I wanna be the first man you look at tonight I wanna be stuck in your head and make you go wild I wanna drive you 'till the morning light I wanna leave you alone in the middle of the night I wanna be a good man and see you smile
Måneskin — FOR YOUR LOVE
7 июля. Рид. Рид целый день прокручивал разговор с отцом в своей голове, особенно часто вспоминая о нем, когда перед глазами маячила Элли. Ему хотелось смотреть на нее, но он тут же вспоминал слова Гарри и отводил взгляд куда-нибудь в сторону. Но когда она пришла к нему в комнату, брюнет позволил себе такую вольность, как обвести её глазами и встать ближе, чем было необходимо. Ну разве мог он контролировать себя, когда она зашла к нему, такая милая, такая красивая, в коротком топике, с распущенными волосами и горящими от волнения глазами? Они собрались внизу через полтора часа, когда Микки и Лили давно спали, а Гарри и Анна, пожелав старшим детям спокойной ночи, направились в свою спальню. Тогда Рид и Элли начали свою операцию по спасению младших брата и сестры от наказания в виде отобранных сладостей и запрета к просмотру мультфильмов. Они вынесли из комнаты молодого человека ватман (их было много в связи с работой Рида) и огромное количество художественных принадлежностей в виде красок, кистей, карандашей и маркеров. Спустили всё это на первый этаж, в гостиную, где расположились возле деревянного журнального столика. Молодой человек и девушка пришли к выводу, что, пусть рисовать стенгазету здесь и было рискованно, потому что в любой момент могла зайти Анна, но это было гораздо удобнее, чем в чьей-либо комнате. — Что будем рисовать? — Спросила Элли, завязав длинные волосы в высокий хвост. — Стенгазета на тему «Мои домашние животные», говоришь? — Рид, проследив за тем, как блондинка собрала свои волосы, ухмыльнулся и кивнул на Чарли, который кое-как до этого (не без помощи Элли) забрался в кресло и теперь сладко похрапывал, периодически хрюкая, выпуская воздух. Девушка проследила за взглядом сводного брата и улыбнулась, посмотрев на умиротворённое выражение на мордочке мопса. — Отличная идея! Рид разложил ватман на столике, закрепил его, поставив по краям краски и пачки от цветных карандашей, и взял в руки простой карандаш. Покрутил его между пальцев, прикидывая, как расположить спящего Чарли на огромное листе. Размер, пропорции, необходимость оставить место для надписей и интересных фактов. Молодой человек не торопился, нанося штрих за штрихом. Сначала делая примерный набросок спящего пса. Однако не на кресле, а в специальной собачьей лежанке. Брюнет сумел сосредоточиться, несмотря на то, что он чувствовал взгляд Элли, которая сидела напротив. Она упиралась локтями в стол и внимательно наблюдала за тем, как он рисует. И если обычно Риду становилось некомфортно, если кто-то смотрел на него или на его работу, то сейчас он не чувствовал себя напряженным. Вернее — чувствовал, но совсем не так, как обычно. Это было другое напряжение. Даже приятное. «Если всё продолжится, наши с тобой отношения ухудшатся. И всё будет испорчено». — Может, расскажешь что-нибудь, пока я рисую? — Спросил Рид, которому вдруг захотелось послушать голос сводной сестры и отвлечься от собственных мыслей. Он бы никогда не подумал, что с ним может происходить что-то подобное. Ему просто хотелось слышать её голос, её шутки, её смех. До ужасного просто, но это было действительно так. — Что тебе рассказать? — Элли смотрела на его пальцы, держащие карандаш. — Что угодно, — Рид взглянул на Чарли, а после на то, что выходило у него на бумаге, — позавчера, кажется, ты ездила гулять куда-то с Мией и Кэролайн. Вот про это и расскажи. Элли действительно провела целый день с новыми знакомыми, и Рид на самом деле был рад, что они подружились и начинали сближаться. Мию и Кэролайн он знал уже больше семи лет, они вместе проводили огромное количество времени, когда учились в школе. Да и потом, когда все разошлись по разным университетам, всё равно собиралась вместе на вечеринках или ходили в