Mafiosi as... Guardians?

В будние дни спать хочется сутками, зато в выходные все без причины просыпаются в самую рань. С Чуей случилось ровно то же самое, когда он открыл глаза, не понимая, почему покоившиеся недалеко от дивана часы показывают без малого девять утра. Да чтоб вас! Но зато Накахара почувствовал, что выспался впервые почти что за неделю. Хоть что-то радует, помимо того факта, что сегодня выходной. Сесть парню помешало чувство тяжести. Догадаться почему, не так сложно. Как и ожидалось, ночью Дазай никуда не переместился, так и оставшись лежать на напарнике. Правда, теперь он ещё и окутал тело Чуи своими руками, вдоль и поперёк покрытыми старыми и не очень шрамами. Невольно вспомнилось, какой путь им пришлось пройти, прежде чем Осаму осмелился показать руки. Зрелище, конечно, было далеко не из приятных. Но что может быть приятного в ранах и шрамах, остающихся после их заживления? Ничего, но это не значит, что они обязательно должны портить человека. Это же просто маленькие дефекты верхнего слоя кожи. Что в них такого? Как жаль, что мало кто наносит их в качестве украшения или по чистой случайности. Попытка выпутаться из цепких рук оказалась безуспешной. Дазай только сильнее прижался к Чуе, явно не собираясь расставаться с ним даже во сне. Вот же. «Нашёл блин, грелку», – Накахара машинально пригладил тёмные, растрепавшиеся за ночь волосы. Резинка за ночь сползла и сейчас, вероятнее всего, где-то под одеялом. Они оба забыли снять их, когда ложились. Ну а чего можно было ожидать в без малого два часа ночи? Там уже было не до резинок. Но хочет того Дазай или нет, а вставать Чуе придётся. Выпутавшись из объятий напарника, Накахара накинул на него сползшее одеяло, дабы он не замёрз. Перед тем как окончательно встать и, наконец-то, посетить ванную, Чуя легонько потрепал Осаму по волосам. Слишком уж ему захотелось это сделать. Потянувшись и прогнувшись в спине до тихого хруста позвонков, Накахара, который в этот момент больше походил на элегантного кота, опустил ноги на пол и, в конечном счёте, встал. В глазах буквально на секунду потемнело, но парень не особо обратил на это внимание, почти вслепую шагая к ванной комнате. Раз уж Дазай профукал свой шанс принять душ, променяв его на более долгий сон, Накахара может без всякого зазрения совести помыться первым. Будь сейчас вечер, Чуя бы провалялся в ванне минут двадцать, если не все тридцать, позволив уставшему телу расслабиться. Но на данный момент юный мафиози ограничивался тёплым душем. Сколько бы не говорили, что с утра нужен именно прохладный душ, Накахара не собирается принимать его в свой выходной. Хочется просто понежиться под приятной водичкой, а не быстренько облиться и убежать кутаться в полотенце. Сегодня эспер, пожалуй, обойдётся без этого. Волосы Чуя собрал в небольшой высокий хвостик всё той же резинкой, так и оставшейся в волосах, дабы не намочить их. В душе он провёл минут десять, за которые успел сделать всё и перейти к чистке зубов. Хвост он снова переплёл, предварительно расчесав волосы. Так-то лучше. Закончив со всей этой гигиеной, Накахара натянул одежду на теперь чистое и немного влажное тело и направился на кухню. По пути мелькнула мысль отправить напарника в ближайший супермаркет, так как, насколько Чуя помнит, в их холодильнике даже мышь бы отказалась вешаться. Сообразить завтрак, очевидно, там можно будет, но вот для дальнейшего пропитания потребуются новые продукты. Надо бы набросать список. Но с этим позже. Первое, что Накахара сделал, шагнув на кухню и добравшись до столешницы, включил чайник, дабы получить кипяток. Проверять, есть ли в нём вода, мафиози