ΩΩΩ
Разговор с Альбусом Дамблдором вышел долгим и насыщенным. Директор даже составил компанию Кадгару и Андуину в обед, признаваясь, что старается присутствовать на всех приемах пищи в Большом Зале, где собирались студенты Хогвартса. — Рекомендую попробовать перловый суп и пирог с почками, — директор решил лично разложить порции азеротцам, не обращая внимания на наполненные до краев тарелки. — Понимаю, что наша кухня может отличаться от той, к которой вы привыкли, но чем быстрее освоитесь, тем лучше. Никто не возражал. Еще на Азероте и маг, и Ринн благодаря многочисленным военным кампаниям стали весьма непритязательными в вопросах пищи. — Я смотрю, социальные традиции нашего и вашего миров похожи, — продолжил Дамблдор. — Это хорошо: меньше вопросов будет у учеников. — Учеников? — Кадгар отвлекся от густой похлебки. — Простите, мы кого-то будем обучать? — Не вы обучать, а вас. Я думаю, логичнее всего сообщить всем, что со следующего года в школу Чародейства и Волшебства Хогвартс зачислены новые студенты — Андуин Ринн и Кадгар Тирич. Азеротцы замерли: к такому решению они оказались не готовы. Да, предыдущие пару часов они посвятили изучению бессчетного количества свитков, которые Дамблдор призвал с верхних полок. Это были хитросплетенные генеалогические деревья всех магических семей, где поколения волшебников насчитывались десятками. Директор справедливо заметил, что любая легенда начинается с названия — в данном случае с имен, необходимых для представления в этом мире. Сообщество волшебников было полно условностей, а британские маги считались лидерами среди консерваторов, отчаянно сопротивляясь идеям равенства вне зависимости от чистоты крови. По закону, происхождение не имело никакого значения, однако де факто любой маглорожденный волшебник являлся объектом внимания: от пренебрежительного до любопытствующего. Изюминка лицемерия заключалась в том, что власть имущие снобы, контролирующие жизнь волшебников, скорее закрыли бы глаза на талантливых внебрачных детей чистокровного или, на худой конец, полукровного происхождения (мезальянс, с кем не бывает), чем на выходцев из среды простецов. Кадгару и Андуину предстояло не только отыскать магический род, одна из ветвей которого либо полностью угасла, либо стремительно катилась к упадку, чтобы внезапно не столкнуться с неожиданными родственниками. Им также пришлось забыть о титулах и привычных обращениях — Дамблдор категорически запретил использовать «Верховного» и «молодого короля» даже мысленно, дабы в критический момент юноши не выдали себя. Как пояснил директор, в этом мире, в зависимости от страны, обращались обычно по фамилии, совмещая ее с уважительной формой — в Британии это были «мистер», «мисс» и «миссис». Иногда использовали сочетание должности и фамилии, но только если речь шла о коллегах или иной принадлежности к одной организации. Хоть в этой стране и сохранилась система родовых титулов, но вспоминали о них в рамках официальных мероприятий. Благодаря сложному и, скорее всего, не очень законному заклинанию, в итоге появились два молодых человека, пятнадцати лет от роду. Первый, мистер Андуин Ринн, единственный наследник боковой чистокровной ветви семьи Пиритов, известной тем, что ее представитель — Арго Пирит — работал вместе с Николасом Фламелем над философским камнем. Один из внучатых племянников по женской линии семьи оказался сквибом, не способным освоить магию. По удивительному совпадению, фамилия Андуина по звучанию полностью сходилась с обнаруженной в свитках. Дамблдор, лично знавший Фламеля, вспомнил, как его старый друг говорил, что Константин Ринн так и не женился, по крайней мере официально, детей у него не было, а проживал он на родине предков — в Греции, достаточно далеко от крупных магических школ, пристально следивших за молодыми волшебниками. Андуин, разглядывая справочник о народах Земли, попытался усомниться, что сможет сойти за грека с его голубыми глазами и светлыми волосами, на что директор лишь отмахнулся, сказав, что по легенде его мать была на четверть вейлой, чью внешность он и унаследовал. Вейл, из-за их нечеловеческой сущности, не вносили в родовые свитки чистокровных, поэтому наверняка проверить происхождение Андуина по материнской линии не представлялось возможным. Вторым стал мистер Кадгар Тирич, представитель восточноевропейских магов, состоящих в дальнем родстве с британской семьей Тугвудов. Последние были известны в узких кругах благодаря Зачариссе и Фелиситании Тугвудам — матери и дочери, талантливым колдуньями, придумавшими огромное количество зелий красоты. Ветвь Тиричей обрывалась в Сербии, со смертью Станимира и Невены — чистокровных волшебников, погибших из-за неудачного эксперимента с артефактом. В свитке под их именами с датами жизни было одно ответвление: «— Тирич, 04.11.1979, мертворожд.» Дамблдор тяжело вздохнул, глядя на маленькую строчку. Как бы цинично ни звучало, но неожиданно выживший младенец, у которого не осталось кровных родственников, — идеальный вариант для прикрытия. — Вам нужно запомнить и даже наедине обращаться друг к другу под новыми именами, — тихо отметил директор, дописывая «Андуин Ринн, 05.08.1980, ч/к» и меняя «Кадгар Тирич, 04.11.1979, ч/к» в разложенных свитках. — У этих документов есть особая связь с их копиями: потребуется серьезно постараться, чтобы доказать подделку. В тот момент азеротцам, точнее теперь уже формальным землянам, показалось, что их проблемы решены, и они смогут, наконец, покинуть стены гостеприимной, но все же клетки. И неожиданные слова Дамблдора о том, что они должны учиться в школе, откровенно поставили их в тупик. — Кхм, директор, — Кадгар чуть не поперхнулся. — Вы же сами сказали, ответов нам тут не найти. — Сказал, мистер Тирич, — не стал спорить волшебник. — Но я также, помнится, говорил, что в нашем мире довольно строгий контроль за магами. И до совершеннолетия, которое по закону наступает в семнадцать лет, вы не можете свободно использовать заклинания за пределами школы. Андуин замер, а его спутник, захлебнувшийся возмущением, беззвучно открывал и закрывал рот. — Понимаю, сейчас вас интересует, почему же мы не указали другой возраст в документах, учитывая, что в вашем мире вы оба были старше. Даже значительно старше, — спокойно продолжал Дамблдор. — На это есть несколько причин. Во-первых, вы оба выглядите весьма юно. Во-вторых, не Вы ли, Кадгар, говорили о том, что у Вас проблемы с применением заклинаний? Новоиспеченный мистер Тирич вдруг перестал демонстрировать родство с рыбами, с размаху захлопнув челюсти так, что Андуин всерьез испугался за целостность зубов. — Я, — выдавил из себя Кадгар. — Видите, Вам, как минимум, нужно научиться колдовать в нашем мире. А мистеру