Прости, пойми, прими

Неужели так и не случилось. По крайней мере до конца. Потому что на горизонте вновь возник Гарри — самый главный и, наверное, единственный камень преткновения Элли и Рида. Из-за него они терпеть не могли друг друга, из-за него не могли нормально общаться. Всю прошлую неделю Гарри пропадал на работе, а выходные они проводили всей семьей, где мужчина уделял всем своим детям одинаковое количество времени, хотя большая его часть, конечно, уходила на Микки и Лили, которые, бывало, вообще не отлипали от отца. И, как ни странно, и Элли, и Рид к этому относились абсолютно спокойно. Не было ревности или обиды. Не было того, что было по отношению друг к другу. Желание поговорить и решить все проблемы с Элли у Гарри, кажется, отпало. Да, она сама постоянно отталкивала его и бросала порой такие хмурые взгляды, которыми не был награждён даже Рид в начале их знакомства. Но ей казалось, что мужчина просто так не сдастся. Он же был виноват. Разве загладить свою вину и вымолвить прощение — не первостепенная его задача? Но чем дольше Элли жила в его доме, тем чаще она приходила к выводу, что, возможно, перемирие ему и не нужно было никогда. Но Элли вдруг осознала, что оно нужно было ей. Не просто нужно, а необходимо. Она бросала тоскливый взгляд на Гарри, когда он разговаривал с Ридом, делая это так, чтобы они этого не заметили. Ей было до ужаса обидно видеть, как легко они разговаривали друг с другом в то время, как за все дни, проведённые в доме отца, с ним она обмолвилась несколькими фразами. И даже те были наполнены ядом и жалобами. Девушка понимала, что если она помирится с Гарри, всё станет гораздо легче. Но сделать первый шаг она не могла. Не могла наступить гордости на горло, хоть и осознавала, что это необходимо ей самой. Но всё-таки кое-что изменилось. Теперь, смотря на то, как общаются её сводный брат и отец, Элли ощущала, что вся та неприязнь и ненависть, которая обычно была обращена на молодого человека, копиться где-то внутри, без выхода наружу. Не к нему конкретно, не к отцу. А просто сидит внутри и разъедает всё, словно кислота. Элли держала это в себе, проглатывая эту желчь, ведь с некоторых пор чувства к Риду — другие чувства — перекрывали, смягчали эти отрицательные эмоции. Не позволяли вылить их на парня, заставляя их сидеть внутри, под замком. И разъедать, разъедать, разъедать. У Рида в последнее время всё было не лучше. Каждый раз, когда он замечал, как Гарри грустно смотрел на Элли, как хотел протянуть к ней руку и прикоснуться, как хотел заговорить, молодой человек ощущал неимоверное желание помочь ему. И точно такое же желание оттянуть его назад, не позволить вступать на путь примирения. Потому что… это же был его отец. Эти два чувства разрывали его. Заставляли вспоминать, как он ненавидел Элли, как боялся её приезда, как завидовал ей. И в ту же минуту он вспоминал её улыбку, её губы, её карие глаза, её смех, её голос, её волосы, её тело, её шутки. Всё это стало неотъемлемой частью его жизни, и Рид не понял, в какой момент начал от этого зависеть. Он больше не давил на Элли. Не бросал на неё взгляды, полные отвращения, не пытался обидеть словами и не делал ничего, что могло бы оттолкнуть её. Парень держал в себе все те плохие эмоции, которые раньше мог просто выплеснуть на девушку, которая и была причиной его плохого настроения. Как теперь она была причиной хорошего. Стоило ей улыбнуться, засмеяться, посмотреть на него. Ему становилось легче, его отпускало. Через несколько странных и неловких попыток, когда они оба не знали, как обращаться друг с другом, как начать разговор или просто жить рядом, Рид и Элли смогли всё-таки найти общий язык, и разговаривали друг с другом гораздо чаще, чем это было раньше. И не только для вида перед родителями. То, что происходило с ними и между ними, нельзя было описать одним словом. Даже двумя, даже тремя. Эта была смесь обиды, неприязни, ненависти, напряжения, симпатии, желания, притяжения. Их взаимоотношения были похожи на эмоциональные американские горки. Они то взлетали, то падали. То чувствовали неприязнь, то тянулись друг к другу. Прыгая из крайности в крайность, они оба не замечали, как становились ближе. Это происходило на уровне ощущений, эмоций и