***
Огромный пожар на трассе в центре Хельсинки. Сильнейшая авария с несколькими взрывами. Большое количество пострадавших, уже есть погибшие. Работает наряд полиции, несколько бригад скорой помощи и пожарные. Вокруг кишат СМИ, уже передающие информацию о том, что среди пострадавших — владелец компании «EnergyPro» и богатейший человек Финляндии, Йоэль Хокка. Его вытащили из всмятку сложенной и разбитой машины, когда она уже начала загораться, и погрузили в машину скорой помощи, после чего с мигалкой и сиреной повезли в реанимацию. Он был без сознания. Сердцебиение прощупывалось, но очень слабое. Так вышло, что сегодня как раз смена Олли, который сразу развернул водителя к частной клинике и позвонил Алекси. — Алекс, привет. — Привет. Ты чего какой нервный? Что случилось? — смутился Каунисвеси. — Ты слышал про аварию в центре? — Нет, а что там? — Несколько легковушек и внедорожник в пробке взорвались. Я выехал на вызов, Йоэль без сознания, едем в реанимацию. В самый эпицентр попал, его машина была прям около взрыва, — протараторил Матела. — Блять, я выезжаю. В какую больницу вы едете? — слёзы покатились по его щекам. — К нам, в центральную частную. Боюсь, что до другой не доедем. Он в критическом состоянии, — Олли нервничал. — Окей, спасибо, что позвонил, — Алекси сбросил вызов. Дэнни подбежал к нему: — Папа, что случилось? Почему ты плачешь? — Малыш, дядя Йоэль в аварию попал. Собирайся, я отведу тебя к бабушке, а сам поеду к нему в больницу, хорошо? — мальчик согласился. Он переживал за Йоэля и за папу, который в слезах помогал ему одеться и попутно звонил маме. — Да, сынок? — послышался голос Лины. — Мам, Йоэль в аварию попал. Встреть Дэнни на улице, пожалуйста, я в больницу поехал, — всхлипнул Каунисвеси в трубку. — Ох, господи, какой ужас. Держи меня в курсе, ладно? — попросила она, — Дэнни я встречу. Когда Алекси вышел из подъезда с сыном за руку, его уже ждало такси, а мама подбегала, чтобы забрать мальчика к себе. Он вытер слёзы с лица: — Всё, мам, я поехал. Когда вернусь — не знаю, — Алекс поцеловал на прощание и её, и сына, а затем прыгнул в машину, называя адрес центральной частной клиники.***
Алекси влетел в здание больницы и подбежал к дежурной медсестре. — Молодой человек, что с Вами? Вы в порядке? — девушка сразу обратила на него внимание. — Йоэль… Хокка… — он с трудом мог отдышаться, — Где… он? В этот момент в коридор вышел Олли. Он подошёл к другу, усадил его на стул, снял куртку и выдал халат: — Алекс, дыши ровно. Успокойся, дыши ровно, — говорил ему Матела, — Энни, принеси успокоительное, пожалуйста, — девушка взяла рюмку, налила в неё воды и спросила: — Сколько капель? — Двадцать пять давай. Он в истерике, — ответил медбрат. Девушка подала лекарство. Каунисвеси залпом осушил рюмку и, захлёбываясь в слезах, спросил: — Где он? Что с ним? Олли, где Йоэль? — Алекс, успокойся. Я всё тебе расскажу, когда ты придёшь в себя, — ответил Матела. Минут через пять Алекси отдышался и вытер слёзы: — Олли, что с ним? Я ж с ума сейчас сойду. — Он попал в самый эпицентр аварии, взрыв был буквально в нескольких метрах от него, — нижняя губа Каунисвеси задёргалась, — Сейчас лучшие врачи клиники делают экстренную операцию. Как только она закончится, мне нужно будет вернуться туда и посмотреть, какие диагнозы поставили. Не переживай, я буду с ним рядом и буду держать тебя в курсе. — Меня пустят туда? Можно к нему зайти? — Сейчас нет, операция идёт. Да и поздно уже, время для посетителей закончилось. Дальше посмотрим, что будет. — Олли, что мне делать? — Каунисвеси снова расплакался. Друг притянул его к себе и обнял: — Надеяться и ждать, Алекс. Врачи сделают всё возможное. Но ситуация очень серьёзная. Я не могу тебе врать, поэтому прости за горькую правду, но я говорю всё как есть, — он поглаживал друга по плечу. В этот момент из двери в конце коридора вышел один из врачей и подошёл к Олли: — Ещё двое скончались после аварии в центре. Когда Элис освободится, передай