Тепло

Деку приоткрыл глаза, немного щурясь после сна, и зевнул, прикрыв рот ладонью. Спустя несколько секунд немного придя в себя, Изуку сразу улыбнулся, чувствуя волны тепла, исходящие от лежащего рядом Шото, который всё ещё тихо посапывал, обняв одеяло. Прислушавшись, он услышал из другой комнаты небольшой шум. Его источником был Кацуки — самая «ранняя пташка» из них. Бакуго очень часто просыпался раньше Тодороки и Мидории и в таких случаях готовил на всех завтрак, чтобы провести время с пользой и порадовать своих любимых. Деку обожал еду, приготовленную Каччаном, ведь она была потрясающе вкусной. Он никогда не упускал случая, чтобы напомнить Бакуго об этом. Из-за этого в начале их отношений, когда Кацуки впервые готовил еду лично им, после комплиментов Изуку по поводу его способностей в кулинарии тот краснел и начинал отмахиваться, бурча что-то о том, что он ему льстит, и, вообще, «лучше заткнись и ешь». Но Мидория видел в такие моменты его лёгкую улыбку, которую тот пытался скрыть, и радость в глазах от того, что Деку нравится, как готовит Каччан, и поэтому не обижался на его привычное и уже такое родное брюзжание. Но сейчас многое изменилось. Изменились и они сами. С момента начала их отношений прошло достаточно много времени — примерно семь лет. Они помогли друг другу поменяться, этому способствовали их более близкие отношения, в которых со временем каждый мог довериться и получить доверие в ответ. Бакуго стал более мягким, менее вспыльчивым и раздражительным, хоть остатки его подросткового характера ещё остались, но именно это и делало Кацуки им самим. Он всё также мог сказать, что Деку и Шото — придурки, при этом немного раздражённо фыркнув, если те слишком уж явно дурачились, ненадолго впадая в детство, либо пытаясь ввязать его в какую-то глупую на его взгляд авантюру. Но делал он это любя, — в мыслях добавляя, что это его придурки, и ничьи больше, и пусть дурачатся, ведь это же хорошо, когда есть повод повеселиться и порадоваться, — и все это понимали так же, как и то, что это ведь Бакуго, он не может никак не язвить, возмущаться, подстёбывать и иногда ворчать, поэтому всех всё устраивало. Тодороки стал общительнее, его прежняя скованность пропала, а улыбка всё чаще появлялась на его лице, что очень радовало и Изуку, и Каччана. Шото любил обнимать своих парней, для него это было огромным счастьем, и делал он это при каждом удобном случае. Такая чрезмерная тактильность не была чем-то удивительным, её причина была понятна. Шото часто был обделён вниманием, особенно в трудное время его детства, и теперь он восполнял пробелы тактильных контактов. Да и к тому же, прикасаться к своим соулмейтам в сотни раз приятнее, чем к любому другому человеку, ведь вместе с этим моментально приходило упомрачительно приятное, полностью поглощающее тепло и ощущение уюта и покоя, так почему бы ему и не насладиться лишний раз? Даже такой ранее холодный к проявлению нежных чувств человек как Кацуки любил прикосновения своих соулмейтов, со временем он привыкал к ним всё больше и больше, и в последнее время действительно не представлял себе жизни без своих парней, настолько они стали дня него родными и очень ценными. Ведь найти свою родственную душу — это правда большое счастье, и Бакуго на самом деле ценил Изуку и Шото и благодарил Судьбу за то, что они есть в его жизни. Такого же мнения были и Мидория с Тодороки. Потому что соулмейт не только источник тепла, который может обогреть тебя, просто находясь рядом, но и, можно сказать, действительно половинка твоей души, человек, который предназначен другому самой Судьбой; с которым всегда будет спокойно; с которым ты точно будешь счастливым; который сможет поддержать тебя в сложной ситуации лучше, чем кто бы то ни было, ведь он чувствует и понимает тебя, как себя самого. Мидория же стал увереннее в себе, его прежняя робость почти пропала. На самом деле, он был единственным из них, кто изменился меньше всего. Хотя, у него и не