Молитва за тебя

Прошло довольно много времени с тех пор, как Эмма снова видела Канаме. Он ушел в уединение вместе со своим храмом и не появлялся там уже несколько месяцев. Эмма и Юске начинали свой последний год в школе. Их назначили ответственными за поздравления с вступительной церемонией для первокурсников средней школы. Их брат Футо присоединился к ним, устраивая сцену, как он всегда делал. В тот вечер Эмма поделилась фотографиями, которые сделала со всеми своими братьями, даже Канаме сидел рядом с ней. Он наблюдал, как она просматривает сделанные снимки, и похвалил ее художественный стиль. Канаме наклонился и прошептал ей на ухо: — Если есть только ты, я и камера, я могу ходить обнаженной, если это со вкусом… Эмма тихо ахнула, вспомнив, как она фантазировала именно об этом. Она быстро показала Масаоми фотографии, стараясь не смотреть на Канаме. Передавая свой телефон, она получала множество комплиментов от других братьев. Эти комментарии вызвали идею распечатать некоторые из вступительных церемоний, цветущих вишен и свадебных фотографий для показа. — Это была бы отличная идея, я думаю, что у нас все еще могут быть где-то здесь мамины старые рамы… — ответил Масаоми. Масаоми встал и начал рыться в шкафу в гостиной. Конечно же, там было несколько рам, оставленных ее мачехой. — Эй! Посмотри, что здесь еще есть, — улыбнулся Масаоми, держа в руках альбомы с фотографиями. Эмма радостно просмотрела их все, выбрав несколько, чтобы скопировать распечатку с фотографиями своего телефона. Хотя она любила все картины, ей приходилось заставлять себя уделять картинам Канаме столько же внимания, сколько и другим братьям. Однако ее внимание привлекла более молодая фотография Канаме. Она нежно погладила изображение нежным прикосновением. В эту секунду Канаме поймал ее на том, что она улыбается чуть больше, чем на той фотографии, на которой он, они, любой из его братьев. Внезапно в дверь Канаме постучали. Он взглянул на часы и тихо выругался. Сонный, он оделся и открыл дверь. — Что случилось, сестренка? Что-то случилось? — Сказал Канаме, увидев, что она почти плачет и дрожит за его дверью. — Канаме… Я..... Я была так… — Канаме мог бы надеяться, что Эмма придет к нему в комнату однажды ночью, но не будет испуганной и не будет так трястись от страха. Он провел ее внутрь, взяв за плечи и усадив на край кровати. Он сел рядом с ней и обнял ее за талию, позволяя ей положить голову на его бок в поддерживающем объятии. — Расскажи мне, что случилось… — Канаме скорее заявил, чем спросил. Его тон удивил самого себя. Эмма сжалась в комок и изо всех сил старалась не заплакать. — Я не могу… — Она вздрогнула. — Послушай, моя дорогая, пожалуйста, расскажи мне, что случилось, и я сохраню это в тайне, обещаю… — Да, но ты должен пообещать мне, что не будешь вмешиваться, хорошо? Большие круглые глаза Эмы смотрели в его глаза, ее страх и конфликт отражались глубоко внутри. Канаме крепко обнял ее, он тоже начал дрожать от собственного беспокойства за нее. — Я обещаю, Эмма. Она вскинула голову, чтобы снова встретиться с ним взглядом, и на ее лице появилось выражение счастливого шока. Это первый раз, когда он назвал ее по имени… После нескольких секунд поиска его глаз она кивнула. Она рассказала Канаме о том, как перенесла свой фотопроект в гостиную. Она рассказала ему о Цубаки и о том, как он насильно поцеловал ее, а потом прижал к дивану. Канаме чувствовал, как в ушах стучит его сердце. Он собирался убить своего брата за это… Эмма продолжила объяснять, что Азуса остановил брата, отругал его и приказал вернуться в комнату. Вскоре Азуса ушёл, пробормотав, что ей следует уйти, пока