ей, — Матела кивнул и сразу заметил разбитый взгляд Алекси, после чего сказал: — Не бойся, с Йоэлем был другой врач. — Олли, мне страшно, — плакал Каунисвеси в плечо друга. — Я тоже очень волнуюсь, Алекс, — открылась дверь операционной, и девушка позвала его, — Извини, мне нужно идти. Сиди тут и успокаивайся. Всё будет хорошо, слышишь? — парень кивнул и взял телефон, чтобы предупредить родителей Йоэля. Они должны об этом знать. После он позвонил Йоонасу и Томми, а те передали остальным его друзьям. Также Алекси попросил Порко временно взять на себя управление компанией, так как он — заместитель Йоэля. Олли вышел из операционной примерно через двадцать минут, сел рядом с Каунисвеси, взял его за руки и, смотря ему в глаза, сказал: — Не волнуйся сейчас, слышишь? Не нервничай. Успокойся. — Ты меня только сильнее в истерику вводишь этими словами. Говори, — слёзы снова хлынули из глаз. — Операция закончилась, — Матела будто специально говорил медленно и поглаживал пальцы друга, чтобы успокоить, — Врач передал мне все диагнозы. — Олли, блять! — психанул Алекси, — Говори прямо! Он живой? — Алекс, дыши, — он будто издевался, — Успокойся. — Он жив? Матела, мне плевать на диагнозы. Он живой? — Каунисвеси почти кричал. — Живой, живой, — Олли сделал паузу, — Он в коме, — чуть тише сказал медбрат. Алекс закрыл лицо руками и сполз чуть ниже по стулу: — Рассказывай дальше, — ответил он, не смотря на друга. — У него серьёзная черепно-мозговая травма, он перевернулся в машине, и на него ещё сверху налетел грузовик. Сломано ребро и ноги в трёх местах. Плечо вывихнуто. Всё тело в ссадинах, синяках, есть несколько открытых ран, — Олли тоже было тяжело об этом говорить. Ему было жалко Йоэля, ведь он абсолютно не виноват в этом ДТП, — Ты, я думаю, уже понял, что машина в хлам. — Да хер с этой машиной. У него денег хуева туча, срать я хотел на эту Мазерати! Эти сто десять тысяч евро управляющему «EnergyPro» вообще ни о чём, — плакал Алекси, — Олли, он будет жить? — Надеюсь, — вздохнув, ответил медбрат. В этот момент вышел ещё один врач и сказал, что скончались ещё двое пострадавших в аварии. У Каунисвеси началась настоящая истерика. Он не мог ровно дышать, слёзы текли, не останавливаясь ни на минуту, парень был весь горячий, он рыдал в голос, лицо покраснело, как и глаза, но он продолжал плакать, боясь на жизнь самого дорогого человека. Олли обнимал его: — Алекс, сейчас тебе здесь делать нечего. Поезжай домой, выпей снотворного и поспи, а утром приезжай. — Мне страшно. Я не усну. Я с ума сойду дома, — всхлипывал Алекси дрожащим голосом. — Дома твой сын, он тебя успокоит. Сейчас я правда тебе ничем не могу помочь. До утра тебя в реанимацию не пустят. Главный врач придёт к восьми, у него нужно будет взять разрешение, — объяснил Матела, — Сейчас придёт Элис и отдаст тебе вещи, которые смогли вытащить из его машины, — именно в этот момент вышла девушка со светлыми волосами и в белом костюме и протянула ему кожаный кошелёк Йоэля, в котором он хранил банковские карты и водительское удостоверение. — Спасибо, — всхлипнул Алекс, открыл кошелёк и увидел там фотографию, на которой они с Йоэлем целуют друг друга в губы на вершине Эйфелевой башни, а старший держит на руках улыбающегося Дэнни. Каунисвеси разревелся ещё сильнее: — Олли, я не переживу. — Всё будет нормально. Крепись. Я тебе очень сочувствую. Сделаем всё возможное, правда, — пообещал Матела, — Поезжай домой. Тебе такси вызвать? — младший кивнул и собрался ехать. Он решил остаться у мамы с Дэнни. Когда он пришёл, Лина уже уложила мальчика спать. — Ну что там? — волнуясь, спросила она. — Он в коме, мам, — истерики уже не было. Просто слёзы катились по щекам. Он не плакал, не всхлипывал. Слёзы просто скатывались вниз, обжигая кожу. Глаза были совсем красные и уже болели. — Черепно-мозговая? — предположила мама, так как это является самой распространённой причиной комы. — Да. И четыре перелома, — он разделся и лицом вниз упал на диван в зале. На