Малыш-руководитель (Baby Executive)

Чуя повзрослел на следующий день. В то утро его снова было сложно разбудить. Чуе всё ещё было шесть, и он всё ещё был сварливым отродьем, разве что чуть более вялым чем обычно. Возможно, это было следствием их карнавальной ночи. Дазай пригрозил Чуе детским поводком, в случае если тот не встанет с кровати, и это уже послужило отличной мотивацией для подъёма и последующей утренней рутины. Чуя действительно ненавидел эту штуку, так что Дазай чувствовал себя самым великодушным человеком на свете, когда не надел на него поводок и даже не стал брызгать водой. В этот раз Чуя решил идти своими силами, а не сидеть на плечах у Дазая. Возможно, он наконец-то привык к городу, хотя это было уже не так важно — на половине их пути Дазаю всё равно пришлось взять его на руки, ведь ноги Чиби были слишком короткими, чтобы поспевать за широкими шагами Дазая. Дазай вспоминал, как торопливо Чуя семенил за ним по штабу Мафии. Тогда он специально делал шаги ещё шире, безжалостно высмеивая то, как Чуе приходилось ускоряться, чтобы не отставать от него. Дазай до сих пор поддразнивал его время от времени, всякий раз, когда у него выдавалась возможность. Сейчас они практически не контактировали друг с другом, но, может быть, когда весь этот кошмар закончится, они смогут поговорить. Или Чуя будет избегать его до конца своей жизни. Это выглядит как наиболее вероятное развитие событий. А так как Дазай тоже не был из тех, кто предпочитал сталкиваться со своими проблемами лицом к лицу, возможно это было и к лучшему. Его дернули за волосы. Дазай остановился и запрокинул голову, глядя на Чую, сидящего на его плечах: — Ну и что на этот раз? Чуя уже останавливал его ранее, когда захотел погладить собаку, и ещё раз, когда ему внезапно захотелось мороженого. — Мы пришли, — Чуя указал своей маленькой ручкой на здание агентства, мимо которого он только что прошёл. О. Если бы Дазай присмотрелся, то заметил бы Куникиду, наблюдающего за ними из окна со странным выражением лица. Дазай быстро направился ко входу в агентство. У него на языке всё крутилась какая-то мысль, но она так или иначе ускользнет от него, даже до того, как успеет разболеться голова. Сегодня он не был готов к этому. — Ты опоздал, — вздохнул Куникида, неодобрительно покачав головой. Какое сухое приветствие. По какой-то непонятной причине он не отчитывал его на этот раз. Скука. Уже по традиции, Чуя обошёл всех сотрудников агентства и поздоровался с ними, а затем забрался на диван, чтобы вздремнуть. Замотавшись при этом в голубое одеяльце, свернутое на диванном подлокотнике. Дазай отвел взгляд от спящего ребенка и, вздохнув, бессмысленно уставился на экран своего компьютера. Эта работа требовала возни с документами, даже больше, чем Портовая Мафия (неправда, он всегда скидывал всё отчеты и документы на Чую, когда они были напарниками). Тем не менее, он был в странном настроении и абсолютно не хотел думать о чем-то, так что просто бесцельно просматривал цифровые документы и от скуки заполнял их. Почувствовав на себе потрясенные взгляды всего агентства, Дазай решил, что не хочет обращать на них внимания. Вскоре, единственными звуками, наполнявшими тишину комнаты, стали клацанье клавиш и сонные звуки, доносившиеся с дивана. В конце концов они превратились в фоновый шум, пока кто-то не тряхнул его за плечо. Дазай оторвал взгляд от экрана — день подходил к полудню, и он уже какое-то время по-настоящему выполнял свою работу. — Дазай-сан? — спросил Ацуши со сверкнувшим беспокойством в глазах. — М? Дазай уставился на протянутую ему еду, так что Ацуши просто поставил коробку на стол. — Вы работали после обеда, так что Куникида-сан не разрешил мне беспокоить вас в таком настроении. Но я всё-таки решил принести вам еды. — Ох, — Дазай вздрогнул, смаргивая