***
— Паш, что случилось? — интересуется Ляйсан, обнимая мужчину со спины. — Ты весь день такой хмурый ходишь, — она поднимает на него взгляд, глядя на тонкую шею. — Я последняя сволочь, Лясь, — вздыхает он и поворачивается к женщине. — Я хотел вытащить одного ребёнка из его жизненной задницы, а в итоге… — Павел делает паузу, стараясь собраться с мыслями. — Я разрушил его до конца, понимаешь? Из-за меня этот самый ребёнок стал грёбаным анорексиком и боится буквально всего. — Ты об Антоне? — уточняет она, оглаживая ладонями острые скулы Добровольского. И да, несмотря на то, что отношения Павла и Шастуна были полностью засекречены, мужчина всё же рассказал об этом двум людям: Ляйсан и Арсению. Иначе они с Антоном никогда не выберутся из этого ада. — Да, — кивает старший и прижимается своим лбом ко лбу Утяшевой. — Понимаешь, я не люблю его, а он — меня. У него большая привязанность, — мужчина кладёт свои руки на плечи Ляйсан, заключая её в свои объятия. — И ты решил подговорить Арсения, чтобы он помог тебе перетащить Антона на свою сторону? Паш, ты сумасшедший? — в её глазах явно отражается капля злости и очень много укора. — История тогда повторится и в третий раз, понимаешь? — Не повторится. Обещаю, — Добровольский откидывается поясницей на подоконник и закидывает голову вверх. — Арс… он умный. Он знает, что и как надо делать. Всё будет хорошо. — Ну сам смотри. Но я вам обоим не прощу, если с Антошкой что-то произойдёт, — она покачала головой и приложила указательный и большой пальцы к переносице, всем своим видом показывая своё отношение к этой ситуации. — Оставишь ему квартиру. И будь уж так добр — не трогай мальчишку. Он тебе ничего не сделал. — Не буду, — с виноватой улыбкой отвечает Павел и вновь обнимает женщину, зарываясь носом в её волосах. — Ты же понимаешь, что однажды он всё узнает? — всё не унимается Ляйсан, глядя на мужчину слишком страдальческим взглядом. — Ты подумал о том, что с ним будет? — Лясь, всё будет хорошо.***
— То-о-оша, — слишком радостно тянет Попов, падая рядом с сидящим на кровати Антоном. — Давай страдать хернёй. — Хорошая идея, Арс, — парень кладёт телефон на тумбочку и ложится, поворачиваясь к мужчине лицом. — Хотя, я бы лучше куда-нибудь сходил. Город бы посмотрел… — Если хочешь, мы можем на экскурсию сходить, — предлагает старший, притягивая хрупкое тело к себе. — Или там на кораблике покататься. Какой вариант выбираешь? — Давай тогда кораблик, — Антон тихо смеётся, прижимаясь к старшему. — Слушай… с тобой так легко, — вздыхает он и закидывает одну ногу на Арсения. — Нет запретных тем. Можно ржать, пить и вообще… так хорошо… — Очень рад, что мы смогли поладить, Тош, — улыбается Арсений, продолжая гладить слишком стройное тело своими тёплыми руками. — Может быть, мы сможем быть чем-то большим, не думаешь? — Даже не знаю, — он лишь пожимает плечами, стараясь не смотреть в эти синие глаза. — А ты бы хотел? — Чего? — Арсений смотрит на то, как у Антона начинают гореть щёки и умиляется. — Ну… чтобы у нас с тобой получилось? — слишком наивно спрашивает Антон, с едва слышимой дрожью в голосе. В этот самый момент он себя искренне ненавидит. Чем же он лучше Павла, если сам опустился до измены? Но понимает, что с Арсением ему легко и комфортно, ведь нет этих запретных тем и страха. — Очень, — Попов легонько треплет кудрявые волосы и чувствует себя последним гадом. Но понимает, что это — единственный способ спасти Антона. Главное — не влюбиться. — Правда? — с надеждой в глазах спрашивает младший, стараясь уловить во взгляде Арсения все эмоции. — Да, Тош. Правда, — шепчет мужчина. И отчего-то Антон ему верит. В каждое слово. Словно маленький, наивный ребёнок. — А сейчас давай собираться. Ибо пролежать в номере весь день — такая себе идея.***
