my eyes are only fixed on you. / мой взгляд устремлен лишь на тебя.

Внешность Дьюитта Хадсона. Эта мысль вырвала Лэнгдона из беспокойного сна, в котором он плескался всю ночь с воскресенья на понедельник. Задергавшись на кровати, он встал. Однако, приступив к своему обычному будничному ритуалу: кровать, душ, чистка зубов, кофе без молока с двумя ложками сахара, он не мог отделаться от встревожившей его мысли – внешность автора. Загрузив на ноутбук фотографии с тех нескольких единственных премьер, на которых появлялся Дьюитт Хадсон, он раскрыл планшет и отметил на втором листе бумаги, предназначенном для понедельника: «Темно-каштановые волосы средней длины. Карие глаза». Никаких особых примет, в общем и целом. Лэнгдон уронил голову на руки, пытаясь справиться с приступом накатывающего бессилия. Работа, к которой он так долго стремился, подрабатывая по ночам, чтобы оплачивать университет, могла исчезнуть в мгновение ока. Отрицательной характеристики ни одно новое издательство благодушно не воспримет. Цветочный магазин. Мужчина вдруг явственно ощутил в комнате еле слышимый, но, к сожалению, воображаемый, запах стеблей розмарина – немного напоминающий лимонный, но отдающий холодом и хвоей. Ему вдруг внезапно захотелось услышать его снова – так пахло ушедшее безвозвратно детство, дом, родительские плечи, спины, лица, что стерлись из памяти, оставив от себя только пронзительный аромат. Джинсы, кроссовки, любимый свитер, куртка. Волосы в небрежный пучок. И наконец Лэнгдон снова может дышать, когда видит за прилавком улыбающуюся девушку в переднике с надписью «Flowery Garden». — Здравствуйте, — он улыбнулся краешком губ, что, впрочем, не скрывало скованность его движений и закрытую позу, — могу я приобрести розмарин? Не совсем разбираюсь, в каком виде он сейчас продается, мне нужен ваш совет. — Розмарин? Думаю, я смогу отыскать пару стеблей. Также у нас были семена, если соорудить в домашних условиях небольшую теплицу, то у Вас получится вырастить его и самому, — девушка улыбнулась и скрылась в подсобном помещении. Покидая цветочный магазин, Лэнгдон крепко держал в одной руке горшочек с выращенным розмарином, а в другой пакет с заботливо упакованными девушкой семенами. Также в нем находились несколько удобрений, новенькое кашпо и несколько декоративных вещиц – Томасин настойчиво попросил взять что-то по пути для украшения цветов в офисе. С занятыми руками, мужчина, однако, достаточно бодро пошел по улице, исполненный намерения дойти до издательства в любом случае. Даже если он не сможет нажать на кнопочку светофора. Однако спустя несколько минут его решительность сыграла с ним злую шутку. На дороге, сузившейся до размеров микровселенной, неожиданно возникла трещина, с которой кроссовок Лэнгдона решил совершить совместный головокружительный кульбит. И вот он уже летит вниз и прокручивает в мыслях скорый треск горшочков, как что-то ловит его и заставляет застыть в диагональном положении. — Господи, Вы в порядке? — слышится откуда-то сверху голос, и мужчина поднимает голову, встречаясь лицом к лицу с беспокойными глазами цвета морской синевы. Они плавно перетекают по лицу, скользят, задевая своим светом покрасневшие от холода уши, окаймленные каштановыми волосами. На шее мужчины теплый светлый шарф, растрепавшийся от безудержных движений – на одной его руке полулежит Лэнгдон, вторая сжимает вполне себе целый горшочек с уцелевшим розмарином. Однако откуда-то слышится пронзительный треск. — Да, я могу встать, все хорошо, — шок от падения, постепенно спадающий с лица Лэнгдона, возвращает его в привычное состояние. На мгновение взяв руку мужчины, он возвращает себя в вертикальное положение. И вновь серьезен, как будто ничего и не произошло. Переводит глаза на незнакомца. Тот, слегка краснея от сложившейся ситуации, протягивает ему горшок. — Возьмите, пожалуйста. А вот ваше другое кашпо, боюсь, уже не восстановить, — мужчина наклоняется и поднимает пакет, который Лэнгдон нес в другой руке, обнажая разбитый горшочек и поврежденные осколками пакетики с семенами. — Спасибо за уцелевший горшок, правда, я очень благодарен Вам. Боюсь, эта ноша была слишком тяжела для одной прогулки, — запоздало произнес слова благодарности Лэнгдон, отметив, что ради него этот незнакомец собрал лежащие на земле вещи. — Молодые люди, я очень прошу вас отойти, — из дома, около которого развернулась эта сцена, полная неловкости, выходит пожилая женщина с вывеской и ключами. Кажется, это время открытия местной кофейни. Пахнет булочками, и Лэнгдон чуть было не закрывает глаза. Однако затем слышит шум, который мужчина напротив пытается скрыть за кашлем – так звучит все внутри, когда ты неимоверно голоден. А запах домашних вкусностей уж очень этому помогает. Взглянув на часы, Лэнгдон думает, что это не очень уж и плохая идея – угостить своего спасителя. Займет всего полчаса, а чувство долга угаснет. — Я планирую угостить Вас кофе в благодарность за спасение, — пронзительный взгляд встречается со взглядом напротив, в котором в ту же минуту загорается надежда. Конечно, он согласен. В таком не отказывают.

