Прости, пойми, прими

Рид Рид не мог точно сказать, когда он боялся и переживал так сильно в последний раз. Возможно, когда ещё был ребенком. Когда отец избивал его мать, когда замахивался на него самого. А, может, он никогда не чувствовал себя настолько ужасно. Настолько беспомощно. А он ненавидел беспомощность. Беспомощность сковывала. Ему показалось, что его сердце остановилось. Просто перестало биться, когда он услышал крик девушки. Его девушки. Его доброй, его милой, его понимающей девушки. Та, что сейчас должна была быть рядом с ним, а не там, в неизвестном переулке с наркоманом, приносящим ей боль. Спектр эмоций, захвативший в тот момент Рида, было сложно описать. Ему было до нехватки дыхания страшно. И злость захватила его до дрожи в пальцах. Телефон Элли отключился, и в полнейшей тишине Рид ехал дальше. Он не молился богам или еще кому бы то ни было, просто твердил про себя: «я успею». Я успею. Я успею. Я успею. Я успею. Я успею. Я успею. Я успею. Просто не имел права не успеть. Он вдавил педаль газа и сжимал руками руль. Проезжал на красный, рискуя, но так же понимая, что без риска он Элли не поможет. У него не было времени стоять на светофорах, и ему очень повезло, что была ночь и машин на дорогах было катастрофически мало. После оглушительного замирания сердца, услышать его стук громким и отчётливым, было неудивительно. Он был неистовым, был лихорадочным и неугомонным. От страха за Элли. Как известно, нет страха хуже, чем страх за своего близкого человека. От невозможности помочь ей прямо сейчас. И, как известно, нет ощущения хуже, чем невозможность помочь тому, кто тебе дорог. Рид старался не думать об Алексе, потому что был риск того, что он не справится с автомобилем — из-за неконтролируемой ярости. И плевать, что он мог пострадать — в данную минуту это мало его волновало. Он мог не помочь Элли — вот это пугало его больше всего. Однако так или иначе мысль об этом подонке мелькала периодически, и Рид точно знал и осознавал, что Алексу не поздоровится. Нет. Ему не просто не поздоровится. Он его уничтожит. Да, точно. Уничтожит. *** Он свернул на нужную улицу и уже вдали увидел две одинокие фигуры, стоящие возле закрытого кафетерия, у стены кирпичного дома. Слишком близко друг к другу, почти сливаясь в одного человека. Их ноги как будто переплетались между собой, а рук и вовсе не было видно. Рид затормозил прямо напротив, оставляя машину посередине дороги, и выскочил наружу. Размашистыми шагами он шел к Алексу, позволявшему себе слишком много лишнего. Распускать руки и прижимать девушку Рида — его, мать вашу, девушку — к стене, прикасаться к ней, смотреть на нее, разговаривать с ней и дышать одним воздухом. Слишком. Много. Лишнего. Перед тем, как злость окончательно заполонила всё естество Рида до самых краев и даже переливаясь через них, он увидел, как Алекс сжимает пальцы на шее Элли, как она, вся красная от нехватки воздуха и неудачных попыток освободиться, дергается, как второй рукой он задрал её юбку до пупка так, что были видны обычные черные хлопковые трусики. На этот раз команду Агрессии давать не пришлось. Она сама знала, что делать. Она знала, кого нужно было разорвать на части. Рид покачал головой, разминая шею, и быстро подошел к парню и девушке. Схватил Алекса за воротник рубашки и дернул назад так резко, что послышался треск рвущейся ткани и его сдавленный вздох. И, не медля ни секунды, ударил того в челюсть. Точный и сильный удар заставил Алекса откинуться на плетенные стулья кафетерия и повалить их вместе со столом. Блондин застонал, прижав одну руку к ушибленному месту и попытался встать. И зря. Очень зря. Бросив беглый взгляд на Элли, которая округлившимися глазами смотрела на