Без тормозов

       Я в задумчивости перестукивала длинными ногтями по крышке ноутбука. Если у него нет жены, значит, возможно, он удерживает у себя какую-то женщину. А это, как минимум, незаконно.               «А ещё незаконно взламывать банковские карты и чужие профили в ВК, я прав?» — ехидно ухмыльнулся внутренний голос. Я вздохнула. Ну да-да, это, естественно, незаконно, но удерживать у себя человека против его воли и совершать над ним какие-то действия, возможно, кстати, и насильственные, незаконно вдесятеро, если не вдвадцатеро!               Резко мои уши улавливают шаги по гравию. С территории соседского дома.        Я чуть ли не швыряю устройство на качели и осторожно выглядываю из-за угла дома. Грант, осторожно оглядываясь, тащит какой-то мешок, а затем выкидывает его в открытый мусорный бак, отряхнув руки, и как-то облегчённо выдыхает.        Следом он открывает дверь машины и торопливо забирается на сиденье. Нарастающий шум мотора и серый «Фольцваген» выезжает на дорогу, постепенно набирая скорость.        Я сажусь прямо на землю в позу лотоса и, подпирая спиной кирпичную кладку, начинаю рассуждать.               — Если сейчас мы пойдём к мусорным бакам, то велика вероятность того, что нас заметят соседи, а там, если они сообщат Гранту, мы точно не сможем за ним и дальше следить, следовательно...               То, что нужно внимательно следить за соседом, я решила ещё этой ночью. Ждать, как велела Хелен, подозрительных действий со стороны мужчины было бы тягуче и медленно — там пока увидишь, пока поймёшь, пока додумаешься, сто раз умереть можно. Нет, так не пойдёт. Лучше предпринимать более решительные действия.        Я оглянулась в поисках хоть чего-нибудь. Наш дом — номер семь — ровно посередине. Дом Гранта — номер восемь — находится западнее, если встать спиной к входной двери. Дома двух «бдителей» — десять и двенадцать — восточнее. Если я хочу пошариться в мусорном баке Гранта (боже, как отвратно это звучит), то мне нужно как-нибудь отвлечь жителей десятого и двенадцатого дома.        Я забежала в дом, хлопнув себя по лбу. Помню, как в школе мы делали офигенную дымовую шашку...        «Дымовая шашка от Овцова» была лучшим изобретением моей жизни. Суть состояла в том, что мы в пакет ебеним сначала соду, а затем краситель, причём всё можно в неограниченных количествах. Перемешиваем эту получившуюся бурду, а затем, следуя из того, сколько всего мы добавили, наливаем туда уксус и быстренько завязываем полиэтилен. Отбегаем и смотрим на феерический разнос бедного пакета.        Спасибо школе, люблю свой класс.        Я, тихо посмеиваясь, достала около десятка пакетов и всю соду.        Распределяем соду по пакетам, а следом — насыпаем туда же красный краситель.               — Им пезда...               Я заткнула горлышки пакетам и встряхнула получившуюся бело-красную дичь, равномерно распределяя «раствор». Порошки перемешались с тихим шелестом, и я резко вспомнила Золушку, которой надо было перебрать горох и ещё что-то, чего я, как не старалась, так и не смогла вспомнить.        Запихнув под мышку, как час назад ноутбук, пакеты, я устремилась в обход двенадцатого дома. Если и отвлекать, то только там, пока все туда сбегутся, разберутся, что к чему, пройдёт где-то минут пять-десять, а этого нам до Китайской границы и обратно, даже учитывая, что мы в Америке.               «Охренеть, мы в Америке...»               Я резко осознала, что нахожусь в той части света, где всегда хотела побывать и в очередной раз удивилась, как же матушка-судьба бухала, что решила меня из России, и не из какой-нибудь Москвы, на минуточку, а из самой залупы — из Азова! — забросить меня мало того, что в Америку, так ещё и на корабль к десептиконам.               «Интересно, а когда Судьба выпивает, кто к ней приходит?»               «В смысле?»               «Ну типа, к нам приходит белочка, а к ней кто? Звёздочка?»               «Ты больная?»               И внутренний голос решил пойти на х... Уйти, в общем.        