он не стал лицемером. Канаме понял, почему она попросила его не вмешиваться. Предположительно, дело было улажено, но шок, который она испытала, был тем, о чем она должна была кому-то рассказать, чтобы расслабиться. — Эмма, я смиренно прошу тебя простить моих братьев. Мы все так тебя любим, но те, что помоложе, не знают, как это правильно показать. Я также подчинюсь твоим желаниям и не буду вмешиваться, как бы мне ни хотелось врезать им прямо сейчас. Он нервно хихикнул, но это, похоже, успокоило ее нервы. — Спасибо, Канаме. Боже, неужели сейчас действительно так поздно?! Прости, если разбудила… Канаме приложил указательный палец к ее губам, чтобы успокоить. — В любое время, моя дорогая. Я всегда буду рядом с тобой, сестренка. Он поцеловал ее в лоб. Когда он попятился, в глазах Эммы снова появилось это выражение. Она медленно положила руку ему на колени и сосредоточилась на его губах. Он протянул руку, чтобы погладить ее по щеке, и сглотнул, тоже глядя на ее губы. Она уткнулась носом в его руку и невзначай одобрительно вздохнула. Этот тихий звук разбудил зверя глубоко внутри него, заставив сократить расстояние между ними страстным поцелуем. Руки Эммы и Канаме прижались к щекам друг друга, усиливая поцелуй. Его поцелуи были более агрессивными, чем ее первый поцелуй, заставляя Эмму бояться, что она не сможет угнаться за ним. Эмма почувствовала, как руки Канаме опустились ей на плечи, и попыталась уложить ее на кровать. Она густо покраснела и между поцелуями пробормотала:. — Подожди… Его поцелуй оборвался так внезапно, что она подняла глаза и увидела выражение ужаса на его прекрасном лице. — Эмма… Мне так, так жаль! Я не лучше Цубаки! Он отвел от нее взгляд и стиснул зубы. — Ты можешь последовать совету моего младшего брата и вернуться в свою комнату… Канаме встал, оставив Эмму на кровати, и посмотрел в окно на серп луны в ночном небе. Из ниоткуда он ударил кулаком по оконной раме. Это заставило Эму подпрыгнуть. Она никогда не видела Канаме таким. — Канаме, все в порядке… — Сказала Эмма, вставая и подходя к нему. — Я собиралась сказать, что мне пора в постель, но..... Мне действительно понравился этот поцелуй… Эмма так покраснела, что в лунном свете казалась розовой. — Мне понравилось… — Я не мог дождаться, когда вернусь домой и снова поцелую тебя. Однако здесь виноват я. — Пожалуйста, не говори так. Я хочу сказать, что тоже хотела тебя поцеловать. Эма была озадачена тем, что он «винил» себя. — Послушай, моя дорогая. Мое храмовое учение строго. Я ввел тебя в искушение и причинил тебе вред… — Что? Нет, Канаме, я в порядке… Канаме прервал ее. — Нет, Эмма. Ты пришла ко мне. Ты верила в меня, но потом я сделал то же самое, что заставило тебя дрожать от страха всего несколько минут назад. Я уступил своему желанию, и в конце концов это причинило тебе боль. Эмма удивилась его словам. — Канаме… Пожалуйста, не вини себя. Эмма положила руку на его плечо. Она с удивлением почувствовала, что он дрожит, как и она. — Моя милая Эмма, пожалуйста, знай, что я люблю тебя, но это запретная любовь. Так считает моя вера. Эмма видела, что он стиснул зубы, но по его щеке катилась слеза. — Канаме… — Эмма положила ладонь ему на щеку и заставила посмотреть на себя. — Ты можешь рассказать мне все, что угодно… Старший брат… Я всегда буду рядом с тобой. — Она застенчиво улыбнулась, глядя ему в глаза, когда он вдруг прижался к ней, уткнувшись слезами ей в плечо. Она держала его, пока он не перестал дрожать. Через некоторое время Эмма вздохнула и отстранилась, чтобы посмотреть в лицо Канаме. — Не мог бы мне все это объяснить? Канаме не показал своей обычной теплой улыбки, но кивнул.