него и судорожно вдыхала ртом воздух, Рид тихо зарычал, как дикий зверь, защищающий своё. Своё любимое, своё родное. — Ты… — простонал Алекс, когда Рид подошел к нему и угрожающе навис сверху. — А ведь я тебя предупреждал… — тихо проговорил брюнет и, схватив Алекса за шиворот порванной рубашки, резко поднял на ноги и толкнул в сторону его машины. Из-за удара в челюсть или из-за того, что его отпускали наркотики, Алекс не мог нормально устоять на ногах, навалившись на капот собственной машины. На его челюсти уже образовалась сильная гематома, однако это было только начало. Рид неспешно подошел к нему и спокойно увернулся, когда Алекс, дико крикнув, попытался его ударить. Это было жалкое зрелище, потому что даже кулак парень сжимал неправильно, и попади он по Риду, навредил бы скорее самому себе. Алекс выпрямился и резко развернулся, вновь попытавшись ударить брюнета, но тот просто сделал шаг в сторону, позволяя молодому человеку влететь в собственную машину. Если бы он вовремя не выставил руки, наверняка врезался бы в дверь прямо своим уродским лицом. То, что Алекс раньше никогда не дрался, Рид понял сразу. Должно быть, за него это всегда делали другие. Богатенький мальчик из богатой семьи, которому никогда прежде, возможно, не разбивали лицо и не ломали ребра. И Рид был безумно рад, что станет первым. Издеваться над Алексом, уклоняясь от его жалких попыток навредить Риду, могло бы быть смешно, если бы брюнет не помнил, что за его спиной стоит Элли. Маленькая и несчастная. Наверняка её трясло от пережитого ужаса и неудачной попытки изнасилования от человека, которому она доверяла. Наверняка у нее болело всё тело, особенно шея и разбитые колени. Наверняка она хотела расплакаться, громко и с надрывом, но стояла тихо, как мышка. Из-за неё Рид готов был причинять боль окружающим. Из-за неё Рид готов был свернуть Алексу шею. Нет. Не из-за неё. А за неё. И только благодаря Элли он сохранял относительное спокойствие. Только благодаря тому, что она стояла за ним и смотрела на него, он не накинулся на Алекса и не придушил собственными руками. — Пожалуй, хватит разыгрывать этот цирк, — сказал Рид и, резко вывернув Алексу руку, врезал ему кулаком по ребрам. Не позволил тому согнуться, положил ладонь на затылок и резко ударил голову Алекса о капот его дорогого автомобиля. Парень упал на асфальт, держась за рассчененный лоб и сыпля жуткими ругательствами, какие, наверное, только знал. Но Рид не слушал его. По большому счету ему было плевать, потому что прямо сейчас он покажет этому подонку, что такое естественный отбор и что на каждую силу найдется ещё большая сила. Рид ударил его по лицу. Затем ещё раз, ещё раз и ещё. Делал это до тех пор, пока смазливое лицо Алекса не превратилось в кровавое месиво, пока кровь не заливала его глаза и нос, пока он не выплюнул выбитый зуб. И пока Алекс не перестал сопротивляться. Рид не вкладывал в удары всю свою силу, но вкладывал всю свою злость, всю свою ярость и бешенство, всё свое желание показать этому ублюдку, что он должен был пожалеть о содеянном. И он жалел. Майлз был в этом практически уверен. Он снова замахнулся и резко остановил руку, сжатую в кулак, когда услышал тихое, похожее скорее на шепот ветра, чем на её голос, одно единственное слово — его имя: — Рид… Прекратил. Только благодаря ей. Не размазал лицо Алекса об асфальт окончательно только благодаря ей. — Ты должен благодарить её, сукин сын. Она только что спасла твою жалкую жизнь, потому что я бы не остановился. — Зарычал Рид, склонившись к его лицу. — Слушай меня внимательно: ты больше никогда, никогда к ней не приблизишься и не причинишь ей вред, понял? Надеюсь, в твоей голове всё ещё есть мозг, а не долбанный