рассеянное оцепенение, — Спасибо. Он оценил этот жест, хоть и не дотронулся до еды. Дазай был не слишком голоден, но в желудке зияла странная пустота, и если заполнить её едой, то ему станет ещё хуже. Ацуши вернулся на свое место, и Дазай почувствовал, как их с Куникидой взгляды прожигают дыру на его спине. Что ж, сегодня он проделал слишком много работы, так что ему срочно нужен был повод придраться хоть к чему-нибудь. Он крутанулся на стуле: — Эй, Куникида-кун, а где сейчас Чиби? Куникида дернулся, его пальцы зависли над клавиатурой: — Ребёнок? Он должен отдыхать на диване. К чему это? Дазай перестал крутиться: — Он всё ещё спит? Ацуши, сидящий рядом с ним, кивнул: — Я разбудил его во время обеда, чтобы он мог поесть, но потом он опять уснул. Дазай фыркнул: — Ну, это как-то не очень похоже на Чиби. Обычно он прикладывает все силы, чтобы поиграть на чьих-то нервах, — Дазай специально повысил голос на случай, если малыш уже проснулся, но обиженного вскрика так и не последовало. — Спать весь день вредно для здоровья, — вмешался Куникида. И Дазай согласился бы этим, но у него не было возможности вставить ни слова. — Я подумал, что он просто устал после вчерашнего карнавала… — вслух размышлял Ацуши, подперев рукой подбородок. На его лице появилось виноватое выражение, когда он вскочил со стула. — Я пойду разбужу его прямо сейчас! Куникида вскинул руку: — Подожди… Но было слишком поздно — Ацуши уже добрался до дивана. Сам Дазай не мог видеть Чиби — диван стоял спинкой к его столу — но определенно слышал, как тот проснулся. Ацуши удивлённо вскрикнул, мгновенно отпрянул и сбросил голубое одеяло на пол. Шок отразился на его лице, пока глаза следили за чем-то, двигающимся вдоль пола. Куникида мгновенно вскочил на ноги, закидывая его вопросами, которые только сильнее нервировали находящихся в офисе сотрудников. Дазай вскинул палец вверх, и в комнате моментально стало тихо. — Что произошло? — спросил Дазай, до нелепого собранный и серьезный. Он уже представлял, что именно произошло, но всё равно подошёл к Ацуши. На диване никого не оказалось, но подушки всё ещё были смяты. Ацуши открывал и закрывал рот, словно рыба, вытащенная из воды, прежде указать подрагивающей рукой на соседнюю подсобку — маленькое помещение, где они хранили чистящие средства. — О-он пошёл туда. Значит, всё пошло по худшему сценарию. — Возвращайся к своему столу и молчи, — Дазай поднес палец к губам, и остальные, уловив посыл, затаили дыхание. Дазай пошёл к дверям, шагая как можно громче, чтобы маленький Чуя не слишком сильно испугался, когда он откроет дверь. Он постучал по косяку: — Я вхожу, не пугайся, — как будто простые слова действительно могли успокоить паранойю ребёнка, но это был один маленький шажок из тысячи предстоящих. В подсобку просочилась полоска дневного света, когда Дазай слегка приоткрыл дверь. Он остановил взгляд на маленькой съежившейся фигурке и присел перед ней, внимательно выискивая любые изменения. Спутанные, даже свалявшиеся рыжие волосы были такими же яркими, как он помнил, но более грязными, чем Дазай когда-либо видел. Вместо школьной формы, в которую он был одет, на нем была мятая больничная сорочка на три размера больше его самого. А затем он увидел, насколько маленьким ребёнок был. Чиби всегда был невысоким, и, возможно, если бы над ним не экспериментировали в лаборатории, а потом он не прожил большую часть своей жизни на улице, то вырос бы без такой задержки в росте. Теперь Дазай ясно видел разницу между Чуей, которого он впервые встретил годы назад, и Чуей, который находился перед ним сейчас. Он всё ещё был худым, с немного развитым мышцами — без сомнения, лаборатория заставляла его заниматься физическими упражнениями. Но даже несмотря на это, его можно было назвать по-настоящему тощим — он напоминал Дазаю