Тепло

Они жили в странном мире. Мало того, что почти каждый человек в мире обладал причудой, так ещё и у каждого был соулмейт — родственная душа. Да, человечество уже давно привыкло к этому и не удивлялось, не задавало вопросов, но для Изуку это всё равно было необычно. От всех людей исходит холод, и лишь от своего соулмейта ты можешь почувствовать тепло. Мидория всегда чувствовал себя одиноко. Даже в уютных объятьях своей мамы ему было как-то не по себе: со всех сторон его окутывало холодом, несильным, но ощутимым, что не давало ему расслабиться. Холод был всегда и везде. От него было не скрыться, только если запереться в своей комнате от всего мира. Он исходил от всех: от мимо проходящих людей на улице, от ребят из садика. Но... Однажды Изуку вдруг почувствовал тепло, такое яркое и необычное, но точно необходимое. И исходило оно от стоящего в шаге от него Каччана. Мидория был поражён, но невероятно счастлив — он нашёл своего соулмейта! Да и в очень раннем возрасте, что было действительно редкостью — некоторые люди, дожив до старости, могли так и не найти родственную душу. Неудивительно, ведь в мире было так много людей, и тот самый мог находиться где угодно. В общем, Деку очень повезло, — так думал он сам. Бакуго же вообще ничего не сказал. Даже просто понять его эмоции по лицу было трудно. Но когда у Изуку не проявилась причуда... Это стало ударом в спину. И то, что из-за этого Кацуки стал издеваться над ним — тоже. Он оскорблял его, бил, унижал вместе со своими «друзьями», использовал на нём причуду, унижая этим вдвойне сильнее и заставляя проливать слёзы. Деку тяжело пережил всё это. Конечно, Изуку было больно: ему, ребёнку, с самого раннего детства мечтающему стать великим героем, «повезло» родиться беспричудным, так ещё и его соулмейт, самый близкий человек в мире, отверг его из-за этого. Мидория жалел о том, что вообще родился. Ему было тошно. Познав тепло, он просто не мог забыть его — успокаивающее, родное, заботливое. Он не хотел возвращаться к холоду. Тот стал чужим и зловещим, Изуку в какой-то момент захотелось совершенно перестать контактировать с людьми. Он словно был закован в прочную клетку из льда, которая давила на него. Возвышалась над ним, огораживая от единственного источника тепла. Бакуго всегда громко смеялся над ним, неприятно скалясь. Один раз он сказал ему, когда они находились один на один: «Я жалею, что ты оказался моим соулмейтом». Это больно ударило по Деку, тогда он убежал от Каччана и плакал весь оставшийся день, сжавшись на своей кровати калачиком, желая исчезнуть из этого мира. Несмотря на их ухудшающиеся с каждым днём отношения, Изуку любил Кацуки. Действительно любил, искренне, и хотел, чтобы Бакуго любил его в ответ. Он поставил себе цель доказать всем: и себе, и всем одноклассникам, и особенно Каччану, — что он всего добьётся, что у него всё получится, и что тот ещё будет восхищаться им и будет рад, что он его соулмейт, будет беречь его. Мидория не отпустил мечту стать героем и не собирался, тем более учитывая, что Кацуки хотел этого не меньше, и что он уже точно решил, что будет учиться в самой лучшей академии — UA. Деку собирался следовать за ним. И сейчас, и всегда, куда угодно. И даже если у него не получится, если он опозорится, попытаться всё же стоило. Встреча со Всемогущим была... Неожиданной. Битва с Грязевым злодеем — тоже. Но всё это было будто бы специально, словно всё шло запланировано, как бы подстроено Судьбой. Невыносимо изнуряющие тренировки со Всемогущим изменили Изуку. Он стал сильнее — и физически, и немного морально. Теперь он в случае чего мог дать отпор. За время, пока он очищал пляж, разгребая завалы всякого хлама, он много думал. Мидория был благодарен своему кумиру за подаренный шанс. Он восхищался им и до этого, всю сознательную жизнь, но сейчас он просто боготворил