кокаин, и ты понимаешь, что случится с тобой в противном случае. Он похлопал его по щеке, выводя из полуобморочного состояния, и достал из кармана его брюк телефон. Набрал номер скорой и, когда на том конце ответил приятный женский голос, быстро назвал ей адрес и швырнул телефон Алексу на грудь. — Я сегодня добрый, поэтому ты не сдохнешь, пусть мне и очень хочется обратного. Рид выпрямился и глубоко вздохнул. Он все ещё жутко злился, несмотря на то, что лицо блондина послужило неплохой грушей для битья. Желание пнуть Алекса напоследок было очень сильным, но Рид сумел сдержаться — просто развернулся и взглянул на Элли. Она стояла в тени здания, практически прижимаясь к нему спиной. Её юбка больше не была задрана, волосы растрепаны. Она глядела на него большими карими глазами, почти не моргая, а нижняя губа её дрожала так сильно, словно девушка вот-вот разрыдается. Только глаза у неё были наполнены не слезами, а шоком и страхом. Он подошел и взял её за руку… *** Элли Он подошел и взял её за руку, окольцевав запястье пальцами. Сделал это достаточно грубо, так же грубо повел её за собой, к машине, и грубо усадил на пассажирское сидение. Эта грубость была вынужденной, просто потому, что вести себя сейчас иначе он просто не мог. И Элли её, на самом деле, практически не чувствовала. Она ничего не чувствовала, кроме потрясения. Вцепилась пальцами в ремень безопасности, смотря перед собой. Боялась заговорить с Ридом, потому что сейчас он казался настолько диким и настолько чужим, что любое её слово, даже неправильный вздох могли быть похожими на искру рядом с динамитом. Краем глаза Элли видела, как Рид взялся за руль двумя руками и устремил взгляд на дорогу. Его трясло, желвак на его скуле дергался в такт. Должно быть, дело было в осознании, которое медленно опускалась на его плечи черным облаком. И на плечи Элли тоже. Осознание тяжелое, ощутимое почти физически. Оно заполонило салон автомобиля, и Рид резко вырулил на обочину, когда больше не мог вести машину — его лихорадочно потряхивало. Элли начинала дрожать тоже. Дрожать от холода, несмотря на то, что сегодня была относительно теплая ночь. Это был озноб. Девушка проследила за молодым человеком, затем выбралась из машины. Рид встал к ней спиной, чуть опустив голову. Даже с того расстояния, что было между ними, Элли видела, как трясутся его плечи, словно он беззвучно рыдал. — Рид… — позвала она его, не поражаясь тому, как хрипло звучал её голос. Когда ты много кричишь, а потом тебя крепко держат за шею, неудивительно, что голос звучал надломленно. Он медленно обернулся и посмотрел на неё таким взглядом, от которого принято было покрываться мурашками или сразу сбегать. Но Элли замерла, стояла на месте, как будто ноги приросли к асфальту. Жуткий взгляд. Злой. Угрожающий. Рид двинулся в её сторону, и на долгую долю секунды Элли на полном серьезе подумала о том, что он её ударит. Сожмет пальцы в кулак и ударит её по лицу. Она зажмурилась и задержала дыхание, когда он подошел почти вплотную и поднял руку. Однако вместо удара, Элли услышала шорох одежды и почувствовала, как крепкие руки обнимают её, прижимая к себе так сильно, как только могли. Он обнял её. Просто обнял. Девушка распахнула глаза, взглянув поверх плеча Рида на противоположное одинокое здание, но не видела на самом деле ничего. Просто потому, что отдалась моменту ощущения. Ощущала его руки на себе, слышала его нервное дыхание и оглушительное, безумное сердцебиение — признаки того, как сильно он переживал за нее. И она почувствовала облегчение и умиротворяющее ощущение безопасности, которое он дарил ей снова, снова и снова. Элли обняла его, сцепив руки на спине. Прижалась вплотную, впитывая его тепло, его