было отрицательных черт, которые бы мешали ему в жизни. У Деку сохранились многие его прежние особенности поведения: например, повышенная слезливость в особенно эмоциональные моменты жизни и привычка анализировать и думать вслух — но и то, и то, да и всё остальное Каччан с Шото считали в Изуку милым. А ещё Кацуки и Мидория в начале отношений обсудили все их конфликты, произошедшие в детстве; Бакуго вновь искренне извинился перед Деку, и тот сказал, что не держит зла на Каччана. Деку, ещё пару минут полюбовавшись мирно спящим и ничего не подозревавшим Тодороки, всё-таки встал с кровати, потянувшись и подставив лицо утренним лучам солнца, что просачивались из окна. Зевнув последний раз, он тихо, чтобы не разбудить Шото, который любил поспать подольше, вышел из комнаты, принюхиваясь к вкусному запаху еды, из-за которого он сразу почувствовал, насколько голоден. Пробравшись на кухню, всё также стараясь не шуметь, он подкрался к Каччану сзади, обнял со спины и опёрся подбородком об его плечо. Бакуго почти никак не отреагировал, так как уже привык к подобному, потому что Мидория часто так делал, лишь невесомо поцеловал парня в макушку и сказал «доброе утро». Сегодня был их общий выходной, а такое случалось не часто, который они планировали, как и обычно, провести все вместе, наслаждаясь компанией друг друга. Простояв так пару минут, наблюдая за тем, как Кацуки размеренно готовит блинчики, затем складывая готовые на тарелку, Изуку, оторвав от последнего блина, лежащего на верхушке стопки, кусочек, из-за чего сразу получил слабенький шлепок по руке от Бакуго и раздражённое цоканье, съел его, на секунду крепче сжав Каччана в своих объятиях, чтобы он не злился, и, зажмурившись от удовольствия, полученного от вкусной еды, объятий любимого человека и тепла, исходящего от родственной души, наконец отстранился от парня, сказав: — Как думаешь, может, уже стоит разбудить Шото, или не надо? Что-то он слишком долго спит, я уже соскучился по нему. — Думаю, уже пора, а то он будет спать до обеда. И передай ему, чтобы он прекращал так неразумно тратить столько времени на сон, мы ведь вообще-то хотели провести этот день вместе, — начал ворчать Бакуго, переворачивая на сковороде ещё один блин. Мидория, хихикнув, направился в спальню. Зайдя в неё, он увидел, что Шото перевернулся на живот, одной рукой обнимая подушку, а другой одеяло. Чёлка закрывала его глаза, а рот немного приоткрылся, из-за чего парень выглядел ещё милее, чем обычно, поэтому Изуку на секунду вовсе расхотелось будить его. Тихо подойдя поближе к кровати, он опустился рядом с ней, с той стороны, где спал Тодороки, на колени, вглядываясь в лицо соулмейта. Не в силах сдержать улыбку, он наклонился и поцеловал его в лоб, затем в щёку, а потом приблизился и прошептал на ушко: — Просыпайся, солнце. Ресницы Шото затрепетали, и через секунду тот открыл глаза, сразу начиная зевать. — Ты выспался? Или я зря тебя разбудил? — Всё хорошо, я выспался, не переживай, — Тодороки нежно улыбнулся, смотря ему в глаза. — Мы с Кацуки уже заждались, пока ты проснёшься. Вставай, он приготовил нам очень вкусный завтрак. Встав и потянувшись, Тодороки зачесал чёлку рукой назад, чтобы та не лезла в глаза, и, потягиваясь, проследовал на кухню, за ним неспешно пошёл и Мидория. Шото подошёл к Бакуго и нежно поцеловал его в щёку, улыбнувшись, на пару секунд крепко-крепко обнял его, получая тепло и даруя его в ответ, после чего последовал примеру Деку и сел за стол. — Приятного аппетита, — сказал Кацуки, расставляя тарелки с блинчиками, которые он уже успел полить сверху джемом, перед своими соулмейтами, а потом и сам сел за стол, приступая к завтраку. — Как и всегда, просто прекрасно, — съев несколько блинов, сказал Деку и широко улыбнулся. Шото закивал, соглашаясь с его мнением. Бакуго немного улыбнулся в ответ, тихо поблагодарив их.

***

Весь день они провели вместе, и провели его просто прекрасно, как и всегда, когда они находятся друг с другом.