Ринну, — проницательный взгляд заставил того немного поежиться, — необходимо в принципе освоить магию, потому что чистокровный волшебник, не владеющий палочкой — нонсенс. — Андуин не может… — Об этом еще рано судить, — резко оборвал директор. — Станет ясно, когда у вас в руках окажутся волшебные палочки. Кстати, это третья причина, почему придется провести какое-то время на школьной скамье. И, наконец, в-четвертых. Вы не думали о причинах, почему оба помолодели, да еще столь…неравномерно? — Думал, — буркнул «Тирич». — Вероятно, наше изменение стало проявлением временной составляющей портала. Сложно сказать, эквивалентен ли период, в котором мы оказались на Земле, тому, что сейчас на Азероте. События после перемещения здесь и там могут идти…параллельно. И если мы не оказались в прошлом в хронологическом смысле, то магия отправила нас в «прошлое» наших тел, сделав моложе. — Хорошо. А почему же, с ваших слов, Андуин стал моложе на несколько лет, а Вы, Кадгар, на пару десятков? — Тут могут быть разные причины… Начиная от моей персональной особенности, — горько хмыкнул Кадгар. — Я ведь в свое время попал под действие магии Скверны и выжил, в обмен на собственные жизненные силы. Тогда мне было примерно столько же, сколько Андуину. Слишком запутанно, если так рассудить. Поэтому, вполне возможно, что наше текущее состояние объясняется тем же, почему мы понимаем только один язык вашего мира — замысел магии. — Именно, — улыбка тронула только глаза директора, вокруг которых тут же появились лучики морщин. — Это еще одна причина, по которой вам следует задержаться в Хогвартсе. В качестве утешения могу сказать, что библиотека школы является уникальной, и у студентов есть эксклюзивный доступ к ней. Остаток обеда прошел в тишине, только каждый молчал по-своему. Дамблдор казался чрезвычайно довольным то ли едой, то ли итогами разговора. Он предвкушающе потер руки, прежде чем отломить вилкой кусочек пирога, и благодушно щурился, как кот, которому досталась порция свежего молока. Кадгар напряженно сопел, перебирая в голове разговор и все, что узнал за прошедшие пару дней. Его никак не хотело покидать чувство, что они с Андуином внезапно оказались новыми пешками посреди странной шахматной партии, начавшейся задолго до них. На первый взгляд дружелюбный и понимающий старик явно не договаривал многого. При этом его нельзя было упрекнуть в откровенной скрытности: если не сам, то с помощью наводящих фраз и размышлений он давал ответы. Интуиция предостерегала от вопросов в лоб, подталкивая самостоятельно разобраться с расстановкой фигур на доске. Что же, придется какое-то время играть по чужим правилам. Андуин же чувствовал себя опустошенным: происходящее ему казалось абсолютно бессмысленным. С момента, как выяснилось, что возвращение домой откладывается на неопределенной срок, пустота внутри все разрасталась и постепенно перешла в тянущее уныние и апатию. Да, он делал то, что ему говорили Кадгар с Дамблдором, даже с некоторым интересом изучал древние свитки — генеалогия была одной из обязательных дисциплин в его королевском детстве. А еще геральдика. Кольнуло от воспоминаний о золотом льве на лазурном фоне. И вдруг само собой пришло в голову, что видел похожее изображение недавно, кажется, герб одного из факультетов школы. Внезапно Андуин подумал, что не все так ужасно в этом странном мире, где, возможно, символизм — не пустой звук, а отражение чего-то большего. Он легко улыбнулся собственным мыслям и постарался задвинуть подальше разлагающую душу и тело тоску. Пусть Ринн не маг и даже не волшебник, несмотря на странную уверенность директора в обратном, но сможет быть полезным Кадгару. А тот точно найдет выход. Когда обед подошел к концу, а Питтс оперативно убрал опустевшую посуду, Дамблдор первым взял слово: — Сейчас мы с вами пройдем в мой кабинет, где я представлю вас человеку, которому очень доверяю, и который согласился оказать мне еще одну услугу. Должен сразу предупредить, что в силу неудачных обстоятельств он находится не в лучшей форме, однако, прошу, не испытывайте его терпение. — Нашим надсмотрщиком будет профессор Снегг? — Кадгар даже не пытался скрыть ехидства, Ринн же с удивлением посмотрел на него: в Азероте Верховный если и позволял себе подобный тон, то делал это куда дипломатичнее. — Проводником, — терпеливо поправил директор и даже не повел бровью. — И нет, профессор Снегг сейчас занят. А вот Аластор сегодня выходит из больничного крыла, и, хотя ему рекомендован покой, он не из тех, кто способен спокойно следовать советам целителей, — волшебник вдруг замер, словно к чему-то прислушивался. — Впрочем, это сейчас не важно. Прошу, пойдемте за мной. На этих словах Дамблдор встал, расправив длинными пальцами полы своей светлой мантии, и направился к двери. Он чуть придержал ее, тем самым проявляя некоторую вежливость и одновременно поторапливая замешкавшихся юношей. Кадгар с Андуином синхронно затаили дыхание, проходя вслед за директором в большой круглый кабинет, где на разнообразных полках и приставных столиках стояло невообразимое количество диковинных приборов. Некоторые испускали легкое сияние, вокруг других клубилась странная дымка, третьи тихонько гудели и позвякивали, создавая ненавязчивый фоновый шум. Часть стен была заставлена такими же высокими шкафами, как и в комнате отдыха, другая оказалась завешана картинами — кажется, портретами. Приглядевшись, Кадгар охнул. — Они что, двигаются? — прошептал рядом Андуин, не сумев сдержать изумления. Да, облаченные в строгие, можно сказать парадные, мантии люди, изображенные на холстах, постоянно перешептывались, вставали с нарисованных кресел и стульев, ходили туда-сюда, то приближаясь к рамам вплотную, то вовсе исчезая за их пределами. И все, как один, косились на спутников Дамблдора. Директор, видимо заметив художественную суету и шок на лицах азеротцев, громко кашлянул, и портреты смиренно притихли. — Прошу прощения, господа. Просто мои коллеги крайне любопытны до всего, что может показаться необычным. Ваше появление здесь пару ночей назад явно было из категории «странных происшествий». И поскольку из моей комнаты отдыха все картины были предусмотрительно убраны, а я сам не желал делать поспешных выводов, то теперь нам приходится… — и волшебник несколько смущенно развел руки в сторону. — Эм, директор Дамблдор, — пришел в себя первым Кадгар. — Вы сказали, «коллеги»? — Мистер Тирич, приятно, что именно этот момент произвел на Вас наибольшее впечатление, — судя по искоркам смеха в глаза директора, он прекрасно понимал, что «живые» картины отнюдь не в порядке вещей для них, но заострять внимание не стал. — Да, здесь портреты всех директоров Хогвартса, которые занимали пост до меня. Знаете, руководство