***
Антон глубокомысленно лежал на диване, глядя прямо в белый потолок. Он не чувствовал эмоций, не хотел курить или выпить. Просто пусто как-то и всё. Не более. Тишину комнаты разрезала вибрация телефона, что звучала слишком громко в данной обстановке. — Да? — парень даже не смотрит на дисплей, уже догадываясь о том, кто ему звонит. — Привет, Тош, — ласково здоровается Попов, отчего у младшего внутри разливается какое-то невообразимое тепло, которое согревает и сердце, и душу. — Как у тебя дела? — Всё хорошо, Арс, — губы Антона растягиваются в счастливой улыбке, которая с каждой секундой становится только шире, а тон парня смягчается, становится таким же тёплым как и у Попова. — Ты надолго уехал? — Послезавтра вернусь уже, — смеётся мужчина, видимо, стоя где-то на набережной, ибо отчётливо слышался ветер. — А что такое? Ты по мне скучаешь уже? — Не то слово, Арсюш, — парень краснеет, удивляясь с самого себя. Как можно вести образ жизни типичного подростка из неблагополучной семьи и смущаться правды? В этом весь Шастун. — Очень тебя жду… Ты прочитал моё смс? — Секунду, — просит Арсений и, судя по всему, читает то самое смс, само собой отстранив телефон от собственного уха. — Ты серьёзно? — мужчина говорит это одновременно удивлённо и радостно, а в груди что-то приятно ёкает, видимо, сердце. — Ага, — Попов понимает, что задание выполнено. Но только теперь не имеет никакого понятия, что делать дальше. Отпустить парня? Остаться с ним в отношениях? Что? Не понятно. — Я не люблю его. А он меня. Так смысл этих отношений? — Ты прав, Тош. Ты безусловно прав, — задумчиво соглашается мужчина и опускается на скамейку. — А жить ты где будешь? — Посмотрим. Может, квартиру сниму, — младший задумчиво хмыкает, глядя перед собой. А потом хватает пачку сигарет и выходит на балкон. — Либо Паша оставит мне квартиру, что было бы прекрасно. — Надо же… как много всего я пропустил… Как ты вообще до этого догадался? — очередной сарказм из уст старшего. Нет, ну правда. Человек несколько лет жил с абьюзером, а когда вся эпопея завершилась, то понял, что вместе они быть не могут. — Как я до этого не догадался раньше, вот в чем вопрос, — Антон игнорирует нотки некой колкости в словах Попова и просто решает ответить на вопрос как на вопрос. — Я же никогда не считал боль проявлением любви. А тут… Арс, я не один день терпел такое. А больше года. Ещё и слепо любил этого человека… вот что со мной не так, а? — Даже не знаю, мальчик мой. Даже не знаю… — тянет Арсений, глядя в небо, в какую-то определённую точку. — Ладно, слушай. Мне в гостиницу надо… Я тебе ещё позвоню. — Окей, только учти, Паша в пять вечера приходит, поэтому сам время рассчитывай. — Ладно, ладно. Удачи, Тош. Антон чиркает зажигалкой прямо перед кончиком сигареты, попутно вдыхая через неё воздух. Пара секунд, и в воздухе повисает яркий запах табака, который так ненавистен Павлу, и такой родной для Шастуна. Парень не хочет о чем-то сейчас думать. Не хочет говорить. Он просто хочет купить бутылок десять грёбаного рома и забыться. Хотя бы на время.***
Замок двери щёлкает и через пару мгновений в квартире появляется знакомый силуэт Воли. Удивительно, но мужчина даже трезв, ещё и в хорошем расположении духа. Антону становится страшно. А что, если Паша не захочет разойтись и снова жизнь импровизатора превратится в ад на земле. — Антош, я дома, — кричит мужчина из прихожей, пытаясь закрыть тяжёлую дверь. — Ты поговорить хотел. — Да, Паш… — он вздыхает, глядя в ставшие родными глаза и старается держать себя в руках. — Я… я думаю, что нам надо расстаться. Антон плотно закрывает глаза, опуская голову в пол, а Воля ликует, хоть и старается не подавать виду. Мужчина лишь кладёт свою широкую ладонь на хрупкие плечи, слегка их сжимая, и просит младшего поднять голову. — Я всё понимаю, Тош… И, если тебе так будет лучше, то