Молитва за тебя

Эмме каким-то образом удалось снова заснуть, но затем будильник резко разбудил ее. Эмма позавтракала с несколькими своими братьями, а затем вместе с Юске поехала в школу на метро. Вернувшись домой, она пошла на кухню посмотреть, не нужна ли помощь с ужином. Уке рассказал ей, что в эти выходные у Субару будет день рождения и что они собираются устроить застолье. Эма предложила свою помощь, чтобы все подготовить. Уке спросил, не испечет ли она праздничный торт, который она была более чем счастлива испечь для вечеринки. В конце концов, она была профессионалом в кулинарии после того, как все эти годы была самоучкой. Ей не терпелось показать братьям, как она счастлива, что у нее новая семья. После завершения последних штрихов торт должен был остыть за ночь в холодильнике для завтрашней вечеринки. Эма чувствовала, что действительно вложила все свои силы в праздничный торт. «Возможно, мне придется оставить записку, чтобы никто не съел ее до завтра». Эма положила сверху записку и направилась в постель. Сегодняшний день пришел и ушел. Завтра у нее будет самый первый день рождения брата и сестры. Уке действительно имел в виду застолье. Прекрасный ассортимент еды лежал на столе, пока Эма помогала второму брату накрывать на стол для всех. Когда она показала праздничный торт, почти все братья похвалили ее за то, как красиво и вкусно он выглядит. Что ж… Почти все. Юске вел себя странно. Сказал, что это потому, что она испекла этот торт для Субуру, и он не мог его съесть. Цубаки вмешался, сказав, что будет более чем счастлив съесть его долю, потому что этот торт был сделан со всей любовью Эммы. Азуса велел Цубаки прекратить это. — Да, сэр! — Поддразнил Цубаки. — Но, похоже, именинник не особо наслаждался таким подарком… — Громко заявил Цубаки. Затем Эма посмотрела на своего брата, который пробормотал: «Эм… нет. Я…» — Что-то не так? — Спросила Эмма. — Не беспокойся о нем, — сказал Канаме. — не то чтобы он заболел или что-то в этом роде… Хотя… Это своего рода болезнь. — Что? — Спросила Эма. — Такая, от которой нет лекарства, но ты знаешь… Я тоже страдаю той же болезнью. — Затем Канаме обнял ее и притянул к себе. — И если это вообще возможно, я бы предпочел иметь эту болезнь до конца своей жизни… Иори схватил Канаме за руку и сказал, что он смущает Эмму. — Прошу прощения, моя дорогая. — ответил Канаме и отошёл от нее, чтобы сесть за стол ужинать. Эмма уселась между Канаме и Ватару, чтобы сфотографировать Субуру, задувающего именинные свечи. Цубаки и Юсуке все еще спорили из-за куска пирога, но затем Юске сунул его в рот. Эма собиралась сфотографировать Субуру, когда увидела, что он все еще выглядит расстроенным. — Надеюсь, тебе понравится праздничный торт. — Эмма задумалась. — Ммм… Да. Спасибо. — Ну, разве это не мило, ему нравится то, что ты приготовила, — прокомментировал Канаме рядом с ней. — Ага, — улыбнулась Эмма. — Я очень рада, что им нравится мой торт. И, похоже, все хорошо проводят время. Я так рада. Эмма вернулась в свою комнату, чтобы просмотреть все фотографии на день рождения, которые она сделала на своем телефоне. Кроме Субуру, все были в восторге. «Я так рада, что у меня есть семья, с которой я могу проводить дни рождения и праздники.» — думала она. Пролистав фотографии, девушка нашла одну, только с Канаме. Он так тепло улыбнулся в камеру, что даже его глаза заблестели от радости. Эмма была так поглощена разглядыванием фотографии Канаме, что даже не заметила, как прошел час с тех пор, как она покинула вечеринку. «Это глупо. Он мой брат». Эмма приложила руку к груди, чувствуя, как учащенно бьется сердце. «Я не должна испытывать таких чувств к Канаме… Но…» — Эмма снова посмотрела на его фотографию и застенчиво улыбнулась, приложив палец к губам Канаме. Она встряхнулась, чтобы очистить свои мысли, и приготовилась ко сну. После того, как она спросила Юске, что ей делать с предстоящим родительским собранием, ей сказали просто добавить Масаоми. Впервые Эмма была по-настоящему счастлива за это родительское собрание. На следующий день Эмма и Юске ждали Масаоми. Учитель предложил им встретиться вместе, так как опекун был для них обоих одним и тем же человеком. Кроме того, они могли бы сэкономить немного времени Масаоми, поскольку он был врачом. Внезапно дверь распахнулась, и оказалось, что пришел не Масаоми, а Канаме. — Привет! Пожалуйста, позвольте мне поблагодарить вас за заботу о моем брате-преступнике и очаровательной сестренке. Эмма покраснела, а Юске