кино. Он считал их своими подругами. Людьми, которым мог доверять и которые могли доверять ему. Рид всегда был за них горой, и не знал, что должно случиться, чтобы это изменилось. И тогда Элли, собрав в грудь побольше воздуха, начала рассказывать, как они провели время. Она говорила негромко, однако достаточно эмоционально, чтобы понять — ей все безумно понравилось. Девушка периодически жестикулировала и посмеивалась, забавно хмурилась и невероятно мило морщила носик. Рид периодически бросал на неё короткий взгляд и слабо улыбался, слушая, не перебивая и лишь иногда задавая уточняющие вопросы, подшучивая над ней. Легко, непринуждённо, по-доброму. Элли долго описывала места, в которых они побывали и как вообще прошёл её день, иногда заговаривая о чём-то другом, что лишь косвенно относилось к воскресенью, проведённому с Мией и Кэролайн, но Риду, на самом деле, было все равно. Лишь бы она не замолкала. Её голос обволакивал и успокаивал, и ему казалось, что, если бы она даже говорила одно и то же слово без остановки или что-то нечленораздельное, он чувствовал бы себя точно так же. Умиротворенно. Спокойно. Уютно. Рид уже давно отложил в сторону карандаш и теперь в руках держал кисть, обмакивая ту в чёрную краску. Элли тоже держала кисть, на кончике которой была розовая краска. — Потом пошёл дождь и мы сидели в кафе, — заканчивая свой рассказ, произнесла Элли, — там работали такие симпатичные официанты, — протянула девушка, мечтательно вздохнув и подставив кулак под щеку. С кончика её кисти капнула краска. — Ты сейчас испортишь надпись, — сказал Рид, заметив, как расползалось розовое пятнышко на бумаге. — Ой, — Элли попыталась его стереть, но сделала только хуже. Рид вздохнул и взял её за руку, которой она держала кисть, чтобы Элли остановилась. Её ладонь была мягкой и тёплой, но не такой горячей, как у него самого. — Я сам, — сказал он, а после вдруг добавил, — симпатичные официанты, говоришь, там работали? Брюнет так и не понял, почему вдруг сказал это. Может, потому, что его это задело? Может, потому, что, слушая Элли, он вдруг почувствовал неприятный укол злости, который кольнул его прямо посередине грудной клетки? Возможно. Но он никогда бы не признался в том, что это была ревность. Та глупая часть человеческих эмоций, которая портила людей, показывая худшую их часть. И пусть Рид был в себе уверен, ревность была и в нем. Она никому не чужда. Но по отношению к Элли? Нет, только не это. Элли подняла на него глаза и, позволяя молодому человеку держать себя за руку, кивнула с важным видом. — Да, высокие, подтянутые, красив… эй! Она не договорила, потому что Рид потянулся к ней и оставил кистью на её щеке чёрную полоску. Улыбнулся, будучи очень довольным своей проделкой. — Так о чем ты там говорила? — Усмехнулся он. — Ах, да. Официанты. Высокие, подтянутые, красивые. Какие ещё? — Адекватные, — сказала Элли и вдруг резко навалилась на стол, выхватив левой рукой свою же кисть и попробовала провести ей по лицу Рида, оставляя розовую полоску. Он предвидел это и попытался уклониться, но не успел: кисть прошлась прямо по губам. — Нарываешься, — произнёс Рид, проведя кулаком по губам, стирая краску. — Ты первый начал! — Тогда первый и продолжу! — Теперь он потянул Элли к себе за руку и снова попытался пройтись кистью по её щеке, но девушка, смеясь, отклонила голову и чёрный след остался на подбородке. — Ну все, это война! — Элли выдернула руку и, вскочив на ноги, подбежала к нему в попытках испачкать лицо, руки — всё, что попадётся под её безжалостную кисть. Рид встал с пола и увернулся — лицо уберёг, но не белую футболку, в которой был. — Новая футболка, — прошипел он и обежал журнальный столик, когда Элли снова попыталась испачкать его краской. Он в свою очередь держал кисть наготове, словно меч. — Ты сам всё это начал, поэтому защищайся теперь! — В ответ прошипела Элли и снова попыталась испачкать Рида. Им обоим приходилось говорить шёпотом и стараться особо не шуметь, чтобы не разбудить остальных членов