раскладном кресле спал Дэнни, нервно подёргивая носиком и поджимая губки, — Олли пообещал, что врачи сделают всё возможное. Но пока я был в больнице, четыре человека погибли от полученных травм. — Тише, тише, сынок, — Лина села рядом, поглаживая его по спине, — Он сильный, здоровый, крепкий. Выберется. — Мам, мне очень страшно, — сказал Алекси в подушку, — Почему именно в тот момент, когда я спустя столько времени наконец-то почувствовал себя счастливым, случается вот такое? — он шмыгнул носом, — Я столько лет боялся доверять. И когда я влюбился по уши, когда я нашёл идеального мужчину и по-настоящему захотел прожить с ним всю жизнь, произошло это. Мам, я хоть когда-нибудь буду счастлив? — слёзы не хотели останавливаться. — Алекси, солнышко, он обязательно придёт в себя, и у вас всё будет хорошо. Омега резко сел на кровати: — Мам, вот что было, когда папа в аварию попал? — Каунисвеси почти не помнил своего отца. — Сынок, не сравнивай. Тогда была совсем другая ситуация. Твой папа умер ещё в машине скорой помощи, — ответила Лина, — А Йоэль обязательно очнётся, и вы будете жить долго и счастливо. — Я завтра к девяти утра еду в больницу. Позвоню начальнику, объясню всё и попрошу перевести меня опять на дистанционное или дать отгул. И буду с Йоэлем, — мама кивнула, пожелала ему спокойной ночи и ушла спать, выпив перед этим успокоительное. Алекси тоже попытался уснуть, но не смог. Вместо этого он пол ночи читал статьи в интернете, как нужно себя вести рядом с человеком в коме, и что делать, чтобы помочь. Уснул омега под утро, и до звона будильника он поспал чуть больше двух часов.***
К утру Йоэль не пришёл в себя, но аппараты показывали, что он всё ещё жив. Ему наложили гипс на ноги, обработали все раны, вправили вывихнутый сустав. Он был подключён к различным приборам, которые обеспечивали его кислородом, «едой», водой и важными микроэлементами. Рядом стоял электрокардиограф, который показывал ломаную линию сердцебиения, около него надоедливо пищал кардиометр. Олли периодически менял капельницы, делал перевязки и ставил уколы. Ровно в девять утра пришёл Алекси, о чём оповестил друга по смс. Матела вышел в коридор: — Привет, — они обнялись, — Как ты? — Хуёво. Что с Йоэлем? — Сейчас сам посмотришь, только сначала сходи к главврачу в тот кабинет и возьми разрешение, — он показал на дальнюю дверь коридора. Каунисвеси отправился туда. Врач сначала отказался давать ему разрешение, потому что они с Йоэлем не женаты. Алекс рассчитывал на такой исход, поэтому протянул мужчине тысячу евро и сказал: — Он — самый богатый человек в стране. Я полтора года живу с ним в одной квартире. Мы вместе воспитываем сына и собирались пожениться, но не успели, — он немного приврал, но Хокка действительно говорил, что хотел жениться на Алекси и создать полноценную семью. После этих слов врач согласился и выписал разрешение. Олли провёл его в реанимацию. Каунисвеси увидел возлюбленного: на большой белой кровати, рядом большое количество приборов, в его руке капельница, ноги в гипсе, вокруг головы бинтовая повязка, на лице кислородная маска, тело тоже зафиксировано из-за сломанного ребра. Никаких признаков жизни, кроме слегка изогнутой линии кардиограммы. Слёзы снова хлынули из глаз. — Йоэль, — шёпотом произнёс он, опускаясь на стул рядом с кроватью. — Разговаривай с ним, — советовал Олли, — Он всё слышит. Есть шанс, что так он быстрее очнётся. — А о чём? — не понимал Алекс. — Сначала расскажи ему, что произошло. Ему это нужно знать, — Матела стоял за приборами и что-то щёлкал, пока Каунисвеси рассказывал возлюбленному, что с ним, где он и как тут отказался. Он говорил тихо, почти шёпотом, и осторожно поглаживал Йоэля по руке. Обычно в такие моменты Хокка мило улыбался и целовал Алекси в нос, но сейчас он этого не сделал. Он продолжал неподвижно лежать с закрытыми глазами.***