И снова родная картина: на улице шесть градусов выше нуля, а Антон нацепил на себя зимнюю куртку, засунул руки в перчатки и, счастливый, довольный, пряча в шарфике нос, направился на выход из комнаты. — Красота моя, тебе не холодно? — с сарказмом спрашивает Арсений, окидывая взглядом косплей на капусту в исполнении Шастуна. — Иди нахуй, — бурчит младший. Он бы показал Попову парочку красивых жестов, но всё же решает оставить эти благие намерения при себе. — Это скорее к тебе относится, малыш, — и после этих слов, Арсения начинает прожигать пара зелёных глаз. — Я тебе сейчас деменцию устрою. Посмотрим, как ты выёбываться будешь, — Антон всегда знал, что угрозы — его стихия. Особенно, если они направлены в сторону голубоглазых брюнетов. — Куда же делся тот милый мальчик, который ещё час назад лежал со мной и говорил о любви? — картинно вздыхает мужчина и покидает номер. — Ладно, мальчика мы потом найдём. — Да. Сейчас надо покататься на кораблике, — Антон тянет старшего в сторону лифта, видимо, не изъявляя никакого желания идти пешочком по лестнице. — Хорошая идея, Антон Андреевич, — с комично серьёзным лицом говорит Арсений и, честное слово, не ожидал такой подставы от судьбы. Дело в том, что двери лифта распахиваются, и виду предстаёт чуть взъерошенная фигура Матвиенко. — Арс? А вы типо чё? — очень складно интересуется Серёжа, а потом слышится голос Позова. — А вы? — парирует Антон, наблюдая за офигевшим лицом Димы. — У-у… у нас гейская парочка в семье есть? — О вас двоих тоже самое могу сказать, — фыркает Позов и заходит наконец в лифт, затолкнув в него ещё и Матвиенко. — Мне скучно одному в магазин идти. Вот и взял этого толстяка. — Да что ты, — естественно, ни Шастун, ни Арсений не поверили в эту крайне тупую отговорку. Особенно, если учесть то, что Дима, наоборот, любит закупаться один, да под музыку. — И я… я не отношусь к вашей этой радуге, — грациозно фыркает Попов, возмущённо складывая руки на груди. — Ага, ага, — кивает Серёжа, сделав крайне умный вид. Но был ещё больше похож на какого-то дурака, который упал на бетон лицом. — Верю, верю. — Серёнь, ты только два слова выучил? — стебётся Шастун, стараясь не ржать в голос. — Или пластинку надо поменять? Но, в любом случае, куда путь держите? — В торговый центр. Тут недалеко, — объясняет Дима, стоя к парням лицом. — А вы? — Мы на экскурсию, — невозмутимо отвечает Арсений, убирая руки в карманы. Вообще, не может он стоять в одной позе больше двух минут. Суетливый человек. — Ну, удачи вам обоим познать мир, — Дима поднимает вверх кулачок, мол, удачи и выходит из тесной кабинки.***
На улице всё же холодно. По крайней мере для Антона, ибо Арсений — вообще ненормальный и спокойно идёт в своём осеннем пальто, которое расстёгнуто нараспашку. — Тебя на корабле сдует, — кидается угрозами Шастун, идя рядом с этим горячим, во всех смыслах, человеком. — Ага, — кивает Попов и спокойно приобнимает паренька за талию. — Зато я не сварюсь заживо, — парирует он после небольшой паузы. — Мне холодно! — оправдывается Антон, придвигаясь к мужчине. — Я ничего не могу с этим поделать. — А спать и есть нормально ты не пробовал, не? — как-то слишком злобно произносит Попов, чем нехило так пугает младшего, заставляя его даже малость поникнуть. — Прости… я просто очень за тебя переживаю, — он смягчает тон, сильнее прижимая к себе стройное тело. — Я