***
Следующее, что осознал Дазай — его разбудил стук в дверь. Он проворчал что-то, поднимаясь с дивана. Что ж, это было странно для него — уснуть прямо посреди дня, но в последнее время он чувствовал себя таким уставшим… Дазай уже понял, что присмотр за мини-Чуей высасывал из него все силы. И деньги, хотя Дазай продолжал использовать карту Чуи, в особенности на еду, которую заказывал. — Благодарю вас ~, — улыбнулся он курьеру, принимая пакеты с едой — прежде чем уснуть, Дазай сделал заказ в ближайшем ресторанчике. Хотя, до этого он все равно успел прочитать книги три — позже он обязательно спросит у Чуи, зачем ему понадобился роман «Преступление и наказание». Время близилось к полудню, и солнечный свет заливал комнату через панорамное окно. Дазай никак не мог понять, зачем ему такое громадное окно: во всю стену, да еще и без штор. Так что у него даже не было защиты от палящих солнечных лучей, освещающих мерцающую в воздухе пыль. …Похоже он совсем не следит за порядком в доме, верно? На мгновение у Дазая появилась мысль поручить уборку Чуе, преподнеся это как расплату за спасение и проживание в «его» квартире, но он сразу же отбросил эту идею. Кажется, манипулировать жертвой государственного эксперимента, не было слишком хорошим поступком. Он расставлял пакеты по столешнице, размышляя над тем, как прибраться в квартире, не пошевелив и пальцем, когда Чуя вышел из спальни, потирая глаза. — О, доброе утро, Чуя! — нарочито громко воскликнул Дазай, пытаясь вывести его из сонного состояния. Чуя вздрогнул и посмотрел на Дазая прищуренными глазами. От него не укрылось, как заинтересовано ребенок наклонил голову, уловив в воздухе запах еды. — Я заказал немного поесть, — ответил Дазай на его немой вопрос, — могу поделиться. Чуя молча двинулся к дивану, бесшумно ступая по половицам. Видимо, ему не очень понравилось ощущение холодного паркета под босыми ногами. Возможно, это напоминало ему лабораторию. Дазай проследил за его движениями, занимая место по соседству. Чуя двигался осторожно, стараясь не шевелить особо болезненными частями тела. Его мышцы все ещё были напряжены, словно он готовился сорваться и бежать в любую секунду. Скорее всего, он уже составил план побега в своей маленькой голове, на случай, если что-то пойдет не так. Что ж, хорошо, что ничего тут не могло пойти не так. Дазай протянул ему обед с бутылкой воды, и Чуя даже не стал требовать попробовать еду на наличие яда. Может, он слишком устал для этого, а может, наконец-то понял, что его смерть не принесёт Дазаю никакой пользы. Так или иначе, он ел молча, наскоро запихивая в рот еду. Дазай не стал высмеивать его за это. Вместо этого он сосредоточил все свое внимание на настороженном поведении Чуи. Ребёнок все ещё был болезненным и измученным, так что какое-то время ему придётся воздержаться от физической активности. В принципе, Дазай мог оставаться с ним в квартире, пока этот Чуя не повзрослеет. — Ты пялишься, — буркнул Чуя, покосившись на Дазая краем глаза. — Возможно. Чуя поставил тарелку на стол и скривил губы: — Что, интересно, почему такой как я, оказался в этой лаборатории? — его глаза свернули. — А может быть, вы нашли данные обо мне и просто хотите узнать об Арахабаки, чтобы использовать меня как какое-то оружие? Ты поэтому так добр ко мне? Чтобы получить от меня информацию, а после просто вышвырнуть… — Чуя, — прервал Дазай его параноидальный бред. Как же он, должно быть, устал прошлой ночью, раз только сейчас набросился на Дазая со своими подозрениями. Чуя замолчал, но его губы все ещё дрожали. — Послушай меня. Я вытащил тебя из лаборатории, потому что ты страдал там, а не для того, чтобы использовать тебя. Как бы издевательски это не звучало, учитывая, что оружие — это