давай расстанемся, — теперь у парня не осталось никаких сомнений в том, что Паша его не любит. И вряд ли любил последнее время. — Можешь забрать эту квартиру, как никак, она переписана на тебя. — Спасибо, — Шастун уж крайне натянуто улыбается, глядя на старшего чуть суженными глазами. — Ну… пока? — Да… Пока, — неуверенно кивает мужчина, окидывая уже абсолютно будничным взглядом парня. — В понедельник съёмки, не забывай. — Хорошо, — кивает он, отходя на шаг назад. — Когда за вещами заедешь? — Даже не знаю… Я сейчас соберу необходимое, а остальное потом… когда-нибудь… — смущённо говорит Воля и, разувшись, проходит внутрь квартиры, в который вряд ли ещё раз побывает.***
Антон лежит на полу, глядя в потолок. Рядом с ним лежит начатая бутылка виски и куча других, уже пустых, из-под разного алкоголя. В целом, типичное утро российского алкоголика. Голова у него абсолютно пуста, идей и мыслей нет, только приятные «вертолеты», что посещали парня очень часто. Не жизнь, а сказка. Он берет в свои руки очередную бутылку и, приложив немало усилий, садится, опираясь о диван спиной. А ещё ему показалось, что он давно не курил, поэтому он еле-еле нащупывает руками пачку, вынимая очередную сигарету, которую впоследствии поджигает. Не с первого раза, но всё же. — Здравствуй, холостяцкая жизнь, — говорит пустоте парень, поднимая вверх бутылку. — Ура. Он пьёт прямо с горла, делая несколько глотков подряд, а потом морщится, ибо жгучая жидкость ощутимо обжигает рот и горло, что не совсем уж приятно, почти даже больно. — Сука, — коротко и ясно изъясняется парень и делает глубокую затяжку, чувствуя, как сознание уходит всё дальше и дальше; ещё чуть-чуть и его не останется вообще. Всё могло бы дальше быть так прекрасно, если б не телефон, который решил зазвонить так не вовремя. Но Шастун твёрдо решил, что никакая живность и неживность его сегодня не потревожит, поэтому даже не смотрит на дисплей телефона и сразу сбрасывает. Что что, а говорить он сейчас не хочет вообще. Звонок раздаётся вновь и вновь, из-за чего парень решает выключить на девайсе звук. Ему сейчас никто не нужен. Пошли все нахуй. Телефон улетает в другую сторону комнаты. Антон потерял счёт времени и уже не знает даже какой сейчас день. Но, судя по всему, прошёл уже день, а может и два. Однако, на это как-то ровно. Он что-то бормочет себе под нос, до конца не понимая, что он несёт. Телефон снова жалобно вибрирует, призывая парня ответить на входящий звонок… Но Шастун пропил остатки совести и… Вырубился.***
Парню пришлось проснуться, ибо мелодия звонка уже успела задолбать за последние две минуты. Хотя, раздаётся эта трель явно намного дольше. Он еле поднимается с пола, держась за диван, на который все же падает, не в силах устоять на ногах. А после тянет руки к недопитой бутылке виски, делая несколько глотков, которыми выпивает оставшийся алкоголь. Бутылка падает на пол, отзываясь резким бряканьем, ибо полетела она в сторону с несколькими стекляшками. Видимо, этот самый грохот заставил человека за дверью заволноваться ещё больше, так как бесячая мелодия уже порядком надоело. Антону было абсолютно похуй на того, кто к нему ломится: ну звенит и звенит, и Бог с ним. Но он не мог себе позволить выйти так по-идиотски: с растрепанными волосами и запахом перегара изо рта. Поэтому, парень в своих лучших традициях кладёт ещё больший хуй на будущего гостя и направляется в ванную. — Н-да… Выгляжу я сегодня как полный придурок, — он бы сказал как-нибудь иначе, да вот только к своему почтенному возрасту Шастун обзавёлся гордостью. Не плохо же… Трель звонка уже стала меньше бесить парня, который не спеша переоделся, выпил какой-то подозрительной воды из чашки (что стояла на столе черт знает сколько времени) и только потом направился к двери. Видимо, стоявший за ней человек откусит Антону горло за подобную