Я тихо разложила пакеты на заднем дворе двенадцатого дома и приступила к выполнению самой сложной части плана.        Минута — на десять пакетов. Итак...        Я оставила в пакетах лишь маленькие отверстия, дабы смочь налить туда уксус и открыла бутылку. В нос сразу же ударил противный запах, и я сморщилась, словив флешбеки о головной боли в детстве. Тогда мама, потому что не признавала «всю эту гадость», как она величала таблетки, накладывала мне на лоб свёрнутую четырежды тряпку, смоченную невъебическим количеством уксуса.        Кстати, голова у меня так ни разу и не прошла тогда.        Я глубоко вдохнула и выдохнула. Погнали.        Я, не поднимая бутылки, разлила уксус по пакетам и, пока процесс не пошёл, с космической скоростью сделала узлы на бедных пакетах. Первый пакет уже начал надуваться, наполняясь дымом.        Я перемахнула через забор, выкинув опустевшую бутылку в какой-то мусорный бак, и понеслась в сторону мусорных баков восьмого дома. За спиной прогрохотал первый взрыв.        Второй. В двенадцатом доме завизжали.        Третий. Я мельком заметила две тени, отделившиеся от десятого дома.        Как мухи на дерьмо...        Я резко затормозила рядом с зелёными ящиками, уже не слушая вопли и взрывы, доносящиеся слева, и, подтянувшись на носочках, ухватилась за край бака, заглянув в зловонное содержимое.        Черный, блестючий мешок ярко выделялся среди остальных отходов. Изнутри бака смердело просто невообразимо и я, уже просто на грани обморока, разорвала руками пакет, оставив в нем маленькую, размером с кулак, дыру. Из дырки пахнуло чем-то ещё более мерзким, чем мусор.        Горло сдавило рвотным спазмом.               — Надо позвать остальных, на совет! Вот и кому это надо было... — донеслось до меня слева.               Я вынырнула из бака и посмотрела в сторону двенадцатого дома.       Чёрт. Чёрт, чёрт, чёрт!        Я не могу вот так уйти! Мне нужно, до́ смерти нужно узнать, что в этом чёртовом пакете!        Я ещё сильнее подтягиваюсь, укладываясь на края бака и на живот и запускаю руку в дыру.        Пальцы после недолгих шараханий нащупывают что-то мягкое. Изнутри донёсся смачный, противный хлюп. Ладонь почти на половину увязла в чем-то жидком и вязком.        Я вытаскиваю руку на поверхность, успев ухватиться за что-то продолговатое.        Я поднимаю это что-то на уровень лица. Красно-жёлто-чёрная, вязкая, с противными комками жидкость скатывается вниз, увлекая за собой эти комочки и с противным шелестом оседает внутри и на пакете.        Постепенно вся жидкость уходит с предмета, который я вытащила.       Мои глаза расширяются, дыхание перехватывает. Я резко выбрасываю это обратно в мешок, кроссовки соскальзывают с бака, и я несусь обратно в дом, задыхаясь от страха. Кажется, что за мной несётся этот сумасшедший, этот больной на голову Грант, и он догоняет, догоняет...        Я залетаю в прихожую и дрожащими от страха руками запираю дверь, сначала на цепочку, следом на две щеколды и два раза поворачиваю ключ в замке. Слезы стекают по щекам, из груди вырываются всхлипы вместе с утробными рыданиями. Руки трясутся, хочется закрыть уши руками, но все ладони в чем-то вязком и отвратно пахнущем.        В испуганном, загнанном сознании мелькают мысли, одна за другой, мешаются и толкаются, не позволяя мыслить трезво и ещё больше загоняя меня в истерику.               «Он убийца...»               Убийца, убийца, убийца, убийца, убийца!!!        Я живу по соседству с убийцей!        Маньяк...        Чёртов маньяк!        В голове всплывает образ того, что я вытащила из пакета, и я несусь в ванную, изливая содержимое желудка в унитаз с надрывным кашлем. Кажется, я готова размозжить себе голову, только бы забыть этот ужас.        Рука...        Полугнилая, с уже проглядывающими костьми, со свисающими ошмётьями жёлто-серой кожи, вся в трупной жиже и крови, отрубленная по запястье, с виднеющимися нервными окончаниями, человеческая, мать её, рука!        