Вокруг белые и пушистые облака. Он сидит на одном из них, отрывает от него небольшие кусочки, как сахарную вату, и играет с ними. Он улыбается. Ему весело. Он счастлив. Где-то вдалеке видно серую тучку с небольшим дождиком, но она далеко, и не достанет до него. Лёгкий ветерок развевает его шелковистые светлые волосы. Он лёг на облако, будто на мягкую кровать, и обнимал его, сминая, как ватную подушку. Вдруг снизу послышался чей-то совершенно незнакомый мужской голос: — Эй! Парень! Ты слышишь меня? Слезай! Слезай, кому говорю! Рано тебе ещё! И вдруг всё пропало. Стало темно и черно. Ничего не видно. Кромешная тьма.***
Каунисвеси просидел в больнице до пяти вечера. Он говорил Йоэлю, как сильно любит его, как ждёт, как он очнётся, как хочет, чтобы у них была семья. Как Дэнни его любит и ждёт. Как его друзья распереживались, и как сходят с ума его родители и мама Алекси. Но никакой реакции он не получил. — Алекс, время посещения вышло. Тебе пора домой, — сказал Олли, заходя в палату. — Иду, — всхлипнув, омега, наклонившись, осторожно поцеловал Хокка в лоб, а затем опустился и оставил ещё один поцелуй на руке, — Любимый, не оставляй меня, пожалуйста, — он пошёл домой. Начальник согласился перевести его на дистанционную работу, и ему нужно было сделать несколько переводов. Мама забрала Дэнни из садика и привела его в квартиру Йоэля, утром взяв у Алекса ключи. Когда он зашёл домой, она ушла к себе. Дэнни сразу же подбежал к папе и начал расспрашивать у него, как дела, и что с Йоэлем. — Пока что не очень хорошо, сынок. Но он живой, врачи делают всё, что могут, — Каунисвеси взял сына на руки, чтобы успокоиться, и сел на диван, — Мы же с тобой будем любить его и ждать, да? — мальчик кивнул, — Будем надеяться, что всё будет хорошо, да? — Дэн снова кивнул. Вечером прилетели из Оулу родители и братья Йоэля. Завтра они пойдут в больницу навестить сына. Алекси сказал им обязательно разговаривать с ним, чтобы он побыстрее очнулся. Аннет очень волновалась и плакала целый вечер, и вся семья её успокаивала. Утром они отправились в больницу.***
У Олли сегодня выходной. Его заменяет Эдвард, не менее хороший специалист. Больше двух человек в реанимацию не пускают, поэтому сначала зашли родители, а Оскар и Ээмиль остались в коридоре. — Сынок, — Аннет заплакала, как только увидела Йоэля, — Сынок, это я, твоя мама. Хейкки был шокирован происходящим. Он повернулся к Эдварду: — Он точно живой? — Конечно, живой, — медбрат даже чуть испугался такого вопроса, — На кардиограмму посмотрите. Сердце бьётся, — он начал менять капельницу, — Разговаривайте с ним о чём-то хорошем, расскажите какую-нибудь историю, поделитесь положительными эмоциями. Родители пробыли в палате около часа. Аннет в основном только плакала и повторяла: — Поправляйся, сынок. Живи, просыпайся. Мы любим и ждём тебя. Отец же рассказывал всю историю их семьи, кто они такие, кто чем занимается. Рассказывал про детство Йоэля, про учёбу, про переезд в Хельсинки, про работу и про «Energy.Pro». Конечно же, он не забыл напомнить сыну про Алекси и Дэнни.***
Он бежит по полю. Вокруг зелёная трава. Цветут красивые цветы. На ясном небе светит яркое солнышко. Он ещё совсем ребёнок. Впереди вся жизнь, наполненная взрослыми заботами и рутиной. Но сейчас ему хорошо. Он бежит, сгребая в охапку ромашки и вдыхая их запах. Поле начало редеть, вместо травки появлялась земля. Голубое небо постепенно становилось серым, вот-вот начнётся дождь. Он спотыкается о большой чёрный камень и падает. Снова кромешная тьма.***
Пока Йоэль в больнице, Порко взял на себя его обязанности, как заместитель. Но сегодня ему удалось вырвать себе выходной и навестить друга в больнице. Он взял с собой Кирила. Сегодня третий день, как Хокка находится в коме. Прогнозы не утешительные — все, кто попали в ту аварию, погибли. Он остался единственным, кто выжил в этом ужасном ДТП. Йоонас сильно волновался за друга, но никто не терял надежду, что он придёт в себя совсем скоро. Парни вошли в палату: — Господи, — шёпотом воскликнул Кайнулайнен, увидев друга и по совместительству босса в таком состоянии. — Йори, — так же шёпотом позвал его Порко, — Йори. Это мы, твои друзья, Йоонас и Кирил. А ещё ты наш босс. Мы вместе работаем. Ты владелец компании «Energy.Pro», — никакой реакции не последовало. — Йоэль, мы очень волнуемся за тебя и ждём, когда ты придёшь в себя. Мы тебя любим и ценим. Ты самый лучший друг и самый лучший начальник. Возвращайся к нам, пожалуйста, — дополнил Кирил. Они пробыли у Йоэля до закрытия больницы для посетителей, но ничего не изменилось.***