***

— Так Вы работаете в издательстве? — на лице мужчины промелькнуло едва скрываемое удивление. — Я, судя по вещам, которые успел мельком рассмотреть, посмел думать о том, что Вы самое малое – флорист, самое большое – специалист в искусстве икебаны. Лэнгдон ухмыльнулся, плохо скрывая бурно произрастающее в такие моменты чувство собственного достоинства, и скромно ответил: — Это, к большому сожалению, лишь хобби. Мужчине в моем возрасте стоит стремиться к более серьезным и стабильным вещам. — Вашем возрасте? — искорки замелькали в глазах собеседника. — Можете ли Вы оказаться старше меня? Боюсь, что нет. — В конце декабря мне исполнится двадцать девять. Возможно, я выгляжу немного моложе своего возраста, однако, поверьте, такие стрессы скоро возвратят моей внешности все года с лихвой, — грустно усмехнулся Лэнгдон. — Тридцать пять в ноябре. Глоток этого крепкого американо за наше здоровье, — мужчина вновь погружается в чашку, пробуя напиток на вкус. Здесь, в теплом помещении, отведенном под кофейню, Лэнгдону удается более подробно рассмотреть собеседника. Юношеский румянец, который на улице окаймлял этого мужчину, исчез, и перед ним открылась совершенно иная картина. Спокойный типаж – каштановые волосы, спускающиеся на затылке чуть ниже обыкновенного, прямые брови (видно, что спокойное выражение лица порой сменяется чем-то более мрачным, что выдают несколько тонких морщинок), греческий нос и слегка пухлые, но подернутые строгой усмешкой губы (она ли это, усмешка строгого начальника?). И лишь глаза – пронзительный, яркий взгляд, налитый голубым цветом, приковывает к себе все внимание, цепляет, играет на струнках души. Одинокому (независимому, попрошу!) Лэнгдону даже показалось, что типаж этого мужчины – то, чего ему не хватает в личной и семейной жизни. Однако – мысли прочь, и вновь он пробуждает в себе деловую хватку, ведь их разговор изрядно затянулся, и вместо одиннадцати часов на руке светятся уже двенадцать. — Извините, конечно, но… — Лэнгдон замялся, пытаясь вспомнить имя мужчины, однако понял, что такой информации в анналах памяти еще не содержится. — Энтуан. При более близком знакомстве, возможна вариация – Туан. — Мужчина поднял глаза, полностью игнорируя чашку с кофе и окинул взглядом беглые движения Лэнгдона, который встал и начал застегивать пуговицы на куртке. — Очень приятно. Простите мне мою невежливость, я – Лэнгдон. Однако на данный момент я уже очень сильно опаздываю на работу. Мое... особое задание не терпит отлагательств. Конечно же, он соврал. В офис он хотел зайти лишь из-за встречи с Томасином, а также за некоторыми документами. Которые вполне могут понадобиться ему при увольнении по собственному желанию, ведь найти неизвестного автора за неделю – попросту невозможно. Предложить ему сотрудничество – мечтать более не стоит. Собеседник поднялся. — Лэнгдон, позвольте мне вызвать для Вас такси. Это меньшее, что я могу сделать, учитывая, насколько мы здесь задержались. Общение с Вами было весьма приятным. Продолжить общение? Мысли, кружившие в голове мужчины роем, подталкивали его к совершению самых разнообразных и странных решений – написать ему? Позвонить ему? Объявить во всеуслышание о благодарности за его помощь, эту пустяковую маленькую ситуацию? Черт. Лэнгдон почувствовал, что краснеет, в то время как его пальцы сжимали в кармане визитку из твердого картона. Жизнь – долгая эпопея, возможно, через неделю он и свяжется с ним.