понимаю, — Шастун вздохнул, пытаясь переплести свои пальцы с пальцами мужчины, что, к слову, у него получилось. — Но не могу. Это сложно. — Тош, — он остановился, повернув парня к себе лицом. — Ты слишком стройный, понимаешь? — Попов кладёт свои руки на укрытые курткой плечи, тем самым успокаивая загоняющегося Антона. — Надо начать кушать. Сначала маленькими порциями, потом постепенно увеличивать количество еды. Хорошо? — Хорошо, — неуверенно кивает парнишка, глядя в голубые глаза. — Я, правда, не уверен, что это классная идея, но… — Превосходная идея, — поправляет мужчина, слегка повернув голову вбок. — Иначе, такими темпами, на твоём фоне даже швабра будет казаться сумоистом. — Очень смешно, Арс, — цыкает Антон и берёт старшего за руку, заставляя наконец пойти вперёд. — Но кораблик ждёт, вообще-то. — Да, ты прав, — соглашается мужчина и идёт вслед за Шастуном. — Может купим по стаканчику кофе? Ну… чтобы согреться там, — предлагает Арсений, глядя на паренька снизу вверх, из-за разницы в росте. — Не, вообще, это заманчивое предложение. Поэтому, я согласен, — кивает Антон, стараясь высмотреть где-нибудь кофейню или хотя бы торговый центр, в котором обычно всегда есть автомат с кофе. — Смотри. Как говорили Гугл-карты, где-то здесь есть одно заведеньице, в котором делают очень классные напитки. Кофеёчек в том числе, — объявил Попов, стараясь закрыть ладонью солнце, что слепило своим ярким светом и не давало ни единого шанса что-то увидеть. — А название какое? — решает спросить Антон, глядя на правую сторону дороги, в то время, как Арсений смотрел на левую. — Мятная сказка, вроде. Не помню, не могу сказать, — предполагает Попов, пожимая плечами. — Что-то с мятой, короче. Оно будет с бирюзовой вывеской. Это всё, что я могу тебе сказать. — Я надеюсь, что ты ошибся с названием, ибо… вряд ли в «Мятной сказке» будет лакшери атмосфера, — Антона аж передёрнуло от воспоминания о прочтении этой книги. — Ты читал? — сказать, что Арсений в шоке — не сказать ничего. Он и подумать не мог, что Шастун что-то читает, особенно, достаточно современную литературу. — О да… я ахуел, если честно, — парень пожимает плечами и даже разводит руки в стороны, для большего подтверждения своих слов. — Я то думал, что это какая-то ламповая книжечка о том, где всё хорошо… Ага, блять. Иди ты нахуй, Антоша. — Какая несправедливость… нечего сказать, — пожимает плечами Арсений и, видимо, решив понастольгировать, а заодно и развить тему книг, начал рассказывать об одном произведении, которое прочитал не так давно. — Я вот читал… «Лето в пионерском галстуке»… — Ты… Что ты читал?! — чуть ли не визжит Антон, глядя на Попова горящими глазами. — Классная вещь… — О да. Если бы они на двадцать лет не разошлись, то было бы круто, — грустно тянет Арсений, глядя вперёд пустым взглядом. — Я обычно читаю описание книги. А тут решил, что не буду. — Это был самый твой самоуверенный поступок, Арс, — сочувствующе говорит Антон, стараясь поддержать мужчину. — Ну… хоть не умер никто и уже хорошо. — Вот как раз-таки из-за такого и начал читать краткое содержание. Травма после «Муму», — Арсений смеётся, как и Шастун, но всё же в этом смехе есть доля грусти. — Я, вообще-то, в свои одиннадцать годиков плакал над собачкой. А ты ржёшь тут. — Ты сам ржёшь, — переводит стрелки младший, а потом решает устроить настоящий пиздец. — А ты вспомни «Тихий Дон». — Нормальный? — Попов крутит пальцем у виска, причём так агрессивно, что, кажется, там скоро появится реальная дыра. — Такое запрещено законом говорить! А ты… ты вообще больной. На голову. — Шолохову скажи это. У меня после такого крыша уехала очень далеко, — вздыхает Антон, а потом резко останавливается. — Пришли. И нет, это не «Мятная сказка», а «Мятная история», маразматик. — Ну, теперь там обязательно должна быть лакшери-атмосферка, да? Да.***
