Jus primae noctis (Право первой ночи)

Король Утер Пендрагон умирал. Король-воин, властный, жестокий, сильный, подло отравлен своими собственными придворными. Теперь, когда силы оставляли короля, недруги вторглись в его владения, захватили земли, теснят его войско… Утер обессиленно откинулся на подушки. Тяжёлый узорчатый полог кровати берёг воспалённые глаза от восходящего солнца. Великолепное утро — в Британии на исходе лета такие ясные дни выпадают редко. Холодно. Небеса, как же холодно — невыносимо, безнадёжно и страшно; ледяные кандалы сковали его члены и подбирались выше, грозя сжать и задушить усталое сердце. Не помогали ни горячие отвары, ни подбитое мехом одеяло. Быстрые, уверенные шаги — и в спальню к умирающему ворвался статный седеющий мужчина в длинной, до пят, широкой тунике и дорожном плаще. Амвросий Аврелиан, старший брат Утера, отшвырнул резной посох, бросился перед ложем на колени, схватил короля за руку, замер на минуту, затем лёгкими движениями ощупал ему шею, голову, грудь, потянулся, прижался щекой к сердцу, выслушивая его неровный, заполошный стук. — Брат, — усмехнулся король. — Я было подумал, что не успею проститься. Ты пришёл вовремя. Благодарю... — Помолчи и не мешай мне, — отмахнулся тот, продолжая скользить пальцами по влажной от испарины коже. — Позволь помочь тебе. С этими словами Амвросий сунул руку в карман мантии и принялся извлекать фиалы со снадобьями, один за другим, и расставлять их на столе. Утер недовольно поморщился: — Что ты задумал? Уж не зелья ли колдовские притащил в мой дом? Забыл, что я запретил магию по всей Британии, и наказание за ослушание — смерть? — Кто бы говорил о смерти! — Амвросий откупорил первый флакон, взболтал, принюхался. — Отец наш, король Константин, завещал мне заботиться о своём младшем брате. Хочешь или нет, а я заставлю тебя принять лекарство, будь ты хоть дважды король и трижды упрямец. — Нет. Утер был очень слаб, спор отнимал его последние силы — тем не менее он сумел отвернуться. — Нет? Тогда послушай меня, брат. Твои воины гибнут, потому что некому направить их. Твоё место — под Сен-Альбансом, там, где идёт война. Прикажи нести себя на носилках, если не можешь идти сам. — Меня приволокут, как мешок, на потеху всему войску, и все сразу проникнутся и рванутся в бой? — Они уже проиграли — без тебя. Их просто перебьют, деревни сожгут и разграбят, в твоих покоях будут плясать твои бывшие вассалы — этого ты хочешь своим людям? Такой судьбы они заслужили? Такого короля они славили? Приди к ним, направь их, укажи им, что делать — и, возможно, спасёшь их и своё королевство. Победи с ними — или умри с ними. Утер глядел на Амвросия блестящими, горячечными глазами: — Поклянись… что твои зелья — не волшебные. — Я поклянусь тебе в чём угодно, лишь бы ты позволил лечить себя. Поэтому не тяни время и будь послушным братом, мой король. Открой рот. — Ты всегда был… болезненно честен. И не хочешь врать мне… даже зная, чем это может грозить тебе. — Я говорю правду: все эти лекарства сварены из абсолютно натуральных ингредиентов — трав, минералов, частиц животных — и незачем тебе знать то, что не нужно знать. Последний раз спрашиваю: примешь мою помощь? — А у меня есть выбор? — Вообще-то нет. Не заставляйте меня принуждать моего короля, ваше величество. — Ты сохранишь мне жизнь? — Нет. — Нет? — Никто не бессмертен. Но я могу отсрочить твою смерть и придать тебе сил. Ты ещё увидишь, как взрослеет твой сын. А ещё я избавлю тебя от кровавого поноса. Ну что, договорились? Утер кивнул и поднёс флакон к губам. * * * Битва под Сен-Альбансом была выиграна, армия пиктов и скоттов — «великое воинство Сезера» — разгромлена. Долгие годы Утер страдал от яда, долгие годы Амвросий лечил его. Боясь, что придворные отравят и сына, Утер удалил его от своего двора и тайно отдал на воспитание благочестивому сэру Эктору, знавшему ещё отца его, короля Константина. Недовольство окружения, раздражение на легата Поттера — вот чувствовал Утер, что в смерти его дорогой супруги без этого молчуна не обошлось, но никак не мог вспомнить, в чём же дело было, — и тлетворное влияние интриг погружали короля в чёрную меланхолию, он все чаще закрывался в своих покоях. Даже снадобья Амвросия больше не помогали ему. * * * Так прошло пятнадцать лет. Однажды бесследно исчез Амвросий. Болтали, будто незадолго перед тем во дворце