семьи. Они бегали вокруг журнального столика и дивана, пытаясь оставить друг на друге как можно больше мазков чёрного и розового цвета. Смеялись, закрывая ладонями рты, и иногда сгибались, держась за животы, когда сдерживать смех становилось просто невыносимо. Было так весело. И так душевно. В каком-то момент Элли сумела схватить Рида за футболку, заставляя того резко затормозить. Рид споткнулся о ножку журнального столика и повалился на пол, а следом за ним полетела сама Элли, и они, смеясь, приземлились на пушистый ковёр возле дивана. Рид сел, а девушка потянулась пальцами к его лицу, пока он, отбиваясь, оставлял чёрные полосы на её лице, руках и одежде. Он перестал сопротивляться и опустил своё «оружие», когда её хрупкие пальцы ухватили его за подбородок. — Я сейчас из тебя Гарри Поттера сделаю, — угрожающе прошептала она, поднося кисть к его лицу и собираясь подрисовать брюнету очки. — Шрам не забудь, — усмехнулся молодой человек. — Не переживай, не забуду, — пробормотала Элли и приблизилась к его лицу. *** 7 июля. Элли и Рид. Улыбка сползла с лица молодого человека. Медленно, неуверенно. Он смотрел на лицо Элли, которое было невероятно близко, в её глаза, блестевшие при том неярком освещении, которое они сделали в комнате. Мягкой кистью она касалась его лица, а он думал лишь о том, как ему хочется придвинуть её ещё ближе. Или придвинуться самому. И как хотелось, чтобы она касалась его не кистью. Руками, губами. Элли перестала улыбаться тоже. В тот момент, когда подняла свои глаза и встретилась взглядом с Ридом. Она решила не рисовать ему очки и шрам, просто оставив несколько розовых полос на щеках, рядом с губами. Губами, на которые она смотрела, которые её манили. И когда они были так близко от её собственных, она вдруг поняла, в каком положении находится. Рид сидел на полу, упершись спиной о диван, а Элли сидела сбоку от него, соприкасаясь своими ногами с коленями брюнета. Она держала его за подбородок, повернув голову к себе, и почувствовала, как тяжело он сглотнул. Молодой человек прошёлся взглядом по её лицу, не стесняясь останавливаться и задерживаться на особо интересных ему местах — губы, глаза. А Элли почувствовала, как чуть-чуть краснеют щеки, но не отворачивалась и не отстранялась. Она мягко отпустила подбородок Рида и медленно опустила руку ему на ключицы. Парень еле сдержал дрожь, когда Элли кончиками пальцев провела по его шее. Сердце Рида ходило ходуном, и ему, как никогда прежде, не хотелось, чтобы это заканчивалось. Он до безумия желал, чтобы она касалась его. Только его. Чтобы смотрела на него. Только на него. — Обычно взгляда было достаточно, — хрипло прошептал Рид, смотря на неё, не отрываясь. Обычно взгляда было достаточно. Достаточно было просто смотреть. Не трогать. Не целовать. Не делать ещё что-то. Просто смотреть. Но с некоторых пор — например, прямо с сейчас — Рид понял, что ему этого мало. И даже слова отца, которые тут же всплыли в голове, не могли вразумить его. Разве один безобидный поцелуй что-либо изменит? Нет, нет. Конечно же, нет. — Что? — Спросила Элли, не понимая, о чем говорил Рид, но она и не жаждала объяснений: в данный момент слова были излишни. Они смотрели в глаза друг друга, осознавая, что сейчас должно было произойти. И никто из них не собирался это останавливать, потому что, следовало признать, оба думали об этом, оба хотели этого. Ещё с того раза, с того первого поцелуя, который произошёл на вечеринке. Элли медленно провела рукой по ключицами Рида, доходя до его плеча, чуть сжимая хрупкими пальцами напряжённые мышцы. Молодой человек аккуратно забрал кисть у Элли и, не отрывая взгляда от девушки, положил и её, и свою на стол. Сейчас было не до рисования. Инициатором поцелуя в тот раз была Элли, которой вдруг захотелось доказать всем, что она может это сделать. Но когда все дошло до самого процесса, тянулся к ней именно Рид. Теперь же все было иначе. Элли первая начала приближаться к нему, делая это медленно и осторожно. Она бросала взгляд на