Просто, как цветок-сахарок

«Конечная цель биоалхимии – создать Страну чудес. По-детски, да? Но я всё ещё верю в сказки». «…я не верю в сказки, Сахароза, милая, - улыбнусь я несколько снисходительно. – Но верю тебе и верю в тебя. Этого вполне достаточно, чтобы помочь твоим мечтам осуществиться». (. . .) Высокопарные речи, однако, не имели ничего общего с серой действительностью. Стоило мистеру Альбедо переступить порог пресловутой лаборатории, принадлежащей Ордо Фавониус, как вдруг та растеряла все краски. Мондштадт обратился унылым подобием своего прежнего образа, и ничего в нём больше не могло захватить любознательного ума учёного; остатки непрочитанных библиотечных книг исчерпали себя, не успело солнце скрыться за горизонт, а природа широких одуванчиковых полей давным-давно была изучена вдоль и поперёк – даже бризы, попутные ветры, шептавшие в волосах, крайне приелись, говоря откровенно. В окружающей среде воистину не осталось места для открытий – где алхимику сыскать в этом радость? Сахароза томилась и увядала, подобно многочисленным цветкам-сахаркам в стопке где-то в углу кабинета. Очередной безрадостный эксперимент, высосанный из пальца: что-то о «метаморфозах», как прикрытие обыкновенного гниения… Тоска. Что же вдруг понадобилось вундеркинду в забытых архонтами чужеземных краях? Он отправился в Инадзуму, гонимый за пазуху всеми четырьмя ветрами, покрепче перехватывая вспотевшей ладонью весьма потрёпанный чемоданчик. Каблуки его отбивали глухо по парадному паркету, и коротко, с присущей ему любезной холодностью Альбедо возвестил Сахарозу о том, что их совместное время на ближайшие месяца закончилось. Неужели там, на непаханых полях, не обременённых особенной моралью, чтили культуру столь высокую, сколь высокая культура выходила из-под пера талантливого художника? Иллюстрации, литература… Какая такая литература? Эти дурацкие бульварные романчики под редактурой и печатью издательства Яэ? Сахароза никогда не отличалась нотками снобизма, но даже она угрюмо морщила нос всякий раз, когда замечала на библиотечных полках настолько вопиющую безвкусицу. Это чтение не несло совершенно никакой новой информации, как бы девушка ни старалась вынести из него смутную пользу. Ни одно «фэнтезийное» растеньице не имело ни малейшего резона на существование по тем или иным причинам; даже эстетическая составляющая заставляла затаить мечты на лучшее и ничего более того. Иными словами, Сахароза была крайне раздосадована нынешним положением вещей. Пришлось прочитать даже пресловутые романтичные рукописи, лишённые души и логики, как ни парадоксально данное явление. Долгое время созерцать виды в тупую стену не представлялось занимательным, отчего та шустро нацепила свою извечную забавную шапочку и отправилась в путь. Первым делом планировалось посетить мясную лавчонку в Спрингвейле, деревушке неподалёку от Вольфендома. Здесь расцветала сама по себе мясомолочная индустрия всея Тейвата, шли активные процессы купли-продажи с гостями из-за рубежа. Но самый сок таился в небольших сделках с Драффом, изредка навстречу шла и повариха Брук. Сахароза приходила к ним с пространной просьбой отсыпать килограмм-другой костей, хоть животных, хоть хиличурловых, и, со временем привыкнув, те с радостью шли ей навстречу. Иногда по старой дружбе предоставлялись даже совсем отпетые диковинки, вроде той же хиличурловой оторванной ноги. И пахла, и истекала кровью, свежая, донести до лаборатории её было крайне тяжко, однако результат всегда стоил затраченных усилий. Спрингвейл служил местом вдохновения в минуты особого отчаяния, вот и сейчас биологу показалось отличной идеей вновь туда заявиться. Но что же это? Рассекая подошвами неплотную гравиевую тропинку, Сахароза заметила, кажется, белёсое пятнышко, говорящее с одним из продавцов. Оно неуверенно подрагивало и развевалось со всяким незначительным дуновением ветра. Лаборантка поправила дуги очков-кругляшей и сощурила веера густых аквамариновых ресниц, стараясь лучше разглядеть картину спереди. Альбедо! Это Альбедо! Минула всего неделя с его скоропостижного отбытия, отчего же ему пришлось возвратиться из рабочей поездки так рано? С трудом унимая гомон разгорячённого сердца, она поспешила подойти поближе. Сначала будто бы встала в очередь за его спиной, затем легонько коснулась подушечкой указательного пальца выступавших из-под плаща лопаток. - М-мистер Альбедо! – набравшись смелости, таки окликнула его. – Мистер Альбедо, с возвращением Вас! Альбедо вздрогнул и развернулся в её сторону с некоторой опаской. Ещё пару мгновений его лицо сохраняло выражение тормознутой робости, глаза сверкали лихорадочно и исступлённо. Затем последовала череда нервных движений: омываемый семью потами, он принялся поправлять манжеты перчаток да горло фиалкового цвета рубашки, то и дело почёсывая мутно-жёлтый ромб во впадине ключиц. - М-м, э-э, давно не виделись, - выдал он, чуть погодя. – Подруга, - и повёл ладонью, сжатой в кулак, как бы в подтверждение собственных слов; было бы что подтверждать. Жаргон был ему совершенно не свойственен, но, наверняка, это просто влияние зарубежных традиций и излишняя усталость. Может быть, там, откуда алхимик приехал, и вовсе не было кофе. Сахароза неловко усмехнулась и подступилась чуть ближе. Её внимательные медовые