не стал, ибо помнил, что она там была ещё со вчерашнего утра. Единственное, чего хотелось Чуе — это кофе. Просто кофе и ничего больше. Только варить его нет никакого желания, так что придётся пить быстрорастворимый. А он у них есть вообще? Хочется верить, что да. Иначе будет хреново. Рыжеволосый подходит к столешнице и тянется к верхнему шкафчику, в котором у них обычно стоят всякие сыпучие штуки, типа круп, специй, чаёв и кофе. – Так-с. Ну и где же ты, – с ноткой раздражения проговаривает Накахара, ища глазами пакетики с заветным порошком. Пол пачки риса, банка соли, коробка с кучей разных специй, использованных один раз в жизни. Кофе, который нужно варить, практически пустая пачка кукурузных хлопьев, пара коробок чая, пакет с сахаром. А где, собственно, кофе в стиках? – М-да. Надо бы здесь навести порядок, – Чуя нервно закусывает нижнюю губу, пытаясь подавить лёгкое раздражение с самого утра. К слову, прибраться действительно надо, ибо всё здесь даже не лежит. Оно просто накидано и чуть ли не выпадает наружу. Только спустя ещё около трёх минут Чуе наконец-то удаётся найти заветные пакетики. Как раз две штуки. – В самой глубине шкафа. Кто бы сомневался, – проговаривает Накахара, вытаскивая вместе со стиками кофе ещё два, но уже с сахаром. Вообще-то никто, но там обычно все смотрят в самую последнюю очередь. Чуя не стал исключением. Чайник рядом клацнул и отключился, давая понять, что закипел. Отлично. Парень достал две кружки и поставил одну перед собой, а другую отодвинул в сторону. Сейчас она ему ни к чему. Как обычно, в кружку отправляется один стик кофе и один стик сахара спиз... взятого из ближайшего кафе. Что? Никто не говорил, что так нельзя. Ну, кроме Чуи, который сначала пилил Дазая за такую, казалось бы, невинную хитрость, а потом стал делать так же. В конце концов, это же просто бесплатный сахар, который лежит на столиках вместе с салфетками, зубочистками и всем остальным. Значит, всё честно. Но мысль о том, что именно так и появляется клептомания, Накахару не покидает и по сей день. Помешивая свой кофе чайной ложкой, Накахара резко и совершенно неожиданно почувствовал соприкосновение с чужим дыханием позади себя. Длинные, ныне не перебинтованные руки окутали его тело за талию быстрее, чем Чуя успел среагировать. – Доброе утро, Чуя-чи, – бархатно, почти что промурлыкал Осаму прямо на ухо напарнику, укладывая свой подбородок на чужое плечо. Он притянул Накахару к себе сильнее, делая объятия более крепкими, но не болезненными. Его горячее дыхание обжигало бледную шею Чуи, что была свободна от привычного чокера. Это заставило тело пустить непроизвольные мурашки. Рука с зажатой в пальцах ложкой так и остановилась, а рыжеволосый эспер почувствовал помимо подступившего раздражения что-то ещё. Но парень быстро отмахнулся от этих мыслей и развернулся к Дазаю лицом, оставив ложку в кружке, испускающей пар. В кухне уже во всю витал запах кофе. Накахара положил свою тёплую ладонь на бледную щеку Осаму, чувствуя под ней скулу. Он легко, даже можно сказать ласково, огладил щеку Дазая, тем самым вгоняя его в недоумение, тут же отразившееся на лице. Хватку он значительно ослабил, что Чуя ощутил, заметив, что ему намного легче двигаться. – Доброе утро, – Накахара улыбнулся, заглядывая прямо в узкие карие глаза, чуть выше его собственных, и, ненадолго задержав ладонь на одном месте, резко отдёрнул её, влепив напарнику довольно весомую пощёчину с характерным шлепком. След потом останется. Но так и задумывалось. Дазай теряет равновесие и летит на пол, ощущая жжение по всей левой щеке и даже в ухе. Больно.