Jus primae noctis (Право первой ночи)

Вот и всё! Северус откинул крышку обитого медью сундучка. Пора собираться в дорогу. Требовательным взглядом окинул содержимое — для своих восемнадцати лет он стал весьма состоятельным человеком. Бледный худощавый юноша гордо расправил узкие плечи. Сундук с вещами! Когда его уводили из дома, в руках он сжимал лишь тощий узелок, собранный плачущей матерью. Северус отлично помнил тот день, не предвещающий ничего особенного. Как и множество дней до этого, ему ужасно, до рези в животе, хотелось есть — жили они впроголодь. А ещё он помнил, как озяб: рваная рубаха не защищала от холода, да и обуви до заморозков не полагалось. Но ему было одиннадцать, другой жизни он не знал и не особенно расстраивался по этому поводу. С того самого дня, когда у Северуса проснулась магия, отец сперва бил его смертным боем, надеясь таким образом заставить сына прекратить дьявольские проделки, а потом, поняв, что скорее убьёт мальчика, чем сделает из него «нормального человека», перестал замечать, словно того и не существовало. Досталось и матери, в своё время скрывшей от будущего мужа магический дар. Именно тогда Тобиасу Снейпу взбрело в голову сменить место жительства: не хотелось, чтобы жену обвинили в колдовстве, ведь тогда он тоже мог пострадать! Пару лет спустя, прознав, что в Коукворте не только терпимо относятся к магии, но даже тамошние лорд и леди — волшебники, Тобиас решил перебраться туда. Ещё по дороге к новому месту жительства он строго-настрого запретил Северусу называть себя отцом. Мальчик даже думать не хотел, каково было Эйлин, когда Снейп объявил их законного сына бастардом и заставил носить материнскую фамилию Принц. Позже из-за происхождения его прозвали Принц-полукровка. Северус улыбнулся. Если бы не паранойя отца, он бы никогда не встретил Лили, поразившую его с первого взгляда. Им исполнилось тогда всего лишь по девять лет. Северус никогда не был так счастлив, как подле этой рыжеволосой крохи, доброй и нежной, а вдобавок она оказалась волшебницей! Он проводил рядом с ней столько времени, сколько мог, и дорожил каждой минутой. Коукворт оказался довольно большим поселением, но с другими детьми Снейп так и не сошёлся: мешала подозрительность и ранимая гордость, а не дразнил его только ленивый. Лили никогда не насмехалась над ним. Её родители, Эвансы, тоже были добры к нему — куда добрее собственного отца. В тот день они с Лили Эванс возились в огороде, превратив тяжёлую работу в игру, веселились и дурачились, перемазавшись в земле с головы до ног. Внезапно Северус ощутил на себе чей-то пристальный взгляд. Подняв голову, он увидел незнакомого высокого бородатого мужчину в дорожном плаще, пару мгновений разглядывал его, не понимая, откуда тот взялся, после чего, спохватившись, вежливо поклонился. — Как тебя зовут, парень? — раздался низкий властный голос, от которого по коже мальчика пробежала дрожь. — Северус... Принц, — запинаясь, выговорил он. — Ты знаешь, кто ты? — последовал новый вопрос. — Бастард, — краснея, прошептал Северус. — Да нет же! Я не об этом, — нетерпеливо поморщился незнакомец. — Неважно, ублюдок ты или законнорожденный. Знаешь ли ты, что наделён магическим даром? — Магическим даром? — невесело усмехнулся Северус. — Мой… отчим считает, что я проклят. — Проклят ты или нет, да только он с большой радостью отдал тебя мне в обучение. Моё имя Геллерт Гриндевальд, я волшебник и не беру в ученики посредственностей. Считай, что тебе необыкновенно повезло. Иди. Собирайся. Северус растерянно посмотрел на Лили. Она лишь молча кивнула ему. — Я смогу иногда навещать мать? — осмелился спросить он у ожидавшего его мужчины. — Со временем — да, дважды или даже трижды в году. —Тогда я согласен, — Северус обернулся к Лили, по чумазым щекам которой слёзы уже проложили светлые дорожки. —Ты слышала, Лилс, я обязательно буду навещать маму… и тебя, — смущённо добавил он, но суровый маг прервал его: — Твоё согласие не имеет значения. Пошевеливайся. Северус отряхнул испачканные в земле руки и покорно последовал за своим новым учителем. Ещё на