его губы, смущенно чуть поджимая свои собственные. Девушка громко выдохнула, когда почувствовала горячую руку Рида на своей талии. Короткий топик, который она сегодня надела, позволял молодому человеку касаться оголенных участков её кожи. Рид терпеливо ждал, когда Элли приблизиться на то расстояние, когда ему будет удобно поцеловать её. Он не торопился, не давил на неё, не заставлял делать всё быстрее, потому что эта медлительность нравилась и ему самому. Давала возможность насладиться происходящем: робостью Элли, её запахом, её касаниями, её красотой. Элли приблизилась к его лицу, и тогда Рид уже сам подался вперёд, позволяя их губам слиться в поцелуе. Он получился неспешным, медленным. Тягучим. Таким, который позволял прочувствовать всё: вкус, мягкость и даже умелость. Элли умела целоваться, но делала это робко, словно боялась выпустить наружу внутреннего зверя, но Риду и это безумно нравилось. Нравилось подстраиваться под неё, отвечать на поцелуй так, чтобы ей было комфортно. Это было так по-новому. Думать о ком-то другом в первую очередь, а потом уже задумываться о себе. Даже в таком простом плане, как поцелуй. Губы Элли были мягкими, пухлыми и сладкими. Приятными, притягательными. Такими, что не хотелось останавливаться. Целовать хотелось. Ещё, ещё и ещё. Девушка медленно обвила шею Рида руками, пытаясь придвинуться к нему ещё ближе, но она не смогла, потому что уже упиралась коленями в его ноги. Оставалось только навалиться на него или… Тогда Рид, обвив руками её талию, слегка приподнял и потянул на себя, заставляя сесть на свои колени. Так было гораздо удобнее. И ближе. Элли прижалась к груди Рида, чувствуя, как напряжена была каждая его мышца. — Я что, — прошептала она, прервав поцелуй, — настолько тяжелая? Почему ты так напряжен? — Ты действительно считаешь, что дело в этом? — Ответил он таким же горячим шёпотом, смотря в её глаза. Рид провёл ладонью по её оголенной спине и довольно улыбнулся, когда почувствовал мелкую дрожь в теле сводной сестры. Она судорожно вздохнула, немного наклонив голову. Молодой человек пробежался пальцами по её чуть выпирающему позвоночнику. — Ты не ответил, — выдохнула Элли. — Ты совсем не тяжелая, Элли, — сказал Рид, поднимая руку к её лицу и наклоняя его к себе, — ты болтливая, — его губы касались её губ, когда он говорил это, и после он сразу увлёк её в очередной поцелуй. Элли расслабилась в его сильных руках и чувствовала себя спокойно. Поза наездницы, в которой она сейчас находилась, позволяла им быть настолько близко друг к другу, насколько это было возможно в данный момент. Мешала лишь одежда. Краска на их лицах смазалась, когда они соприкасались щеками и носами, губы покраснели, а дыхание давно стало одним, общим. Настолько честными друг с другом, а главное — с самим собой — они не были уже давно. Маски сняты. Остались лишь те чувства, которые они прятали, которые пытались заглушить. И Рид, и Элли пытались заставить себя поверить в то, что этих чувств не было. Но они были. И это не наваждение, не ночь, не алкоголь, не настроение, не спор, не игра сделали с ними в тот день. А они сами. Сейчас они тоже делали всё сами. Дышать Элли становилось труднее, поэтому Рид мягко прервал поцелуй, давая ей возможность отдышаться. Она не отдалялась, смотрела в его глаза, пытаясь набрать в грудь как можно больше воздуха. Рид, наблюдая за ней, поднял руку и, дотронувшись до её растрепавшегося хвоста, аккуратно стянул резинку с её волос. Они тут же рассыпались ей на плечи. Молодой человек, слабо улыбнувшись, перебрал волосы пальцами, дошёл до шеи и большим пальцем провёл по её коже, начиная от подбородка и доходя до ключиц. Элли прикрыла глаза, слегка наклонив голову набок, чувствуя, как покрывается мурашками то место, где её кожи касались пальцы Рида. Он притрагивался к ней чуть ощутимо, но для неё это было гораздо больше, чем если бы он просто потрогал её. Она в свою очередь, чтобы не оставаться в долгу, провела ноготками по его затылку и шее, запутываясь пальцами в