< Но не так больно, как было бы, ударь Чуя кулаком. Шатен хватается за пострадавшую щеку своей холодной ладонью, так контрастирующей с тёплой ладонью Накахары. Осаму находится в какой-то своей прострации не так долго, но ощущение боли от сильного удара никуда не делось. – Какая ты всё-таки недотрога, Чуя, – обиженно ответил Дазай, готовясь продолжать, но одного взгляда рыжего эспера стало более чем достаточно, чтобы заткнуться. – Ещё раз подойдёшь сзади, – голос вроде бы спокойный, но тон звучит слишком уж устрашающе, – выбью зубы, – на губах появляется ухмылка, с которой Чуя отворачивается, возвращаясь к ложке, – Осаму-чан, – напоследок, наигранно сладко и мягко добавляет Накахара, делая первый глоток кофе. Дазай что-то там бурчит, хватаясь за стол, чтобы подняться на ноги, всё ещё чувствуя неприятное жжение. Накахара поглядывает на это со стороны, не поворачивая головы, с так и не сошедшей ухмылкой. – Кстати, ты сегодня идёшь в магазин, – Чуя, наконец, развернулся к нему лицом, держа кружку в руке. Уже успевший подняться на ноги Дазай повернул голову в сторону Накахары. – Почему я? – Дазаю вообще не хотелось покидать пределы квартиры в свой, на минуточку, законный выходной. – Я, вообще-то, хотел сходить в... – Ты опоздал, – перебил Накахара, отпивая кофе из кружки. – Как раз пока вода будет греться, ты смотаешься в магазин. Так что готовься, – Чуя сразу разложил всё по полочкам, не давая напарнику и малейшей возможности миновать вылазку. Дазай было хотел возмутиться, что с грязной головой он никуда не пойдёт, но вспомнилось, что он помыл её буквально днём ранее и весь вечер фигурировал перед Накахарой. Аргумент слишком недействительный, хотя и весомый, будь он правдивым. Похоже, всё-таки придётся идти. Вот же расчётливый Слизняк! Думая, за что можно зацепиться, дабы побесить Накахару, Дазай замечает на столе уже пустые стики, ранее заполненные кофе и сахаром. – Почему в стиках? – Дазай театрально скривился, завидев этот так называемый кофе на столе. Вообще-то, раньше Дазай только его и пил. И прошу заметить, не жаловался. Варить кофе ему было слишком лень. Но когда они с Накахарой съехались, в жизни появился терпкий напиток, который нужно варить в турке. Это две кардинально разные на вкус жидкости. Конечно, оба мафиози больше предпочитают пить его на работе, где есть кофемашины, но дома приходится выкручиваться без неё. Хорошая экспресс-кофеварка стоит как, наверное, годовой запас кофейных зёрен. Так что оба парня продолжают варить его старым дедовским методом – в турке, которую они даже не покупали. Дазай просто нашёл её в той горе хлама, которая, видимо, осталась от прошлых жильцов. С того дня Осаму с Чуей варят кофе, но иногда, в силу обстоятельств, всё же пьют растворимый. Ну, или лени с нежеланием заниматься этим. Такое тоже не исключается. – Потому что хочешь другой — вари сам, – Чуе вообще без разницы, какой Дазай будет пить. Они оба любят кофе, сваренный в турке. Но вот варить его нет. Хоть это и не сказать, что очень долгое и муторное занятие. – Ладно-ладно, – Осаму сдался и, закатив глаза, рухнул на стул. – Сделай мне тоже, – парень махнул рукой, подавляя зевок. Дазай закинул одну ногу на стул полностью, а вторую свесил вниз. – Сам не можешь? – чуть раздражённо проговорил рыжеволосый, но кипятком, ранее всыпанный в кружку порошок, залил. – М-м, – промычал Дазай и помотал головой в знак отрицания. Буквально через пару секунд рядом с Дазаем на стол опустилась кружка с таким же напитком, что и у Чуи. Осаму кивнул, молча поблагодарив напарника, и взял чашку в руку. Щека ещё побаливает, но уже чуть меньше. Опустошив свою кружку, Накахара отправил её в