my bones into your bones

У Адама выходной, когда они решаются на вторую попытку. В то утро — двенадцатого января — Адам отправляет заявление в колледж. Он переписывал его, пока не истекла последняя секунда, а потом проспал несколько часов без перерыва. Ронан ожидал, что ему захочется побыть одному, однако Адам принимает его предложение провести время вместе без сопротивления. Хотя Ронан и так не оставил бы его одного. Любой другой был бы рад, что этот этап позади, Адам же, скорее всего, будет психовать все то время, пока не получит ответ, а на это могут уйти месяцы. Когда он просыпается, Ронан страстно отсасывает ему, потом заставляет вместе принять горячий душ. Он трется о его затылок, пока Адам моет голову. — Я принес травку, — говорит Ронан. Адам качает головой. Он собирается выключить воду, но вдруг замирает. — Я хотел спросить… Не хочешь попробовать еще раз? Анал, я имею в виду. — Иисус, господь наш, сын девы Марии! — восклицает Ронан, и Адам мягко усмехается. — Предупреждай, прежде чем использовать это слово. — Он проводит большим пальцем по бледной родинке на бедре Адама. — Да, я хочу попробовать еще раз. Адам вглядывается в него сквозь мокрую челку. — Уверен? Ронан фыркает. — А ты? — Разумеется. Адам с минуту роется в настенном шкафчике, затем всучивает Ронану тюбик со смазкой. — Сейчас? Сегодня? Уголок губ Адама изгибается. — Сможешь меня отвлечь? Ронан прыскает. — Ладно, что-нибудь придумаю, — соглашается он. Поразительно, но Ронан совсем не нервничает. Теперь они кое-что понимают в этом. Неприятности случаются, но их можно пережить. Любовь гораздо выносливее, чем они думали. Он прижимает Адама к плитке, целует его в шею и плечо, затем, зачерпнув немного смазки большим пальцем, просовывает его между ягодиц Адама, поглаживая его вход. Когда он бросает взгляд на лицо Адама, тот краснеет и смотрит в сторону — на их отражение в зеркале напротив. Свободной рукой Ронан полностью отодвигает душевую занавеску, чтобы ему тоже было видно. — Нравится смотреть, как мы трахаемся? — тихо спрашивает он. Адам краснеет еще сильнее, но говорит только: — Блин, я похож на облезлую мышь. — Мой маленький, сексуальный мышонок, — мурчит Ронан, целуя Адама в ухо. Адам смеется. — Ой, все. Ты такой дурак… У него перехватывает дыхание, когда палец Ронана толкается внутрь. Смазки достаточно, и Адам так расслаблен, что палец свободно входит почти до второй костяшки, когда мышцы сжимаются вокруг него. Ронан гладит Адама по пояснице, и тот немного ослабляет хватку. Ронану до сих пор кажется невероятным, насколько тело Адама слушается его рук. Он сгибает большой палец, нащупывая простату. Адам вздрагивает. Ронан не может сдержать восхищенный смех, чем заслуживает легкий тычок. Вытащив палец, Ронан надавливает на края входа, стараясь не столько ради удовольствия, сколько из практических соображений. Тем не менее, Адам издает тихий стон. Ронан наклоняется вперед, чтобы еще раз поцеловать его в плечо, а затем опускается на колени. Адам чертыхается и, наконец, выключает воду. От резкого перепада температуры Ронан должен бы замерзнуть, но этого не происходит. Его тело пылает. Он лениво задается вопросом, что подумают о них монахини по соседству, но в следующий миг понимает, насколько ему плевать. Это шокирует. Всего несколько месяцев назад он молил об отпущении грехов, заклинал священный огонь поглотить хотя бы часть его многочисленных грехов, а теперь... что ж. Теперь. Он лижет сначала яйца, а потом спускается ниже, и Адам упирается ладонями в плитку, слегка толкнувшись назад. Он делает прерывистый, полный ожидания, вздох, стоит Ронану пройтись языком по его входу, и громко стонет, когда он делает это снова, и снова. Ронан отстраняется, только на секунду, чтобы просунуть внутрь