подходе они услышали сердитые голоса, доносившиеся из обветшалой хижины Снейпов. — А я говорю тебе, что не отпущу Северуса так далеко от дома, да ещё неизвестно с кем. Ему всего одиннадцать лет! А вдруг с ним что-нибудь случится? — кричала обычно молчаливая и во всём покорная мужу Эйлин Принц. — Умоляю, Тобиас, не отсылай его, — в голосе матери послышались слёзы, — тут неподалёку поселение друидов — Северус мог бы обучаться волшебству у них. Леди Уизли уже обо всём договорилась. Они с лордом Артуром посылают к ним на обучение Рона, младшего сына. И Северус сможет часто появляться дома… — Договорилась? За моей спиной? — моментально взъярился Тобиас. — Да кто тебе позволил, ведьма проклятая? Тот колдун сказал, что его жилище находится в Шотландии — вот там самое место твоему пащенку. — Пащенок? Он такой же твой сын, как и мой! — гневно воскликнула Эйлин. — Не. Смей. Говорить. Об этом! Поняла, женщина? — до Северуса донеслись звуки пощёчин. — Он уедет, или я выгоню вас обоих! — Прекрати! — Северус влетел в хижину и заслонил мать, чьё лицо украшала свежая ссадина. — Не трогай её! — Эй, мастер, как вас там, — обратился Тобиас к вошедшему вслед за Северусом магу. — Мэтр Гриндевальд, — холодно отозвался тот, не обращая внимания на уничижительный тон мужчины. — Как часто мой пасынок будет осчастливливать нас своим присутствием? — Пока не научится аппарировать самостоятельно — а это случится не раньше четырнадцати, — вряд ли Северус сумеет навещать вас. — То есть в ближайшие три года мы его не увидим? — на лице Тобиаса появилась довольная ухмылка. — Не думаю, что у меня найдётся время аппарировать с младшими учениками по всей стране, — подтвердил Гриндевальд. — Но вы же сказали… — начал было Северус. Он же обещал Лили! — Вот и отлично! — Тобиас отвесил ему подзатыльник. — Молчать! Мать, иди собери его в дорогу! *** Год от года в магической Британии сильнейшие маги брали в обучение юных волшебников, и попасть к такому мастеру было великой честью; оттого учителя вели строжайший отбор и принимали далеко не всех. Прочие — либо не такие везучие, либо не такие богатые — учились дома у родителей, однако домашнее обучение никогда не рассматривалось всерьёз. Молодые ведьмы, как правило, обучались дома, поскольку бытовые чары, хотя и требовали магической силы, сложными не были и легко усваивались даже по рукописям, передававшимся по наследству. Но родители могли научить детей только тому, что умели сами. Мальчики-маги, не попавшие к учителю, обычно шли учиться к друидам. Лесные волшебники — так звали друидов в народе — брали к себе всех, кто жаждал знаний, даже сквибов, хотя те так и не становились магами, но всё же кое-чему полезному научиться могли. Жили поселениями, и каждый друид делился всем, что знал и умел, поэтому в таких лесных братствах на выходе получались действительно разносторонне обученные волшебники. Другое дело, что жить им приходилось в землянках и трудиться, словно домашним эльфам. Эйлин Принц хотела отдать сына друидам, но судьба решила иначе — грозный, почти всесильный чародей Гриндевальд почуял его магию. Северус понимал, как ему повезло. Считалось, что у мастеров такого уровня обучались лишь чистокровные маги-аристократы и условия у них были куда лучше, чем в лесу. Однако учитель оказался суров — все без исключения ученики, невзирая на статус их родов, тяжело работали с утра до ночи. В окрестных горах было много угля, но если некому было наломать и принести топливо к камину, дом оставался холодным. Если никто не приносил воды, всех мучила жажда. То же самое было и с едой, и с одеждой, и с ингредиентами для зелий, и с прочими мелочами, иной раз необходимыми в быту. Очень быстро каждый привыкал не только обходиться минимумом вещей, но и планировать, как и где раздобыть всё остальное. Готовили пищу по очереди, хотя и тот же Малфой, и Розье, и другие уговаривали мастера позволить им купить эльфа-домовика. — Не нужно много ума, чтобы приказывать слугам, — фыркал нисколько не впечатлённый мастер Геллерт. — Вы здесь не за этим. Наступают неспокойные времена, и я учу вас