чувств. Они никогда не говорили об этом вслух, но их выдавали их глаза, их движения руками. А времени пребывания Элли в этом доме становилось всё меньше и меньше. А тянуло их друг к другу всё больше и больше. Так они поцеловались во второй раз. Но до этого случилось кое-что еще. *** 6 июля. Рид. Это был вечер понедельника, когда за окном лил дождь, отбивая свою мелодию по черепице, а подпевал ему гром, громыхая где-то вдалеке. Рид сидел за кухонным столом на месте своей матери, перед ним стояла кружка с остывшим кофе, а рядом лежал телефон с открытой перепиской с Джеком, но, несмотря на то, что количество пропущенных сообщений от друга с каждой минутой становилось все больше и больше, молодой человек никак не мог отвести взгляд от изящной спины Элли. Она стояла у столешницы, помешивая ложкой сахар в своей кружке и смотря в телефон, который держала в другой руке. Иногда смеялась, а её хрупкие плечи подрагивали в такт её смеху. И тогда Риду казалось, что его сердце дрожит в ответ. Смеется вместе с ней. Ему хотелось улыбаться. И совсем не хотелось смотреть на что-то другое. Он глядел на то, как чуть трясся её неряшливый пучок белых волос на голове и как крышесносно она закусывала нижнюю губы, чтобы окончательно не расхохотаться. И тогда Рид понимал, что начинает в этом пропадать. — Рид, ты слышишь меня? — Голос Гарри раздался где-то сбоку, сопровождаемый постукиванием костяшками пальцев по поверхности стола — очевидно, чтобы завладеть вниманием брюнета. Парень тут же посмотрел на отца, чувствуя теперь не только его взгляд, но и заинтересованный взгляд Элли. — Да? — Пойдём, у меня есть к тебе разговор, — сказал Гарри, а Рид почувствовал, что настроение у него (отца) было мягко говоря не очень. Голос его был чересчур сухим. И, кажется, мужчина был напряжен, но что послужило тому причиной, Рид не догадывался. Он встал со своего места, и они вместе направились в рабочий кабинет Гарри. — Ну так о чем ты хотел поговорить? — Спросил Рид, когда они уже были внутри, и парень довольно вальяжно устроился в кресле напротив отцовского стола, чуть поворачиваясь из стороны в сторону. Но вся расслабленность его тут же сошла на нет, когда Гарри заговорил: — Тебе нравится Элли? Вопрос повис в воздухе, и Рид смог ответить на него, однако не сразу. Он упёр взгляд в стол, ощущая как неприятное волнение начинает разливаться по всему телу. — В каком смысле? — Выдавил он спустя несколько секунд молчания и медленно поднял взгляд на отца. — Как девушка, Рид, — сказал Гарри, — нравится ли тебе Элли, как девушка? — Почему ты спрашиваешь меня об этом? — Перестань отвечать вопросом на вопрос, — раздраженно бросил мужчина, — я вижу, как ты на неё смотришь, — он сложил руки на груди и откинулся на спинку кожаного кресла, — и как она смотрит на тебя. — И как же мы смотрим друг на друга? — Рид, — предостерегающе произнес Гарри, — хватит строить из себя дурака. Вы смотрите друг на друга так, как смотрят люди влюблённые. Рид усмехнулся и покачал головой, надеясь, что сделал это максимально естественно, и что Гарри не заметил, как он занервничал. — Слушай, пап, — начал он, — тебе просто показалось. Ты себя накрутил, и… — Я хочу, чтобы ты знал, — перебил его мужчина, — что я против. И мама твоя тоже будет против. И все будут против этого. Абсолютно все. Рид замолчал и посмотрел на него. — Поэтому перестаньте переглядываться и не делайте из этого что-то серьезное, понятно? Я говорю это тебе, потому что ты — мужчина. Мы с твоей матерью растили тебя ответственным. Надеюсь, ты нас не подведёшь. Гарри пристально смотрел на брюнета, который снова отвел взгляд в сторону, уставившись на их семейные фотографии. И почему-то только сейчас он заметил, что ни одной фотографии Элли здесь не было. — Я не хочу, чтобы у тебя было что-то с моей дочерью, Рид, — чересчур резко произнес мужчина. — Ты так говоришь, словно я для тебя чужой, — тихо сказал молодой человек, сжав руками подлокотники кресла. — Ты — мой сын, — проговорил Гарри уже спокойнее, — а Элли — моя дочь. Вы — мои дети. И я против любых ваших отношений, кроме дружеских, братско-сестринских. Он снова и снова повторял это, а Рид чувствовал, как начинает злиться. Месяц назад он бы сказал отцу, что тот несёт полнейший бред и