встал со своего места. — Что ты здесь делаешь?! — У Масаоми была неотложная медицинская помощь, а я был свободен, так что я здесь, — ответил Канаме. Монах комментировал и дразнил Юске и Эмму по поводу их выбора колледжа. Юске прямо кричал, что идет в ту школу, в которую стремится Эмма. После некоторых препирательств учитель объявил, что собрание окончено и они могут идти. Канаме подмигнул Эмме, и она быстро отвернулась, прежде чем Канаме увидел, как покраснели ее щеки. Наконец настал день свадьбы. Эмма получила платье для приема от отца и новой мачехи. Это был поистине прекрасный день для свадьбы. Все братья Асахина присутствовали здесь, чтобы отпраздновать союз этих двух семей, объединившихся вместе. Эмма позаботилась о том, чтобы сделать много фотографий. — Я так рада за вас двоих! — Сказала Эмма, крепко обнимая отца. — Спасибо, дорогая, надеюсь, тебе нравится жить в своей новой семье. — Конечно. Я люблю их и так счастлива, что мы станем одной большой, счастливой семьей. Она снова обняла отца, когда он пошел разрезать свадебный торт со своей новой женой. Пока Эма фотографировала, она выстроила кадр так, чтобы увидеть Субару. Выражение его лица все еще выглядело расстроенным. Эмма опустила линзу, когда увидела, что он приближается к ней. — Мы можем поговорить? — Спросил Субару. — Ммм, конечно. Они нашли место, где не было много свадебных гостей, чтобы поговорить. Субару попытался извиниться за все, что произошло между ними с тех пор, как она переехала. Эмма попыталась заверить его, что все в порядке. Субару, казалось, принял ее ответ и ушел, чтобы присоединиться к свадебной толпе. Эмма, однако, чувствовала себя взволнованной и смущенной. Когда Эмма вернулась, ее мачеха Мива собиралась бросить свадебный букет. Эмма действительно не понимала, что происходит, пока что-то не попало ей в руки. Поняв, в чем дело, она вскинула голову и посмотрела на мачеху, стоявшую на балконе. Мива подмигнула ей с теплой улыбкой. Девушка покраснела еще больше, когда поняла, что произошло и что все смотрят на нее. Даже все ее новые братья смотрели на нее с самыми разными выражениями на лицах. Она побежала. Эмма вернулась на то место под беседкой, где разговаривала с Субару. Она надеялась, что сможет скрыть свое смущение от собравшейся здесь свадебной толпы. Она начала успокаиваться под крышей беседки, чувствуя, как приятный прохладный ветерок касается ее красных щек. — Ты так сияешь, моя дорогая, твой румянец почти соответствует твоему платью… Эмма обернулась и увидела приближающегося Канаме. Ее глаза расширились, когда она восхитилась его костюмом. Он идеально подходил ему. На нем была светло-фиолетовая рубашка и темно-фиолетовый аскотский шарф. Это напомнило ей пояс, который он носил, когда она впервые встретила его в монашеском одеянии. Он был таким… красивым. Канаме, должно быть, почувствовал, что она смотрит на него, и игриво повернулся, чтобы показать свой костюм. — А ты как думаешь? Я хорошо выгляжу в костюме? Эмма начала кивать, прежде чем поняла, что ее рот все еще открыт. — Знаешь, моя дорогая, остальные начали беспокоиться о тебе. Ты исчезла после того, как бросили букет, и никто не знал, куда ты убежала. — Мне очень жаль. Я не хотела никого беспокоить, — извинилась девушка. — Не беспокойся, моя дорогая. Ты найдена, цела и невредима. Канаме подмигнул. — Однако мне было интересно, почему ты убежала. Тебе стыдно быть следующей невестой? Эмма слегка подпрыгнула от слова «невеста». — Тебе нечего бояться, моя дорогая. Ты должна быть счастлива. Когда-нибудь ты разделишь свою жизнь с кем-то, кто заставит тебя улыбаться и любить тебя такой, какая ты есть. В наши дни очень немногие люди получают такое благословение, и если это поможет тебе чувствовать себя лучше, я лично вознесу молитву за тебя. Эмма улыбнулась, понимая, что Канаме подбодрил ее. — Спасибо, вы очень добры… — девушка заметила, что ее глаза наполнились слезами, и попыталась их вытереть. Лицо Канаме застыло. — Прости, я не хотел, чтобы ты плакала. Ты можешь рассказать мне все, что угодно. Я всегда рядом с тобой… Эмма снова улыбнулась и покачала головой в ответ на потрясение Канаме. — Нет, правда. Все в порядке. Я плачу не потому, что мне грустно… Эмма села под беседкой, а Канаме присоединился к ней. — Ты ведь слышал, что мой отец много путешествует по работе? Взрослеть было нелегко. Но я его не виню. Мне просто… Было одиноко. Но теперь у меня есть совершенно новая семья, которую я должна любить и заботиться о ней. Это больше