самого себя во времена Портовой Мафии. Слова, вставшие поперёк горла, наконец вырвались сами по себе. — …Чуя? Мальчик убрал ладони от лица, и пронзительные голубые глаза посмотрели на него в обороне. Если бы он был собакой, то определённо уже поджал бы уши и оскалил зубы. Дазай позволил Чуе осмотреть себя. Его глаза бегали от лица Дазая к двери подсобки, словно он рассчитывал время, на то чтобы сделать рывок к свободе. На первый взгляд, его выражение лица напоминало ярость и настороженность, но это была всего лишь маска, которую Чуя очень рано научился носить. Дазаю было трудно не заметить плескавшуюся печаль на самой глубине зрачков. Там, в той лаборатории, они поломали его. И собрали заново, не оставив никакого выбора, кроме как научиться кусаться в ответ. Рано повзрослеть, променять беззаботное детство на выживание. На какое-то мгновение руки Дазая сжались в кулаки, но малыш, сидящий перед ним, моментально уловил этот жест, так что Дазай заставил себя расслабиться и напустил на лицо пустую маску — вряд ли Чуя поведется на приветливую улыбку или сочувствующий взгляд. Это могло бы сработать с другими детьми, но Чуя всегда был исключением. Прежде чем Дазай успел сказать что-то ещё, Чуя открыл рот. (И он действительно показал свои клыки.) — Ты кто ещё такой? И откуда знаешь моё имя? — его голос напоминал предостерегающий рык, исходящий из глубины груди, и будь на его месте другой, повзрослевшей Чуя, Дазай был бы глубоко оскорблён. Но сейчас это было закономерно. — Меня зовут Дазай, — представился он, — И я нашёл это имя в твоём личном деле. Что-то промелькнуло во взгляде Чуи — вина или странная горечь, если Дазай не ошибся. И тут к нему пришло осознание. Если в этого Чую уже поселили Арахабаки, то тогда это был… его Чуя. Значит, то, что его мучило сейчас называлось угрызением совести. Ведь это было не его досье, и не его жизнь. Насколько Дазай знал, даже повзрослевший Чуя до сих пор сомневался в своей человечности, несмотря на то, что он всегда был большим Человеком, чем Дазай когда-либо смог бы стать. Вот же ирония. Агентство за его спиной притихло, так что Дазай сменил позу, скрестив перед собой ноги. Чуя, поколебавшись, повторил его движение, хотя всё его тело было в таком жутком напряжении, что, казалось, он был готов сорваться и атаковать в любой момент. — Это какая-то ловушка, — снова заговорил Чуя. Его голос практически не срывался, но от Дазая было сложно скрыть даже малейшее подрагивание. Будет очень сложно убедить Чую, что это не какие-то испытания, организованные лабораторией. Почему-то он был уверен, что такое уже происходило раньше. — Клянусь, это не так, — произнес Дазай, аккуратно поднимая руки в успокаивающем жесте. Чуя вздрогнул, и Дазай также медленно опустил их, — Мы проникли в лабораторию и нашли тебя. Он лгал, но, похоже, это была правдоподобная ложь. Несмотря на это, взгляд Чуи всё ещё был полон подозрений, когда он перевел его на комнату за дверьми подсобки. — Ты в Вооруженном детективном агентстве, — сообщил ему Дазай. — Здесь безопасно. Чуя всё ещё не выглядел обнадёженным, тревожено вглядываясь в дверной проем. Будто бы ожидал какую-то засаду, в случае если покинет безопасную кладовую. Дазай слегка сместился в сторону, позволяя Чуе рассмотреть происходящее за стеной. Ребёнок интуитивно поддался вперед и высунул голову из-за двери. Но, увидев за ней ещё одну комнату настороженно отступил назад. Его глаза были широко распахнуты: — Что здесь происходит? Дазай старался сохранять неподвижность, пока ребёнок обдумывал варианты действий. Его глаза постепенно стекленели, а руки начали дрожать — зарождалась паника. Дазай должен был предвидеть такой расклад событий. В конце концов, перед ним был ребёнок, который считался лишь экспериментом, не имеющим право голоса. А теперь ему приходилось