Прости, пойми, прими

11 июня. Элли. Элли за всю свою жизнь летала нечасто. Пару раз вместе с классом, когда они отправились в поход, в горы, но тогда её мама и ещё несколько родителей полетели с ними в качестве сопровождения. А один раз с друзьями. Без мамы, одна. С друзьями. Как ей тогда казалось с друзьями. Они думали иначе, но об этом Элли узнала потом. Как итог: разорванные отношения с людьми, с которыми девушка проводила большое количество времени, расставание с первым молодым человеком, истерика и кишечная палочка. Последнее оказалось самым мерзким и неприятным, хотя сначала блондинка считала иначе. Друзья, парень — это казалось тогда единственно важным и необходимым. Первостепенным. Не собственное здоровье, не отношения с матерью, которая не запрещала, но очень просила, чтобы Элли была аккуратней, чтобы не доверяла этим людям целиком и полностью. А Элли всеми силами цеплялась за лицемерие, за желание быть частью большой компании, за первый сексуальный опыт с веселым и крутым парнем. Фееричная поездка закончилась, оставив после себя исключительно проблемы, комплексы и страхи. Ухудшенные отношения с матерью. И двухнедельную диету, а после ещё полугодовой курс антибиотиков для профилактики. Не об этом мечтала шестнадцатилетняя Элли, когда собирала сумку в поездку, когда выбирала, какие кофты с собой взять, какой купальник и нижнее белье. Элли до сих по не могла до конца простить саму себя, не могла смириться, что тогда не прислушалась к Маргарет, а все твердила ей, что та ничего не понимает. И постоянно возвращалась на пять лет назад, вспоминала, анализировала, ругала, мучала себя. Если бы ты не согласилась, если бы не поехала, если бы не выпила, если бы, если бы, если бы. И так по кругу. Некоторые грызут себя за то, что когда-то не решились. Элли грызла себя за то, что когда-то решилась. Вот и сейчас, сидя на своём месте и уставившись в иллюминатор, Элли в очередной раз вспомнила поездку пятилетней давности и в очередной раз почувствовала себя виноватой. На самом деле ничего ужасного ведь и не случилось. Она всего лишь поверила и доверилась тем, кому не следовало. С кем не бывает? Ничего серьёзного. Ничего. Серьёзного. Вот только вся наша жизнь состоит из таких «ничего серьёзного». И порой даже небольшое количество «ничего серьёзного» может повлиять гораздо сильнее, чем «что-то серьезное». Она не умела разбираться в людях и после того случая так и не научилась. Зато отлично умела выпускать колючки, когда кто-то подкрадывался слишком близко. Может, неосознанно. Может, специально. Элли временами сама себя не понимала. *** Элли прилетела чуть позже, чем рассчитывала, и сил на то, чтобы заехать в какой-нибудь торговый центр, совсем не осталось. Они с мамой, сидя в такси, обсуждали, что ей стоило прикупить что-нибудь всем членам семьи, ведь приезжать к ним с пустыми руками было бы некрасиво и неправильно. Так считала Маргарет, и пусть Элли придерживалась совершенно другой точки зрения и какое-то время ворчливо заявляла, что никто из них ничего не получит, матери всё-таки удалось её уговорить. Уговорить, а не переубедить. Они решили, что она просто заедет в ближайший торговый центр и купит что-нибудь там, но Элли чувствовала себя выжатым, пережёванным, засохшим, протухшим — в общем, негодным лимоном. Ей безумно хотелось принять душ, ведь во время полета она стала счастливой обладательницей мокрого пятна на футболке и джинсах из-за пролитого на неё ликёра. На соседнем кресле сидел мужчина немаленьких габаритов, из-за которого Элли пришлось прижаться к стене самолета, чтобы не ощущать на себе вес лысеющего и потеющего мужчины. Было не очень