выживать. Не нравится — ступайте вон. Уверен, друиды примут вас с восторгом. В доме учителя было несколько домовых эльфов, но слушались они исключительно его самого. Ученикам, даже самым родовитым, приходилось обслуживать себя самостоятельно. Мэтр Геллерт Северусу нравился. Он наказывал только за дело, ругал только за лень или легкомыслие, был справедлив, хотя временами и жесток. Дом мастера Северусу нравился тоже — основательный, с великолепной крытой галереей на втором этаже, обнесённый настоящей крепостной стеной и с высоченной башней в углу двора — всё из крупных глыб местного камня. Здесь не бывало сквозняков и не капало с потолка, а камины моментально прогревали комнаты и никогда не дымили. Зато климат приводил в содрогание — дождливо, туманно, холодно. Но почти ко всему привыкаешь, и Северус скоро научился вставать на рассвете, собираться со всеми вместе на трапезы или занятия, работать до изнеможения. Он привык даже обходиться без матери, привык терпеть побои и насмешки соучеников — поскольку иной жизни никогда не знал. Не смог он свыкнуться только с одним: с непреходящей тоской по Лили. Гриндевальд затащил его на остров — чёртов шотландский остров, откуда добраться до Британии, а затем и до родного Коукворта можно было либо на лодке — но этой магией он пока не владел — либо вплавь. Либо аппарировать. *** Плавно погружаясь в волны Северного моря, закатное солнце окрасило берега шотландских островов, делая окружающее нереально, сказочно прекрасным, но юноше было не до суровых красот пейзажа. Северус осторожно уложил на дно сундука тщательно завёрнутую кипу сшитых вместе пергаментов. На них, помимо усовершенствованных рецептов множества снадобий, Северус записывал магические формулы собственного изобретения, а также придуманные им самим заклинания. Здесь было всё, чему он научился за семь лет, что делало эту рукописную книгу настоящим сокровищем. Учёба захватила его, а магия зелий покоряла и восхищала одновременно, вскоре превратившись в настоящую страсть. Первые полгода пролетели для него почти незаметно. Он любил слушать объяснения Гриндевальда и его помощника, мастера Дингла, преподававшего, помимо прочего, ещё дуэлинг, конкур и правила этикета. Хотя зачем ему этикет в захолустье Коукворта, Северус не представлял. Любил по ночам забираться на смотровую башню, звавшуюся Астрономической, наблюдать за звёздами. Любил бродить в одиночестве в окрестностях замка, порой находя бесценные травы, которые потом можно было использовать для различных зелий. Но больше всего он любил работать в лаборатории. А начиналось всё с небольших изменений в рецептуре эликсиров, бальзамов и мазей, которые они варили под руководством мастера Гриндевальда… Когда учитель ставил песочные часы, засекая время, отведённое на изготовление того или иного зелья, Северус чувствовал, как окружающий мир перестаёт существовать. Оставался только котёл с бурлящим в нём варевом. Северус заворожённо следил, как, повинуясь танцу его черпака, субстанция в котле меняла цвет, становясь то прозрачной, точно родниковая вода, то ярко-алой, подобно свежей крови, то изумрудно-зелёной, словно глаза Лили. Порой мастер Геллерт останавливался возле него и долго внимательно наблюдал за процессом. Однажды в начале весны он потребовал от Северуса остаться после занятий. — Я наблюдал за тобой весь урок. — Я что-то сделал не так, учитель? — опустил голову Северус, отлично сознавая, в чём дело. — Да как сказать, — задумчиво произнёс сэр Геллерт. — Напомни, сколько тебе лет? — Двенадцать лет, учитель, – почтительно проговорил мальчик. — Твоё Дыбоволосное зелье вышло превосходным, — будто нехотя обронил мастер. — Однако ты нарушил несколько моих инструкций: вместо того, чтобы мелко нарезать крысиный хвост, ты истолок его. Вместо трёх игл дикобраза добавил две с половиной и, наконец, мешал не три раза по часовой стрелке, как я велел, а два раза по часовой и один раз — против. Ты представляешь, к чему могло привести подобное нарушение инструкции? Ты бы мог взорвать котёл и обвариться кипящим зельем! Ты знаешь, что бывает