибудь, помимо этого убивающего равнодушия, я, конечно же, его бы впустил. И простил и все так же продолжал бы ждать, когда он повзрослеет. Но нет, там не было ничего кроме холодной пустоты. И почему-то сразу вспомнилась песня:

That I'm leaving this wary town Please no grieving my love, understand All my dreaming torn in pieces All my dreaming torn in pieces All my dreaming torn in pieces All my dreaming torn in pieces now*****

Малик уже не изменится. А терпение у меня не безгранично. Сегодняшний разговор, дал ясно понять, как он ко мне относится. И та малюсенькая надежда, сидящая у меня глубоко внутри, на то, что все будет хорошо, растаяла сегодня окончательно. И я больше ни хочу, чтобы он возвращался. Все будет повторяться по одному и тому же сценарию вновь и вновь, ибо Зейн неисправим. Может, конечно, и найдется когда-нибудь человек, который сможет его приручить, но видно это не я. А теперь мне надо в душ. Из-за внезапного появления Малика, я не собираюсь отменять свои планы на вечер. И надо побыстрее привести себя в порядок, ибо время уже позднее, а мне завтра еще на работу. Подойдя к музыкальному центру, я нажал на «Play» и побежал в ванную комнату. Включив и отрегулировав воду, я быстро разделся и залез в душевую кабинку. Теплая вода обволакивала, расслабляя все мышцы. В голове было абсолютно пусто. Но пустота была не нагнетающей, а ясной и светлой, поэтому блаженно улыбнувшись, я схватил с полки шампунь и начал намыливать волосы. Сквозь шум воды доносилась играющая из колонок музыка, и я начал тихо подпевать знакомой песне:

No one cares when you’re out on the street Picking up the pieces to make ends meet No one cares when you’re down in the gutter Got no friends got no lover For what it's worth Got no lover Got no friends got no lover******

Никаких больше сожалений. Это конец. И, слава Богу. __________________________________________________________________________________ *Доминик Джеймс Ховард — ударник британской рок-группы Muse **Джонни Рамон - гитарист и один из основателей легендарной американской панк-рок группы «The Ramones» *** The Ramones - Hey Ho Let’s Go **** Placebo- The Crawl ***** Placebo - A Million Little Pieces ******Placebo - For What It's Worth