Антон уже даже не надеялся, что дойдёт до корабля. Видимо, в стаканчики им налили вовсе не кофе, а что-то подозрительное, раз их так штырило. Зато теперь у Арсения есть много очень тупых, а значит, крайне смешных фото Шастуна. А это ли не счастье? — Блин, мы такими темпами на корабль опоздаем, — Шастун чертыхается, стараясь подобрать свои конечности и не распластаться по площади. — Мы почти пришли, не ной, — а вот Попову вообще отлично. Он на расслабоне, под кофеёчком и вообще, в его жизни всё сложилось хорошо. — Там, за поворотом, есть причал. Собственно, оттуда мы и отплываем. — А вот это реально хорошая новость, — обиженно говорит Антон и тянет мужчину, чтобы тот шёл чуть быстрее. — Сейчас купим билеты, сядем и целых два с половиной часа будем слушать экскурсию, — остановившись у кассы, мужчина потягивается. — Мне два взрослых. На теплоходе достаточно много места, если учесть ещё и тот факт, что крыша отсутствует. Судя по всему, её изначально не было, чтобы не портить панораму. А вместо сидений, к покрашенному, химозно-голубому полу были прикручены скамейки. Самые банальные, которые есть в каждом нормальном парке. Но главное не это. Совсем не это. Вишенка этого вечера — красивый, голубоглазый брюнет, в чёрном пальто и брюках, который поскользнулся на лестнице и едва не выпал за борт. В общем, манеры кошки, грация… Арсения Сергеевича. — Ты настолько конченый человек, что даже ходишь не по-христиански, — угарает Антон, стараясь запомнить каждое движение в несостоявшемся полете человека над рекой. — Как так то, Арс. Где твои манеры, — Шастун спародировал жест истинного итальянца, прислонив друг к другу большой, средний и указательный пальцы, всё ещё стараясь не умереть от приступа смеха. — Иди к чёрту, — обиженно бурчит Попов, глядя вперёд, ибо место у недо-окна занял Антон, чтобы смотреть на воду. — Ути Господи, моя картошечка дуется, — парень явно не мог догнать, в какой момент они с Арсением поменялись характерами, но ему всё равно было очень весело, ведь стебаться над Поповым — отдельный вид искусства. — Ой, да ну тебя, — эта недо-перепалка могла бы продолжаться вечность, если бы не голос из динамика, сообщающий о том, что экскурсия начинается и стоит выключить свои мобильные телефоны. — Сейчас узнаем об истории этого прекрасного города, — мечтательно произнёс парнишка, глядя то куда-то вперёд, желая найти источник звука, то за борт, то на Арсения. Как много объектов для просмотра, просто невероятно. — Ага. Будем более образованными, умными… — соглашается Попов, делая из себя крайне серьёзного человека. Но есть одна персона, у которой на эту напускную важность Арсения были свои планы. — Да ну тебя нахер. С татаринами спорить прикольно будет, — Антон заговорчески потирает ладони, тихо посмеиваясь. — С татарами, — поправляет мужчина, глядя на своего крайне гениального спутника. — Иди нахуй. С татаринами и точка.***
