Молитва за тебя

— В молодости я был настоящим смутьяном. Масаоми и Уке, казалось, получали все внимание от моих отца и матери. С самого раннего возраста Масаоми и Уке знали, кем они хотят стать. Так что обязанности семейного храма легли на меня. Моя потребность в руководстве, а также дисциплина, казалось, давали мне право обучаться в качестве монаха в храме, к которому присоединилась моя семья. Моя семья почти не понимала, что они отказались от меня как от сына и продали в рабство. Ну, во всяком случае, так я думал, когда был десятилетним мальчиком. Молись, мойся, ешь. Молись, мойся, ешь. Весь день. Каждый день. Это была тяжелая работа для мальчика, и в подростковом возрасте она не становилась легче. Один из моих храмовых лидеров был старым кокетливым ублюдком. Может быть, я и не любил его лично, но наши поклонницы не могли насытиться им. Однажды ночью молодая женщина попыталась поцеловать меня. Это почти произошло, но меня внезапно остановили и избили. Моя извращенность принесла мне еще больше хлопот по храму и время от времени новые побои от этого монаха. Известие о моем наказании дошло до главы храма, и он сам сказал мне, что это лечение должно было улучшить мое понимание веры. Однако мой глава храма был мудрым и добрым человеком. После этого дня он взял меня под свое крыло, и избиения прекратились. Он рассказал мне о жизни в служении храму и его народу. Когда я стал старше, гнев и печаль, которые я испытывал по отношению к своей семье, больше не тяготили меня. Я начал возвращаться домой и играть со всеми своими братьями. Время шло, я обучал своих новых братьев нашим храмовым верованиям, а также завел несколько новых друзей с другими монахами, с которыми вырос. После похорон отца плач матери разрушил всю ненависть и отвращение, которые когда-либо были похоронены в моей душе. Именно тогда я понял, что буду счастлив молиться о счастье других всю оставшуюся жизнь. Эмма внимательно слушала его. Ей было жаль, что ему приходится жить вдали от семьи и подвергаться суровым тренировкам. Однако она могла немного примириться с его одиночеством… — Тебя избили за попытку поцелуя?! — Близость не разрешена монахам низшего ранга в моем храме. — Рангом пониже? Значит, другие могут?.. — Да, моя дорогая. Они могут играть, жениться и заводить детей. До тех пор, пока они посвящают себя храму. Однако что касается игры, то мы не можем причинить вреда. В основном просто игривые разговоры… Эмма слегка покраснела, вспомнив, как он флиртовал с тех пор, как они познакомились. — Знаешь, ты много флиртуешь… Он небрежно вздохнул. — Хе, ну да… Это услуга. В наши дни люди хотят внимания, хотят чувствовать себя особенными… — Значит, когда ты собирался поцеловать эту женщину?.. — Я переступил черту. Она была юной дочерью знатного дома. Она даже была помолвлена. Но она желала меня и мое тело. За эту попытку меня избивали до тех пор, пока я не мог стоять на ногах. Эмма в шоке прикрыла рот рукой. — Как ужасно — просто обменяться поцелуем? Канаме прервал ее мысли, когда заговорил: — Я думаю, ты удивляешься, как я мог поцеловать тебя после чего-то подобного. Ну, моя дорогая, это потому, что я не любил ее так, как люблю тебя. Эмма громко ахнула, румянец покрыл все ее лицо. — Я приучил себя не влюбляться, но ты прорвалась сквозь эти барьеры, как пушечный выстрел. Я не могу влюбиться в тебя, пока… Эмма растерянно посмотрела на него — Пожалуйста, дай мне немного времени, моя дорогая, тогда я смогу быть полностью твоим… Эмма не понимала, что Канаме имел в виду, давая ему время, но она попыталась отстраниться от него. Они иногда встречались, и он флиртовал с ней, как всегда. Это заставило ее почувствовать себя неловко, часть ее говорила, что она должна сказать ему остановиться, но в глубине души она понимала, что ей «нужно» услышать эти слова от него. В конце концов, она действительно чувствовала себя желанной. Она сильно покраснела, когда Канаме попробовала заваренный чай, который она заваривала в школьном кафе «дворецкий/горничная». Он заметил, что она, должно быть, сводит с ума всех парней в этом костюме. У Юске чуть не перегорел фитиль. В следующие несколько недель жизнь Эммы стала немного сложнее, не считая того, что ее выпускные экзамены были уже не за горами. Все три брата-тройняшки признались ей в любви и поцеловали. Цубаки столкнулся с Эммой, когда та вернулась из школьного кафе, увидев любовный «укус» Футо на ее шее. Азуза действительно пришёл на помощь, но упал в обморок от всего пережитого стресса и был отправлен в больницу. Эмма пришла навестить Азузу, когда ему стало лучше, он тоже признался ей и поцеловал. Однако ее последний брат не признался и не поцеловал ее, пока она не получила известие, что ее отец Ринтаро был ее приемным отцом. Эмма испытала такую сильную боль, что не могла заставить себя открыть двери дома брата. Но каким-то образом Нацумэ знал, где ее найти. Все дома так волновались за нее. Она искренне извинилась и заверила их, что теперь все в порядке. Уке сказал, что позвонит остальным и сообщит, что она благополучно вернулась домой, включая Канаме. — О, Канаме нет дома? — спросила Эмма. — Нет, — заявил Уке. — Когда ты вчера не пришел домой, вся семья была в панике. Масаоми обзвонил все больницы, Юске пошел в твою школу, а тройняшки искали тебя по улицам. Мы с Ватару ждали тебя дома на случай твоего возвращения. Что касается Канаме, я думаю, он пошел в свой храм. Я никогда не видела его таким испуганным… — с этими словами Уке начал набирать номер. Эмма пошла в свою комнату, чувствуя себя виноватой за все заботы братьев. — Может быть, сегодня за ужином я извинюсь и объясню, что произошло. Она оглядела комнату, разглядывая фотографии в рамках, которые распечатала. Все эти улыбки напомнили ей, что она очень любит свою семью, даже если она не была родственницей Ринтаро. Ее семья любила ее и заботилась о ней. Ничто этого не изменит. В дверь осторожно постучали. Когда она открыла дверь, кто-то набросился на нее и крепко обнял. Прежде чем она полностью осознала, что это Канаме, она узнала его запах. Запах храмовой полировки и благовоний. — Я так волновался… — он что-то пробормотал ей в затылок, отчего по коже побежали мурашки. — Мне так жаль, Канаме. Я… Я просто не знала, что делать. Он поднял голову и посмотрел ей в глаза. — Пожалуйста, моя дорогая. Скажи мне, что с тобой случилось, что ты решил не возвращаться домой?! — Обязательно, за обедом. Обещаю. Канаме устало вздохнул, но кивнул. — Очень хорошо, но я хочу показать тебе кое-что после ужина, хорошо? — Конечно, — тепло улыбнулась Эмма.