поддержку, как губка. Отдавала собственное, обнимала его так крепко, как только умела, чтобы показать, что она здесь, она в порядке, она с ним. На глазах выступили слезы, но Элли не позволила им пролиться. Потому что рядом с ним она хотела быть не только слабой и беззащитной, но и сильной, способной бороться до самого конца. Потому что, несмотря ни на что, она была уверена в том, что он её поддержит и будет держать её крепко. Рид глубоко вздохнул, повернул голову и поцеловал Элли в волосы. Чуть отстранился и обвел её лицо обеспокоенный взглядом, уже не таким мрачным, как было до этого. Элли была отражением — смотрела так же взволнованно и внимательно, замечая каждый дрогнувший мускул на его лице и плотно сжатые губы. Он невесомо провел пальцами по красным пятнам на её шее, которые после его касаний как будто болели гораздо меньше. И опустил глаза на её колени. Элли посмотрела туда же и только сейчас вспомнила, что кожа на коленях у неё была содрана и из них все еще текла кровь, смешиваясь с пылью. И тогда она и ощутила боль, которую игнорировала и попросту не чувствовала из-за шока. Молодой человек тихо цыкнул и, гораздо нежнее, чем было до этого, взял Элли за руку. Отвёл к машине, распахнул пассажирскую дверь и усадил девушку на сидение. Она послушно, покорно сидела на месте, пока Рид, наклонившись, открыл бардачок и достал аптечку. Достал ватку, салфетки, перекись и бинты и присел перед Элли на корточки. Аккуратно запустил руку ей под юбку, немного приподнимая кожаную ткань, а это легкое прикосновение вызвало взрыв в груди Элли. Несмотря на то, что ещё совсем недавно к ней прикасался Алекс, то, как дотрагивался до нее Рид, внушало доверие, а не страх. Потому, что она знала — Рид никогда не повторит с ней то, что делали Алекс или Кэмерон. Рид взял Элли за заднюю сторону коленей, успокаивающе поглаживая кожу, и придвинул чуть ближе к краю сидения. Она смотрела на него сверху вниз, пока парень влажной салфеткой стирал кровь с её ног, аккуратно проходя по коже, стараясь не задевать свежие раны. Не торопился, придерживая её ногу и совершенно не обращая внимание на то, что подошва её кроссовка пачкала его джинсы. Он обрабатывал её раны так аккуратно и трепетно, словно от любого его неверного движения или прикосновения, Элли могла рассыпаться или сломаться. Девушка мужественно терпела, когда Рид перешел к ссадинам и начал обеззараживать их, дуя при этом на её кожу, чтобы немного ослабить жжение. Элли смотрела за его действиями, не отрываясь, завороженная тем, как он ухаживал за ней, словно за сокровищем. Иногда морщилась, когда было действительно больно, и её нога дергалась по инерции, но брюнет ни разу не сделал ей замечание. Но пиком происходящего стал момент, когда, закончив обработку, Рид вдруг приблизился и поцеловал кожу её колен немного выше ран. Сначала одно колено, затем другое. И тогда, затаив дыхание, Элли почувствовала, как её сердце наполнилось неизмеримой и щемящей нежностью к Риду. К его чувствам. К его отношению к ней. Когда он выпрямлялся, Элли, обхватив его лицо ладонями, аккуратно притянула к себе и поцеловала. Благодарно, с извинениями, с тем максимум чувств, который она могла ему дать. Рид ответил на поцелуй, расставив руки по обе стороны от Элли и наклонив голову. И снова это головокружительное ощущение тепла и безопасности, волнами исходящее от Рида и накрывающее Элли, заполонило девушку. Брюнет прервал поцелуй первым — приподнял голову и поцеловал сводную сестру в лоб, будто завершая и запечатывая всё то плохое, что произошло с ними двумя этой ночью. Аккуратно развернул блондинку в сидении и прикрыл дверь. Обошел машину и, сев за руль, поехал домой. Они играли в молчанку, несмотря на то, что