Вокруг белые стены, белый потолок, белый пол. Сверху, будто из ниоткуда, сыпятся белые бумаги, исписанные мелким чёрным печатным шрифтом, с синими печатями внизу. Вокруг столы, ручки, ноутбуки, телефоны. Слышится неразборчивый шум, каждый кричит что-то своё, голоса недовольные, люди чем-то возмущены. От такого гула начинает болеть голова. Он оседает на пол и хватается за виски. Невыносимо громко. Он кладёт голову на пол, закрывая уши. Темнота.***
Когда Йоонас и Кирил вышли из больницы, их окружили журналисты и представители различных СМИ. Все хотели из первых уст узнать, в каком состоянии находится богатейший человек Финляндии, единственный выживший в страшной аварии. — Херра Порко, ответьте на пару вопросов, — кричали отовсюду мужчины и женщины с микрофонами и камерами. Йоонас остановился и сказал: — Слушаю вас. — В каком состоянии сейчас Йоэль Хокка? — бизнесмен даже не видел, кто именно задал вопрос. — Йоэль в коме уже третий день. — Кто сейчас стоит во главе компании «Energy.Pro»? — Как его заместитель, я временно исполняю обязанности управляющего компанией, — без нотки скромности ответил он. — Какие прогнозы дают врачи? — Состояние не ухудшается, но и не улучшается. Йоэль под наблюдением лучших специалистов, — поделился Порко, и они с Кирилом двинулись к машине.***
На следующий день, отпросившись у Йоонаса, к Йоэлю пришли Томми и Мики. Они как раз попали в смену Олли. Лалли чмокнул возлюбленного в губы, и они прошли в палату. — Твою мать, — не сдержался Мики. — Тшш, — цыкнул на него Матела. Томми сел на стул около кровати: — Эх, Йорик. Как же тебя туда занесло? Поправляйся давай скорее, возвращайся к нормальной жизни. Не своди никого с ума. Мы уже все извелись, изволновались, испереживались. Алекси места себе не находит. А за компанию не переживай, Порко вроде как справляется. Но ты всё равно возвращайся, тебя никто не заменит, — после его сменил Мики и тоже сказал несколько добрых слов поддержки. Лалли спросил у Олли: — А что вы сейчас делаете, чтобы помочь ему выйти из комы? — В первую очередь, разговариваем с ним. Ему можно говорить о чём угодно. Излить душу, побомбить на бесящих начальников, рассказать, как дела. А так, ставим капельницы, делаем уколы, перевязку делаем. Переломы у него в гипсе, там несложный случай, они заживут, и всё будет хорошо. Из комы выйдет — и всё будет отлично, — ответил ему Матела. — То есть он будет жить? — Кома длится четыре недели. Потом он либо очнётся, если не очнётся до этого, либо впадёт в вегетативный сон, из которого выбраться будет очень трудно, либо сам знаешь, — вздохнул медбрат, — Пока ждём. Вроде ситуация не ухудшается. — Ты позаботишься о нём? — Лалли обнял его и прижал к своей груди. — И я, и остальные врачи делают всё возможное, чтобы он пришёл в себя. Томми и Мики пробыли в больнице два часа, после чего, пожелав другу выздоровления, ушли.***
Алекси не мог спокойно жить без Йоэля. Он думал о нём каждую минуту, переживал за него, боялся, что всё в любой момент ухудшится. Он плохо спал, мало ел, было невыносимо больно и страшно. Дэнни постоянно что-то спрашивал про состояние Хокка, но Алекс сам мало что знал и понимал, хоть и постоянно был на связи с Олли. Прошла неделя, и Йоэль так и не вышел из комы. Каунисвеси решил пойти в больницу вместе с Дэнни, надеясь, что голос ребёнка поможет любимому очнуться. — Не пугайся его, малыш, хорошо? — просил сына Алекс, — Он всё ещё тот же дядя Йоэль. Просто он без сознания. — А он услышит меня? А говорить