того, о чем я могла бы мечтать. Я так счастлива, что вокруг меня так много людей, которые заботятся обо мне. Эмма помолчала, глядя на свадебный букет со спокойной, грустной улыбкой. — Для меня было шоком, что букет оказался у меня в руках… Я имею в виду, я действительно не обратила на это внимание по-началу… Канаме посмотрел на букет, потом снова в ее глаза. — Тебя что-то отвлекло? Шок, должно быть, большой, особенно если девочка-подросток и не собиралась получить букет невесты. Эмма, наконец, объяснила, что ночью она пришла к нему в комнату из-за Субару в ванной. С тех пор Субару казался расстроенным из-за нее. Его извинения были немного неловкими. Канаме начал тихонько хихикать: — Ну, это многое объясняет для вас двоих. Я сохраню это в тайне, обещаю. — Спасибо тебе, Канаме, за это и за то, что пришел за мной. Думаю, теперь я готова вернуться. Эмма начала вставать, когда сильная рука Канаме схватила ее за запястье. Он приблизился, чтобы поцеловать ее. Глаза Эммы широко распахнулись, она не могла пошевелиться. Противоречивые мысли удерживали ее разум на месте. Губы Канаме были теплыми и мягкими, а поцелуй нежным, но настойчивым. Она услышала, как он что-то промычал, прежде чем прервать поцелуй. Он встал и собрался уходить, когда снова повернулся к ней. — Мне очень жаль, дорогая. Изначально я пришел спросить тебя, не согласилась бы ты потанцевать со мной. Я позволю тебе решить это наедине. — он ушел. Губы Эммы запульсировали молнией от поцелуя Канаме. — Мой первый поцелуй… — пробормотала она. Как по мановению волшебной палочки, ее ноги сами по себе пошли обратно на прием. Она увидела, как отец и мачеха заканчивают свой первый танец. Отец помахал ей рукой, и она подошла к нему. — Дочка, ты действительно выглядишь счастливой… Эмма тяжело покачала головой, когда поняла, что с тех пор, как Канаме поцеловал ее, на ее лице играла какая-то глупая улыбка. — Я так рада за вас двоих… — девушка вдруг запнулась. Отец посмотрел ей в глаза с сочувственной улыбкой и повел танец отца и дочери. Пока она кружились и кружились, ее мысли были далеко отсюда. Ее глаза внезапно выхватили Канаме. Он стоял, прислонившись к колонне, и смотрел, как она танцует. Он подмигнул ей, когда их глаза встретились. Эмма, внезапно вспомнив, что танцует с отцом, соскочила с места и приземлилась ему на ногу. — О! Мне очень жаль, папа. Наверное, я не очень хорошо танцую… Отец усмехнулся. — Или кто-то привлек твоё внимание. — Что?! Нет… Я здесь единственная девушка, и я думаю, что мои новые братья хотят потанцевать со мной. — Ты просто сияешь… — Папа! Он усмехнулся и покинул танцпол. Орда братьев подошла к ней, и каждый попросил ее потанцевать с ними. Некоторые даже играли в Ножницы-бумагу, чтобы определить порядок танцев. Она быстро взяла Ватару за руку и оставила свою толпу братьев сражаться за порядок, в котором они могли бы танцевать с ней. Однако Эмма заметила, что нигде не может найти Канаме. В душе ей хотелось броситься на его поиски, но она остановила себя. Ее внимание должно было быть приковано к другим братьям, а не к Канаме. Танец за танцем Эмма не могла не искать Канаме, но, увы, он оставался скрытым. Некоторые из ее танцев с братьями были милыми и нормальными, другие — шумными и энергичными. Однако двое были просто неловкими… Юске и Субару. Они оказались в конце танцевального списка, но тем не менее они танцевали с ней, но не смотрели на нее. Юске казался раздраженным, а Субару молчал. После того, как Субару пробормотал «спасибо» и ушел, Эмма повернулась, чтобы вернуться к своему столу, и врезалась головой в грудь Канаме. Он крепко держал ее за плечи, чтобы она смогла восстановить равновесие. — Мне так жаль… Эмма смотрела в его прекрасные карие глаза и не могла вымолвить ни слова. Они просто смотрели друг на друга. Эмма все еще чувствовала его поцелуй на своих губах, и ее тело кричало, чтобы она сократила расстояние между ними для еще одного поцелуя. Канаме резко развернул ее и крепко прижал к своей груди, когда начал танцевать. Он прошептал ей на ухо: «Я знаю этот взгляд, моя дорогая, но не думаю, что толпа одобрит…» Эма ахнула и покраснела. Канаме громко рассмеялся и взял инициативу на себя, пока песня не закончилась. Он отпустил Эмму и поклонился ей. — Спасибо за танец, дорогая. Однако, боюсь, мне придется тебя покинуть. — Он убедился, что братья его слышат. Канаме подмигнул и тепло улыбнулся Эмме. — Приятного вечера, моя дорогая. Он оставил Эмму на танцполе, ошеломленную и раскрасневшуюся.