могли сказать друг другу сотню и тысячу слов. Однако сейчас словами были лишними. Им нужно было самостоятельно переварить и пережить произошедшее, и перестать обвинять себя в этом. Оба были виноваты. Элли в том, что не послушала Рида и ушла. Рид в том, что отпустил и позволил ей уйти. Вина была похожа на яд, и от очередного «если бы» уже тошнило, но Элли и Рид обязательно с этим справятся. Девушка пальцами сжала ремень безопасности, смотря в окно на проезжающие мимо одинокие машины и на дома, в которых лишь изредка горел свет. Она думала об Алексе. О том, каким увидела его сегодня. О том, что он говорил и что делал. И пусть причиной такого поведения были наркотики — это его не оправдывало. Она ведь верила ему. Искренне считала своим другом, тем человеком, с которым ей было комфортно. Алекс первым поддержал её, когда она приехала в незнакомый город к семье, с которой, как ей казалось сначала, у неё не получится наладить отношения. Элли рассказывала ему о себе и своём прошлом, потому что искренне верила, что Алексу действительно было интересно узнать её чуточку лучше. И всё это оказалось ложью. Притворством, которым Алекс кормил её с руки, как свое домашнее животное, с самого начала. Это было больно. Быть обманутой своими ожиданиями и пострадать от рук человека, которому доверял — это было чертовски больно. Вскоре они приехали домой, и Элли с облегчением заметила, что свет в окнах не горел — Рид никого не будил перед своим уходом. Должно быть потому, что у него попросту не было на это времени. И это было хорошо, потому что оправдываться перед родителями и что-то объяснять — не было ни малейшего желания. Они поднялись на второй этаж, и Элли вдруг почувствовала жуткую усталость, которая обязательно приходит после пережитого стресса. Оба остановились напротив дверей в свои комнаты, но не спешили заходить, как будто времени, проведенного вместе, было катастрофически мало, или могла случиться еще одна беда, если прямо сейчас они разойдутся. Рид взглянул на Элли сквозь темноту этого длинного коридора, выхватывая её глаза. И тогда они наконец заговорили. — Я не умею выбирать друзей, да? — Тихо спросила она, грустно улыбнувшись. — Дело здесь не в умении выбирать друзей, Элли, — отрицательно покачав головой, сказал Рид, — на твоем месте могла оказаться любая другая девушка, с которой этот урод поступил бы точно так же. Это он неисправим, а не ты. И это он должен жалеть, что потерял сегодня друга, а не ты. Элли глубоко вздохнула и опустила взгляд на свои руки, одной из которых уже держала ручку своей двери. Печаль накатывала, и девушка не могла ей сопротивляться. Слишком устала. — У тебя есть Мия и Кэролайн, — продолжал говорить Рид, — Джек, Брайан, Фредди — теперь они все твои друзья, Элли. И я тоже, — добавил он вдруг, — я тоже могу быть твоим другом. Она посмотрела на него, на его спокойное выражение лица и умилилась попыткам себя успокоить и поддержать. А ведь Рид был прав. Он мог быть не только тем парнем, в которого Элли была влюблена и по которому сходила с ума. Он мог быть её другом. Настоящим другом. Элли сорвалась с места и, буквально врезавшись в грудь сводного брата, крепко обняла его. — Спасибо, — прошептала она и прикрыла глаза. Рид тихо хмыкнул и обнял девушку в ответ, удобно расположив подбородок у неё на макушке. — Знаешь, мне кажется, — произнес он, — что с тобой я поседею гораздо раньше, чем я бы того хотел. Элли тихо рассмеялась, и Рид усмехнулся. Нора была права, когда сказала, что настоящая любовь возникает из ненависти. Но и слова Ванессы о том, что истинная любовь вытекает из дружбы, тоже были правдивы. Ведь между жгучей ненавистью и обжигающей любовью запросто могла оказаться крепкая дружба.