его. Он наконец не бесполезен! У него будет причуда! Он покажет, докажет Каччану, что достоин его! Эти мысли грели его душу и сердце, заставляя с новыми силами тащить мусор, идя к мечте. Когда он узнал результаты отборочных испытаний, он был счастлив — он поступит в UA! Он станет героем! В первый учебный день в старшей школе, направляясь туда, он испытывал предвкушение вместе с лёгкой тревогой. Поняв, что он теперь будет сидеть прямо позади Каччана, Изуку затаил дыхание, словно не веря, что может находиться к нему так близко. Когда он устроился на новом месте, его будто пробило током — он вновь чувствовал тепло. Оно мягкими волнами исходило от Кацуки, даруя Мидории ощущение спокойствия. Бакуго же опять молчал. Он, как и тогда, не сказал ни слова, но выглядел задумчивым и, возможно, обеспокоенным. Каччан не мог не чувствовать тепло своего соулмейта, но оно его не расслабляло — словно наоборот, напрягало. Он определённо был повергнут в шок тем фактом, что у Деку получилось поступить в UA. Раз это случилось, то, судя по всему, у него наконец появилась причуда?.. Кацуки не знал. Так же, как и не знал, как теперь ему вести себя в данной ситуации. Возможно, он действительно был груб с ним, нередко перегибал палку... Он и сам не мог найти оправдания своим действиям.

***

— Ты тоже чувствуешь это, я прав? — спросил Шото, нервно топчась на одном месте, не сумев взять под контроль свою нервозность. Хоть Тодороки и не уточнил, что именно, но Мидория понял его без лишних слов. Это и так было понятно. Они стояли в пустом после занятий коридоре. Изуку не планировал здесь задерживаться, он плёлся позади всех одноклассников, весело переговаривающихся друг с другом. Но вдруг он почувствовал тепло, так неожиданно, что даже чуть не поскользнулся от шока. Когда он поднял взгляд от пола, его взгляд почти сразу зацепился за топорщащиеся во все стороны волосы Каччана, идущего намного впереди него самого и постепенно удаляющегося из его поля зрения. В голове моментально возникла мысль — что-то не так. Обернувшись, он обнаружил чуть-чуть позади себя Шото, выглядящего явно растерянно. Деку от испуга и неожиданности отстранился от него и почувствовал, как тепло угасает. — Что за?.. — вдруг вырвалось у него. Тодороки перевёл на него уже осмысленный взгляд. Он молча смотрел на него примерно минуту, вгоняя этим Мидорию в ступор ещё сильнее, а после наконец сказал: — Давай подождём, когда они уйдут достаточно далеко? — он кивнул в сторону не обративших на них внимания одноклассников, намекая, что хочет поговорить. И вот, дождавшись, когда голоса и топот стихнут, он задал этот вопрос, в ответ на который Деку слабо кивнул. Конечно, он чувствовал. Изуку чувствовал и не понимал, какого чёрта? В голове сразу возникло воспоминание из детства: мама сидела в кресле, обнимая его одной рукой, и рассказывала о соулмейтах. «Только от своей родственной души ты можешь почувствовать тепло. Все остальные люди будут излучать холод» Это могло значить только одно — Тодороки Шото... тоже его соулмейт. Звучало абсурдно. Значило ли это, что Кацуки перестал быть его соулмейтом? Мидория задумался и сразу отверг это глупое предположение: буквально минут десять назад, сидя в классе позади Бакуго, он всё так же чувствовал от него тепло. В голове Деку крутилось много вопросов. Каким образом? Является ли Тодороки соулмейтом и для Каччана или лишь для него самого? Было ли такое хоть у кого-то ещё, или они одни такие особенные? Это нормально? Такое вообще возможно? Почему так сложно? Это случилось совсем недавно, или он просто не обращал до этого внимания? Он уцепился за последнюю мысль и нахмурился. Действительно, он понял только сейчас: он замечал пару раз тепло, когда рядом не было Кацуки, но не придавал этому значения, слишком погружённый в свои мысли... Его поток мыслей прервал до этого