ничто, никогда не сможет заставить его проникнуться к Элли даже обычной человеческой симпатией. Потому что он её ненавидел. Думал, что ненавидит. Но с некоторых пор всё изменилось. — Ты меня услышал? — Спросил Гарри, чуть наклонив голову набок. Он старался сделать так, чтобы голос его не звучал так резко, как было до этого, но вот только настроение Рида уже было испорчено, более того, он еле сдерживался, чтобы самому не начать грубить. — Да, — глухо ответил он, — я могу идти? Ему хотелось как можно скорее покинуть кабинет отца. Впервые в жизни он чувствовал такую сильную злость на человека, которого безумно любил, на которого старался равняться, которого уважал и которого не хотел отдавать Элли. Гарри кивнул, тогда Рид встал с кресла и поспешил к двери. — Если всё это продолжится, — услышал он напоследок, — наши с тобой отношения ухудшатся. И всё будет испорчено. Рука Рида замерла возле дверной ручки, а глаза расширились, когда он услышал то, что услышал. Отец, что… угрожал ему? Шантажировал? Пугал? Чувство обиды встало комом в горле. Захотелось развернуться и наговорить отцу много неприятных слов, которые, возможно, он и заслуживал. «Кто же во всем этом виноват, черт возьми? А ты знаешь, что я уже поцеловал твою дочь? И думаю о ней гораздо чаще, чем это необходимо. И она мне нравится, да. И пусть ты этого не хочешь, зато хочу я, понятно?». Но вместо всех этих едких мыслей и крутящихся на языке слов, он произнес: — Я тебя понял, — и скрылся за дверью, пока Гарри не сказал что-нибудь ещё. Он поднимался по лестнице в свою комнату, чувствуя, как с каждым шагом злился всё больше и больше. Ему необходимо было успокоиться — он это понимал, хотя слова отца задели его. Так сильно, что он и сам этого не ожидал. Проходя мимо комнаты Элли, он даже не заметил, как отворилась её дверь — так сильно молодой человек погрузился в свои мысли. — Всё в порядке? — Раздался её приятный голос, и Рид остановился. Он уже приоткрыл дверь в свою комнату, но не стал заходить, остановившись на пороге. Буравил взглядом деревянную поверхность, представляя, каким рассерженным выглядит со стороны. Ему не хотелось смотреть на неё, когда он был в таком состоянии. И тем более парень не хотел, чтобы она видела его таким. Злым, взбешённым, взволнованным. Не способным сдерживать свой гнев. Но всё-таки Рид посмотрел на неё. Она выглядывала из своей комнаты. Её волосы, которые она успела распустить, локонами ниспадали на её плечи, чуть закручиваясь на концах. На ней были милые розовые шортики и того же цвета футболка с Hello Kitty, на которую Рид поглядывал сегодня целый день, и сейчас его взгляд снова упал на этот забавный принт. И, как ни странно, его начало отпускать. — Милая футболка, — сказал он. Элли посмотрела на свою футболку, словно совсем забыла о том, что именно она была на ней, и слабо усмехнулась. — Мне тоже нравится, — произнесла она и вновь взглянула на Рида, — ты так и не ответил. Всё в порядке? Они встретились взглядами. И Рид ощутил, как злость медленно испаряется. Сдувается, словно воздушный шарик. Хватило одного лишь взгляда на неё. Одного лишь взгляда. — Всё в порядке, — ответил Рид, — теперь всё в порядке, — уже тише добавил он. Элли слабо улыбнулась, и это подействовало на парня, словно лекарство. Жаль, что от этого лекарства придётся отказаться. Ради Элли. Ради себя самого. *** 7 июля. Элли. Элли сидела в своей комнате и разговаривала по видеозвонку с Мией и Кэролайн, которые, собравшись у первой, готовили Кэролайн к свиданию с Фредди. — Кэролайн, не дергайся, иначе твои стрелки получатся совсем разными! — Прошипела Мия, держа подругу за подбородок одной рукой, а второй — чёрную подводку. — Что значит «совсем»? — Возмутилась девушка. — Они что, уже кривые? — Нет, просто… — Дай мне зеркало! Блондинка следила за их перепалкой, не переставая улыбаться и периодически посмеиваясь. С ними обеими было невероятно легко и приятно общаться, поэтому Элли хваталась за это общение, как только могла. Они общались втроём каждый день, а вчера даже ходили гулять. Девушка не думала о том, что сможет найти себе здесь друзей, пусть называть так Мию и Кэролайн было все ещё неловко. Но, кажется, они действительно становились подругами. — Напомни, куда вы с ним