самостоятельно выбирать как было бы лучше поступить в стрессовой ситуации. Все его жесты были пропитаны поразительной настороженностью, значит, все его предыдущие попытки принимать самостоятельные решения жестоко наказывались. Наверное, всё это было слишком тяжело для его хрупкого сознания. И на этот раз Дазай действительно не имел в виду оскорбление. Дыхание Чуи участилось и стало нервным и хриплым, в такт вздымающейся груди. Он постарался забиться в угол так далеко, как только мог, словно пытаясь слиться со стеной. Вряд ли Чуе сейчас помогли бы прикосновения — он был на взводе, и кто знает, что произойдет с его ещё не освоенной способностью, когда он испугается сильнее. Даже в пятнадцать лет Чуя не имел полного контроля над привязанным к нему богом, повреждая вазы или зеркала. Он всегда утверждал, что это были последствия его злости или раздражения, но Дазай понимал, что его напарник был просто смущен тем, что не мог контролировать свою способность в полной мере. Так медленно, как только мог, Дазай распахнул дверь пошире, пропуская в комнату больше света. Спина горела от пристальных взглядов всего агентства, но никто не решился вмешаться. Им определенно повезло, что сегодня Йосано была выходной — Чуя испугался бы ещё сильнее, если бы увидел кого-то в лабораторном халате. — Чуя, мне нужно, чтобы ты сосредоточился на моем голосе. Сможешь это сделать? Дерганный кивок. — Хорошо. У тебя хорошо получается. Чую определенно ошеломили слова, сорвавшиеся с губ Дазая. — Просто попробуй дышать для меня. Ты же не хочешь потерять сознание? Чуя едва справлялся со своим дыханием — сорвавшись, он закашлялся, слезы брызнули из глаз Нужно было что-то срочно предпринять. — Эй, Чуя, можно дотронуться до тебя? Ребёнок замешкался, уставившись на Дазая, но через мгновение нерешительно кивнул. Дазай предупредительно помахал правой рукой, прежде чем медленно протянуть ее к ладони Чуи и слегка постучать по ней. В первое мгновение Чуя отшатнулся, спрятав руку, но потом, все же набравшись смелости, неуверенно схватился за ладонь Дазая. — Хорошо, — одобрительно кивнул Дазай, рисуя пальцами круги на коже Чуи. Ему стало легче, но плечи всё ещё тряслись. — Я могу сделать что-нибудь ещё? Чуя закусил разодранную нижнюю губу, травмируя её ещё сильнее. Всего на мгновение задумавшись, он тут же покачал головой, всхлипывая между неровными вдохами. Он не смог бы сейчас попросить о большем, так что Дазай не стал настаивать дальше. Ещё находясь в Портовой Мафии, рядом с Чуей, он часто наблюдал как напарник успокаивался, слушая музыку, и даже напевая себе что-то под нос. Что ж, подумал Дазай, терять уже было нечего. Он попытался напеть мелодию, что первая пришла ему на ум. Это была его песня для самоубийства, но не то чтобы кому-то нужно было об этом знать. На удивление, Чуя слегка расслабился, дыхание начинало понемногу выравниваться, поэтому Дазай продолжил. Видимо, ощущение прикосновения и мелодичного шума каким-то образом всё же успокоили его. Дазай отметил это на всякий случай, если когда-нибудь они окажутся в подобной ситуации. Стоило Чуе прийти в себя, он сразу же убрал руку и начал яростно вытирать слезы. Дазай фыркнул — все версии Чуи ненавидели плакать. — Теперь лучше? — спросил Дазай. Чуя кивнул, смущенно покраснев: — Ага, как скажешь. Вот, это был Чиби, которого он знал. И когда Чуя закончил тереть свои глаза, то поднял голову. Дазай, наконец-то увидел, как безразличие в его глазах сменилось на любопытство, и даже промелькнула крошечная надежда. — Это агентство? — А, так теперь ты мне веришь? Чуя аккуратно кивнул, разглядывая свои босые ноги. — Они бы… они бы не стали успокаивать меня. Скорее всего, работники лаборатории обращались с ним как с подопытной крысой, живым организмом, который можно было использовать пока он не