терпеливо ждущий Шото: — Я пойму, если ты разочарован... — но его прервал Мидория. — Что? О чём ты, Тодороки-кун? Я совершенно не разочарован! — воскликнул он, не сдержав эмоций, и даже подался на шаг ближе к нему. — Просто... Это странно, — Изуку начал бормотать, — я правда не ожидал такого... Моим соулмейтом является Каччан, я давно знаю об этом, да и вообще, я никогда не слышал историй о том, чтобы у одного человека было по две родственные души... Нет, я нисколько не против тебя, просто не понимаю... Это странно. К его удивлению, Шото понял всё, что он говорил, и кивнул своим мыслям, смотря куда-то поверх него. — Всё-таки я оказался прав. Вы с Бакуго соулмейты. Иногда я обращал внимание, что, когда ты находишься вблизи от него, ты неосознанно, подсознательно тянешься к нему, будто к источнику тепла. Если честно, я и до этого заподозрил, что мы втроём родственные души. Когда я проходил мимо вас, я чувствовал отголоски тепла, но боялся подойти и сказать, думал, мне мерещилось... Да уж, это было глупо, — он почесал затылок, сжав губы. — Мне бы хотелось быть с вами... Всё же мы соулмейты. А родственные души должны быть вместе. Ну, то есть, только если вы согласны!.. Я был бы очень рад. Он смутился и спрятал глаза за чёлкой. Сразу было видно, что он очень неловок в проявлении социальных навыков. Мидория внимательно слушал его, впитывая каждое слово, и ничего не мог сказать. — Думаю, из моего рассказа на Спортивном фестивале можно понять, что я очень долго был лишён любви. Теперь, встретив соулмейтов, я намерен это восполнить. Я даже рад, что вас двое, хоть до этого ни у кого такого, скорее всего, не было. И я хочу, чтобы в наших отношениях все доверяли друг другу и любили. Если так распорядилась Судьба, то не стоит её игнорировать. Нам нужно наладить отношения с Бакуго. Изуку молчал, просто кивнув. Он понимал, что слова Шото разумны, и следует прислушаться к его совету. — Мне бы хотелось обнять тебя, Мидория. Можно?.. — голос Тодороки был немного надломленным, а в глазах читалась надежда. Он закусил губу, нервным движением схватив себя одной рукой за другую. Деку на мгновение застыл, глупо хлопая глазами, а потом сам в два шага преодолел расстояние между ними и заключил соулмейта в крепкие объятия. Шото прерывисто вздохнул, сам сильнее сжимая его тело, прижимаясь ближе, наслаждаясь теплом. Изуку тоже впервые ощущал это настолько остро. Чем ближе ты находишься к своей родственной душе, тем больше ты чувствуешь тепла. Это были его первые объятия с соулмейтом. — Мне правда не хватало тепла, — прошептал Шото. От его голоса у Изуку по телу побежали мурашки, всё это казалось таким ему личным, таким интимным, и таким невозможно правильным. Он успокаивающее погладил парня по спине, утыкаясь носом в его ключицу. Несколько мгновений звучала тишина, которую затем снова прервал Тодороки. — Я... Я счастлив, что ты мой соулмейт. Ты невероятный человек. Я восхищаюсь тобой! И твои слова на Спортивном фестивале... Они... Ты. Ты изменил мою жизнь. Я так благодарен тебе, Мидория. Спасибо. Спасибо тебе, — Изуку услышал приглушённые всхлипы и почувствовал, что Шото дрожит. Поняв, что он плачет, Деку сразу начал ласково гладить его по волосам, тихо шепча: «Тш-ш, всё хорошо. Я рядом». — Тодороки-кун, я рад также, как и ты. Я благодарен Судьбе, что она подарила мне возможность быть с тобой. И я бы хотел попробовать... Начать встречаться. Тодороки поднял на него взгляд. Он будто принадлежал человеку, которому сказали, что все его мечты только что сбылись. Шото чуть не заплакал снова, немного неверяще смотря ему в глаза, из которых тоже лились слёзы. Но Изуку, не обращая внимания на свои слёзы счастья, лишь уверенно кивнул, улыбнувшись своей самой нежной улыбкой, после погладив парня по щеке большим пальцем, немного краснея, а после поцеловал его в другую щёку.

