Ты предлагаешь Матриархат?

Взгляд Катерины говорил ей о многом. Хотя бы о том, что ее намерения абсолютно серьезны. Сейчас она была буквально вне себя от ярости. Елизавета бы никогда не подумала, что эта девчонка способна на такую злость. Губы растянуты в вызывающей ухмылке. Она словно говорит: «Признай, я оказалась куда умнее, чем ты предполагала.» И здесь она действительно права. За ее столь невинным обликом скрывался настоящий зверь. Дикий зверь, что так и норовит вырваться наружу. Но тем не менее, Лиза видит в ней что-то совершенно другое. Что-то, от чего хочется подойти ближе. Это почти непреодолимое желание появилось, как только Екатерина переступила порог зала. И, что уж скрывать, императрицу тянуло к этой «хабалке». Она понятия не имела, почему думает о ней, как о женщине. А Катя словно чувствовала. Читала ее, будто не прилагая для этого никаких усилий. – Вы отняли у меня сына, а я улыбаюсь Вам, — продолжала Екатерина, даже не пытаясь выглядеть вежливой. — Кланяюсь, слова говорю вежливые. Казалось, ей плевать, что ждет ее после. Будь то заточение, пытки или... быть может, эшафот. А впрочем, все возможно. И черт знает, о чем думает эта самоуверенная дама. – Вы отняли у меня все. – Последовала долгая пауза. – Моя жизнь не имеет смысла. – Рука тянется к стоящей чуть поодаль вазе, наполненной спелыми фруктами. – И в этом… виноваты Вы. Для Ее Величества подобная откровенность была ровна непростительной дерзости. Может, на то она и рассчитывала. – Да как ты смеешь? – Не выдерживает Елизавета, поднимаясь с места. – Знаешь, что с тобой сделают, если я этого захочу? Катя лишь улыбнулась. Да, знает. Но уверена, что ничего не сделают. Просто не посмеют прикоснуться к ней. Да и у самой Лизы не хватит сил, чтобы отдать приказ. – Я убью тебя. – Срывается вдруг с раскаленных губ государыни. Екатерина смеется. Смеется, не скрывая веселья. Уж так и убьет? Слабо верится, Елизавета Петровна. Будь они немного в других обстоятельствах, может и поверила бы. Но не здесь. Не сейчас. – Дорогая… – начинает Катерина как-то слишком спокойно. – Просто признай, что ты ненавидишь его точно так же, как и я. Обе прекрасно понимали, о ком идет речь. Ясно ведь, что Лиза его на дух не переносит. Пусть и не говорит об этом открыто. Кажется, еще минута и императрица скажет ей убираться вон. А может, прикажет увести прямиком на эшафот. – Да как ты… – она не успевает договорить. Холодные руки падают на плечи, сжимая. – Смею. – тихий шепот опаляет бледную кожу, заставляя сжаться каждую клеточку тела. Ни одна из них не заинтересована восхождением Петра на престол. Смею предположить, Елизавета всеми силами оттягивает этот момент. Он потеряет все, чего Россия добивалась столько лет. Этого нельзя допустить. Екатерина хватает ее за запястье, тем самым лишая возможности куда-либо сбежать. Впрочем, сомневаюсь, что она об этом думала. – Если это произойдет, он прикончит сначала тебя, затем — меня. – княгиня говорила с такой уверенностью, что сомневаться не было даже желания. – А потом подарит Фридриху все завоеванные территории. Неужели ты этого добивалась? Катя прекрасно знала ответ. Единственное, в чем она была не уверена — возможно ли убедить в этом государыню. Сможет ли она признать очевидное? Порой, это труднее всего. – Я должна думать прежде всего о благополучии государства. – Как-то неуверенно начала Лиза, будто сомневаясь в собственных словах. – Он не способен править, и я это вижу. Здесь Катерина усмехнулась. Она видела сомнение. От этого нужно избавляться. Алые губы немки коснулись нежной кожи Ее Величества, заставив ту вздрогнуть от неожиданности. Но, что удивительно — она вовсе не спешила отстраняться. – Так прикончи его. – Тихо — с надрывом — произнесла Екатерина. – Мы ничего не потеряем. Она говорила абсолютно серьезно. Именно это заставило Елизавету пересилить себя и обернуться, встретившись с полными безумия голубыми глазами. – «Мы»? – Кажется, эта деталь волновала Лизу куда больше, чем все сказанное ранее. Катя… та была спокойна и холодна, как удав. Ее совсем не волновала судьба Петра Федоровича. Точно так же, как его не волновала она сама. – Мы. – повторила она твердо и сделала шаг вперед, протягивая руку к лицу императрицы. Холодная ладонь коснулась щеки, тотчас же покрасневшей, то ли от смущения, то ли от непозволительной близости. В этот момент к Елизавете пришло осознание всей ситуации. Она ясно видела азарт, что двигал Катериной в эту минуту. В глазах пляшут черти, а на лице все та же наглая ухмылка. – Ты… – здесь она осеклась, подбирая подходящие слова. – ты предлагаешь Матриархат? Катя прикусила нижнюю губу, пытаясь скрыть дьявольскую усмешку. – Ja, Schatz.*