всполошились и искали по всем углам то ли вора, то ли ещё какого злоумышленника, и брат короля крупно повздорил с легатом Поттером. Впрочем, чем кончилось дело и была ли ссора, доподлинно никто не знал. Перед кончиной король внезапно вызвал Поттера и одарил его своей последней милостью: лучшее поместье со всеми угодьями и красавица-невеста в придачу. Название поместья не указывалось; любопытствующие изнывали от неведения, но Поттер и его люди болтливыми не были. Правда, злые языки утверждали, что сделан был этот дар не по доброй воле. С чего бы столь щедро награждать полуопального легионера, дебошира, тащившего в постель парней и девиц без разбору, а по слухам — ещё и тёмного колдуна? Король умер. Преемника не было. О принце Артуре никто не слышал вот уже полтора десятка лет. Британия погрузилась в хаос междоусобных войн. Впрочем, лорда Джеймса Поттера судьба страны нисколько не волновала. Вооружённый королевской грамотой и непобедимой бузинной палочкой Амвросия Аврелиана, ведическое имя которого — Мерлин — уже становилось известным среди друидов и волшебников, в окружении верных дружков — отъявленных головорезов, способных на любые бесчинства, к тому же волшебников, как и он сам, сэр Джеймс Поттер мчался навстречу новой жизни. * * * День не задался с самого утра. Началось с того, что Лили пребольно клюнула её любимица — курица Бетси, обычно отличавшаяся тихим нравом. Потом подгорел хлеб — да так, что пришлось выбросить свиньям целую краюху. И напоследок куда-то запропастилась зелёная атласная лента — подарок Северуса, которую тот привёз из далёкой Шотландии всего пару недель назад. Лили пыталась призвать непокорный кусок шёлка, но проклятая лента как сквозь землю провалилась. Не иначе как её присвоила себе старшая сестра — Петунья, жившая со своим необъятно толстым муженьком-трактирщиком на окраине Коукворта. Лили горестно вздохнула: сестра и раньше обладала склочным характером, а теперь, когда носила под сердцем дитя, стала и вовсе настоящей ведьмой — даром что магии в ней не было ни капли. Вообще в семье Эвансов, испокон веков проживавших бок о бок с волшебниками, не рождались магически одарённые дети, поэтому, когда в семь лет у Лили случился первый спонтанный выброс, родители до смерти перепугались и даже подумывали обратиться к священнику. К счастью, их вовремя остановила леди Уизли, чья младшая дочь — Джиневра — была ровесницей Лили. — Не волнуйтесь, душенька, — успокоила она плачущую миссис Эванс, — в вашу дочку вовсе не дьявол вселился. Это в ней магия пробудилась. Моя Джинни ещё и не такое вытворяет! Ничего, вот станут постарше, начну потихоньку обучать их обеих, как сладить с магией, да на пользу себе и другим её обратить. После того как Лили перестали считать одержимой, жизнь сразу стала легче. Правда, за чудесный дар волшебства пришлось заплатить постоянными ссорами со старшей сестрой, в глаза называвшей Лили «уродкой», а за глаза смертельно ей завидовавшей. Приезд в Коукворт семьи Северуса Принца стал для Лили Эванс настоящим чудом. Северус моментально привлёк внимание маленькой колдуньи. Он был… настоящим волшебником. В свои девять лет он умел так лихо обращаться с волшебной палочкой, словно она являлась продолжением его собственной руки. Не обращая внимания на голодное урчание в животе, он учил Лили простейшим заклинаниям, а у неё ничего не получалось, поскольку сердце заходилось от жалости к учителю. Однако на все попытки зазвать его в гости — мать никогда бы не отказалась накормить соседского мальчишку — гордец Северус отвечал отказом. Лишь когда во время очередного урока он не выдержал и свалился в голодный обморок, Лили чуть ли не силой отволокла его домой, где миссис Эванс поставила перед ним миску наваристой похлёбки. — Спасибо, я не голоден! — сказал Северус, пожирая содержимое миски глазами. — И мне не нужны… подачки. — Кто говорит о подачках? — искренне возмутилась миссис Эванс, уперев руки в бока. — Лили рассказывала мне о ваших уроках магии. А я — не слепая и сама вижу, скольким вещам ты её научил. Так что это — благодарность за уроки. * * * Так и повелось: в свободное от помощи по дому время Северус заучивал с Лили заклинания и читал вслух единственную имевшуюся в их распоряжении книгу о зельях. Вместе они обшаривали окрестные луга и леса в поисках лекарственных растений, а затем находили их названия всё в том же