может? — интересовался мальчик. — Говорить и двигаться не может, но всё слышит. Поговори с ним о чём-нибудь хорошем, ладно? — сказал Алекси, на что Дэнни кивнул. Они зашли в палату, и мальчик ахнул. — Не бойся, — прошептал омега, — Подойди к нему и сядь на стульчик, — он подсказывал, что нужно делать, — Скажи ему что-нибудь. — Дядя Йоэль, — позвал малыш альфу, — Привет. Я Дэнни. Ты слышишь меня? — Расскажи что-нибудь хорошее, — шептал Алекс. — А ты помнишь, как ты катал меня за рулём своей машины? Мне тогда так понравилось, — он уже чувствовал себя увереннее, и не так боялся, — Я помню, как ты всегда крепко меня обнимал. Я так любил засыпать у тебя на руках, — Алекси чуть не прослезился, — Мы с папой очень по тебе скучаем. Мы так счастливы, что ты у нас есть. Мы так любим тебя. Ты самый самый лучший. — Молодец, сынок, продолжай, — шёпотом похвалил его Каунисвеси. — Я так хочу, чтобы мы были одной большой семьёй. Ты же когда-нибудь будешь моим папой, да? — спросил мальчик, смотря на кардиограмму и, конечно же, ничего в ней не понимая. Вдруг трубка от аппарата с кислородом загудела. Дэнни испугался, встал со стула и отошёл к стене. — Стой тут и ничего не трогай, — сказал Алекси и побежал за Эдвардом. Медбрат вбежал в палату, за ним вошёл Алекс, еле сдерживая слёзы от страха. Он сел на стул около окна и посадил Дэнни к себе на коленки. Эдвард сразу начал смотреть что-то в мониторах. — Ч-что там? — не сдержался и шёпотом спросил Каунисвеси. Эдвард отстранил кислородную маску от лица Йоэля. Было видно, как грудь медленно вздымалась. — Он дышит. Сам. Без аппарата. Ахренеть, — не сдержался медбрат, хоть ему и не положено так выражаться на рабочем месте. — Правда? — огонёк надежды в груди Алекси разгорелся ещё сильнее. До этого он просто блестел, неярко освещая темноту жизни без любимого. — Что вы сделали? Что вы ему сказали? — врачам не удавалось заставить Хокка дышать самостоятельно целую неделю. — Дэнни, солнышко, что ты ему сказал? — спросил омега у сына. — Я спросил, станет ли он моим папой, когда проснётся, — мальчик хлопал глазками и не понимал, что происходит. — Так, Дэнни, иди сюда, — Алекси отпустил сына к Эдварду. Тот несмело подошёл, — Садись туда, где ты сидел, — он послушался и сел на стул рядом с кроватью, — Возьми его за указательный палец, не бойся, — Дэн обхватил холодный палец Йоэля своей крохотной ладошкой. Сам медбрат стоял у большого монитора, который отображал все необходимые показатели, — А теперь повтори, что ты ему говорил. Малыш вздохнул и сказал: — Я так хочу, чтобы мы были одной большой семьёй. Ты же когда-нибудь будешь моим папой, да? — дыхание стало глубже и размеренней. Сердцебиение Хокка стало приходило в норму, что показывала линия кардиограммы. — Господи, ты не ребёнок, а золото, — с улыбкой воскликнул Эдвард, — Алекси, позови главврача, — Каунисвеси, пребывая в шоковом состоянии и абсолютно не осознавая происходящего, вышел в коридор, а после вернулся в кабинет с врачом. — Что такое? — сказал мужчина. — Он дышит, — Эдвард радовался, как маленький ребёнок. — Правда? — не поверил врач. — Смотрите, — медбрат подозвал его к монитору, — Дэнни, солнышко, повтори, пожалуйста. — Я так хочу, чтобы мы были одной большой семьёй. Ты же когда-нибудь будешь моим папой, да? — ещё раз сказал мальчик, не отпуская палец Йоэля. Дыхание парня окончательно выровнялось. Пульс и давление в норме. — Отлично, мы нашли зацепку, — обрадовался врач, — Ребёнок. Ему становится лучше, когда с ним его ребёнок. — Но он же на самом деле не мой папа, — не понял Дэнни, — Пока что. Наверное, — неуверенно добавил он. — Ему становится легче, когда ты говоришь ему эту фразу. Понимаешь, малыш? — с улыбкой сказал ему врач, — Он может скоро очнуться. — Алекс, иди-ка сюда, — позвал его Эдвард. Дэн уступил папе место, — Возьми его за руку, — парень аккуратно обхватил рукой ладонь Йоэля, — Скажи ему что-нибудь, что ему нравилось от тебя слышать, или то, что ему хотелось бы от тебя