все, чем Чуя когда-либо был что для Овец, что для Портовой Мафии. Чуя вскинул брови: — …Ты не собираешься задавать мне вопросы? — Нет, если только ты сам не хочешь поговорить об этом, — пожал плечами Дазай. Глаза Чуи стали круглыми, и Дазай заметил, как что-то промелькнуло на глубине его зрачков. Неужели для него так много значили эти слова? — …Ладно, — Чуя вернулся к еде, на этот раз не торопясь запихать её всю разом в рот. Будто бы убедившись, что Дазай не отберёт тарелку и не вышвырнет его отсюда. Они закончили обед в уютной тишине, сопровождаемой лишь едва заметным шумом телевизора.***
— Что это? — крик Чуи раздался прямиком из кухни, и Дазай в ту же секунду оказался на ногах, чтобы выяснить в чем дело. Оказалось, дело было в этой проклятой кошачьей скумбрии. Чуя пошёл на кухню, чтобы выбросить остатки еды и столкнулся с кошкой, сидящей на холодильнике. Прошлой ночью он так и не успел увидеть её, дошло до Дазая. Дазай заметил, что в последнее время эта живность была до подозрения тихой, и это здорово действовало на нервы. Очевидно, оно что-то замышляло. Когда Дазай вошёл на кухню, Чуя безотрывно глазел на Скумбрию. — Это кот? Что-то странное в его голосе натолкнуло Дазая на тревожные мысли. — Да… Да, это кошка. Чуя молниеносно обернулся к нему и его глаза подозрительно свернули. О нет. — Ты никогда не рассказывал, что у тебя есть кошка! — Она не моя … Это кошка друга, который уехал в одну… поездку. Да. Чуя кивнул: — Тогда понятно, ты не очень то похож на любителя животных. — А ты так хорошо меня знаешь! — прощебетал Дазай, когда Чуя вновь обратил все свое внимание на кошку. Он выглядел слишком впечатленным. — Ты как будто никогда раньше кошек не видел. Чуя смущённо опустил глаза в пол, и Дазай сразу же пожалел о своих словах. — Я действительно не видел… я видел только тех животных, которых использовали в качестве лабораторных экспериментов… там, в лаборатории. А что было до этого, я совсем не помню. Боже, как же Дазай ненавидел себя прямо в этот момент. — Что ж, — он протянул руки и снял эту чёртову кошку с холодильника, чтобы опустить прямо в забинтованные ладони Чуи. Малыш вздрогнул, а его губы изогнулись в изумленной улыбке, пока он держал кошку на руках. — Чуя, это Скумбрия. Скумбрия, это Чуя. Кошка в руках Чуи изогнулась и ткнулась мордочкой ему в ладонь. Чуя выглядел так, словно только что влюбился. Его неведение о таких элементарных вещах натолкнуло Дазая на странную мысль: как много Чуя упустил, будучи заточенным в лаборатории? Его ведь похитили в том возрасте, когда в детский мозг закладываются основы базовых знаний. Дазай понял, что ему ещё многое предстоит изучить. Именно Анэ-сан была той, кто обучила его основам школьных предметов. Чуя схватывал все на лету и позже с успехом перешёл к более узким специальностям, вплоть до изучения других языков. Да, Дазай был гениален, но и Чуя ведь по-своему умен: он обладал впечатляющим сочетанием смекалки и академических знаний. . Но теперь он снова вернулся к тому, чтобы с трудом читать простые слова — его память помутнела с годами, проведённым на привязи в лаборатории. Вряд ли его эрудиция сейчас находилась выше базовых знаний об элементарных вещах. Можете считать Дазая монстром, но он хотел, чтобы Чуя мучился как любой нормальный ребёнок, изучающий алгебру. Да, его квалификация определено не распространялась на обучение математике, но был на примете один человек… К тому времени, как коварный план Дазая окончательно сформировался в его голове, Чуя уже переместился на диван. Он все ещё гладил кошку, видимо, очарованный её кошачьей шерстью. Дазай уже смирился с тем, что каждая версия Чуи будет относиться к этому проклятому существу, как к королеве. Дазай закатил глаза и потянулся