темных волосах. Дыхание Рида в раз сбилось от этого легкого касания, что вызывало на лице девушки улыбку: не только он одним касанием мог выбивать её из колеи. Она вновь потянулась к нему, чтобы поцеловать, ощущая себя гораздо смелее и раскрепощеннее. Рид, обняв блондинку руками, чувствовал, что начинает возбуждаться. И совсем скоро это почувствует и Элли, ведь на них обоих были всего лишь мешковатые спортивные штаны. Вдруг они оба услышали звук открывающейся двери. *** Скрип половиц привёл и Элли, и Рида в чувство. Девушка тут же слезла с его колен и, чуть не ударившись спиной о стол, села сбоку от брюнета. Рид, как только Элли пересела, прижался животом к журнальному столику, потому что тот, кто шёл в их сторону, не должен был видеть его реакции на тело Элли, на её касания, на её поцелуи. Помимо того, что в его душе всё горело диким пламенем и ещё какое-то мгновение — он бы перестал так хорошо себя контролировать, так и к тому же его собственное тело выдавало то, как его тянуло к Элли, и как ему нравилось то, что происходило. Они часто дышали, пытаясь сделать это как можно менее заметно, когда в гостиную вошла Анна. — Ой, — она дрогнула, явно не ожидая увидеть здесь их двоих, — Рид, Элли, вы что здесь делаете так поздно? Время действительно перевалило уже за полночь, за окном — темнота, а в гостиной горел лишь тусклый свет, который они включили для того, чтобы видеть ватман. И девушка, и парень выглядели потрепанными. Мятая одежда, растрепанные волосы, смазанная краска на щеках и губах. И напряженный вид. — Мы рисуем стенгазету, — сказал Рид, удивляясь, как хрипло звучал его голос. — Какую еще стенгазету? — Сонно спросила женщина. — И что это с вашими лицами и одеждой? Рид коротко пересказал ей о том, что Лили и Микки нужна стенгазета в детский садик. Они вспомнили о ней только вечером и сообщили Элли, потому что побоялись говорить матери. — А это… — парень указал на своё лицо, — мы просто баловались. Баловались. По-взрослому. — Баловались, значит, — хихикнула женщина, но в раз стала серьезной, — говоришь, что Микки и Лили нужна стенгазета на тему «Мои домашние животные», правильно? Рид кивнул. — Они думают, что ты их накажешь, поэтому рассказали нам. — И правильно думают, — хмыкнула Анна, сложив руки на груди, — ну я им утром устрою… — Не надо, — подала голос Элли, которая всё это время молчала, — я пообещала им, что ты ни о чем не узнаешь. И не накажешь их. Девушка наконец-то привыкла обращаться к мачехе на «ты», потому что та вечно её поправляла. Анна вздохнула и покачала головой. — Ладно, — произнесла она, — так уж и быть. Закрою на это глаза. В этот раз, — Анна опустила глаза на ватман, — красиво получается. Вам еще долго? — Нет, — ответил Рид, сжав в пальцах кисть, — ещё немного. — Хорошо, постарайтесь на засиживаться, ладно? Они одновременно кивнули, а Анна, улыбнувшись, пошла в сторону кухни. Между Ридом и Элли повисла тишина. Неловкая, напряженная. Не такая приятная, как была несколько минут назад, нарушаемая лишь их учащенным дыханием и звуками поцелуя. — Иди спать, — сказал вдруг Рид тихо, — я сам всё доделаю. — Но… — Элли, уйди. Это звучало довольно резко. Рид и сам это понимал, но никак себя не поправил. Перед глазами возникло хмурое лицо Гарри, а в голове звучал его голос. «Если всё продолжится…». Элли, поджав губы, встала с пола и молча направилась к лестнице на второй этаж. Она чувствовала смесь самых противоречивых эмоций. Облегчение. Потому, что ушла от Рида и могла обдумать то, что только что произошло между ними. Обиду. Потому, что он прогнал её. Как будто она была ему неприятна. Как будто он всё ещё ненавидел её. Она поднялась на второй этаж и зашла в ванную комнату, чтобы стереть остатки краски на её лице и руках. Её все еще слегка подёргивало от мысли, что Анна их чуть не увидела. Да и от всей ситуации в целом Элли было как-то не по себе. Они целовались. Второй раз. По собственной воле. Упоенно. Так, что хотелось ещё и ещё. Хотелось большего. И разве могла Элли оправдать