износится. И конечно же, никто не стал утруждать себя помощью ребенку с его психическим здоровьем, которое очевидно было разъёбано в щепки. Дазай торжественно кивнул, посчитав внезапную тревогу Чуи за знак того, что уже пора сдвигаться с мертвой точки. Он выпрямил ноги, поднявшись с пола, и размялся. — Скажи, ты голоден? Глаза Чуи расширились и он кивнул. — Там есть немного еды… — Дазай остановился. Сказать Чуе, что в другой комнате есть еда — значит создать впечатление, будто его выманивают из убежища. Вместо этого он вскинул палец вверх и вылетел из кладовой, чтобы взять еду, оставленную на столе. Сотрудники изо всех сил старались не пялиться на него, пока он оценивал температуру еды. Ещё не остывшая, но и не обжигающе горячая — идеально. Вернувшись, он снова опустился на колени и передал коробку с вилкой Чуе. Чуя молча посмотрел на него в ответ, и Дазай, вздохнув, забрал вилку и подчерпнул ей немного лапши, чтобы запихать её в рот. — Вот, это не отравлено. Доволен? Ты можешь съесть это здесь или снаружи… Чуя без колебаний выхватил еду из его рук и набросился на нее, глотая даже не пережевав. — Воу-воу, помедленнее, Чиби, а то тебя стошнит. Чуя нахмурился, услышав это прозвище, но он был слишком занят запихиванием в себя еды, чтобы ответить. Видимо, в этот раз он решил пропустить эту кличку мимо ушей. Пока Чуя был занят едой, Дазай повернулся к Куникиде, строя щенячьи глазки. — Можно мне ключи от машины агентства~ Куникида рассматривал его в течение минуты, прежде чем скривиться и швырнуть в него ключи. — Только потому, что ты должен благополучно доставить ребенка до дома. Раз уж ты удосужился поработать сегодня, я отпущу тебя пораньше. — Ах, Куникида-кун такой хороший~ Из кладовой ему послали странный взгляд, но Дазай предпочел проигнорировать эту вопиющую грубость.

***

В конце концов Чуя доел свою лапшу, не подавившись и даже не выблевав её. Кажется, он был готов выйти из подсобки, так что Дазай стоял в стороне, собираясь с мыслями. Очевидно, ему было трудно доверять незнакомцу, да ещё такому как Дазай, но тот уже объяснил правила этой игры: Дазай отвозит его в квартиру, и тот привыкает к новой обстановке. При упоминании о том, что там можно будет принять ванну и переодеться в чистую одежду, Чуя заметно оживился. Чуя медленно выбрался из кладовой, время от времени дергаясь и морщась. Кажется, Дазаю придется осмотреть его на предмет травм. Ткань больничной робы была слишком тонкой, так что Дазай подобрал голубое одеяло и обмотал его вокруг ребенка. Чуя прошёл в офис и вздрогнул от яркого освещения — должно быть у него заболела голова. Он двинулся вперёд, и Дазай пошёл за ним, позволяя оглядеть комнату. Пара человек дружелюбно помахала ему, а остальные сосредоточили всё внимание на работе. Ацуши ярко улыбнулся ему, на что Чуя лишь потупил глаза, но, похоже, парня это не сильно задело. — Это сотрудники агентства, они тоже помогали уничтожать лабораторию, — объявил Дазай, на ходу плетя паутину его фальшивой легенды. Чуя снова напрягся и спрятал глаза, когда некоторые из сотрудников всё же посмотрели на него. — Ладно, пошли, — отмахнулся Дазай, выводя его из комнаты. Чуя притормозил. — …Ты не собираешься задавать мне вопросы или что-то в этом роде? Дазай пожал плечами: — Нет, если только ты сам не захочешь на них ответить. Чуя открыл рот и тут же закрыл его, благодарно кивая. Это был всего один крошечный шаг на пути к его доверию, но Дазая понимал, что уже только это многое для него значило. Его напарник всегда опасался новых для него людей, но Дазай не винил его. В конце концов, они снова увидят настоящего Чую. Дазай недолго жалел о прощании с улыбками шестилетнего Чуи и его любовью к мороженому, ведь теперь он мог познакомиться с этим Чуей. (Даже если Дазай и ненавидел детей, он хотел помочь этому.)