Антон — самая настоящая модель. А ещё, конечно, клоун. Но в первую очередь всё же модель. — Арс, мне нужна фотка а-ля «Титаник». Я умру, если её не сделаю, — угрожает Шастун, стоя перед заборчиком, отгораживающим палубу от… не-палубы. — Пиздуй сюда. — А сфоткает нас святой дух. Я правильно понял? — вздыхает Попов, стараясь этими словами образумить паренька. Но это же Антон… — Девушка, можете нас сфоткать, пожалуйста? — обращается Шастун к первому попавшемуся человеку и протягивает ему, точнее, ей, свой телефон с включённой камерой. — Только красиво, — и после этих слов он встаёт как в том самом фильме, поворачивается к реке лицом, поднимает прямые руки и ждёт, когда же Арсений перестанет выёбываться и почувствует себя в роли Леонардо Ди Каприо на минималках. И, о чудо! Спустя какие-то три секунды, Попов обхватывает своими руками чужую талию, что была прочно запрятана под тёплой курткой. Девушка, естественно, в шоке. Но, судя по выражению её лица, очень довольна. Не каждый же день можно увидеть, как «Артоны» обнимаются на кораблике. Поэтому, это реально праздник, который следует отметить в календаре ярким цветом. — Большое спасибо! — благодарит Шастун, листая фотографии. — Вам надо идти на фотографа. Ваши фото — сплошное великолепие. Арс, мы идём делать ещё несколько красивых снимков. А потом их распечатаем. На фотобумаге.***
В номере всё так же уютно. Хотя, скорее всего, это заслуга не комнаты, а людей, которые в ней живут. Пусть и временно. — Доволен? — вздыхает Арсений, который изрядно задолбался за день. Нет, чтобы сразу после экскурсии и фотосессии пойти в отель, чтобы лечь спать, Антону вот понадобилось пойти и распечатать самые удачные кадры. — Ещё бы, — довольно улыбается Шастун, стягивая с себя кофту. — Отлично погуляли. — Антош… — Арсений, впервые за три дня, увидел тело Антона без одежды. И состояние парня пугало. Очень сильно пугало. — А? — как ни в чем не бывало спрашивает Шастун, а потом переводит взгляд на свой живот. — Ну фиолетовые пятнышки. Что ты тут разводишь то? — Давай я их тебе помажу мазью? Это же… ужас… — он оглядывает парня сверху вниз, зацикливаясь на каждой ране. Да… Павел явно упал в голубых глазах. Причём низко. — Как хочешь, — Антон лишь пожимает плечами. Ему и правда всё равно — к боли он привык уже давно, поэтому, если Попов хочет поиграть во врача, то почему бы и нет? А Арсений достаёт из своего чемодана тюбик небольших размеров и просит Шастуна снять штаны, ибо, если и лечиться — то полностью. Мужчина выдавливает приличное количество мази на палец, которым, впоследствии, аккуратно прикасается к хрупкому телу, искренне боясь причинить боль. Он размазывает прозрачную, густую жидкость, делая круговые движения и обводя гематомы. Арсений практически не давит — наоборот, с невероятной нежностью и лёгкостью, почти не касаясь бледной кожи, растирает мазь. И Антон тает. Да, процедура не из приятных, но то, как проводит её Попов — заставляет расплыться. Шастун не чувствует боли, ему правда хорошо. Такое чувство, что там, где размазана пахучая жидкость, вовсе и нет ничего. Слишком уж пряитно. — Всегда тебе поражался, Арс, — решил признаться Антон. — Ты даже самые больные вещи превращаешь в нечто… прекрасное, что ли, — парень смотрит сверху вниз, упираясь взглядом в тёмную макушку. — Ты такой классный… — Спасибо за комплимент, — Арсений тихо смеётся, а потом, как бы невзначай, оставляет шутливый поцелуй на впалом животе. — Я его запомню. — Запоминай на здоровье, — тихо смеётся Шастун, после чего тихо зевает. — Может…ляжем спать? — предлагает он и потягивается. — А то времени уже много. — Хорошая идея, — кивает мужчина и встаёт с пола. Он обходит кровать и падает на свою половину, дожидаясь Антона. — Спокойной ночи, — устало тянет парнишка, ложась на мягкий матрац. Он прижимается лицом к чужой груди, а ногу собственнически перекидывает через живот Попова. — Ебать… ты у нас подкачанный чёрт, оказывается? — Ага. Должен же тебя кто-то защищать.