уютно, но вполне терпимо, потому что он не лез к ней с расспросами, не пытался разговорить, не узнавал, как у неё дела и как её зовут, хотя девушка ожидала именно этого. И в целом все было спокойно, если не считать того факта, что Элли ни разу не сходила в уборную во время перелета, хотя очень хотелось. Однако при одной мысли, что ей пришлось бы просить этого мужчину встать со своего кресла, или, что ещё хуже, пролезать через него — девушка поняла, что вообще-то может и потерпеть. Но всё изменилось в тот момент, когда сосед блондинки достал небольшую бутылку ликёра с кофейным вкусом. Отвинтил крышку, отпил, закрыл. И так несколько раз, пока алкоголь всё-таки не ударил ему в голову. Он повернулся к соседу слева от себя, предлагая выпить и просто поговорить по душам — девушка поняла это, когда краем глаза заметила, как её сосед протягивает бутылку второму мужчине. Тот отказался, тогда Элли подумала, что сейчас он пристанет и к ней, однако этого не произошло. Мужчина просто повторил свой ритуал: открыл, отпил, закрыл. Он поставил бутылку на специальную подставку под еду и напитки, плохо закрутив крышку. Об этом Элли узнала постфактум. Когда самолёт попал в зону турбулентности, остатки содержимого пролились на колени блондинки. Мужчина долго извинялся перед Элли, но она отмахнулась, сказав, что ничего страшного — лишь бы не слушать его пьяные брюзжания в левое ухо и не чувствовать, как его плечо касается её собственного. У девушки не было возможности переодеться, поэтому она лишь слегка протерла ткань штанов и футболки, на которой расползлось желтоватое пятно, влажной салфеткой. Настроение, которое и так было не на высоте, испортилось окончательно. Перед тем, как забрать свой чемодан с ленты багажа, Элли зашла в небольшой кафетерий, где купила стаканчик горячего какао. Сейчас это было необходимо, если она не хотела накинуться на следующего, кто как-то не так на неё посмотрит или случайно заденет плечом. Фигура речи, конечно, но девушка действительно была раздражена и напряжена. Найти свой багаж оказалось не так просто, ведь почти каждый третий из проезжающих мимо чемоданов был чёрного цвета, без каких-либо отличительных знаков и черт. И только с четвёртого раза Элли наконец смогла найти свой чемодан. Она шла вдоль разных магазинов с одеждой, духами, алкоголем и различными сувенирами, периодически делая небольшие глотки из картонного стаканчика и везя за собой свой багаж. Пыталась зацепиться взглядом за что-то интересное. Дьюти-фри — решение спорное, если брать во внимание цены, но Элли была готова раскошелиться, несмотря на то, что денег было не так уж и много. Она устала. Просто устала. Желание покупать подарки было пропорционально количеству какао — его становилось всё меньше и меньше. Элли остановилось у одной из колонн, чтобы не мешать другим людям, и сбросила сумку на чемодан. Рука затекла. Она допила свой какао, разминая плечо, когда кто-то довольно грубо врезался ей в спину, а чужой чемодан чуть не сбил её собственный. Девушка чудом не поперхнулась, зато сильно прикусила язык и обернулась. Позади неё стоял темноволосый молодой человек, который был на голову выше, в чёрной футболке-поло и черных джинсах и виновато улыбнулся, помахав телефоном в руке. — Извини, я слегка отвлекся, — его голос был чуть хрипловатым и низким, приятным на слух, но только не для Элли в тот момент. Она поджала губы, с раздражением смотря на парня и сдерживая себя, чтобы не послать того на несколько очень веселых для неё и не очень для него букв. Задержала взгляд на его телефоне, а после снова посмотрела на его обладателя. — Смотри перед собой, когда куда-то идёшь, а