столь старинной школой с богатой магической историей зачастую подталкивает обращаться к опыту прошлых лет. Троица подошла к большому письменному столу на когтистых лапах, расположенному практически в центре кабинета. Дамблдор сел за него, Кадгар и Андуин расположились в креслах, стоявших по другую сторону. Еще одно место между ними было свободно. В ожидании загадочного знакомого, директор стал перебирать листы пергамента, делая в них пометки красивым, пушистым пером, тихонько напевая под нос незамысловатую мелодию, а юноши вернулись к осмотру примечательной комнаты. Рядом с рабочим местом Дамблдора находилась деревянная конструкция, похожая на насест, но предполагаемого питомца поблизости не оказалось. За спиной директора был красивый стеллаж, на одной из полок которого лежала видавшая виды конусообразная шляпа с широкими полями. Непонятно откуда взявшийся потрепанный предмет гардероба сильно контрастировал с общим убранством кабинета. Кадгар, не понаслышке знавший о том, что в комнатах магов почти ничего не бывает «просто так», сделал себе мысленную пометку. Из-за второй двери, видимо, главного входа в рабочие покои директора, донеслись шаркающие шаги: кто-то поднимался по лестнице с явным трудом. Когда дверь распахнулась, Дамблдор оторвал взгляд от документов и широко улыбнулся вошедшему: — Аластор, надеюсь, Поппи не сильно ругалась, что тебя забрали из-под ее надзора? — Думается мне, она была рада избавиться от моего общества, — проскрежетал низкий голос, и его хозяин наконец-то вышел из сумрака коридора, неуклюже подтягивая правую ногу. Кадгар и Андуин удивленно распахнули глаза, но ничем другим своего потрясения не выдали — бесчисленные войны Азерота приучили не бояться физических последствий битв. А немолодой волшебник, судя по множеству шрамов, проглядывавших на открытых участках тела, был опытным бойцом: лицо и руки исполосованы безобразными белыми отметинами, левый глаз скрывала черная повязка, кончик носа словно отрезали зазубренным ножом, а вместо правой ступни под полами одежды проглядывала деревянная когтистая лапа-протез. — Ты недооцениваешь терпение мадам Помфри, — заметил Дамблдор и показал рукой на свободное кресло. — Присаживайся, дорогой друг. У нас есть немного времени, чтобы я тебе представил моих новых знакомых. Несмотря на явную физическую усталость, казалось, что посетитель ни на секунду не теряет бдительности: здоровый глаз не переставая исследовал напрягшихся юношей, покуда мужчина располагался. — Это и есть те странные ребята, о которых ты говорил, Альбус? Признаться, сначала я подумал, из нас двоих именно ты провел почти год под Империусом в моем сундуке. Но теперь вижу, что уж слишком они сдержанны для юнцов, впервые увидевших мою физиономию. — Кхм, — директор прокашлялся, словно извиняясь за резкость чужих слов. — Да, это они, но давай по порядку. Итак, молодые люди, — поочередно коснулся взглядом юношей, — перед вами Аластор Грюм, мракоборец в отставке и один из моих доверенных людей, которому известна правда о вашем прошлом. Он будет сопровождать вас в ближайшие пару дней. По официальной версии, мистер Грюм сейчас восстанавливается в больничном крыле после одного неприятного инцидента. Поэтому вам троим будут предоставлены покои в Директорской башне, чтобы случайно не столкнуться с учениками и преподавателями. Аластор, — кивок Грюму, — позволь представить тебе Андуина Ринна и Кадгара Тирича, будущих студентов Хогвартса. Мужчина обменялся рукопожатиями с хранящими молчание азеротцами. — Альбус, что-то я не вижу энтузиазма в глазах новобранцев, — усмехнулся Грюм, и от этого шрамы на его лице стали выглядеть еще внушительнее. — Прошу прощения, — вдруг отмер Андуин. — Мистер Грюм, Вы сказали «новобранцев»? — Неужели Дамблдор не рассказал, в какое время вы ухитрились прибыть в наш мир? — ответил тот, заставив Ринна удивленно взглянуть на директора, а Кадгара нахмуриться от нехорошего предчувствия. — Мы обсуждали более…глобальные вопросы, — вмешался Дамблдор. — Я надеялся, Аластор, что ты возьмешь на себя роль не только экскурсовода по замку, но и по последним историческим событиям. Ты, как никак, всегда был на передовой. — Мы были и остаемся на передовой, Альбус. Но задача ясна, — Грюм вдруг подобрался, и несмотря на весьма потрепанный вид, в нем ощутились повадки человека, привыкшего к решительным действиям. — В этот раз я не подведу тебя. Дамблдор лишь отмахнулся на последние слова: — Я уже говорил, в случившемся нет твоей вины. Мистер Крауч-младший оказался действительно талантливым волшебником, жаль, что свои способности он использовал во зло, — лицо директора вдруг стало серьезным. — Но у нас больше нет права на ошибку. Волшебники обменялись многозначительными и хмурыми взглядами. Андуин и Кадгар же ничего не понимали, но последнего волновал другой вопрос: — А почему нашим «экскурсоводом» не может стать профессор Снегг? — Вы знаете Северуса? Откуда?! — неожиданно рявкнул Грюм, резко подаваясь к Кадгару, словно желая схватить того за плечи и вытряхнуть признание. — Аластор, пожалуйста, успокойся. Они столкнулись с ним, когда я перенес их с кладбища. Слова Дамблдора немного успокоили его нервного друга. Он откинулся обратно в кресле, но сверлить взглядом темноволосого юношу не перестал. Директор же пояснил: — Профессор Снегг сейчас находится на особом задании, и его временно нет в школе. Думаю, вы вскоре поймете, почему. Сейчас у нас нет времени обсуждать это, меня ждет Попечительский Совет, а также супруги Диггори. Аластор, мы с тобой все обсудили. Кадгар, Андуин, с вами мы встретимся послезавтра, чтобы решить вопрос с волшебными палочками. Длиннобородый волшебник хлопнул в ладоши, и с громким звуком в комнате появился Питтс, который любезно проводил всех троих в их новый временный дом.ΩΩΩ