глазки осмотрели местность вокруг: Альбедо крепко ухватился за какой-то жалкий кулёчек-свёрток, а у стоявшего напротив продавца зарождалось неприкрытое недовольство, на скулах его даже поселились желваки. - Мистер Альбедо… - начала было блеять лаборантка, как обычно. - Всё под контролем! Итак, сколько с меня? Торгаш лишь фыркнул: - Семь тысяч моры, в который раз повторяю. Алхимик глубоко вдохнул и с некоторой опаской посмотрел внутрь закутка. Похоже, там мышь повесилась, ибо реакция была незамедлительна – бутоны алого румянца ярко расцветали на фоне бледной кожи. Он всё воровато оглядывался, словно ему духа не хватало на ограбление. Знатно его помотало в этой Инадзуме, раз от привычной выдержки не осталось и следа. Говорят, Сёгун Райдэн действительно сурова, значит и её земли, до недавних пор скованные диктатурой, молчаливо хранят весь пережитый народом страх. Брови Сахарозы вскочили домиком. Она искренне сочувствовала своему наставнику. - Я-я заплачу. Я, во всяком случае, собиралась чем-нибудь запастись, - и подала продавцу названную сумму, отбивая по прилавку россыпью золотых монет. Альбедо моментально расправил плечи и с облегчением выдохнул, пожалуй, даже чересчур громко. - Спасибо. - Да не стоит благодарностей, это всё пустое, мне же совсем не сложно. Куда Вы направляетесь? В лабораторию? Или хотите для начала отдохнуть в своих апартаментах? Дорога явно была сложная. - Ах да, насчёт этого, - почётный алхимик задумчиво почесал подбородок. – Поездочка не задалась. Там всякое с транспортом случилось, и накрылась командировка медным тазом. - Мне очень жаль… - А мне-то как жаль, э-э, подруга. - Кыш! Освобождайте дорогу другим посетителям, - бесцеремонно брякнул владелец мясной лавки. И, опомнившись, прибавил: - Будьте добры. (. . .) Самозванец всё ёрничал, не находя себе места. То было неудивительно – столько уточняющих вопросов вдруг свалилось на его неокрепшие плечи. Апартаменты? Лаборатория? Явно придётся пересечься по пути с парой-тройкой рыцарей Ордо Фавониус, если не целым отрядом; если двойнику не изменяла память, Альбедо, чьего образа он являлся лишь тенью – жалким подобием, был государственным алхимиком на обеспечении у довольно крупной организации. В такие дебри явно лезть не стоит, если жизнь дорога: дубликат с трудом припоминал даже имя его правой руки, верной подопечной, кажется, что-то вроде Глюкозы. Ну, вертелось на языке, знаете, а верный ответ на ум всё никак не приходил. Пришлось идти на Драконий Хребет, в злополучную, до боли знакомую берлогу. Сахароза корпела над пузатым котелком с покатыми смешными боками. Она установила его на конструкцию, напоминающую упрощённый шалашик, и растапливала снег на среднем огне. Вместе они собирались выпить тёплого чаю и сготовить чего-нибудь съестного, по мере возможностей, из недавно купленных куриных голеней, таких мясистых, что живот урчал при одном лишь взгляде. «Альбедо» поморщился и обхватил себя руками, пытаясь устроиться поудобнее на дубовом стуле – казалось, что заиндевела даже деревянная сидушка. - Вы не успели нарисовать ничего новенького во время поездки? – вдруг обернулась к нему Сахароза. - Эм, как я и говорил, поездки-то толком не состоялось. - И всё же Вы сам не свой. Может, случилось что-то ещё? Клон как-то странно повёл плечами, мусоля меж пальцами русые пряди волос. Затем поднёс одну из них поближе к глазам и некоторое время всматривался. - Я выгляжу плохо?.. - Что? Нет, Господи! – лаборантка покрепче перехватила котелок. Вода, уже растопленная и горячая, звонко плеснула, чуть не выйдя за края. – Я-я просто, ну… Заметно, что Вы утомились. Я понимаю Ваше стремление поскорее приступить к работе, мистер Альбедо. И так слишком много времени было потрачено впустую, но, не поймите меня неправильно, пребывание на Драконьем Хребте после череды прожитых стрессов вряд ли пойдёт Вашему организму на пользу. - Это верно, но, типа, мы все алхимики. Вы меня поймёте. Наука не дремлет. Сахароза улыбнулась, на этот раз даже печально. В стёклах извечных очков отразился свет костра. - Да-да. Чего ещё стоило ожидать от Вас. «Альбедо» застыл, немного таращась, но вряд ли отдавая себе в том отчёт. Глубоко вдохнул, не зная, с какой же стороны подступиться. Девушка цепляла чем-то еле уловимым, но, недостаточно просвещённый в теме эмпатии, юноша предпочитал молчать. Смеет ли заикаться, даже задумываться о любви-симпатии искусственно созданный человек? Глупо ли в подобной ситуации руководствоваться эмоциями, предпочитая их сухому расчёту? Куски душистого жаркого и дружелюбная компания в разы превосходит былой образ жизни. Теперь он в паре шагов от написания будущего, претворения мечт в явь. Мечта состояла в том, чтобы боле не питаться одними бутонами цветков-сахарков, наблюдая, как постепенно худеет-истлевает тело, начертанное мелом. Мечта состояла в том, чтобы не прятаться боле в чужой тени, не быть в бегах тогда, когда тебя толком никто и не ищет. Мечта состояла в том, чтобы крепко держать кого-то за руку, иметь при себе единомышленника. Взор кое-как сфокусировался на невысокой тщедушной фигурке, сосредоточенно мешающей варево в чугунном котелке. В лучах закатного солнца, на самом пороге сумерек, она была особенно очаровательна. Вместе с ней он больше не будет чужим блёклым фосфорическим отсветом.