***

До общежития они дошли вместе, взявшись за руки и уже начиная обсуждать план под названием «Разговор с Кацуки». Они оба пришли к выводу, что поговорить с ним действительно необходимо. Иначе всё будет так же, как и раньше! Добравшись до пункта назначения, они направились в комнату Мидории и там сделали домашнюю работу, пообщались и, конечно же, ещё пообнимались. Когда время близилось к вечеру, они вышли в общую гостиную, где сидели Бакуго с Киришимой. Эйджиро, судя по всему, уже собирался уходить, а вот Каччан — нет. Изуку и Шото переглянулись, это был их шанс. После того, как Киришима ушёл, Мидория и Тодороки бесшумно подкрались к дивану, на котором сидел Кацуки, и сели на него по обе стороны от парня. — Чё? — в своей обычной манере спросил Каччан. — Чего хотели, придурки? — Бакуго, — в знак приветствия кивнул Шото. — Мы хотели поговорить. — Да, Каччан, — несмело заговорил Деку. — Это касается того, что мы втроём соулмейты. Кацуки напрягся, это было заметно сразу, хоть он и старался не подавать виду. — Что за чушь? — он фыркнул для правдоподобности. — Во-первых, такого не может быть, во-вторых, мои соулмейты, даже если их вдруг действительно двое, не могли бы быть такими неудачниками, а в-третьих, я не чувствую от вас тепла, поэтому проваливайте отсюда со своим бредом. Повисла тягостная тишина. Мрачная, тягостная, которую в один момент никому из них не хотелось прерывать. Мидория весь сжался, судя по всему, готовый в любую секунду заплакать. Но вдруг Тодороки, не отрывая взгляда от глаз Бакуго, стальным, жёстким тоном отчеканил: — Лжёшь. Я же вижу это. Твоё враньё видно по глазам. Думаешь, я плохо разбираюсь в людях? О нет, здесь ты ошибаешься. Ты не проведёшь нас, и не надейся даже. Но у меня лишь один вопрос: почему ты всё же пытаешься это сделать, Бакуго? Каччан тихо цыкнул языком, пробормотав «чёрт», и закатил глаза, скрестив руки на груди. Он нахмурился, и весь его вид показывал, что Каччан хочет избежать этого разговора. — Каччан... Мы хотим знать правду... Ты же наша родственная душа, Каччан. — ...Мне было, чёрт возьми, стыдно! — воскликнул Кацуки, нервно вплетая пальцы в свои волосы и дёргая их в стороны. — Стыдно, понимаешь? — За что именно тебе стыдно? — закусив губу, спросил Деку, переплетая между собой свои пальцы. — Мне... Мне действительно стыдно за своё прежнее поведение с тобой. Я не знаю, почему я так вёл себя. Я хотел исправиться, прежде чем налаживать с тобой отношения. Мне бы хотелось начать всё с чистого листа. Тогда, получается... С вами обоими. Я хотел разобраться в себе, чтобы больше не причинять тебе боли, Деку. Из... Извини меня. Пожалуйста. Он обхватил самого себя руками, поёжившись и наклонил голову вниз. Мидория, всхлипнув, моментально придвинулся к нему и заключил в свои самые крепкие объятия, что-то восторженно, с искренним счастьем бормоча о том, что: «Каччан, я так рад!» Шото, улыбнувшись уголками губ, придвинулся к своим соулмейтам и тоже обнял их, целуя каждого в макушку, с удовольствием греясь в тепле, как и Деку с Кацуки. Жизнь с чистого листа началась.