Встречи с Аластором Грюмом оказались весьма познавательными и необычными. Хотя слово «встречи» не совсем корректное: фактически азеротцы теперь жили вместе с экс-мракоборцем. Дамблдор выделил им двухкомнатные апартаменты с отдельными ванными и общей гостиной-столовой. — Альбус сказал, чтобы я ввел вас в курс происходящего, — сразу перешел к делу Грюм, стоило Питтсу испариться. — Этим мы сейчас и займемся, а когда в школе начнется отбой, пойдем прогуляться. Меня предупредили, что вы волшебники, да, Ринн, можешь захлопнуть рот, мне все равно на твое мнение. Так вот. Если вы почувствуете что-то странное, сразу же докладывайте. Полная сосредоточенность! Несмотря на резкость и даже некоторую грубость Грюм оказался интересным рассказчиком. Он не пускался в пространные рассуждения, излагая четко и по делу, — Кадгару с Андуином даже показалось, что перед ними один из генералов с Азерота. Впрочем, они были недалеки от истины: мракоборцы или авроры являлись специально обученными волшебниками, выполнявшими разнообразные силовые задачи, начиная от поиска преступников и заканчивая почти военными операциями. «Грозный глаз» — именно так прозвали старого аврора, а он и не возражал, в какой-то степени гордясь столько необычным прозвищем и обещая после полного выздоровления показать юношам, за что удостоился его, — рассказывал о весьма мрачных событиях последних двух десятков лет. В отличие от Дамблдора, он не прибегал к учебникам, попросив Питтса принести подборку местной газеты, «Пророка», за требуемый период. Перемежая газетные вырезки с движущимися фотографиями с уточнениями самого Грюма, непосредственного участника многих событий, Кадгар и Андуин узнали, что этот мир в чем-то не менее кровожаден, чем родной Азерот. Только если дома они привыкли либо сражаться с полчищами Легиона, либо противостоять очередному сумасбродному вождю орды, то здесь речь шла о войне между людьми, по сути, ничем не отличающимися друг от друга. — Это вам, мне, Альбусу и другим адекватным волшебникам кажется, что причина ненависти, как минимум, глупа, — пытался втолковать им Грюм. — С объективной стороны практически нет разницы, кто ты: чистокровный, полукровка или маглорожденный. И в идеальной магической семье может легко родиться сквиб или ребенок с проблемами в магии. Взять тех же Дамблдоров: очень древний род, Аберфорт и, тем более, Альбус — невероятно сильные волшебники. Однако их родная сестра, по слухам, никогда не развивала свой дар. Я не вижу ничего странного в том, что в семьях маглов рождаются чрезвычайно одаренные дети. Но в волшебном обществе всегда были те, кто считал, что маглорожденные воруют магию, посягают на «чужое». — Но это же бред! — не выдержал Андуин. Кадгар только согласно нахмурился, закусив губу и явно что-то обдумывая. — Дети же не выбирают, с какими талантами родиться! Это как обижаться на того, кто хорошо поет или, например, отлично фехтует! Вот у меня всегда были сложности при обращении с мечами, если сравнивать с рыцарями Штормграда, но я обладаю даром целительства. И никому в голову не приходит завидовать Верховному… — Кому?! — рявкнул Грюм, сведя кустистые брови. — Ринн, следи за языком и эмоциями, если они мешают контролировать то, что вылетает из твоего рта! ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ! Андуин осекся, понимая, что в запале напрочь забыл о конспирации. Досада на самого себя, смешанная с возмущением от того, что кто-то посмел столь грубое обращение к нему (пусть и в другом мире, но королевскому величеству), заставили его насупиться, но выдавить: — Прошу прощения, мистеру Тиричу никто не завидовал, несмотря на весьма спорные обстоятельства, при которых он занял свой пост. А на его происхождение в принципе все равно, так как оценивали исключительно за заслуги перед Азеротом. — Я уже понял, что в вашем мире скорее существует межвидовая неприязнь, — Аластор успел сменить гнев на милость, возвращаясь к основной теме беседы. — Но ты не можешь отрицать, что злость, зависть, ненависть — это плохие, но довольно естественные чувства для любого разумного существа. На Земле другие условия, магический и магловские миры слишком разъединены в силу разнообразных причин и обстоятельств. Был период, когда маглы преследовали волшебников, завидуя им, желая узнать секреты появления силы. Вы читали о салемских процессах и инквизиции. В свою очередь, всегда были колдуны, желающие воспользоваться слабостью простаков перед магией. Одна из целей Статута о секретности состояла в попытке упорядочить запутанные отношения двух миров. Но скрытность в итоге привела к тому, что все больше волшебников стали считать принадлежность к миру магии показателем избранности. — Священные двадцать восемь, — как бы между прочим пробормотал Кадгар. — Да, Тирич, совершенно верно, — удовлетворительно кивнул Грюм. — В начале этого века, незадолго до появления Геллерта Грин-де-Вальда, первого яркого идеолога эксклюзивности и верховенства магии, был опубликован анонимный труд — «Справочник чистокровных волшебников». Мы так и не смогли выяснить, кто был автором, вероятно, Кантанкерус Нотт. Впрочем, главное, что в книге были упомянуты двадцать восемь якобы истинно чистокровных семей. Тогда-то и начал расползаться раскол не только между маглами и волшебниками, но и внутри магического сообщества. На время войны с Грин-де-Вальдом вопросы крови отошли на второй план, но после страсти разгорелись с новой силой. И тогда-то часть семей из «священных», — в исполнении Грозного глаза это слово сочилось сарказмом, — заявила, что только они достойны называться истинными волшебниками, так как никогда не опускались до смешения с маглами. Ну конечно, если выжечь половину своего фамильного древа, то почти любой за «чистенького» сойдет. Те же, кто не считал простаков или маглорожденных существами второго сорта, были объявлены «предателями крови». Волдеморту даже не пришлось изобретать метлу, чтобы найти сторонников: волшебники успели разделиться на два лагеря и без его помощи. Он лишь усилил это противостояние, превратив в открытый конфликт. — При этом, как я понимаю, он сам полукровка, — заметил Кадгар. — Любопытная ирония. — Происхождение Реддла — это его больная тема, — криво усмехнулся Грюм. — Он всегда выпячивал только связь с Салазаром Слизерином, умалчивая, что фактически вырос в мире маглов. После первой магической войны стало очевидно, что среди его сторонников было чрезвычайно мало искренне преданных. Большинство принимали Черную метку либо из страха, либо из жажды наживы: власть, деньги, доступ к могущественным заклинаниям — не важно, для них Волдеморт был лишь инструментом. По лицу Андуина было заметно, что происходящее в мире его сильно зацепило. Но он старался держать себя в руках, буквально сжав кулаки до побелевших костяшек: — Выходит, костяк этих… Поедателей… — Пожирателей смерти, — поправил Ринна Аластор. — Твой вариант мне даже импонирует, но не используй его больше — это может выдать вас. — Костяк пожирателей, — не сбился с мысли блондин, — это просто фанатики, которых собрал сильный волшебник, желающий скрыть собственные комплексы. Так? — А ты мне нравишься, парень, — широкая улыбка смягчила изуродованные черты лица Грюма. — Не в бровь, а в глаз. Хорошо, что не боишься, очень хорошо. Только в нашем мире и…в текущих обстоятельствах не демонстрируй так сильно свою отвагу. Проявляй разумную осторожность, так как неизвестно, кто может оказаться другом, а кто — врагом. — Хм, — Кадгар развернул одну из газет с громким заголовком «Темный Лорд повержен! Волшебный мир спасен Мальчиком-который-выжил!» и колдографией, на которой толпа волшебников радостно обнимались друг с