себя тем, что её взяли на слабо? Или что она была пьяна? — Боже, что происходит… — пробормотала она, прикрывая глаза и пытаясь угомонить сердце, быстро колотящееся в грудной клетке, словно птица в неволе. Между ними и так всё было не слишком просто, но теперь они усложнили всё до невозможности. Хотя… разве это было возможно — усложнить всё ещё больше? *** Ночь с 7 на 8 июля. Рид. Рид закончил стенгазету гораздо быстрее, чем если бы рядом была Элли. Он не отвлекался, уставившись в лист и докрашивая спящего Чарли. Молодой человек заставлял себя думать исключительно о том, что рисует, а не об Элли, с которой так приятно было целоваться, которую до дрожи в пальцах нравилось касаться. Возбуждение не отпускало, и Рид всерьёз задумался над тем, чтобы принять прохладный душ или, может, помочь себе другим способом. Иначе он вряд ли сможет уснуть. Стенгазета была дорисована, и Рид убрал её на подоконник, чтобы краска высохла до утра. Остановился посреди гостиной и провёл руками по лицу, пытаясь отогнать образ Элли, который никак не хотел исчезать. Он так грубо сказал ей уйти, что ему самому стало не по себе. А всё потому, что он вспомнил разговор с отцом. Его голова, как ему казалось, распухла от бесконечного потока мыслей, когда он зашёл в ванную комнату. Он посмотрел на своё отражение в зеркале и тут же снова вспомнил поцелуй с Элли (как будто он забывал), когда увидел размазанную краску на своём лице. Парень выглядел забавно, если бы не кислое выражение лица. Они касались друг друга щеками, поэтому сейчас на коже Рида была не только розовая краска, которой его измазала Элли. Молодой человек тяжело сглотнул и начал умываться. А потом всё же решил принять душ, потому что никак не мог остыть и прийти в себя. Стягивать с себя одежду, не представляя, что это делает Элли, было трудно. — Что ты со мной творишь… — пробормотал он, когда уже стоял под струями прохладной воды, которая приятно охлаждала разгоряченную кожу. Находясь в своей комнате и вытирая мокрые волосы полотенцем, Рид думал о том, как странно было испытывать так много к девушке, которую он терпеть раньше не мог. Один вид которой заставлял испытывать злость, портил настроение. И в какой чертов момент всё переменилось? Брюнет пытался вспомнить, когда в последний раз ощущал себя так же рядом с девушкой, но на ум ничего не приходило. И его это пугало. Ведь он даже боялся представить, что с ним будет, если он даст этим чувствам прорасти. Если позволит им захватить его полностью. Но он же не позволит, верно? Не даст какой-то глупой симпатии разрушить то, что строилось годами? Рид снова мысленно прокрутил разговор с отцом, который ясно дал понять, что брюнет потеряет, если свяжется с Элли. Поэтому Рид очень надеялся, что ему хватит сил всё прекратить. Скоро Элли уезжает домой, поэтому это действительно могло облегчить ему жизнь. Да и ей, наверное, тоже. Рид лёг спать и уткнулся носом в подушку, надеясь, что сон захватит его, как можно скорее. И, на удивление, несмотря на количество мыслей, которые разрывали его бедную голову, молодой человек уснул. Лучше бы не засыпал. Ему приснился сон, сначала ничем не отличающийся от обычного бреда, который снится каждому человеку. Его кидало из локации в локацию, а события сменяли друг друга так быстро, что Рид толком не успевал что-либо запомнить. Но следующие кадры брюнет запомнил отчётливо. Настолько отчётливо, что на утро не мог найти себе место. Они вместе с Элли сидели в его комнате и рисовали стенгазету. Что было изображено на ватмане или как были расположены предметы вокруг них — ничего из этого не имело значение, потому что вскоре они начали заниматься тем же, чем и в реальности — целоваться. Но не так медленно и нежно, а страстно, с вожделением, словно этого не хватало обоим так, как не хватает утопающим воздуха. Элли снова сидела на нем, а он двумя руками водил по её телу, не отказывая в себе в том, чтобы коснуться тех мест, которые ему были особенно интересны. Какие же они на ощупь? Так его пальцы