услышать. Каунисвеси задумался, а потом сказал: — Йо, у нас обязательно будет семья. Я люблю тебя. И Дэнни тебя любит. Он ждёт, когда ты станешь ему папой, — парень сделал небольшую паузу, — Чёрт возьми, я замуж за тебя хочу, — всхлипнув, сказал он. Это признание стоило ему почти двух лет отношений, и уж он точно не догадывался, при каких обстоятельствах скажет эту фразу. Глаза намокли, но он сдержался. Показатели поползли ближе к зелёной линии. — Всё, он в стабильном состоянии, — сказал Эдвард, — Спасибо вам огромное за помощь. — А когда он проснётся? — спросил Дэнни у врача. — Скоро, малыш, скоро, — улыбнулся мужчина, потрепав его по голове, — Ты ему очень помог. К сожалению, часы приёма посетителей не давали возможности остаться с Йоэлем ещё чуть-чуть подольше. Но прогресс уже есть — он может дышать сам, без искусственного дыхательного аппарата и кислородной маски. На выходе из больницы Алекси окружила пресса. Парень не привык к такому вниманию к своей персоне, но понимал, что он обязан сказать хоть пару слов. — Можно задать вам несколько вопросов? — кричали люди с разных сторон и тыкали в него микрофонами. Дэнни прижался к ноге папы. — Извините, пожалуйста, отойдите чуть-чуть подальше, ребёнок боится, — Алекс не мог взять сына на руки, ему уже шесть лет, и он слишком тяжелый. Журналисты сделали шаг назад, — Можно вопросы задать. — Как себя чувствует Йоэль Хокка? — Ему уже лучше, но он всё ещё в коме, — честно сказал Каунисвеси. — Что говорят врачи? — Мы все надеемся, что всё будет хорошо. — Правда ли, что незадолго до ДТП вы собирались пожениться? — Нет, мы с Йоэлем ещё не обсуждали эту ему. Это неправда, — Дэнни всё ещё прятался от камер за папой, — Будем надеяться, что всё ещё впереди. — Во сколько обойдётся лечение в этой клинике? — Прилично, я полагаю. Но деньги — это не важно. Главное, чтобы с ним всё было хорошо, — ответил Алекси, и они двинулись к такси, который уже их ждал.***
Он берёт на руки ребёнка. Подкидывает к потолку. Мальчик звонко смеётся и кричит: «Папа!». Он прижимает его к своей груди. Он счастлив. Это то самое чувство, которое он хотел испытать всю свою жизнь. Он крепко держит сына на своих руках, вдыхая приятный детский запах его кожи и волос, после чего несёт его в кроватку, переодевает и укладывает спать. Поворачиваясь, он видит перед собой мягкие чёрные волосы, развевающиеся во все стороны. Опустив голову, он видит его голубые глаза. Два бездонных океана, в которых он готов тонуть бесконечно. Они всё ближе и ближе. Настолько близко, что кажется, будто их губы сейчас соприкоснутся. Но глаза закрываются. Снова темнота. Мрак.***
Дни шли медленно, тревожно и нервно. Каждая секунда, прожитая Алексом, была занята мыслями о Йоэле и о том, когда же он уже очнётся. Друзья навещали альфу в больнице и тоже разговаривали с ним, но лучше не становилось. Сегодня десятый день, как Хокка находится в состоянии комы. Алекси решил пойти в больницу один, а Дэнни оставить с мамой. Сегодня как раз смена Олли. — Ну как ты? — спросил он Алекса. — Мне плохо без него пиздец. Я начинаю винить себя в том, что так долго ломался и не подпускал к себе из-за страха, — признался младший, — Я начинаю жалеть о том потерянном времени, когда мы не встречались. Мне его мало. Мне его не хватает. Мне очень больно, Олли, — он плакал все эти десять дней, и слёзы всё ещё текли по его щекам. Это была самая невыносимая боль в его жизни. — Не переживай, ему уже намного лучше, — успокоил его медбрат. — Олли, ты понимаешь, какая это сильная боль? — он держал Йоэля за руку, смотря на капельницу в ней, — Я лучше ещё раз в стекле поваляюсь, чем испытаю это снова. Мне так страшно. Это как будто месть за то, что я так долго ломался перед ним. — Алекси, ты ни в чём не виноват. Это просто несчастный случай, — успокаивал его друг, — Я пойду документы заполню, а ты поболтай с ним, — Матела вышел из палаты. Алекс посмотрел на Йоэля. Лицо всё ещё в ссадинах, на голове повязка из бинта, ноги в