другом, их лица светились черно-белым счастьем. — Тут написано, что 31 октября 1981 года Волдеморт, он же Том Реддл, погиб при попытке убить…некоего Гарри Поттера, — брюнет прищурился, вчитываясь в мелкий шрифт, а потом посмотрел на Грозного глаза. — В наш первый день я слышал, как Снегг говорил Дамблдору о возвращении какого-то Темного Лорда. Так понимаю, — маг многозначительно пошуршал страницами выпуска, — слухи о его смерти оказались несколько преувеличенными? — Не совсем, — брови Грюма сошлись на переносице, от благодушного настроения не осталось и следа. — Мы пока не знаем, что именно произошло тринадцать лет назад, но все эти годы его считали погибшим от срикошетившего убивающего проклятия. В ночь вашего появления он если не воскрес, то вновь обрел…телесную форму. Вы стали невольными свидетелями этого события. Азеротцы хмуро молчали. Бывший мракоборец им не мешал, легонько постукивая деревянной ногой. — Выходит, мы с Кадгаром с одной войны попали к началу другой, — пробормотал Андуин. — Судя по тому, сколько времени и сил Вы и директор тратите на наше общество, то от нас чего-то ждут. — Моя задача — ввести вас в курс дела, а что там в голове у Альбуса — мне неизвестно, — категорично ответил Грюм. — Но могу с уверенностью заявить, что не будь угрозы со стороны Пожирателей и вернувшегося Реддла, Дамблдор бы быстро сообразил, как вам помочь. А пока придется самостоятельно искать путь на этот ваш Азерот. — Для этого нам нужно разобраться с магией, потому что задавать координаты портала все равно придется мне, — Кадгар наконец-то отложил газету и опять поджал губы, пытаясь собрать воедино все услышанное. — Из того, что я узнал в книгах, и из Вашего рассказа, мистер Грюм, у меня получается вывод, что магии в вашем мире значительно меньше, чем в нашем. Думается, это повлияло на развитие магического контура ваших волшебников. Чтобы убедиться, я бы хотел ознакомиться с имеющимися медицинскими справочниками.ΩΩΩ
Уже к концу первого дня, не без помощи Грюма, который хоть не был великим магическим теоретиком, но весьма опытным волшебником, Кадгар смог просмотреть необходимые книги и подтвердить свои подозрения. — Смотрите, — брюнет водил тонким пальцем по схематически изображенному на пергаменте силуэту, — из-за относительного малого количества доступной магии на Земле магический контур волшебников стал практически полностью закрытым: он удерживает силу внутри, не давая ей свободно утекать в пространство. Как я понимаю, ваши волшебные палочки являются проводником магии из закрытого контура вовне, позволяя расходовать ровно то количество энергии, которые необходимо для конкретного заклинания. Беспалочковая магия сложна тем, что без проводника волшебнику приходится самостоятельно контролировать энергию, но риск перерасхода все равно велик. Сильные эмоциональные всплески у взрослых и детей провоцируют разрыв контура, что ведет к стихийным выбросам магии. — Допустим, — кивнул Грюм. — Альбус может потом уточнить твои выводы, Тирич, но пока я не вижу противоречий. Только добавлю от себя, что у нас нередки случаи магического выгорания, когда волшебник настолько сильно опустошает свой резерв, что может стать сквибом. Эх, столько авроров пострадало от этого… — Это не удивительно, так как при нехватке магии контур будет забирать жизненные силы. И если вовремя не пополнить уровень магической энергии в организме, то циркуляция магии будет нарушена из-за использования не совсем подходящего источника для заклинаний, — Кадгар подтянул второй лист пергамента, на котором принялся рисовать еще один силуэт, попутно комментируя. — На Азероте магии значительно больше, она циркулирует свободно, пронизывая собой практически все сущее, поэтому у наших магов контуры открытые, и мы можем колдовать без дополнительных артефактов. Посохи нам нужны для повышения точности заклинаний и увеличения их мощности за счет привлечения свободной магии мира: они могут быть и накопителями энергии. Выгорание практически невозможно, контур мага скорее может быть поврежден из-за переизбытка сил. В некоторых случаях это приводит либо к смерти, либо к непоправимым изменениям тела. — Как, например, произошло с Иллиданом? — уточнил Ринн. — Именно, магия Скверны разорвала изначальный контур, трансформировав и его внешность, — брюнет задумался, внимательно разглядывая собственные схемы. — Андуин, помнишь на кладбище моя магия вышла из-под контроля? Заклинание точно сработало бы, но похоже, что мой магический контур так и остался открытым, поэтому я неосознанно вложил слишком много сил для этого мира. И так как процесс восполнения энергии на Земле значительно дольше… — То ты рискуешь схлопотать выгорание от самых элементарных заклятий, — закончил за него Грюм, откинувшись в кресле и внимательно разглядывая Кадгара. — М-да, парень, хреново. Какие выходы видишь? — Их два, — тяжело вздохнул маг, устало потирая ладонями лицо. — Во-первых, мне нужно научиться использовать ваши палочки и пропускать свою силу только через них. Во-вторых, нужно понять, смогу ли я восполнять магию осознанно. — В смысле? — Я вспомнил слова Дамблдора о том, что магия повсюду и что магия — это энергия. Мне пришло в голову, что энергия стихий существует во всех мирах. Хотя в Азероте мне больше была подвластна магия другого рода, но я также использовал заклинания огня, воды, воздуха… В общем, кто знает, вдруг я смогу напитывать свой контур осознанно. — А что скажешь насчет Ринна? — Аластор посмотрел на блондина. — Андуин не маг, — в который раз повторил Кадгар. — Но ты же сам сказал, что магия — это энергия, — возразил Грюм. — Как я понял, в вашем мире он был кем-то вроде наших целителей, используя светлую магию. То есть у него тоже есть магический контур. Кадгар открыл и тут же закрыл рот, изумленно взглянув на Андуина. Тот, заметив столь нетипичное замешательство временно-не-Верховного, нервно хихикнул. А вот пристальное внимание присутствующих уже заставило поежиться. — Прошу прощения, вы сейчас серьезно намекаете, что я могу…колдовать? — Мы не намекаем, — невозмутимо пожал плечами мракоборец. — Мы открыто говорим, что в этом мире ты считаешься волшебником. Есть действующий магический контур? Значит, ты не магл и не сквиб. Получишь свою палочку и вперед, чародействовать. — Кадгар, — попытался воззвать к единственному союзнику Ринн. — Даже если у меня есть…способности, то как я буду восполнять эту энергию? Еще на кладбище мы выяснили, что Свет не отвечает… — Кстати, да, — нахмурился маг, но продолжал изучающе смотреть на Андуина. — Там ты явно воспользовался силами из контура. Как же я сразу… Впрочем, действительно, обратиться к стихиям ты вряд ли сможешь, и проблема выгорания… — Может быть решена, если мы найдем подходящий источник, Тирич, — вновь перебил Грюм, а потом хлопнул в ладоши, заставив юношей вздрогнуть. — Что же, теперь знаю, чем займемся в нашу первую ночную прогулку по замку. Сходим к Черному озеру, чтобы проверить стихии, и прикинем, что подойдет Ринну. Времени у нас в обрез, через пару дней заканчивается учебный год и наступят беспокойные летние месяцы… Я должен буду доложить Дамблдору, что вы готовы к практическим занятиям: вас еще нужно подтянуть до уровня пятикурсников.ΩΩΩ