идете? — Спросила Элли, лежа на своей кровати. — Смотреть кино на открытом воздухе, — ответила Кэролайн, а Мия пыталась накрутить её короткие волосы. — В таком случае он вряд ли обратит внимание на твой макияж, на улице уже темно. — Тем более я уверена, что вы не станете смотреть фильм, а будете заниматься куда более интересными вещами! — Добавила Мия. — Заткнись уже и делай своё дело, — огрызнулась Кэролайн, но спорить с Мией не стала, чем рассмешила и её, и Элли. Они продолжали разговаривать, Элли оценивала макияж и одежду Кэролайн и успокаивала её каждый раз, когда девушка начинала нервничать. Мия в это время крутилась вокруг подруги, держа в руках кисти для макияжа и бигуди. Собираться на свидание — всегда было трудно, но собирать кого-то другого — ещё тяжелее. Закончили они только тогда, когда услышали гудок машины возле дома Мии. — Это Фредди! Мия, ты закончила? — Да, да, почти, — пробормотала девушка, в губах которой была зажата заколка, — пару штрихов, — она приколола заколкой несколько прядей Кэролайн у лица, — всё, готово! Кэролайн тут же вскочила со своего места, посмотрела в зеркало, пробежавшись взглядом по своему отражению. — Отлично! — Она развернулась и поцеловала Мию в щеку. — Спасибо! Всё, я побежала! Элли, пока! — Пока! — Смеясь из-за того, что Кэрри споткнулась о лежащий на полу чемодан с косметикой, попрощалась с ней Элли. — Мы будем ждать подробностей, — крикнула подруге вслед Мия и тоже засмеялась. Когда Кэролайн ушла, Мия и Элли еще поболтали какое-то время, а после, попрощавшись, закончили видеозвонок, продлившейся больше трёх часов. «А я даже и не заметила», — подумала девушка, отложив в сторону телефон. Сев в кровати и потянувшись, Элли услышала за дверью перешептывания Микки и Лили. — Кажется, она закончила разговаривать… — Давай ты. — Нет, ты! — Я боюсь! — Не бойся, она не будет нас ругать! — А если будет? — За что я могу вас отругать? — Резко открыв дверь в свою комнату, спросила Элли. Младшие брат и сестра дёрнулись от испуга, стоя к ней спиной. Они медленно обернулись и, поджав губы, виновато смотрели на блондинку. Она отошла в сторону, кивая головой на свою кровать. Микки и Лили быстро забежали внутрь и запрыгнули на мягкое покрывало бежевого цвета, на котором пару мгновений назад лежала сама девушка. — Ну? — Элли прикрыла дверь и, повернувшись к детям, чуть наклонила голову набок. — Так что случилось? — Обещай, что не будешь ругаться! Элли смотрела на них, пытаясь сдержать рвущуюся наружу улыбку, которая была на её губах почти всегда, когда она находилась рядом с Микки и Лили. Не могла она быть строгой по отношению к ним или злиться на них. Просто не могла. — Обещаю, — сказала она, подняв руки и продемонстрировав то, что у неё не было скрещенных пальцев, — рассказывайте уже. — Воспитательница в детском саду задала нам нарисовать стенгазету на тему «Мои домашние животные» и… — Микки резко замолчал. — И? — Элли чуть вскинула бровь, уже зная, что скажут ей младшие брат и сестра. — И мы её не нарисовали, — тихо проговорила Лили, сжав маленькими пальцами подол своей пышной юбки. Элли вздохнула и покачала головой. — Когда вам нужно будет сдавать её? Лили и Микки переглянулись, мальчик растопырил пальцы на правой руке и, кажется, начал что-то считать. — Завтра, — сказал он спустя несколько секунд подсчетов. — Ребята, — простонала Элли, закатив глаза, а после посмотрела на электронные часы, стоявшие на тумбочке, — почему вы молчали? Время приближалось к десяти часам вечера. — Мы забыли, — захныкала Лили, — и вспомнили только сейчас! — Мама убьёт нас, если узнаёт, — пробормотал Микки. — Не говори так, — произнесла блондинка, — никто вас не убьёт. — Так Рид говорил, когда забывал делать домашнее задание. — Он жив и здоров, как видите, — Элли обвела глазами комнату, пытаясь что-нибудь придумать, — надо сказать вашей маме и… — Нет, нет, — перебивая друг друга, заговорили вдруг Микки и Лили, — не надо ей рассказывать! Она снова запретит нам есть сладкое целую неделю или не будет разрешать смотреть мультфильмы утром! — Младшие брат и сестра вскочили на ноги, подбежали к Элли и начали тянуть её за штанины. А она, смотря на них, думала о том, что не такие уж и ужасные наказания выбирала Анна. Некоторых детей