нервотрёпку, но… Этому самому Антону как-то ровно. — Ты совсем рехнулся?! — с порога кричит Попов, оглядывая своего собеседника с ног до головы. — Какого, блять, черта ты не берёшь трубки? — Не знал, что питерская интеллигенция умеет материться, — язвит парень, сохраняя довольную ухмылку на губах. — Я тебя сейчас придушу, засранец, — угрожает старший, подходя ближе к импровизатору. — Я два дня дозвониться до тебя не мог! То абонент занят, то не отвечает, а потом так вообще вне зоны доступа! — Вне зоны доступа, вне зоны доступа… — поёт Шастун, изо всех сил изображая клоуна. Ну что поделать? Нравится ему выводить из себя людей. Особенно, когда голова болит и кружится. — Как там дальше поётся? — Я. Тебя. Сейчас. Убью, — отделяет каждое слово Арсений, в шутку протягивая свои руки к чужой шее. Да, несмотря на всю любовь к Антону, Попов хотел его сейчас придушить. А ещё, желательно, отшлепать как маленького (а может, даже, и взрослого) ребёнка и поставить в угол. — Не пизди! Не так там поют они! — дует губы он. В какой-то момент ему стало очень весело. «И когда тебя только начало уносить с трети бутылки виски? Теряешь хватку, Шастун… теряешь…» — Антон, ты что, пьян? — наконец доходит до Арсения, у которого глаза в миг округлились, выдавая всё его вселенское раздражение с головой. — Аге, — весело кивает головой тот, растягивая улыбку на своем лице чуть ли не до предела. — Ты прости, у меня áлкоголь закончился, поэтому… Чай, кофе, поебёмся? Как видишь, чашек нема. — Так. Я не по любви не сплю, — Арсений честно пытается сохранить дистанцию, которая всё рушится и рушится с каждой секундой. Антон тем временем спорит сам с собой и со своим мозгом, который ещё не настолько пьян, чтобы без раздумий всё выдать. Поэтому, ещё с минуту между парнями висит давящая тишина, а потом парень почти шёпотом говорит то, что его очень долго мучает. — А я тебя люблю, — крайне честным голосочком тянет парень, повисая на чужих плечах. — Сильно-си-ильно… — Антош, не неси ерунды, — смягчившись просит мужчина и поглаживает хрупкие плечи, вовсе не веря чужим словам. — Ничего я не несу! Я правда тебя люблю. Очень сильно. Даже с Пашей расстался, потому что люблю тебя, дурак! — он уже срывается на крик, стараясь донести до упёртого актёра всё, что хочет. — Понимаешь?.. — Да, — кивает Попов, устремляя взгляд прямо в зелёные глаза. — И я тебя тоже люблю. Но тебе надо поспать… — Ты… правда? — парень не верит своим словам, глядя на то, как мужчина уверенно кивает пару раз и крайне честным голосом говорит «да». А потом резко накатившее счастье сносит парню голову: хочется и смеяться, и плакать одновременно. Ещё он желает расцеловать человека, стоящего перед ним. — Господи, как же я, блять, счастлив, а… — Но сейчас мы идём спать. Теперь пришлось немного расстроиться, но таков уж Арсений: упрямый, принципиальный и… очень уж красивый и милый. Отказать ему нет никаких сил. Поэтому Шастун медленно плетётся за мужчиной в спальню, намереваясь как минимум час провести в постели.***
Арсений смотрит в балконное окно, закуривая очередную сигарету. В голове столько мыслей, что сложно понять, какого дьявола вообще творится в этой жизни. Но одно он знает явно — он проебался. Конкретно так проебался. По всем фронтам. Павел же просто велел ему «спасти» Антона, а не влюбляться в этого паренька по уши. У самого Попова ведь жена, хоть и бывшая, и дочь, которую он никак не может потерять. И ко всему этому, мужчина ещё и влюбился. Как подросток, просто и, наверное, навсегда. В человека, с которым у него разницы восемь, блять, лет. Да, столько бы ему грозило, если б Шастуну было меньше восемнадцати. Но, к огромному счастью, Антон уже достаточно взрослый мальчик. Хоть и ведёт себя порой как дебил. – Боже, какого хрена вообще творится в моей жизни... – тихо произносит старший, поджигая очередную сигарету.