потрёпанном фолианте. Учиться волшбе нравилось Лили куда больше, чем прясть или кормить скотину, однако рутинная работа спорилась лучше, когда ей помогал Северус. Вообще рядом со своим Принцем-полукровкой она всегда чувствовала себя хорошо и спокойно. Настолько хорошо, что горько плакала, когда в одиннадцать лет Северуса отправили обучаться магическому искусству. Волшебник, взявший Северуса на обучение, жил очень далеко — в горах Шотландии, так что теперь они виделись очень редко. * * * Время шло... К восемнадцати годам Лили превратилась в настоящую красавицу: стройную, с белоснежной кожей, длинной косой густых медных волос и колдовскими зелёными глазами. Все окрестные парни засматривались на неё, но девичье сердечко принадлежало лишь одному Северусу. — И что она нашла в этом Принце-полукровке? — судачили кумушки. — Бледный, тощий, а глаза — точно бездонные колодцы. Я бы с таким и за деньги не пошла. К тому же он, скорее всего, бастард. Иначе с чего бы это покойный Тобиас не дал ему свою фамилию. — Да много вы понимаете! — напускалась на болтливых соседок миссис Эванс. — Наш Северус вот-вот станет мастером зельеварения. Он уж два года как варит на заказ мази и снадобья. Вот и палочку Лили купил в Лондоне — нам-то в магический квартал хода нет! А ещё привёз ей из Шотландии целый мешочек жемчуга. Даже моя Петунья уж на что любит поворчать, и то попритихла — ей-то небось её Вернон такого вовек не купит! Другие парни по воскресеньям за вином да усладэлем проводили, а Северус все выходные работал: на подарок да на свадьбу деньги копил. Вот вам и бледный да тощий! А как он смотрит на мою Лили! Да о лучшем зяте и мечтать нельзя! Кумушки завистливо переглянулись. Жемчужное ожерелье не давало покоя всей деревне. Лили сама его низала, и когда она впервые появилась с этаким украшением на стройной шее, не нашлось ни одной женщины от семи до семидесяти лет, что не провожала бы её восхищённым взглядом. Загадочно мерцали ровные, гладкие перламутровые горошины — все, кроме одной. Крупнее и ярче прочих, чёрная, блестящая, неправильной формы, напоминающая то ли сердце, то ли огромную каплю, она уютно ложилась в мягкую ямку между нежных ключиц. Постепенно все в Коукворте свыклись с мыслью, что первая красавица селения выйдет замуж за сироту Принца — мать Северуса, Эйлин, умерла, когда тому исполнилось пятнадцать лет. Сама же Лили только того и ждала. Как раз сегодня они с Северусом сговорились встретиться и обсудить их планы. Лили так хотела перед встречей с любимым вплести в косу свою новую ленту, но — вот ведь беда! — нигде её не находила. Почему-то от этой пропажи в сердце Лили закралась тревога. Девушка была уверена — сегодня случится что-то нехорошее. Плеснув в лицо воды из стоявшей во дворе бочки, она попыталась хоть немного успокоиться. Расстраивать Северуса, хоть и по такому серьезному поводу, она совершенно не желала. * * * Жениха Лили увидела издалека. Он сидел на их излюбленном месте, терпеливый и неподвижный. — Сев! — окликнула она его. При звуках её голоса Северус, до этого явно погруженный в свои мысли, встрепенулся, вскочил на ноги и бросился к ней навстречу. — Что случилось? — спросил он, увидев покрасневшие от слез глаза. — Твоя лента пропала, — Лили вспыхнула. Внезапно ей стало стыдно за свою рассеянность. В самом деле, разве можно потерять такой дорогой подарок? — Лента! — Северус улыбнулся и, взяв за руку, помог подруге опуститься на расстеленный на траве плащ. — Нашла о чём беспокоиться! Когда мы поженимся и я открою свою аптеку, смогу купить тебе десять таких лент! И не только! Ты будешь самой нарядной, самой… — Погоди, Сев, — остудила она его пыл, — первое время нам точно будет не до таких глупостей, как ленты. — И вовсе это не глупости, — он осторожно привлёк Лили к себе и запечатлел на щеке целомудренный поцелуй, — если тебя это так огорчает. Вот завтра же пойду к твоему отцу и договоримся о дне свадьбы! Лили густо покраснела. — Сев, я боюсь! — честно призналась она. — Мэри Макдональд месяц назад вышла замуж и... Она рассказывала ужасные вещи. — Ты имеешь в виду то, что происходит между мужем и женой? — Северус погладил ее по руке. — Обещаю, тебе нечего опасаться. Я буду очень осторожен, — он склонился к ней и шепнул: — Я так люблю тебя. Если бы кто-нибудь подслушал беседу двух влюблённых, он бы немало удивился, что девушка отваживается