к морозилке, чтобы вынуть один из контейнеров мороженого, заботливо принесенного Ацуши. Он выбрал шоколадное, и, схватив ложку, вернулся на диван, чтобы досмотреть телешоу. Как правило, шоу на телевидение были полным отстоем — большинство из них были дико предсказуемыми, в особенности для него. Но конкретно это начиналось вполне неплохо. Чуя с любопытством посмотрел на него, наклонив голову. — Что это? Взгляд Дазая скользнул туда, куда указывал Чуя — на тарелку мороженого у него на коленях. До него дошло, что им только предстоит познакомить Чую с мороженым. На лице Дазая расползалась ухмылка, пока он протягивал Чуе ложку: — Это мороженое, а этот вкус — шоколадный. Я уверен, он тебе очень понравится. Чуя выплюнул его на ковёр.***
Следующие несколько дней Дазай и Чуя не покидали квартиру. Постепенно Дазай приспособился к заскокам этого Чуи. Каждое утро Чуя старался как можно незаметнее проверить весь периметр квартиры. От Дазая не уходило и то, как панически распахивались его глаза, каждый раз, когда снаружи раздавался какой-либо шум. Травмы Чуи никуда не делись, ни физические, ни психические. Он двигался чересчур осторожно, чтобы не потревожить их. Каждый вечер, после того, как Чуя принимал душ, Дазай расчесывал его волосы и менял бинты. Он отметил то, как Чуя расслаблялся во время процедуры расчесывания. Что ж, если это было одно из немного, что могло успокоить Чую, то Дазай был готов пойти на это. Чуя был дерганным, иногда дело доходило до абсурда. Однажды, когда Дазай вскинул руку в его сторону, чтобы снять стакан с полки, Чуя взвизгнул и впечатался спиной в столешницу, игнорируя свои травмы. После этого Дазай предупреждал его обо всех своих движениях. Не упускал он и признаки панических атак, но прежде чем успевал среагировать, Чуя убегал в ванную комнату. Возвращался он оттуда обычно с зареванным лицом, но Дазай решил, что, если Чуя не хочет получать от него помощь в таком деле, Дазай не станет настаивать. А пока он просто ждал Чую за дверью ванной, чтобы убедиться, что он не потеряет сознание или что-нибудь в этом роде. Нет, он не волновался о нем, ему было абсолютно плевать. Дазай знакомил Чую с текущем положении дел за пределами квартиры. Они часто сидели перед телевизором, и Чуя спрашивал что-то, о чем слышал впервые, а Дазай терпеливо отвечал. — Что это? — однажды спросил Чуя, указывая перебинтованной рукой на экран телевизора — женщина стояла на фоне гигантского темного здания. — Это башни Портовой Мафии, — сходу ответил Дазай, проглотив свою еду, — Это подпольная организация, участвующая в незаконной деятельности, один из самых страшных преступных синдикатов. Чуя скривился: — Кто вообще стал бы работать в подобном месте? О да, он оценил иронию. По истечении четырёх дней их вынужденного карантина, Чуя становился все более непоседливым. Большинство порезов затянулось, и казалось, что даже, все никак не заживающие ушибы, не тревожили его — этот Чуя, как и любой другой Чуя, решительно игнорировал боль. Следы от кандалов на шее, запястьях и лодыжках все ещё отчётливо виднелись, кожа была натертой и опухшей, но Дазай терпеливо наносил на неё мазь, в надежде, что они превратятся в поблекшие шрамы. Чуя не напрямую, но объяснял, что с ним делали в лаборатории — Дазай мог прочесть это между строк. Вскоре вопросы о телевидении сменились вопросами об агентстве и его членах, «спасших» его. — М, а ты хочешь с ними познакомиться? Я уверен, они все умирают от желания встретиться с тобой. Чуя решительно кивнул, и лишь крошечный проблеск неуверенности мелькнул в его глазах. — Они все до неприличия милые, — добавил Дазай в попытке незаметно успокоить Чую. Это был лишь вопрос времени — когда Чуе наскучит быть запертым в квартире и проснется его любопытство о подробностях его спасения. Если на чистоту, Дазай ожидал этого намного раньше. — Мы можем увидеться с ними завтра, — предложил Дазай. Наверное, было бы разумно перестать игнорировать сообщения Куникиды и все-таки вернуть автомобиль агентства.***