Хогвартс оказался поистине огромным. Кадгар и Андуин поняли это, как только вышли из гостевых покоев директора. Юноши вместе с сопровождавшим их Аластором Грюмом очутились на площадке на вершине огромной башни, судя по многочисленным лестничным пролетам, оплетавшим периметр ее стен и уходящим далеко вниз. — Большая лестничная башня, — торжественно возвестил провожатый. — Самая большая башня Хогвартса, и из нее вы можете попасть в остальные крылья и пристройки замка. В самом низу находится Большой зал, мы сейчас туда и направимся. Наши покои расположены практически под самой крышей, поэтому запомнить дорогу не составит труда. На часах была глубокая ночь, поэтому многочисленные портреты, мимо которых шла маленькая экскурсионная группа, перебираясь с одного лестничного пролета на другой, похрапывали и посапывали в своих рамах. — А кто все эти люди? — спросил Андуин, с любопытством, перекрывавшем смущение, осматривая причудливые ночные колпаки мужчин и отделанные пышным кружевом халаты дам. — И почему они практически в неглиже, а не в мантиях, как те, что были в кабинете директора? — Картины — это не просто предмет интерьера, а, по сути, магический артефакт, если были написаны магом-художником, — объяснил Грюм. — Присмотрись к пейзажам: они тоже живые. Ринн и Кадгар притормозили около изображения какой-то ночной степи, где в высокой желтоватой траве расположилось небольшое стадо газелей. И действительно, несмотря на то что животные не двигались, было заметно, что они дышат во сне, а некоторые даже подергивали ушами или хвостом, словно отгоняя невидимых насекомых. — Сейчас ночь, вот они и дрыхнут, — хмыкнул Грюм, не оборачиваясь и неспешно идя дальше, тяжело ступая на протез. — А днем иногда парочка рыцарей тут устраивает настоящее сафари. Помню еще по своим школьным временам. — В вашем мире герои картин могут путешествовать повсюду? — Кадгар продолжал внимательно изучать полотно, когда Андуин поспешил нагнать бывшего мракоборца. — Тирич, забудь про «наш» и «ваш» мир! — резко остановился Грозный глаз, так, что блондин от неожиданности влетел тому в спину. Из-за столкновения они чуть не скатились по лестнице, если бы Грюм вовремя не зацепился за одну из многочисленных рам. Обитательница картины, изящная русалка, дремавшая до этого на толстой ветке массивного дерева, проснулась и капризно надула пухлые губки: — Нахалы! Я сейчас Филча позову, вам мало не покажется! Ходят тут после отбоя! — Отставить Филча, — пресек начинающиеся причитания Грюм, встряхивая Андуина за шиворот мантии. — Студенты под моей ответственностью, задание директора. Русалка недовольно буркнула что-то под нос, перекрутилась на ветке, развернувшись спиной, и, кажется, вернулась ко сну. — Ринн, — прошипел Аластор. — Когда находишься на ночном задании, у тебя глаза должны быть на затылке и голова на месте, чтобы видеть по сторонам! Нам повезло, что эта хвостатая шуму не подняла. — А разве в замке кто-то еще ходит ночью? — поинтересовался Кадгар, успокаивающе хлопая по плечу Андуина, смущенного донельзя невесть откуда взявшейся неуклюжестью. — Старосты школы и факультетов еще могут быть на обходе и, конечно, завхоз Филч со своей вездесущей кошкой, — Грюм уже успокоился и продолжил спуск. — Он сквиб, с душой сумасшедшего аврора — в нем подозрительности больше, чем у меня. На будущее, постарайтесь с ним не пересекаться. А еще портреты. Как заметили, они не склонны держать язык за зубами. Что до твоего вопроса, Тирич, то могут ходить из рамы в раму в пределах одного здания. Если у волшебника есть несколько портретов в разных местах, то он может перемещаться между ними. Вообще способности картины зависят от способностей мага, нарисовавшего ее, и от силы изображенного волшебника. И поэтому, — мужчина предупреждающе поднял палец, — если захотите что-то обсудить между собой, убедитесь, что поблизости нет не только живых существ, но и нарисованных. Постоянная бдительность! Последний пролет наконец-то вывел их в просторный холл с парой дверей и несколькими уходящими дальше коридорами. — Двери справа ведут в большой зал, где собираются все факультеты на главные приемы пищи, и он же используется для школьных собраний, проведения некоторых экзаменов и мероприятий, — стоя у основания широкой лестницы, Грюм махнул рукой в указанном направлении. По бокам от больших двухстворчатых дверей находилось четверо песочных часов: по двое с каждой стороны, наполненных красными, желтыми, синими и зелеными камнями. — Мы сейчас пойдём через главный вход в центральный двор. — Куда ведут эти коридоры, мистер Грюм? — поинтересовался Кадгар, указывая на проходы слева. — Ммм, подземелья, кухня и, кажется, жилые комнаты факультета Пуффендуй, — Аластор почесал седой затылок. — Если не ошибаюсь, через них можно еще попасть в соседние башни, но у замка есть привычка менять пути. — Что делать? — Менять пути, Тирич, — пыхтя выдавил Грюм, надавливая плечом на тяжелую, обитую металлическими пластинами дверь. — Фух, в неположенное время эти двери совершенно невыносимы. Кадгар непонимающе посмотрел на Андуина — как ни странно тот в их паре стал негласным экспертом по школе. — В «Истории Хогвартса», — тихо пояснил Ринн, — говорится, что из-за длительного влияния магии замок приобрел собственный характер. Что-то вроде примитивного живого организма. Его главная цель — защита студентов и преподавателей, но это не мешает ему иногда…творить шалости. Например, путать спешащих учеников, перемещая лестницы или меняя направления коридоров. Даже то, что входные двери с трудом поддаются — это прихоть замка. Не уверен, что он бы нас выпустил, не будет с нами мистера Грюма. — Десять очков лично тебе, Ринн! — похвалил блондина Аластор, с наслаждением вдыхая свежий ночной воздух. — Итак, направимся в сторону хижины лесничего, к кромке Запретного леса. Там Тирич попробует установить связь со стихиями, а также немного помагичит. Хочу посмотреть, с чем придется иметь дело. Ты, Ринн, просто поброди поблизости, потом поделишься ощущениями. Задачи ясны? Вперед! Грозный глаз с проворством, неожиданным для человека с протезом вместо ноги, сбежал по ступеням и приударил во тьму. Юношам пришлось поднапрячься, чтобы не упустить его мантию из виду.ΩΩΩ