говорить с женихом на подобные темы. Однако Лили настолько доверяла Северусу, что могла быть с ним полностью откровенной, не опасаясь осуждения с его стороны. — Нет, я боюсь не тебя, — Лили отчаянно замотала головой, — хотя меня и правда страшит, что будет больно. Но я боюсь не этого, а того, что случится сразу после свадьбы. Мэри сказала, что их лорд потребовал права первой ночи и... Это было ужасно. Унизительно. И очень больно. И теперь она беременна и даже не знает, от мужа ли! Я так не смогу! Разве можно делить постель с тем, кого не любишь? — она закрыла лицо руками и разрыдалась. — Ах вот ты о чем! — как ни странно, в голосе Северуса послышалось явное облегчение. — Милая моя Лили, не тревожься! Лорд Артур не собирается воспользоваться своим правом. Он слишком любит леди Молли, да и не по нутру ему подобные вещи. Глупышка! — он обнял всё ещё горько плакавшую Лили и прижал к себе. — Если бы ты раньше меня спросила, то не мучилась бы от неизвестности. — А вдруг он захочет возродить традицию? — никак не могла успокоиться Лили. — Всё-таки леди Молли уже не так молода, как раньше. Что, если лорд Артур решит, что слишком долго не пользовался своим правом сюзерена? — Тогда ты плохо знаешь лорда Артура: он никогда по собственной воле не причинит другому боль и уж точно не пожелает огорчить леди Молли, а такое ей точно не понравится. Так что успокойся и не думай ни о чем плохом. Давай лучше прогуляемся. Сегодня волшебное утро. Северус не мог отвести взгляд от тонкой фигурки своей возлюбленной. По тогдашней моде Лили носила длинную, до земли, широкую тунику, низко, на бёдрах, подпоясанную и делающую фигуру призрачной, нереальной, сказочной. Поверх туники Лили куталась в широкий шерстяной плащ, но никакие складки и оборки не могли скрыть изящество лёгкой походки. Северус был благодарен каждой кочке под их ногами, каждому камню и ручью, потому что тогда у него имелся повод предложить Лили свою трепещущую руку, прикасаться к ней ещё и ещё. Сам Северус, по обычаю бриттов, был облачён в широкую короткую тунику и брюки, туго перепоясан, а плащ его, вопреки моде того времени, был широким и длинным, и когда Северус пробирался по каменистым склонам, ветер развевал его одежду, словно крылья фантастической птицы. — Смотри, — внезапно вскрикнула Лили, — там, вдалеке, всадники! Северус приставил ладонь козырьком к глазам и в самом деле увидел далеко на холме кавалькаду из нескольких конных. Их было семеро верхами; несколько вьючных лошадей они вели за собой на верёвке. Отблески металла на доспехах, уверенная посадка, породистые быстрые лошади. Ни торговцы, ни ремесленники так не ездят; только рыцари короля, суровые воины, темной волной скользят между скал, решительные и стремительные. На одном из них юноша разглядел развевающийся алый плащ. Внезапно Северуса пронзило страшным предчувствием. Он и сам не мог сказать, что послужило тому причиной, но при виде приближающихся всадников в его сердце закрался страх. — Как ты думаешь, кто это? — услышал он Лили. Она с любопытством разглядывала приезжих, которые теперь почти поравнялись с ними. — Не знаю. По-моему, они едут в замок Уизли, — отозвался Северус, стараясь не выдать своего необъяснимого волнения. — Эй! — послышалось с дороги в ответ на его слова. — Как проехать в Уизли-кассл? — Не отвечай им! — Северус стиснул руку Лили. — Вы что, воды в рот набрали? — от кавалькады отделился молодой черноволосый мужчина с красивым, но надменным лицом. — Как вы смеете молчать, когда вас спрашивает лорд Поттер, новый хозяин этих мест! — Хозяин, — одними губами прошептала Лили. — В этих местах хозяин лорд Артур Уизли! — осмелев, выкрикнул Северус. — Больше нет, сопляк! Наш милостивый король Утер пожаловал лорду Поттеру эти земли и ваши задницы в придачу, — усмехнулся черноволосый, поедая Северуса яркими синими глазами, отчего тот почувствовал себя неуютно. — Мой лорд, — привстал в стременах коротышка, отдалённо напоминавший крысу, — я вижу развевающийся на башне штандарт. Это наверняка Уизли-кассл. — Трогай! — скомандовал рыцарь в алом плаще, всё это время бесцеремонно разглядывавший Лили. Отряд двинулся прочь. В этот момент из кустов прямо под копыта всадников с оглушительным квохтаньем вылетела курица. — Бетси! — закричала Лили. Однако было уже поздно. Миг — и от её любимицы на обочине остались лишь окровавленные пёрышки.