не строчи кому-то сообщения, умник, — произнесла она, — и тогда не будет подобных казусов, — Элли дернула ручку багажа, заставляя свой чемодан приблизиться к ней, и случайно проехалась им прямо по кроссовкам брюнета. Он перестал улыбаться и поморщился, когда не самый легкий чемодан отдавил ему ногу. Губы Элли дрогнули в довольной улыбке, но парень этого не увидел, потому что она уже отвернулась и пошла дальше. Ей нужно было поторопиться, пока желание покупать подарки окончательно не исчезло. *** 11 июня. Рид. Рид в своей жизни часто встречал и грубых парней, и грубых девушек, с которыми они не расходились до тех пор, пока каждый не скажет всё то, что они друг о друге думают. Так обычно было в случае с девчонками, с парнями иногда можно было и помахать кулаками. И эта блондинка, которая только что переехала его ногу тяжёлым чемоданом, не стала бы исключением, если бы не одно но — Рид торопился. Ему нужно было успеть заехать к другу перед тем, как тот поедет в аэропорт, а сам Рид отправится домой. Поэтому он решил позволить этой девушке пойти своей дорогой. Поэтому спустил ей с рук эту выходку. «Пускай живет» — подумал Рид, бросив лишь хмурый взгляд ей в спину и прошипев оскорбления. Он быстро допечатал сообщение матери, из-за которого и случилось столкновение, и направился в ближайший магазин с игрушками — то, что нужно пятилетним детям, которые давно не видели старшего брата. Рид бродил от прилавка к прилавку, пытаясь найти в первую очередь хоть какого-нибудь плюшевого пингвина. Лили нравились пингвины, она часто смотрела документальные фильмы, посвящённые этим животным, а дома у неё была эта птица размером лишь чуть меньше неё самой, с которой она спала и иногда, когда папа уходил на работу раньше и не видел этого безобразия, ещё и завтракала, обедала и ужинала. Найти хоть какого-нибудь пингвина оказалось сложно, Риду попадались все виды фауны, даже маленькие плюшевые пауки и ящерицы, которых молодой человек с отвращением на лице обошёл стороной. Он нашёл небольшого пингвина на одной из полок в самом дальнем углу магазина. Он лежал так близко к стене среди других игрушек, что Рид даже не сразу смог его вытащить. Достав игрушку, он покрутил её в руках, проверяя на наличие каких-нибудь дефектов или грязи. Ничего такого не оказалось, правда, молодого человека слегка смутило, что пингвин был не привычного чёрного цвет, а… розового. — Ну и ладно, какая разница… — пробормотал Рид, разглядывая пингвина, — Лили и от этого будет в восторге. Рид хорошо знал своих младших брата и сестру, потому был уверен — Лили будет без ума даже от такого небольшого пингвина-неформала. Он зажал игрушку под мышкой и направился в отдел с машинками, железными дорогами, конструкторами Лего и фигурками разных супергероев. Если Лили нравились пингвины, то Микки, как и многие мальчишки его возраста, любил собирать конструктор или играть с фигурками черепашек-ниндзя. Рид водил глазами по полке с машинками, вертолетами, самолётами, пытаясь найти что-то, что по-настоящему зацепит и его самого. Всё-таки в этом он разбирался гораздо лучше, чем в розовых пингвинах. И взгляд наконец упёрся в коробку средних размеров с красной машинкой на радиоуправлении. Вокруг неё больше не было подобных коробок, из чего брюнет сделал вывод, что она была последней. Удача была явно к нему благосклонна. Он взял край коробки, но не успел достать ту с полки, как с другого края кто-то дернул коробку на себя. Молодой человек поднял взгляд и увидел… — Опять ты, — сорвалось с губ Рида, когда он встретился взглядом с светло-карими глазами блондинки, отдавившей его ногу. Он осмотрел её с головы до