Я рассмотрела жижу на своих руках, смаргивая слезы с ресниц. Знаю одно, теперь я этот кусок человеческого тела не забуду никогда.        Резко я слышу стук в дверь. Вроде бы ничего сверхъестественного, но я дёргаюсь, как пистолетного выстрела.        Я вылила себе на руки, наверное, полбутылки шампуня и столько же геля для душа, только бы смыть этот ужасный запах и, умыв лицо холодной водой, понеслась вниз, к входной двери.               В дверь ещё раз постучали, но на этот раз им уже не пришлось так долго ждать — я уже подлетела к двери, чуть не впечатавшись в неё носом, и прокричала в щёлочку для почты: «Кто там?»               — Хелен, это ты, солнышко?               Добрый старушечий голос. Видимо, Хелен тут любят. Ну, посмотрим, какое я смогу воспроизвести впечатление.               — Нет, Хелен уехала! Я её двоюродная сестра, Чарли! — ответила я, скидывая цепочку и отпирая дверь.               — Ох ты ж, Господи! — миловидная бабулька схватилась за сердце и даже отошла на пару шагов. — Ой ты, волосы как пораскрашивала! Так и инфаркт можно схватить, честное слово.               Светлые, водянистые глазки, обрамлённые морщинами, смотрели на моё офигевшее от такой реакции лицо с тихой усмешкой.               — И-и вам здравствуйте. — я оперлась на дверной косяк, продолжая делать вид, что ничего не знаю. — Вы что-то хотели?               — Да, милочка, там на двенадцатом дворе кто-то набезобразничал, и у нас общий совет... — старушка смерила меня с ног до головы непонятным взглядом. — Ну, раз ты сестричка Хелен, то пойдём со мной, на совете поучаствуешь, а сестре вечером расскажешь, давай!               Меня потянули за руку, а я особо и не сопротивлялась. Сейчас мне нужно познакомиться с соседями, а там уже разбираться со всей той дичью, что я увидела в баке.               — Мисс Марпл, знакомьтесь, это двоюродная сестра Хелен, сегодня она, с вашего разрешения, поприсутствует на собрании, а вечером расскажет Хелен, вы не против?               Меня вытолкнули вперёд из рядов самых разных жильцов сектора, заставив предстать перед строгой женщиной в возрасте. На вид — лет так сорок-сорок пять.               — Ммм...               Некая мисс Марпл оторвалась от какого-то блокнотика и смерила меня оценивающим взглядом.               — Ну хорошо... Как тебя зовут?               — Чарли.               — Отли-ично... — женщина пару раз чиркнула что-то в блокноте и снова повернулась к собравшимся. Видимо, записывала моё имя. — На повестке дня один вопрос...               Жильцы частного сектора оказались довольно-таки дружелюбными. Несмотря на то, что я появилась в их кругу только полчаса назад, они выслушали несколько моих предположений (и ни одно из них не было даже близко к правде).        Возвращаясь домой, я могла думать только о Гранте и его чёртовом мусорном баке.        Домой убийца (в чем я теперь уже не сомневалась) приехал аж позже Хелен. Сфотографировать руку в мусорке я не успела, мусоровоз стыбзил отходы ещё во время общего собрания.               «Итак, подведём итоги.»               Уже лёжа в кровати, мы с внутренним голосом рассуждали, параллельно препираясь (как обычно, ничего не меняется).               «У Гранта теперь подозрительное не только поведение, но и, как бы странно это не звучало, содержимое мусорного бака.»               «А ещё он подозрительно поздно приехал домой. Аж в пол-одиннадцатого.»               «А ещё мы очень подозрительно интересуемся нашим соседом, тебе так не кажется?»               Я фыркнула.               «Просто банальный человеческий интерес.»               «С лазанием по мусорным бакам, ага.»               «Не нуди.»               «Между прочим, он на вполне законных основаниях может вызвать полицию.»               «Ну да, ну да... А мы, между прочим, тоже! Только осталось доказательства добыть!»               «Ну тебя, ты неисправима!»               Внутренний голос махнул воображаемой рукой и оставил меня наедине со своими мыслями.               «Всё интереснее и интереснее...»