периодически сжимали мягкие ягодицы Элли, а она податливо приподнималась, чтобы им обоим было удобно. Каждый раз, когда они прерывали поцелуй, чтобы отдышаться, Элли бормотала что-то невнятное, иногда томно улыбаясь, чем вызывала в Риде целую кучу эмоций. Он смотрел на неё, не смея отвести взгляд куда-то в сторону, а его руки сжимали её кожу. Вопросом времени была одежда на них, которая сковывала и мешала насладиться теплом другого тела. Поэтому, поцеловав Элли, Рид прошептал ей прямо в губы: — Подними руки. Девушка послушно приподняла чуть согнутые и дрожащие руки, а Рид, ловко подцепив пальцами её футболку, стянул с неё эту ненужную вещь. На ней был обычный чёрный бюстгальтер, который отлично сидел на ней и подчёркивал две упругие груди. Однако останавливаться на этом Рид не планировал. Молодой человек приподнял голову, смотря Элли в глаза и чуть улыбаясь, завёл одну руку ей за спину и ловко расстегнул лифчик. Элли не сопротивлялась, продолжала так же загадочно улыбаться. Рид стянул бюстгальтер, откидывая его в сторону, следом за футболкой. Видеть, а главное — чувствовать реакцию Элли, когда брюнет накрыл одну её грудь рукой и слегка сжал, было бесценно. Она протяжно выдохнула, а её хрупкие пальцы стиснули его плечи. Следующие моменты были для Рида, словно вспышки: они торопливо стягивали одежду друг с друга, продолжая целоваться и касаться самых различных участков тел. Брюнет никогда не видел Элли в нижнем белье или тем более обнаженную, но его фантазия рисовала её образ сама. Кульминация была смазанной, словно в дымке, в тумане, потому что Рид проснулся и резко сел в своей кровати, тяжело дыша, словно от кошмара. Его пробил холодный пот, а руки тряслись, как у зависимого. Он провёл ладонью по мокрым волосам и прикрыл глаза, пытаясь отдышаться. Но снова открыл их, потому что перед ними тут же возникла голая сводная сестра, удобно устроившись на его коленях. — Вот дерьмо, — выдохнул Рид, ощущая, что возбуждение, от которого он избавился перед сном, снова накрыло его, заставило тело вздрагивать от каждого лишнего движения, — дерьмо, дерьмо, дерьмо, — шептал он. Откинув одеяло, молодой человек посмотрел на реакцию своего собственного тела на сон. Всего лишь, мать его, сон. Эрекция. — Дерьмо, — повторил Рид, зажмурился и откинулся на подушки. Той ночью он больше не засыпал. А если и засыпал, то просыпался через некоторое время, крутился с одного бока на другой, думал о самых мерзких вещах в своей жизни, чтобы хоть как-то перебить эти эмоции, переполняющие его после сна. Он помог себе разрядиться, но это было лишь физическое удовольствие. А что делать с сердцем, неугомонно бьющемся в груди? Очередной раз проснувшись, Рид взял телефон и взглянул на время: 5:07 утра. Молодой человек вздохнул и открыл переписку с Джеком. Рид: спишь? 05:07 Рид: если спишь, просыпайся. 05:09 Брюнет уставился в телефон, на аватар друга, на котором он был запечатлен в ковбойской шляпе и со стаканом в руках. Эту фотографию сделала Кэролайн, когда они были на какой-то из вечеринок, устроенной их друзьями. «Джек был в сети вчера в 23:47». Рид вздохнул и, выйдя из переписки с другом, набрал его номер. Прижал трубку телефона к уху и уставился в потолок. — Если у тебя нет веской причины, чтобы звонить мне в пять утра, то ты конченый, Майлз, — пробормотал сонно Джек, как только поднял трубку. — Есть у меня причина, — буркнул Рид. — Ну и? Как называют эту причину? «Мне скучно, поэтому позвоню лучшему другу, чтобы побесить его»? Ты пил? — Ничего я не пил, — раздраженно произнес Рид, — эту причину зовут Элли Майлз, — сказал он, продолжая буравить взглядом потолок. На том конце телефона повисла тишина — кажется, собеседник переваривал услышанное. — А теперь поподробнее, — произнёс Джек, и послышался скрип кровати и шуршание одеяла. Видимо, друг сел и приготовился слушать. И тогда Рид рассказал ему всё. Принято считать, что мужчины чаще всего должны держать эмоции при себе, мысли при себе. И не делиться, не раскрываться. Быть холодными