гипсе до колен, тело крепко зафиксировано, в посиневшую вену вставлена капельница. Рядом противно пищал кардиометр, но как бы младшего ни бесил этот звук, это был единственный индикатор того, что Йоэль жив. Он дышал самостоятельно, но грудь вздымалась уже не так сильно, да и крепкая повязка от перелома ребра не позволяла увидеть признаки дыхания. Алекси начал разговаривать с ним. — Йо, — он делал длительные паузы между фразами. Было тяжело, — Тебе там не надоело ещё? Я тебя тут жду. На этом свете, а не на том. Тебе туда не надо. Тебя здесь любят и ждут. Я, Дэнни, моя мама, твои родители, братья и друзья. Как же мы все без тебя? — Каунисвеси всхлипнул. Он не мог сдерживать слёзы, когда самый родной человек в таком состоянии, — У нас с тобой всё так хорошо было. Мы же семью с тобой хотели. Я понял, что я готов. Понял тогда, когда почти потерял тебя. Я верю, что ты сможешь выйти оттуда. Ну давай же, Йоэль, — слезинка капнула на руку Хокка, а за ней ещё одна, и ещё несколько, — Пожалуйста. Йоэль, прошу тебя, вернись ко мне. Я всё сделаю для тебя. Ты мне нужен любым. Только живи. Будь со мной, пожалуйста, — слёзы капали на ослабевшее, безжизненное запястье, — Возвращайся, Йоэль, — умолял Алекси. В этот момент вернулся Олли: — Ты всё плачешь? — Я не могу, — всхлипнул Каунисвеси, — Я не могу без него. Я больше не выдержу. Я просто хочу быть счастливым. С ним рядом. Чтобы он обнимал и целовал меня, — он плакал навзрыд, — Очнись, пожалуйста, Йоэль, я прошу тебя, умоляю, очнись, — слёзы текли по щекам, капая на руку Хокка и стекая по ней к пальцам. — Алекси, Алекс, тише, успокойся, — Олли вытер солёные капли с его щёк. — Олли, как тут можно успокоиться, когда самый дорогой человек десять дней где-то между жизнью и смертью болтается, а тебя ломает от боли, потому что ты в любой момент можешь его потерять? Я не хочу мириться с тем, что мне придётся снова учиться жить без него, — Каунисвеси наклонился к руке и начал покрывать ладонь и запястье поцелуями, заливая бледную кожу слезами, — Йоэль, любимый, родной мой, вернись оттуда, пожалуйста. — Не плачь, отойди. Он чувствует твою боль. Он всё слышит, — Матела довёл его до окна. На дворе конец марта. Начинает таять снег. Они решили выпить по чашке зелёного чая, чтобы успокоить нервы. Алекси вытер слёзы, отдышался, и они с Олли обсуждали очередные новости из СМИ, которые придумывали всякую бессмыслицу про Йоэля, ведь Каунисвеси больше не давал никаких интервью и комментариев по поводу его состояния. — Я не смогу без него жить, — всё ещё в слезах говорил он другу, — У нас только всё хорошо стало. Я ему доверился, я влюбился по уши, — он смахнул солёные капли с глаз, — Мы семью хотели. Я не могу просто взять и потерять его. — Успокойся, всё будет хорошо, — Матела пытался поддержать Алекса, но понимал, что соврёт, если скажет, что Йоэль в нормальном состоянии, и он с вероятностью сто процентов будет жить.***
Он снова парит в облаках. Он лежит на пушистом, ватном комочке и улыбается. Но с каждым разом здесь становится всё скучнее и скучнее. На облаке нечем заняться. Все тучки снова далеко, и даже маленького дождичка не намечается. Вдруг снизу снова раздался голос, но уже не чужой, а какой-то очень знакомый, такой сладкий, приятный и родной. Он кричал обрывками, звук доходил не полностью, но отчётливо слышались фразы: — Тебе туда не надо… — Я понял, что я готов… — Ты мне нужен любым. Только живи… — Возвращайся… — Я просто хочу быть счастливым… — Умоляю, очнись… — Вернись оттуда, пожалуйста… Вдруг рядом с ним на облачко сел маленький ангелочек. У него были большие голубые глазки и светлые волосики. Сзади были два белых крылышка, а над головкой — золотой нимб. Он улыбнулся и подсел ближе к нему, говоря высоким, ангельским голосочком: — Уходи. Тебе тут не место. Уходи. Прыгай вниз. Уходи. Тебя там ждут. Тебе сюда не надо. Уходи, — голос ангела звенел, как колокольчик. Он встал и начал приближаться к нему, повторяя: — Уходи. Уходи. Уходи.