— Тирич, я сказал тебе выпустить маленький светляк, а не палить реликтовые деревья! — рычал Грюм, заливая небольшой пожарище водой из волшебной палочки. — Я не контролирую свой магический контур! — всплеснул руками вконец расстроенный Кадгар. — Значит, учись! — рявкнул мракоборец. — Визуализация, концентрация и только потом формула заклинания! Или вас не так учили?! Если не научишься равномерно и дозировано выпускать магию, лучшее, что произойдет — твою волшебную палочку разорвет в клочья! Эти препирательства продолжались последний час. Эксперимент на кладбище подтвердился: даже самые примитивные и слабые заклятия в исполнении Кадгара становились оружием массового поражения из-за переизбытка вкладываемой в них энергии. Из плюсов Грюм отметил, что брюнет, по местным меркам, в совершенстве владеет беспалочковой магией. Из очевидных минусов — она была совершенно неконтролируема. Андуин в магических испытаниях непосредственного участия не принимал. Грюм, очертив защитный купол, бесцеремонно вытолкал блондина за его пределы, напутствовав: «Ищи, малец, чем твой контур питать будем. И без результатов не смей возвращаться!» Вот Ринн и искал. Точнее маялся определенным бездельем, поскольку, ну, ни капли не представлял себе, что должен почувствовать, когда найдет «свой источник». На Азероте он просто мог воззвать к Свету, и тот откликался. На кладбище, когда защищал их с Кадгаром, Андуин дотянулся до своей искры, но простенький щит так сильно ослабил ее, что сейчас она была похожа на тусклый уголек, а не на сосредоточение сил паладина или, тем более, жреца. Вопрос же с источником, подходящим магу, решился довольно быстро. Как только троица прошла внушительную хижину лесничего и прилегающие к ней огороды, углубляясь в лес, Кадгар сразу же напрягся и заявил, что чувствует колебания его магического контура. Грозный глаз объяснил, Запретный лес — это не просто какой-то заповедник рядом с Хогвартсом: он существовал задолго до возведения замка. Некоторые историки считали, что основатели школы выбрали это место, в том числе, из-за уникального магического фона, создаваемого природой и чистой силой ее стихий. До сих пор в лесу весьма вольготно жило огромное количество существ, редко соседствующих друг с другом, и даже весьма терпимо относившихся к юным волшебникам. Потоки магии снижали их природную агрессивность, благодаря чему ученики могли изучать обитателей леса, пусть и под пристальным контролем профессоров. Хотя некоторые из разумных рас все же предпочитали сохранять уединение, и руководство школы не допускало праздного шатания по лесу — отсюда и название «Запретного». Магия стихий в Запретном лесу била через край. Грюм правильно рассчитал, что Кадгар будет в состоянии пропустить ее через себя, тем самым насытив контур. Теперь перед магом стояла задача научиться не перерасходовать ее, ведь не всегда могла быть возможность «подзарядиться» в месте, похожем на это. Андуин не заметил, как за размышлениями ушел довольно далеко от их импровизированной тренировочной зоны, а разрозненные деревья сменили плотные заросли и узкая тропинка между ними. Слабый отблеск луны выхватывал темные ветвистые шапки, но не мог пробиться и достаточно осветить подлесок. Юноша попытался вернуться тем же путем, каким и пришел, но, выйдя на небольшую и незнакомую поляну, убедился, что заплутал окончательно. Стараясь не поддаваться паническим мыслям о том, что он один, посреди потенциально опасного места, без оружия и даже без силы Света, Ринн сделал пару глубоких вдохов и прислушался — вдруг его уже ищут и, возможно, зовут. Но нет, вокруг были лишь звуки ночного леса: легкий шелест листвы, стрекотание насекомых, да далекий крик птицы. Неожиданное фырканье, донесшееся из-за спины, заставило Андуина отпрыгнуть в сторону и поднять сжатые кулаки перед собой, принимая защитную стойку, — да, он не был мастером рукопашного боя, но кое-что успел выучить у монахов Пандарии. Однако стоящее перед ним существо нападать не спешило. Приглядевшись, Ринн смог опознать единорога: белоснежные кони с массивным золотым рогом водились и на Азероте и, хотя не были агрессивными, но, ослепленные гневом или страхом, становились весьма серьезными противниками. Очевидно, здесь проживали их дальние (или не очень?) родственники — более изящные, с серебряной, а не золотой, гривой и хвостом, и рогом, гармонирующим с лунным сиянием. Животное вытянуло морду в сторону Андуина, тот сразу же напрягся, но зверь, раздув ноздри, втянул воздух и громко фыркнул — запах чужака не понравился, хотя явно не вызывал отторжения. Единорог прянул ушами и нерешительно переступил копытами, не зная, как быть дальше. В этот момент Ринн почувствовал странное желание подойти ближе. Страх, сменившийся подозрением, уступил место необычному любопытству и…еще чему-то. Откуда-то появилась уверенность, что неожиданная встреча не представляет опасности. — Тише, я тебя не обижу, — Андуин опустил сжатые кулаки и протянул вперед правую руку раскрытой ладонью вверх, показывая, что у него нет никакого оружия. — Наверное, ты тут живешь, а я помешал? Единорог чуть повернул голову и еще раз громко фыркнул, выражая сомнение и недовольство. Но все-таки сделал шаг навстречу. — Прости, пожалуйста, я просто заблудился, — пробормотал юноша, также медленно приблизившись и уже начиная ощущать тепло, исходившее от животного. — Ты же ведь не будешь на меня сердиться? Ответом ему стало настороженное касание бархатного носа к кончикам пальцев. Единорог шумно вздохнул, принюхиваясь, а потом вдруг хлопнул верхней губой по ладони Ринна. — Ну извини, — усмехнулся Андуин, легонько щелкнув своего молчаливого визави. — Не знал, что вы тут любители попрошайничать как обычные лошади, не прихватил с собой ничего вкусного. Зверь не расстроился: его теперь заинтересовала мантия юноши, которую он тщательно обнюхал, а потом переключился на лицо и волосы блондина. Ринн не выдержал и рассмеялся — недавний испуг нашел выход, да и поведение единорога никак не вязалось с ожидаемым. — Эй, мне же щекотно! — совершенно не задумываясь о том, что он делает, Андуин хлопнул ладонью по шее животного, как привык делать со своим жеребцом, стоило тому заиграться с хозяином. Но тут, только коснувшись шелковой белоснежной шерсти, Ринн ощутил, как какая-то сила прошла по руке и ударила прямо в грудь, туда, где тлела его искра, сейчас же вспыхнувшая как сухой хворост от поднесенной спички. От неожиданности юноша отшатнулся от единорога и, запутавшись в собственных ногах, неаристократично упал навзничь. Волшебный конь удивленно поднял уши и наклонил голову, словно спрашивая, что случилось и почему человек прекратил с ним играть. Андуин же не знал, что и думать. Сила Света, к которой он столь