пят, замечая бумажные пакеты в её руках и натыкаясь на плюшевую обезьянку с длинными руками и ногами, которую она прижимала в груди. Рид чуть вскинул брови и усмехнулся. — Милая игрушка, — сказал он. — У тебя тоже, — ответила девушка, и только тогда Рид вспомнил, что он сам держал в руках розового пингвина. — И правда, — натянуто улыбнулся молодой человек и потянул коробку с машинкой на себя, — не могла бы ты отпустить коробку? Я первый её взял. — А я первая её заметила, поэтому нет, — блондинка потянула коробку к себе, не желая уступать. Её губы тоже растянулись в улыбке, напряжённой, но, Риду стоило признать, довольно симпатичной. Он ещё раз пробежался взглядом по её лицу, и оно показалось ему смутно знакомым. Девушка чуть наклонила голову набок, а Рид проследил за тем, как её светлые волосы чуть покачнулась и коснулись щёк. Парень чувствовал, что от девушки пахнет чем-то цветочным и… это что, запах кофейного ликёра? — Послушай, ты, конечно, милая и всё такое, но отдай, пожалуйста, она мне явно нужнее, чем тебе, — Рид снова перетянул коробку к себе. Он знал, что мог забрать эту коробку силой. Мог вырвать её из рук этой девчонки и спокойно уйти, но почему-то ему нравилась эта игра. Игра, когда они оба улыбаются и пытаются договориться. И хоть ступня всё ещё слегка побаливала, Риду не хотелось прекращать эти гляделки. Это было забавно. — Почему ты решил, что она тебе нужнее? — Коробка вновь была перетянута. — Ты же девчонка, зачем тебе машинка на радиоуправлении? — По-твоему, девчонки не могут играть в машинки? Рид собирался ответить, но вдруг почувствовал, как в кармане джинс вибрирует телефон, и только это напомнило ему, что он вообще-то должен был поторапливаться. Пора завязывать. А жаль. — У тебя есть обезьяна! — Сказал парень и достаточно грубо рванул коробку на себя, но этого не хватило, чтобы блондинка её отпустила, хотя она по инерции немного придвинулась к Риду. — А у тебя пингвин! — Не сдавалась девушка, переставая быть вежливой и улыбчивой. — Отдай! Она потянула коробку уже двумя руками, но этого бы все равно было недостаточно, чтобы брюнет разжал пальцы и отпустил эту злополучную машинку. Ну уж нет. — Всё, мне надоело, отпусти, — Рид выдернул коробку из рук девушки так резко, что она чуть не врезалась в его грудь лицом. Поднял руку с игрушкой так, что блондинка не смогла бы до неё дотянуться, как бы ни пыталась. Даже если бы она прыгнула, у неё все равно бы ничего не вышло. Девушка выглядела потерянной и возмущённой одновременно, переводя взгляд с коробки и на лицо Рида, и снова обратно, когда он заговорил: — Вот так, крошка, и работает естественный отбор. Я сильнее и выше, поэтому игрушка достаётся мне, понятно? — Рид победно усмехнулся. — Считай, что это компенсация. — Какая ещё компенсация? — Спросила она с плохо скрываемым раздражением. — За ушибленную ногу, — Рид гаденько улыбнулся, смотря на то, как от недовольства девушка сжимает губы в тонкую линию, а ноздри раздуваются от гнева. — За ушибленную ногу? — Переспросила она, а уголок её губ нервно дернулся. — Тогда вот тебе ещё одна! Левую ногу Рида пронзила боль, когда блондинка с силой ударила по ней. Он выругался и согнулся, а когда опустил руку, девушка быстро вырвала у него коробку и, схватив чемодан и прижав к груди пакеты и плюшевую обезьяну, побежала в сторону кассы, даже не оглянувшись. — Ах, ты… — брюнет со свистом выпустил воздух сквозь сжатые зубы, ожидая, когда неприятная, ноющая боль отпустит его голень. Он посмотрел блондинке в след, а уровень его неприязни к ней возрастал в геометрической прогрессии. Ей очень повезло, черт возьми, что они больше никогда не увидятся.