указательный палец и облизать вокруг. Странные ощущения — он одновременно внутри и снаружи, но это заставляет Адама стонать и дрожать, поэтому он продолжает. Когда он вводит второй палец, Адам тянется назад и кладет ладонь на затылок Ронана. Ронан едва сдерживает стон. Этот жест творит с ним невообразимое. Его мысли разлетаются, он чувствует, что единственное, о чем ему нужно беспокоиться, это чтобы Адам продолжал удерживать его голову. Он хочет отстраниться и поделиться с Адамом, как сильно ему это нравится, но будет слишком неловко даже пытаться объяснить. Его член полностью затвердел и истекает смазкой, а ведь он даже еще не трогал себя. — Блядь, — вырывается у Адама. Его голос высокий и хриплый. — Ты охренеть как горячо выглядишь сейчас. Ты такой сексуальный там внизу на своих... блядь, Ронан... Его короткие ногти вонзаются в кожу на затылке, и Ронану приходится положить руку на свой член и отстраниться, чтобы отдышаться. Рот мокрый от слюны. Он бросает взгляд в зеркало — они похожи на жертв кораблекрушения. Еще разок крутанув пальцами, Ронан вытаскивает их, наблюдая, как Адам прислоняется лбом к плитке, пытаясь выровнять дыхание. — В кровать, — распоряжается Ронан, и Адам издает возмущенный стон. — Давай. Мы тут околеем. Адам вздыхает, но вылезает из душа вместе с ним и позволяет высушить свои волосы. Он обнимает Ронана за талию, целует и прикусывает кожу на груди. Они стоят там какое-то время, пока Ронан не поворачивается, чтобы забрать смазку. В постели он снова растягивает Адама, пока три пальца не входят свободно. Из угла доносится тихое гудение обогревателя. Адам дважды или трижды близок к оргазму, и каждый раз Ронан останавливается, затем снова проникает внутрь, трахая его пальцами до тех пор, пока он не становится полностью открытым и влажным. Ощущение, будто он знает, что делает, окрыляет его. После третьего раза Адам откидывается на спину, вытирает пот со лба тыльной стороной ладони и говорит, задыхаясь: — Ты пытаешься заставить меня умолять, да? Ронан смеется. — Не надо умолять. Просто скажи, как есть. Адам жалобно стонет, закатив глаза. Через мгновение он тихо выдыхает: — Я хочу этого. Хочу тебя внутри. Давай. Ронан не может удержаться и страстно целует его — сначала в губы, затем в нос. Слизывает пот из впадинки между ключиц. Адам хохочет и называет его отвратительным. — Ты купил презервативы, от которых не покроешься коркой? Адам выуживает их из ящика у кровати. Он возится, разрывая упаковку, но не позволяет Ронану сделать это самому. Кровь в венах закипает от прикосновения его пальцев. Ронану приходится прочистить горло, прежде чем спросить: — Как ты хочешь? Губы Адама изгибаются в довольной улыбке. Он тянется вверх, чтобы провести костяшками пальцев по скуле Ронана. — Вот так, — говорит он. — Прямо так. У Ронана перехватывает дыхание. Кивнув, быстро целует Адама в губы. Он начинает отстраняться, но на полпути хватает одну из подушек, складывает ее пополам и подкладывает под бедра Адама. Он спрашивает еще раз, уверен ли Адам, и еще раз после этого, а затем заставляет себя смотреть ему в глаза, когда толкается внутрь. Адам не сводит с него глаз, борется за каждый вдох, кончиками пальцев впиваясь в ребра Ронана. Этот момент кажется самым интимным из всего, что было до этого. Он сразу же понимает, что в этот раз все правильно. Тело Адама так легко впускает его. На один краткий миг Адам напрягается, но это быстро проходит. На выдохе с его губ срывается довольный звук. Ронана начинает потряхивать. Выругавшись, он старается не двигаться. Адам усмехается, открыв глаза, и Ронан чувствует этот момент, когда он полностью расслабляется вокруг его члена, и, черт возьми, долго это не продлится. Адам легонько пихает его в плечо и просит, настойчиво, но