с теми, кто самовольничает на моих уроках? — Да, мастер! — Северус покорно снял плащ, повернулся к Гриндевальду спиной и задрал рубаху. Первый из десяти положенных за подобный проступок ударов розгой пришёлся по плечам. Северус вздрогнул и закусил губу. Его пороли всего два раза — ничто по сравнению с другими учениками, чьи спины были буквально исполосованы, однако, в отличие от прочих мальчишек, он умел терпеть боль. Впрочем, с таким отцом, как Тобиас Снейп, это было неудивительно. Второй удар — и на выступающих лопатках вспух красный рубец. Третий задел шею. Северус сжал кулаки, пытаясь сдержать выступившие на глазах слёзы. Он напрягся, приготовившись к четвёртому удару, однако его не последовало. — Одевайся, — бросил Гриндевальд, — я хочу, чтобы ты уяснил: я не против экспериментов, тем более что ты явно понимаешь, почему варил зелье именно так. Я против того, чтобы ты ставил свои эксперименты, не посоветовавшись со мной. И именно за это ты получил наказание. А теперь иди. Через час придёшь за заживляющей мазью. Северус вскинул на учителя полный недоумения взгляд: обычно Гриндевальд не позволял провинившимся студентам пользоваться ранозаживляющим раньше, чем через сутки. Мазь унимала боль, но не позволяла шрамам исчезнуть, и они продолжали украшать спины мальчишек в назидание остальным. — После обеда жду тебя в лаборатории, — бросил Гриндевальд, — хочу послушать, что ты ещё придумал. *** Северус рассчитывал, что неподдельный интерес, который вызвали у мастера его смелые эксперименты, а также их дополнительные занятия по зельеварению, начавшиеся в тот же вечер, смягчат суровый характер старого мага, и тот, в обход собственных принципов, сопроводит его в Коукворт в начале лета хотя бы на несколько дней. К сожалению, Гриндевальд стоял на своём: перемещением в подпространстве все студенты без исключения занимались с четырнадцати лет. Тех, кто осваивал это сложное колдовство, суровый наставник на несколько недель отпускал домой, остальные оставались в Вальд-холле на всё лето. Парная аппарация запрещалась под угрозой сурового наказания. Но какой бы ни была расплата — ждать Северус не мог: он уже почти год не видел Лили! Образ смеющейся девочки всё ещё стоял перед глазами, и в эту минуту он отдал бы всё на свете, лишь бы вновь очутиться рядом с ней. Если бы Лили умела читать, он мог хотя бы изредка посылать ей весточку с совой. Но — увы! — как и большинство жителей Коукворта, Лили была неграмотной. *** Северус понимал, что ему нужна помощь, но как заставить себя сделать первый шаг? Затолкав свою проклятую застенчивость поглубже, он обратился к Малфою. Люциус был тремя годами его старше и однажды уже аппарировал домой и обратно. — Боюсь, что вынужден тебе отказать, — ответил тот, — ты же знаешь, мастер Гриндевальд никогда не позволит одному ученику аппарировать с другим. Это слишком опасно. Придётся тебе потерпеть ещё пару лет. Когда Северус представил, что ещё минимум два года не увидит Лили, его сердце точно сжал невидимый кулак. Два года! Да за это время могло случиться всё, что угодно! Нет, он не мог просто сидеть и ждать, когда ему исполнится четырнадцать и можно будет наконец научиться аппарировать. — А как ты вообще это делаешь? — поинтересовался он у Малфоя. — Закрываю глаза, произношу заклинание, представляю место, куда собираюсь перенестись, сосредотачиваюсь на нем, раскидываю руки в стороны и… оп! — я уже там, — с неожиданной откровенностью ответил тот. — Только до того, как у меня получилось это самое «оп», я постоянно расщеплялся… Это когда одна твоя часть переместилась, а другая — нет, — пояснил он. — Малоприятная штука, скажу я тебе, — Люциуса передёрнуло. — Только представь: ты наблюдаешь, как твоя кисть пытается ползти тебе навстречу. Ну и ощущения… соответствующие. Северус представил. Наверняка это было неприятно и даже больно, но что такое боль по сравнению с его тоской по Лили? — Надеюсь, ты не собираешься попробовать сделать это самостоятельно? — нахмурился Малфой. — И думать забудь! Тебя распополамит так, что даже мастер Гриндевальд не сумеет ничего