и сильными. Чушь. Чушь, которой пичкают некоторых мальчиков с самого детства, из-за чего они все вырастают замкнутыми и молчаливыми. Рид тоже был таким, пока не встретил Джека, который буквально заставлял его рассказывать ему всё. Каждую мелочь, которая могла его беспокоить. И так Рид начал рассказывал другу о своих переживаниях, как и Джек ему — доверять друг другу было для них нормой. Доверие — то, на чем держатся человеческие отношения. Дружба в том числе. Они рассказывали друг другу всё и всегда. Даже если это душевные проблемы, которые как будто могут испытывать только девушки. Когда Рид закончил рассказывать, Джек окончательно проснулся — это было слышно по его достаточно бодрому голосу. — Слушай, Рид, — сказал он задумчиво, когда между ними повисло молчание, — как давно у тебя был секс? — Джек… — Нет, я серьезно, — произнёс Джек, и Рид слышал, что друг действительно не шутит, — когда в последний раз ты с кем-нибудь спал? Молодой человек задумался, пытаясь вспомнить. — Кажется, в конце мая. — Кажется? — Я не отмечаю такие дни в календаре, — огрызнулся Рид. — А судя по всему стоило бы! — Да пошёл ты. — Майлз, возможно, тебе стоит просто потрахаться с какой-нибудь девчонкой, — поговорил Джек, а когда Рид не ответил, он добавил, — я бы, конечно, мог предложить тебе трахнуть Элли, но раз она и есть… — Хватит, — рявкнул вдруг Рид, не сдержавшись. Ему было неприятно. Неприятно слышать нечто подобное об Элли. Сей факт удивлял: несколько недель назад он бы обязательно подхватил шутку Джека и, возможно, превратил бы её во что-то даже похуже. Но теперь всё было по-другому. — Ладно-ладно, — тут же начал Джек, — только не кипятись, а то весь дом разбудишь. Рид закрыл глаза и глубоко вздохнул. И правда. Он так гаркнул на Джека, что совсем забыл о том, что время было очень ранним и все в доме ещё спали. — Но ты подумай над этим, Рид. Может, дело действительно в этом. Ты скидывал её фотографии, она красивая и… — Красивая, — тихо подтвердил зачем-то Рид, хоть Джек и не спрашивал. — …может, ты поэтому так на неё реагируешь? — Может быть… — пробормотал Рид, явно сомневаясь в словах друга. У него было физическое влечение к Элли — это правда, но этим всё не ограничивалось. Его сердце тоже тянулось к ней. — Ну и, что будешь делать? — Спросил Джек, когда они оба помолчали какое-то время. — Схожу в клуб, наверное, — протянул Рид и провёл рукой по лицу. Он безумно хотел спать, но понимал, что, даже если ляжет, вряд ли сможет уснуть. — Я приезжаю пятнадцатого, кстати. И тогда мы со всем разберёмся, дружище. — Серьезно? Ты же собирался в конце месяца. — Планы немного изменились, — загадочно произнёс Джек, а Рид понял, что, кажется, без Мии здесь не обошлось. Он знал, что они общаются гораздо ближе, чем просто друзья. И догадывался, что девушка нравится лучшему другу. Брюнет искренне был рад за Джека, потому что крайние его отношения, продлившиеся два с половиной года, закончились просто ужасно. Рид не мог больше вспомнить случаи, когда Джеку было настолько плохо. — Тем более не забывай про нашу традиционную поездку на озеро! — Да-да, — сказал Рид, слабо усмехнувшись, — такое действо пропустить нельзя, — произнеся это, он протяжно зевнул. — Ложись спать, Майлз. Поспи хотя бы пару часов, я по голосу слышу, какой ты измотанный. — Ладно, попробую, — проговорил Рид и поудобнее устроился на подушках, — надеюсь, мне больше ничего не приснится. — А я бы от такого сна не отказался… — Все, до скорого, Джек Уилсон, — не желая больше его слушать, Рид скинул звонок. Отложил сначала телефон в сторону, а после взял его в руки, написав короткое сообщение другу: «спасибо». Джек не ответил, а это и не требовалось. Благодарить, на самом деле, тоже не требовалось. Они были друзьями. Близкими, лучшими, настоящими. Людьми, которые всё и всегда делают безвозмездно. Рид прикрыл глаза и практически сразу провалился в сон. Разговор с Джеком и мысль о том, что уже сегодня он скинет пар, придала парню спокойствия. Обманчивого спокойствия.