наказывали в десятки раз хуже. — Хорошо, — сказала она, — я ей не скажу, — девушка дотронулась до их голов и аккуратно потрепала по волосам, — но я позову Рида, ладно? Мы с ним что-нибудь придумаем. Она знала, что все закончится именно этим — стенгазета нужна была младшим брату и сестре, но рисовать её будут старшие. — Правда? — Радостная улыбка расцвела на губах Лили. — Только возьми с него обещание, что он не будет ругаться и не расскажет маме! — Ладно-ладно, — усмехнулась Элли, — а вы тогда пообещайте мне пойти спать! И постарайтесь больше так не делать! О таком нужно предупреждать заранее, договорились? — Да! — В один голос крикнули они, а Элли, улыбаясь, приложила указательный палец к губам, намекая на то, что нужно было вести себя тише. Микки и Лили тут же притихли и спародировали её действие — приложили маленькие указательные пальцы к своим ртам. — Всё, идите умываться и по кроватям, — подтолкнула их к двери девушка и, проследив, чтобы они аккуратно спустились по лестнице, подошла к комнате Рида, тут же чувствуя лёгкий трепет в груди, возникающий в последнее время всегда, когда парень находился рядом. Она глубоко вздохнула, предвкушая их разговор, и постучала костяшками пальцев по деревянной двери. — Войдите, — послышался его голос, и Элли ощутила сильное желание улыбнуться. А она всего лишь услышала его голос. Открыв дверь, девушка просунула голову и посмотрела на брюнета, лежавшего на кровати и смотрящего что-то в телефоне. В комнате горела тусклая лампа на прикроватной тумбочке, и больше света не было. Лицо молодого человека освещал экран смартфона. — Ты занят? — Спросила Элли. — А что? — Вопросом на вопрос ответил Рид, поднимая глаза. — Что-то случилось? — Пока нет, но может. — А поподробнее? — Чуть нахмурился молодой человек, откладывая телефон в сторону. Тихо вздохнув, Элли зашла в его комнату и прикрыла за собой дверь, облокотившись на неё спиной. — Ко мне приходили Микки и Лили и обрадовали, — с иронией в голосе проговорила девушка, — сказали, что им нужно сделать стенгазету. Рид слабо улыбнулся. — Да, им часто задают что-то подобное в детском саду, — произнёс он, — то же самое, что и с поделками из бумаги. — Они должны завтра отнести эту стенгазету в детский сад. Улыбка с лица парня исчезла без следа. — Завтра? — Переспросил он. Элли кивнула. — И судя по тому, что ты сейчас стоишь в моей комнате, у тебя есть план, — задумчиво проговорил парень, — что ты предлагаешь? — Спросил Рид, спуская ноги с кровати. Молодой человек наверняка уже знал ответ на свой вопрос, задавая его скорее для галочки. — Предлагаю тебе нарисовать им стенгазету. Рид протяжно вздохнул, встал с кровати и медленно направился к Элли. — Предложение замечательное, — с сарказмом протянул он, — ведь мне нечем больше заняться в десять часов вечера, — парень сложил руки на груди, останавливаясь напротив сводной сестры. С недавнего времени расстояние между ними, когда они разговаривали, было гораздо меньше. Никто из них больше не старался держать ту дистанцию, что была раньше. Элли спародировала его действия, тоже скрестив руки на груди. — Я уверена, что нет ничего важнее стенгазеты в десять часов вечера, во вторник, — смеясь, сказала она, — они же наши брат и сестра, неужели ты им откажешь? — Порой ты слишком мягка по отношению к ним. — Может быть, — Элли пожала плечами и тепло улыбнулась, — но они мне не чужие, как я могу поступать с ними иначе? — Ты их избалуешь, — несмотря на слова, которые он говорил, Рид тоже слабо улыбнулся. — Ничего подобного. Я уже взяла с них обещание, что они больше не будут так делать. И обещала, кстати, взять и с тебя. — И что я должен пообещать? — Что не будешь их ругать и не расскажешь ничего Анне. Рид усмехнулся и покачал головой, а Элли почувствовала, как у неё задрожали колени от этой его доброй, но в то же время привлекательной усмешки. До умопомрачения привлекательной. — Ладно, — сказал он, — нарисую я им эту стенгазету. — Я тебе помогу! — Ты умеешь рисовать? Элли, улыбаясь, поджала губы и отрицательно покачала головой. Рид засмеялся, а девушка почувствовала, как внутри неё всё расцвело, и как тёплом во всём теле отдавался этот чуть хрипловатый смех. — Значит, будешь развлекать меня, пока я буду занят делом.