исправить. А если сумеет — выпорет, и твои спина и задница превратятся в сплошное кровавое месиво, и будет совершенно прав. Сколько тебе? Одиннадцать? — Двенадцать с половиной, — отозвался Северус. — В жизни бы не подумал! — фыркнул Малфой. — Ты такой тощий и бледный, что я бы больше десяти тебе не дал. Аппарацию изучают с четырнадцати. Мне пятнадцать, но и у меня почти целый год ничего не получалось, а ты… ты просто убьёшься. А меня, чего доброго, обвинят в том, что это я тебя надоумил. — Я не собираюсь учиться аппарировать! — честно глядя ему в глаза, соврал Северус. — Просто хотел узнать об этом побольше. — Допустим! — хмыкнул Люциус, как показалось Северусу, не слишком ему поверивший. — Учти, если ты не сумеешь сосредоточиться — можешь забыть об аппарации по крайней мере до полного магического совершеннолетия. Только сильные маги справляются с этим раньше. — Значит, ты — сильный маг? — простодушно поинтересовался Северус. — Да уж посильнее многих учеников мастера Гриндевальда. Отец собирался сам обучать меня, потому что я был нужен ему в поместье, но Гриндевальд явился в наш дом и настоял на том, чтобы я отправился с ним. Так что меня, можно сказать, выбрали. «Меня тоже», — подумал Северус, не желая разочаровывать Малфоя, сообщившего ему столько важных подробностей. *** Свои первые попытки аппарировать — надо признаться, весьма неуклюжие — Северус до сих пор вспоминал с содроганием. Это сейчас ему, взрослому восемнадцатилетнему волшебнику, не стоило ни малейшего труда перенестись в любую точку Британии, а тогда эта цель казалась недостижимой, как далёкие звезды, которые ясными ночами они с мастером наблюдали с Астрономической башни. К концу июня Северус решился окончательно. Он прекрасно осознавал весь риск своей затеи: аппарация была на редкость сложным колдовством, доступным лишь тем волшебникам, чьё магическое ядро сформировалось полностью. Некоторым магам перемещаться в подпространстве не удавалось и по окончании обучения, а кое-кому — и никогда в жизни. На практике это означало, что раньше четырнадцати лет не стоило и пытаться, однако Северуса такой расклад никак не устраивал. Он не мог ждать ещё как минимум полтора года, чтобы вновь увидеть Лили. Но прежде чем начать тренировки, следовало серъезно подготовиться. Северус отлично запомнил всё, что рассказывали о последствиях неудачной аппарации учитель Гриндевальд и Люциус Малфой. Поскольку заживляющая мазь хранилась в комнате мастера под замком, у Северуса не оставалось иного выхода, кроме как попробовать изготовить её самому. Юный маг и не подозревал о тех трудностях, с которыми ему предстояло столкнуться в процессе. Во-первых, лаборатория — подвальное помещение, с каменными крепкими сводами и огромными, грубо обтёсанными блоками из песчаника вместо столов — никогда не оставалась без присмотра. Рабочих мест было достаточно на всех; на уроках зельеварения класс был полон, учитель прохаживался вдоль рядов, и утаить от него что-либо не было никакой возможности. Следовало выяснить, каковы возможности лаборатории и можно ли сварить зелье где-то за пределами особняка. Постепенно стало ясно: изготовить бальзам вне школы можно, однако вынести из ворот котёл, черпак и всё остальное не стоит и пытаться. Значит, работать придётся в классе. Во-вторых, мастер Дингл, помощник и коллега Гриндевальда, находился в лаборатории практически всё свободное от занятий время. Каждый раз, заглядывая в подземелья, Северус натыкался на его внимательный взгляд. Кроме того, где брать ингредиенты? Чулан для их хранения был магически заперт. Да Северус и не смог бы взять что-то оттуда для личных нужд — ему претило красть у своего учителя. Мальчик размышлял, где, когда и из чего ему нужно варить его зелье, покуда вдруг не догадался, что задачу следует сформулировать иначе. КАКОЕ зелье ему необходимо сварить — вот о чём ему нужно было думать. «Мне надо придумать рецепт, очень похожий на одно из учебных снадобий. В него останется незаметно добавить один-два лишних компонента в самом конце занятия, чтобы новое зелье непременно обладало