Жизнь в имении Камисато

За скалами никого не было. Аяка вспомнила, как они с Аято каждое лето в детстве ходили сюда лепить куличики и откапывать крабов из песка. Тома взглянул на Аяку, вставшую у лазурной воды. В белом платье и в туфельках она выглядела волшебно. — Как тут хорошо! — сказал Тома. Он опустил свою руку и прикоснулся к воде. Та была прохладная и освежающая. Аяка захотела зайти в воду, Тома будто прочитал ее мысли, и они стали раздеваться, стоя на сухом, теплом песке. Томе почему-то казалось, что для того, чтобы раздеться, они отойдут к кустам. Но ему было спокойно, и во всяком это было потому, что рядом была только Аяка. Только они вдвоем. Одежду они сложили в сумку с купальниками. Тома с трудом скрыл смущение, глядя на обнаженное тело Аяки. Ее светлая кожа блестела от солнца, а гладкие изгибы тела создавали пленительный женский образ. Аяка зашла в воду, а за ней и Тома. Аяка смотрела на него, на его загорелое, мускулистое тело, и она тоже не смогла сдержать румянца на щеках. Июньский воздух был свежим и теплым. Ветер дул с примесью цветов. Тома уже был на глубине, и он позвал за собой Аяку. Когда ее ноги перестали доставать до дна, она схватилась за плечи Томы и притиснулась к его груди. — Ты чего? Испугалась? — засмеялся Тома. — Всего лишь вода холодная, — робко пожала плечами Аяка, улыбнувшись. — А в твоих руках мне тепло. Тома провел рукой по щеке Аяки. Она закрыла глаза, отдавшись ему. Тома впился губами в ее шею, прошелся по всем любимым местам Аяки, что для него давно стали родными. Он приподнял Аяку, обвил своими сильными руками ее талию и стал страстно целовать в грудь. Аяка потянулась к Томе лицом, и он поцеловал ее в губы, горячо и настойчиво. Она отвечала тем же. Они поддались страсти прямо в воде, забыв обо всем на свете, нежно и неспешно. А когда они вышли на пляж, чтобы понежиться под лучами солнца, Аяка увидела, как по дорожке к дому по холму идет Аято. Ей невольно подумалось, что он мог видеть их с Томой. — Тома, я увидела, как Аято вернулся домой, — шепнула Аяка. — Давай тоже вернемся? — Подожди, Аяка, мне хочется еще побыть с тобой, — сказал Тома и поцеловал Аяку в щеку. — Я не хочу, — Аяка осеклась и встала на локтях. — Давай проведем время дома? — Ты боишься, что нас заметят? — спросил Тома. — Боюсь, — кивнула Аяка и обернулась, обняв себя за плечи. По телу пробежал холодок. — Что, если Аято увидел нас? А если он захочет поговорить со мной об этом? Мне будет так стыдно смотреть ему в глаза. — Я уверен, что Аято все поймет и не станет врываться в твою личную жизнь. Мы же взрослые люди, в конце концов. Тома был прав. Аяка обвила руками его шею и осторожно поцеловала его. Он прижал ее крепко к себе и стал осыпать ее плечо нежными поцелуями, потом он перешел на шею и вновь начал опускаться вниз. Они провели вдвоем весь день. К вечеру, когда стало прохладнее и вернулись родители Аяки, они оделись, но позже долго сидели на песке, плечом к плечу и держась за руку.