безрезультатно пытался воззвать, вдруг наполнила, да так, что от блондина теперь исходило легкое сияние. Юноша рассеянно погладил доверчиво склонившуюся морду, сопоставляя события в голове. — Они никогда не выходят сами, особенно к вашим самцам, — донесся низкий голос откуда-то сбоку. Ринн, которому уже хватило внезапностей за эту ночь, даже не предпринял попытки вскочить. Теперь он ощущал силу внутри, поэтому окружил жреческим щитом себя и, заодно, единорога. Повернув голову на голос, юноша увидел темный силуэт: лунный свет выхватил мужской торс, находившийся выше привычного. Видимо, из-за того, что нижняя часть тела неизвестного не была человеческой. — Кто вы? — Хм, а ты вроде и волшебник, но не отсюда, — не ответил на вопрос незнакомец, полностью показываясь на поляне. «Это…кентавр?» — мелькнуло в мыслях Ринна. Он никогда не сталкивался с представителями этой расы на Азероте, но был наслышан, что немногочисленные племена жили в пустошах Калимдора. Они молчали, внимательно рассматривая друг друга. Единорог, которому надоела непонятная игра в гляделки, не выдержал и, пристукнув в нетерпении копытом, громко фыркнул, привлекая к себе внимание. Андуин, медленно поднявшись, успокаивающе огладил плечо зверя, становясь перед ним и словно пытаясь закрыть собой. — Человек, ты думаешь, я обижу священное существо? — насмешливо спросил кентавр и тряхнул длинными темными волосами. Юноша заметил, что в руке получеловек сжимал древко лука, а его грудь перетягивал ремень — видимо, за плечами скрывался колчан. — Не мы охотимся за их рогами и кровью, ценными для ваших магических ритуалов. — Я ни за чем не охочусь, — твердо сказал Ринн. — И я Вас впервые вижу, поэтому не знаю, чего ожидать. У меня на родине представители Вашей расы не внушают доверия. — Вот как? — губы кентавра растянулись в улыбке, обнажая весьма выраженные клыки. — И где же находится то место, где другие могут рискнуть притеснять волшебников? — Далеко, — Андуин вспомнил наставления Грюма и решил, что настал момент аккуратно опробовать созданную легенду. — Я приехал сюда со своим кузеном из другой страны, чтобы со следующего года приступить к обучению в Хогвартсе. — Ну раз ты будущий студент, то должен знать, насколько опасны ночные прогулки по Запретному лесу в одиночку, — улыбка получеловека стала еще шире, теперь напоминая оскал. — Я не знал, мне просто сказали, что в лес можно ходить только в присутствии преподавателей. И я как раз возвращался к профессору Грюму, когда встретил его, — и Андуин опять провел ладонью по мягкой белоснежной шерсти. — Он тебя не боится, — наконец-то кентавр вспомнил, что на поляне их трое. — А ты не боишься меня, но думаешь, что я обижу единорога. Любопытно. — Из нас двоих только у Вас оружие, — справедливо заметил Ринн, пожав плечами. Страха действительно больше не было. Сила Света разливалась теплом внутри, успокаивая и придавая уверенности. — Но ты волшебник, пусть и не обычный, — кентавр поднял свободную ладонь, заметив попытку Андуина возразить. — Я наблюдал за вами с тех самых пор, как вы трое пересекли границы Запретного леса. Твой…кузен, — совершенно по-лошадиному фыркнул, — побеспокоил стихии. Их энергия слишком своевольна, ему придётся долго приручать ее. Пусть попробует силу человеческих артефактов. Что до тебя… Сейчас я увидел, что вы с ним похожи. И кентавр кивнул на единорога. — В смысле…похожи? — удивился Андуин и рефлекторно осмотрел себя. Нет, кажется, дополнительная пара ног или хвост у него не возникли. — Я про вашу суть, — раздраженно махнул хвостом получеловек и подошёл ближе, ткнув когтистым пальцем в грудь юноши. — У тебя тут магия, похожая на силу единорога. Только ты волшебник, потому можешь использовать ее для колдовства по своему желанию. Ринн нахмурился. Мысль, что его источник заключен в живом существе и ему придется «питаться» от единорогов коробила. Но он не успел всерьез это обдумать, когда кентавр прервал внутренние терзания юноши: — Пойдем, я отведу тебя к наставнику и твоему другу. Они уже отправились на поиски, сейчас весь лес на уши поднимут. Единорогу лучше остаться здесь. Непонятно, то ли зверь понимал слова, то ли почувствовал, что его оставляют, но белоснежный конь, словно на прощание ткнулся носом в рукав мантии Ринна и тихонько гыгынул. Блондин почесал за мягким ухом, немного растрепав гриву и пошел вслед за кентавром, чей гнедой круп уже терялся в тени деревьев. — Спасибо, что решили помочь мне, — тихо произнес Андуин, нагнав своего необычного провожатого. — Я не решал, — отозвался кентавр. — Звезды предполагали, что вы придете. И раз судьба пошла по этому пути, то думаю, мы еще встретимся. Меня зовут Магориан. — Андуин Ринн, — блондин мысленно дал себе по лбу. За несколько дней он умудрился растерять базовые навыки этикета, которые ему внушали с малолетства. Надо не забываться: в этом мире чистокровные сродни знати. — Я догадываюсь, что ты делал, юный Ринн, но ты должен понимать, что не сможешь постоянно приходить в лес за светом единорога. — Вы тоже владеете магией? — Не в том виде, как волшебники, — Магориан легко приподнял одну из низко свисающих ветвей, чтобы пройти. Андуин еле увернулся от древесного подзатыльника, успев вовремя пригнуться. Кентавр продолжил. — Мы часть магии, люди же берут ее взаймы, поэтому никогда не смогут понять ее суть. Но ты отличаешься от других двуногих: чтобы быть полноценным, тебе нужен источник. Пропуская через себя его силу, сможешь напитаться сам. Но брать энергию живых существ — это плохо. — Я не хотел, — пробормотал Ринн, чувствуя себя неловко за неосознанный вампиризм. — Я вообще не знал, что как-то отреагирую на единорога. — Верю, — пожал плечами кентавр, аккуратно переступая через высокие корневища. — Мне все равно, до тех пор, пока это не вредит обитателям леса. Думаю, что единорог сам хотел тебе помочь, ощущая единство вашей магии. Иначе он бы даже не вышел к тебе. Теперь ты знаешь, что ищешь, и больше нет нужды в чьей-то помощи. Андуин уже собирался возразить и сообщить, что от дополнительных подсказок он бы не отказался, но тут из-за ближайших деревьев донеслись встревоженные голоса. Магическим контуром юноша ощутил вибрацию от заклинаний: видимо, его искали. — Ночь на исходе, — заметил Магориан. — Дальше я не пойду. Глупые волшебники сначала используют палочку, а потом думают. — Спасибо за…все, — Андуин слегка склонил голову. Кентавр фыркнул. — Я сделал это не ради тебя, а для спокойствия леса. Не обещаю, что в следующий раз поступлю так же. И с проворством, неожиданным для столь крупного существа, гнедой кентавр скрылся в чаще. Ринн же повернулся, преодолевая последние заросли перед тем, как попасть под перекрестный допрос встревоженного Кадгара и злого Грюма.