заживляющими свойствами», — решил юный зельевар. В начале каждого урока ученикам диктовали рецепты очередного зелья — каждой возрастной группе свой. Северус принялся записывать их все, а вечером анализировал, какие ингредиенты и в каком количестве используются, какими свойствами обладают и как их можно сочетать. Вскоре ему стало ясно: если он хочет собрать все рецепты, ему элементарно не хватит на это пергамента. Северус пытался запоминать рецепты, не записывая их. Память у него была хорошая, но всё же использовать пергаменты было удобнее. Приходилось думать, где взять денег на всё необходимое. *** Как он искал возможность заработать, теперь вспоминалось с улыбкой. Поначалу Северус на полном серьёзе думал было предложить свои услуги деревенским жителям — работать в огороде, например. Спускаясь с холма в деревушку Хогсмид, он кутался в свою единственную приличную мантию. За прошедший год он сильно вырос, прежняя одежда была ему мала — спасибо, учитель выдал ему тёплую мантию, под которой не было видно ветхого тряпья, перешитого когда-то из платьев матери. С обувью была и вовсе беда. Прошло довольно много времени, покуда Северус научился трансфигурировать себе одежду из чего угодно и настолько овладел бытовыми чарами, чтобы всегда выглядеть опрятно. Сложнее было вообще осмыслить суть проблемы — спасибо Малфою: он весьма доходчиво объяснил ему, что неряшливый внешний вид неприемлем. Для Северуса, с пелёнок ничего, кроме обносков, не носившего, это осознание стало настоящим откровением. Ведь Лили вечно видела его оборванцем! За этими размышлениями он не заметил, как очутился посреди узкой улочки с заборами из дикого камня, скреплённого глиной, и удивлённо огляделся. Он бывал здесь с учителем, но один — никогда. Мимо проехала телега, прошагали двое крестьян с поклажей за плечами. Проплыла дородная крестьянка с объёмистой корзиной. Северус чувствовал себя глупо и уже повернулся, чтобы уйти. «Но мне нужно найти заработок, — подумал он. — Если я уйду сейчас, завтра легче не станет». И, отчаянно краснея, он поспешил навстречу женщине с корзиной. — Здравствуйте, — вежливо поклонился он. — Я Северус. Вы не знаете, нет ли в деревне какой-либо работы? Женщина внимательно оглядела его и кивнула. — И тебе здравствуй. Ты мальчик лорда Гриндевальда? — Я его ученик. — Слышала, что наш булочник вроде говорил, что ему не помешает помощь волшебника. Пойдём, я покажу его дом. Я мадам Розмерта, у меня трактир на том конце деревни. Всё время, пока Северус шёл рядом с доброй женщиной, он ужасно волновался. «Я хотел обычной работы, к которой привык. Что, если моих магических навыков не хватит, и в деревне все будут знать, какой я неловкий и неумелый? Тогда не видать мне заработка на всём побережье». Булочник оказался худым бледным человеком. Он отворил калитку, пропуская мальчика во двор, и долго его рассматривал. — Сколько тебе лет? — наконец выдавил он. — После Рождества будет тринадцать. — Как тебя зовут? — Северус. — Я Аберфорт. Послушай, Северус, — булочник помял подбородок, — Розмерта сказала, тебе нужен заработок, верно? — в ответ на энергичный кивок он нехотя добавил: — У меня есть для тебя работа. Но я должен предупредить, что с мастером твоим мы не ладим. Аберфорт внимательно вглядывался в лицо юного мага. — Сударь, — Северус очень волновался. — Лорд Гриндевальд запрещает ученикам помогать вам? — Запрещает? Нет, конечно! Но они знают о нашей размолвке и не хотят ссориться с ним. Северус подумал. — Я могу попробовать помочь вам, сударь, — наконец решился он, — насколько это будет в моих силах. — Идёт, — Аберфорт облегчённо вздохнул. — Заходи в дом. Умеешь развеивать полтергейстов? Нет? Ну заодно и потренируешься… *** На свои первые деньги Северус смог купить приличную стопку новеньких пергаментов — Аберфорт познакомил его со своим шурином, скорняком , и пергаменты обошлись ему недорого — и перья, а также сторговал у местного друида несколько пучков редких растений. Остальные травы и минералы он собирал сам, лазая по скалам и болотам. Он сварит заживляющий бальзам и попробует аппарировать!