тихо: — Еще. Ронан добавляет смазки, прежде чем подчиниться. Они оба стонут, когда он проникает глубже. Адам, тяжело дыша, вцепляется в плечи Ронана, затем в его бедра, словно вот-вот выпрыгнет из собственной кожи. — Дыши, — напоминает Ронан, не только Адаму, но и себе тоже. — Дыши глубже. Покажи мне. Адам послушно делает прерывистый вдох, а затем еще один, более ровный. Закрыв глаза, он откидывается затылком на подушку. Он так прекрасен, раскрасневшийся, с искусанными губами. Бедра Ронана дергаются вперед, и Адам со стоном выдыхает. — Черт, я люблю тебя, — задыхается Ронан. Он наклоняется вперед, прижимаясь губами к подбородку Адама. Адам шире разводит ноги. Ронан снова чертыхается. В голове не укладывается, как люди умудряются заниматься этим регулярно. Ему кажется, что он теряет рассудок. Ему кажется, что все это слишком, но, по всей видимости, так и было задумано. — Можно мне двигаться? — спрашивает он. Адам задерживает дыхание. — Черт, пожалуйста. Иисусе… — Ага, да, — выдыхает Адам. — Боже, мне так хорошо. Боже… Ронан уговаривает себя не спешить, двигается так медленно, что его руки дрожат. Адам стонет, его грудь часто вздымается, а бедра дергаются, побуждая к большему. Ронан полностью внутри, и Адам обхватывает ногой его бедро. У него перехватывает дыхание, когда Ронан ускоряется, и издает протяжные стоны, когда быстрые толчки сменяются медленными. Им требуется некоторое время, чтобы найти свой ритм, но у них получается. Рука Адама быстро двигается по члену, красному и влажному. Тело будто натянутая тетива, и Ронан чувствует, как близок Адам к оргазму. Он наклоняется к его уху и бормочет какую-то ерунду, что-то вроде: «Детка, ты кончишь для меня?», и Адам, задохнувшись, восклицает: — Господи! — И сжимает его внутри так сильно, что перед глазами мелькают белые вспышки, а мозг полностью отключается. Когда в ушах перестает звенеть, он чувствует, как Адам тычет его в бедро и шепчет: — Подвинься. Ронан выбрасывает презерватив в небольшое мусорное ведро у двери, и Адам ругает его за то, что он не завязал его. — Теперь у меня мусорка будет вся в сперме, придурок. На ватных ногах Ронан идет в ванную и смачивает полотенце холодной водой, затем прижимает его к красному лицу Адама. Адам хохочет, забирает его и вытирает их обоих. Затем они снова ложатся в постель, болтают ни о чем, целуются и быстро засыпают. Ронан просыпается возбужденным, мягко, но настойчиво будит Адама, и тот с помощью руки заставляет его кончить еще раз. Они идут в китайскую забегаловку через дорогу, чтобы поесть. Ронан надевает ботинки на босые ноги, а Адам оставляет рубашку расстегнутой под пальто. Ронану интересно, только ему кажется, что они выглядят так, будто трахались как кролики, или все это видят? Они едят на улице, затем возвращаются в квартиру Адама и курят, сидя на холодном полу. Они играют в выдуманную Адамом игру в слова, и чем Адам обкуреннее, тем хуже у него получается. Они снова занимаются сексом, снова спят и просыпаются, когда уже темно. А потом они разговаривают. Проходит несколько часов, когда Ронан понимает, что они уже давно не целовались, и это кажется ему забавным. Что ж, любовь — это не только поцелуи или секс. Для него это не новость, но собственный опыт — совсем другое дело. Между ними мало что изменилось. Они и раньше часто зависали вместе, делили еду, помогали друг другу. Они хорошо знают друг друга. Адам знает его. Ронан знает Адама. Они понимают друг друга. Ронан утыкается лицом в волосы Адама. Адам разглагольствует о чем-то, но тут же замирает, смотрит на Ронана и произносит с улыбкой: — Я люблю тебя. Всегда, когда он говорит это, в его голосе слышится изумление. Ронан просто нежно целует его в уголок глаза. Он не отвечает. Ему и не нужно. Адам знает.