***

Несколько часов в офисе пролетели как один миг, и вот Лэнгдон, попрощавшись с Томой и остальными коллегами (кстати, весьма незанятыми и отправившимися праздновать новое успешное сотрудничество в ресторанчик неподалеку), отправляется домой, заканчивать начатое. Собственно говоря, начатого был непочатый край, поскольку кроме утреннего проблеска, касающегося внешности автора, новые идеи практически отсутствовали. Премьеры, интервью – мизерное количество, информации о личном – попросту нет. И после десятого прочтения одного и того же рассказа Дьюитта Хадсона об особенностях лора его книжной вселенной Лэнгдон не выдержал, и в пять часов вечера отправился домой – сеять панику стоило не в присутствии вечернего охранника, который в шесть уже приходил занимать свой пост. Вечерний марафет – и он снова чуть не засыпает на клавиатуре. Нажимает кнопкой мышки на синий конверт, проверяя почту. Документы по работе от Льюиса, письмо от сводной сестры, пришедшее из колледжа – все те же обыкновенные письма. А на что он надеялся? Наверное, на письмо, озаглавленное «Агент Дьюитта Хадсона. Свяжитесь со мной в любое время с 9:00 до 16:00. +44ХХХХХХХХХХ»? Стоп. Стоп. Он, кажется, видит это наяву. Грезы уже просачиваются в реальность. Иначе каким волшебным образом его самые смелые мечтания материализовались и теперь красуются в новом письме, пришедшем на почту? Быстрое фото. Звонок Томе. Крики из трубки. Крики в трубку. Радость. Всепоглощающий восторг. Настолько всепоглощающий, что письмо чуть не попало в спам, пока взбудораженный Лэнгдон щелкал мышкой в радостной прострации. Так. Письмо – в избранное. Себя – за планшет, продумывать список вопросов и стратегий, которые позволят агенту увидеть его во всеоружии. Спустя пару часов необходимый список был составлен, а Лэнгдон, уверивший себя в полной своей непобедимости, боевой готовности и решительности (список можно продолжать бесконечно) расположился в кресле, включая один из первых сезонов «Сверхъестественного». Невольно подловил себя на сравнении – мир Дьюитта Хадсона (как он узнал сегодня, из нескольких новостных сводок и пары рецензий) был порождением жанра городского фэнтези, а чем он сам отличается от него, так запросто включая подобные сериалы? Кажется, ознакомиться с особенностями книжных произведений в знакомом ему жанре в будущем и правда не помешает развитию. Расследованию мистических случаев на экране мешали мерцающие, словно искорки, мысли, порождаемые разумом Лэнгдона. Ему казалось, что визитка, лежавшая в кармане куртки, что висит на стуле, притягивает его, манит, а затем становится страшным чудовищем и пожирает комнату, всю обстановку, мебель, добирается до него и съедает вместе с креслом. Он что, боится желания познакомиться с новым человеком, узнать его ближе? Черт. Что за шутки, разум?

***

Тонкие пальцы, летающие по клавиатуре, заканчивали свои быстрые движения, замедляясь с каждой секундой все больше. Молодой мужчина в белом домашнем халате, раскинувшись в широком компьютерном кресле, держал во рту тонкую сигарету, периодически сбрасывая пепел в хрустальную вазочку. Дверь распахнулась, его обдало струей холодного вечернего воздуха. Вошедший еще не успел включить свет, однако его личность безошибочно определили – мужчина в халате поднялся, с неспешной грацией приблизился и оставил легкий поцелуй в уголке губ вошедшего. — Проходи. Я почти закончил, скоро приду. Вошедший не стал тратить времени на слова, ведь он прекрасно понимал, что означает эта фраза. Слова любви, преданности, поддержки не требовались – в них не было смысла, что явственно чувствовалось обеими сторонами и принималось ими негласно. Спустя несколько минут мужчина в халате, заглянув в спальню, не увидел своего собеседника. Он прошел дальше, остановился у закрытой двери в ванную комнату, не зная, стоит ли следовать дальше. Слишком тесные отношения ему также были не к чему, поэтому он ограничился лишь тем, что повысил голос на пару тонов и спросил, зная, что мужчина за стеной услышит: — Ты стал инициатором встречи с новым издательством? Я думал, что с этим вопросом все улажено. Мне вчера звонили из «ХарперИздат». Ему ответил лишь слабый ночной ветерок, словно говорящий, что спорить бесполезно. Каким бы ни было его влияние, за автором книги должна оставаться часть принимаемых решений. Мужчина в халате также вспомнил, что чересчур сильное ограничение не в его правилах. Спустя несколько минут дверь в ванную отворилась, и вышедший мужчина застал своего собеседника уже без халата. Ему нетерпеливо шагнули навстречу, сцепили руки на шее и дверь вновь затворилась, скрывая все звуки. Ночная тишина существовала, видимо, для всех, кроме этих двоих на ближайший час.