На этот раз проблем с утренним подъёмом не возникло — хоть Чиби и был привычно вялым, он не ворчал, как его предыдущая версия. Хотя Чуя все же проявил свое недовольство, узнав, что не может носить пижаму на улице. Ну, по сути он мог, но тогда Дазаю бы пришлось выслушивать часовую лекцию от Куникиды о том, как правильно одевать ребёнка. Поэтому он всучил Чуе сумку с вещами, которую им оставила Коё, и отправил его переодеваться. В голове промелькнула странная мысль о её бессрочной миссии, но он так и не успел её обдумать, потому что вернулся Чуя, натянувший тёмные спортивные штаны и футболку. Подумав, Дазай протянул ему толстовку. В городе заметно похолодало, всего за неделю пришёл холодный фронт, и жители Йокогамы готовились к очередной снежной зиме. Дазай надеялся, что Куникида не станет придираться к нему в таком неохотном выборе одежды для Чуи. Все-таки, он не хотел тревожить травмы ребёнка, и это был отличный аргумент. Но с первой проблемой они столкнулись, едва выйдя за пределы квартиры. Дазай запирал дверь, когда за его спиной выросла та самая старуха, которая так любила досаждать им. Мисс Чиё вышла из лифта и, заметив Дазая, тепло ему улыбнулась. — Доброе утро, вы на работу? — спросила она, и Дазай спиной почувствовал, как Чуя отступает назад, прячась за него. Хорошо, может быть, им повезёт, и она не заметит ребёнка… Конечно же, она заметила его. — Ох, кто это? — спросила Чиё, и Чуя слегка выступил вперёд, чтобы внимательно изучить её. — А, он? — фальшивая улыбка натянулась настолько, что Дазаю стало физически больно. — Да… — ее взгляд скользнул по забинтованным рукам ребёнка, и похоже она пришла к очень неправильному выводу. — Еще один сын? Дазай почувствовал, как рядом с ним напрягся Чуя. Ему надо было срочно выходить из этой ситуации, он просто не мог зарыть себя ещё глубже. Что ж, по крайне мере, он сможет увидеть лицо повзрослевшего Чуи, когда тот поймёт, что соседи считают его многодетным отцом. — Да, это… — его память выдала первое детское имя, которое пришло на ум. Секундой позже пришло запоздало сожаление — он не должен был произносить это имя вслух, но слова уже успели сорваться с его губ, — Косуке. Он положил руку на плечо Чуи. — Подыграй мне. — Какой милый мальчик, — улыбнулась дама, — А где второй… Телефон Дазая зазвонил поразительно вовремя, и он сразу же отвлёкся на него. — Извините, — ничуть не сожалеющим тоном отмахнулся Дазай, — Деловые звонки и все-такое. Хорошего дня. Они рванули к лифту. Дазай убрал телефон в карман сразу после того, как двери лифта сомкнулись за ними. Чуя ошеломленно взглянул на него: — Ну и что это было? С чего она взяла, что я твой ребёнок? Что ж, раз уж Дазай все равно собирался солгать ему, то пусть это хотя бы будет весело: — Это моя соседка, и почему-то она думает, что я встречаюсь с человеком, который выглядит в точности как ты. Я решил просто согласиться с этим, кроме того, по протоколу безопасности я просто не могу разглашать ей твоё настоящее имя. Чуя кивнул. — Ну, звучит разумно, но… Разве она не упомянула, что у тебя есть сын? Во рту резко пересохло. — Да, но он… его больше нет с нами. Что ж, чисто технически, маленький Чуя, за которым Дазай приглядывал всего неделю назад, исчез навсегда, «умер» для этого мира. Чуя никогда не вернет свою детскую непосредственность, она безвозвратно пропала еще в тот момент, когда он впервые переступил порог лаборатории. Дазай не стал продолжать свой рассказ, а Чуя не стал настаивать.