***

На следующее утро пятницы лил дождь. Аяка вспомнила про то, что взяла в поездку свой маленький дневник. Его ей подарил Тома на ее восемнадцатилетие, и с того дня Аяка старалась делать записи каждый день. Только вот сейчас у нее не получалось найти ту записную книжку. Она посмотрела в сумке, которую взяла с собой, а потом поднялась в спальню и стала искать там. Но дневника не было и в спальне. Аяка посчитала, что могла убрать его в один из шкафчиков, и она стала смотреть в них. Мимо открытой двери проходил Аято. В руках у него была корзина с бельем. Он увидел, как Аяка, присев на корточки, копается в шкафу. Некоторые вещи лежат рядом с нею на полу. — Что-то потеряла, радость моя? — спросил Аято, зайдя в комнату. Аяка обернулась и поздоровалась с ним. Он присел рядом, убрав корзину с бельем в сторону. — Не могу найти свой дневник. Ты случайно не находил маленький розовый блокнот с замком? — сказала Аяка. — Находил! — Аято широко улыбнулся и взял Аяку за руку. — В первый день ты оставила его после ужина на столе. Мать спросила, чей он, ну и отдала его мне. Я подумал, что ты вспомнишь про него и сама возьмешь в моей комнате. — Я про это совсем позабыла! Пойдем сейчас, мне нужно написать в нем кое-что. В своей комнате Аято взял дневник Аяки с верхней полки. В крепких руках Аято тот выглядел совсем крошечным. — Спасибо! — сказала Аяка и улыбнулась. — Все для тебя. Скажи, а откуда у тебя он? — спросил Аято, кивнув на блокнот. — Мне его подарил Тома, когда мне исполнилось восемнадцать. — Значит, он многое для тебя значит.. Если что, это я говорю про дневник. Хотя, и про Тому тоже. Аяка скромно опустила взгляд, а Аято смотрел в окно. За ним дождь лил как из ведра. — Я понял, что пока еще совсем его не знаю, — сказал Аято. — Вам нужно больше разговаривать. Вы со вчерашнего дня друг другу и слова не сказали. Аято промолчал, уставясь взглядом в пустоту. — Что с вами такое? — спросила Аяка и вдруг побледнела. Неужели Аято все же видел их тогда, там, за скалами? Что же он теперь думает о Томе? — Ничего, — пожал плечами Аято. — Все же, подойди к Томе. Он сейчас выжимает штангу на первом этаже. Я думаю, ты ему вовсе не помешаешь. Тома уже закончил свои упражнения. Он выпил целый стакан воды и вышел под крышу во двор. Стоя на балконе, он вдохнул полной грудью приятный, прохладный воздух. Ветра не было, и капли дождя едва доставали до Томы. Попадающие на него капли освежали его вспотевшее тело. Скрипнула дверь сзади Томы, и он обернулся. Увидев Аято, он улыбнулся. — Здравствуй, Аято, — сказал Тома. Аято, как всегда, кивнул и слегка поклонился в ответ. — Погода нынче хороша, а по ночам видны звезды. Лето будет прекрасное, — сказал Аято, встав рядом с Томой. Он вытянул левую руку, и его ладонь быстро промокла от холодных капель. — В дождь мне так и хочется творить. — Дождь вдохновляет тебя? — спросил Тома. Аято загадочно улыбнулся и поднял голову. Он стал смотреть на небо, и он выглядел так, словно желал рассмотреть в серых тучах что-то. — На что он тебя вдохновляет? — продолжил Тома. — На многие вещи. От рисования в альбоме простеньких пейзажиков и до любви. Порой, когда я смотрю на то, как расходятся тучи и выглядывает солнце, я начинаю верить в любовь по-новому. У Томы щелкнуло в сердце, а в глазах пробежала искра. И рядом с ним оказался вдруг не брат возлюбленной, а он из прошлого. Тот Тома, который гнался за счастливыми отношениями. — Но это долгая история. — Отрезал Аято, предпочитая не заметить проскользнувший интерес в глазах Томы. — Послушай, а ведь я твой будущий шурин. А когда у вас с Аякой появятся дети, то я обзаведусь племянниками. — Да, это так, — сказал Тома и, покраснев, почесал затылок. — Это так здорово! — воскликнул Аято. — Подумать только — у моей младшей сестры дети появятся раньше, чем у меня. — Ты говоришь так, будто Аяка беременна, — улыбнулся Тома. Он встретился взглядом с Аято, и подметил под себя, как схожи глаза его и Аяки. В них читались их души. — Ты, должно быть, думаешь, что я завидую Аяке, — сказал Аято. — Это не так, Аято, — ответил Тома. — Ну хорошо. Тогда ты точно думаешь, что я восхищаюсь ею. Тома потупился и не нашел, что ему ответить. — Это правда. Честно говоря, я всегда жил мыслью, что Аяка гораздо лучше, чем я. В то же время, у меня нет проблем с самооценкой, но когда я вижу ее успехи, я чувствую, что невольно завидую ей белой завистью. — Ты считаешь, что сделал недостаточно для семьи? — спросил Тома. — Можно и так сказать. Впрочем, это мои проблемы. Не вникай, тебя они касаться не должны, — преспокойно сказал Аято. Томе хотелось протестовать, доказать обратное, но он сделал так, как хотел бы Аято. Тома промолчал, опустив голову. А в доме уже горел свет. Аяка помогала матери на кухне. Они отпарили рис и собирались подавать его вместе с лососем и овощами. Аяка расставляла тарелки и салфетки, зажгла на столе свечу с запахом ромашки, а мать, протирая руки полотенцем, уставилась в окно. — Аяка, куда это Аято и Тома запропастились? — сказала она. — Понятия не имею. Я сегодня Аято говорила, что ему надо больше общаться с Томой, а то они друг для друга будто чужие. Похоже, я разговорила их, — хихикнула Аяка. — Вот оно что! Найди-ка парней и позови их на обед, а то все пропустят и будут есть в одиночку. — Ты же знаешь, мама, Аято любитель уносить еду в свою комнату и есть ее там, в своем гордом одиночестве. — Лишь бы он не крошил на свою постель, — ответила мать Аяки. Аяка обошла весь дом, но внутри Тому с Аято она не нашла. Обойдя второй этаж пару раз и преступив к первому, она заметила, как они поднимаются по лестнице. — Мальчики! — громко произнесла Аяка. — Вы что, выходили во двор? Вы же можете простудиться. Парни рассмеялись, а Аяка, преувеличенно возмутившись, скрестила руки на груди. Тома подошел поближе к ней, чтобы обнять и поцеловать в щеку. — Мы с мамой готовили обед. Давайте поспешим на кухню. Аяка постеснялась сказать им, что проголодалась, и Тома усмехнулся, поцеловав ее в лоб.