раковину и направился к холодильнику с намерением достать всё необходимое для приготовления завтрака. Сказать, что холодильник мог похвастаться обилием продуктов, нельзя было никогда. Но когда Дазай сходит в супермаркет, эта проблема решится. Вопросов, что будет на завтрак, не возникло. Как и в большинстве случаев, это тамагояки. Быстро, вкусно и сытно. Что ещё нужно с утра для счастья? Конечно, можно было бы ещё больше облегчить себе жизнь, просто смешать всё в миске, вылить на сковороду и сидеть ждать, в итоге получив обычный омлет. Но, во-первых, у них нет молока, а во-вторых, даже если бы оно и было, Чуя всё равно приготовил бы тамагояки. Почему? А дело в том, что Дазай ненавидит молоко и всё, что с ним связано, включая омлет из яиц и молока. Ну, почти всё. Почему Дазай сам не может приготовить себе завтрак без так ненавистного ему молока? Просто готовкой у них занимается исключительно Чуя. Ибо в один из первых дней их совместной жизни Накахара по незнанию и неопытности поручил Дазаю приготовить завтрак. Задача была более, чем простая. С тем, чтобы пожарить яйца и сделать кофе, справится даже первоклашка. Накахара тоже так думал в тот день и со спокойной душой пошёл в душ, пока Осаму остался наедине с кухней. Как только рыжеволосый покинул ванную, в нос сразу же ударил запах гари, а перед глазами предстал дым. Чёрный дым. Само собой разумеется, парень сразу же кинулся на кухню. И вот представьте. Чуя в одних боксёрках и с полотенцем на плечах, со стекающей по волосам водой влетает на бешеной скорости на кухню, и его глазам предстаёт такая картина. Дазай, чёртов криворукий болван суицидник, стиснув зубы, стоит в метре от плиты и держит через полотенце металлическую крышку с бегающими туда-сюда глазами, а на плите стоит горящая, блять, сковорода! Как?! Завидев спасителя в лице рыжеволосого, лицо Осаму буквально просияло. Но сказать ему ничего так и не дали. Чуя мигом подлетел к плите, отпихнув напарника, а тот упал на пол, при этом больно ударившись копчиком. Но жалеть его никто не собирался. Быстро выключив огонь, который, к слову, был на максимуме, Накахара закрыл посуду крышкой, выхваченной у Дазая секундой ранее. Через несколько мгновений огонь потух, а дыма стало намного больше. Поняв, что дышать нечем, рыжеволосый открыл окно и повернулся к всё ещё сидящему на полу напарнику, потирающему ушибленное место. Думаю, не стоит говорить о том, сколько нецензурных слов обрушилось на Дазаевскую голову в тот момент. В тот день от жестокой расправы Осаму спасло только то обстоятельство, что нужно было в срочном порядке привести кухню в порядок и при этом опоздать уже хотя бы не на час. Итог: они опоздали и получили за это от Мори. Дазай чуть не спалил кухню и отбил себе копчик. А ещё они лишились антипригарной сковороды, и когда вернулись, запах гари так и не выветрился. Всю следующую неделю Осаму разрешалось находиться на кухне только в присутствии Чуи, даже если он просто пришёл попить воды. С того рокового дня Дазаю под угрозой смерти запрещено трогать своими руками плиту. Чуе проще потратить на приготовление завтрака чуть больше времени, чем тушить пожар и спасать задницу напарника вместе со своей. Да и за порчу кухни или вообще квартиры полностью их явно по головкам не погладят. А за убийство правой руки босса так тем более. Менять плиту и делать ремонт на кухне нынче затратно, а терять работу из-за такой ерунды, как убийство напарника, тоже не хочется. Хотя, как однажды сказал Чуя: – Кухню мне будет жаль чуть больше, чем тебя. К тому же Накахара готовит очень даже неплохо. Конечно, назвать себя профессионалом он не может, но что-то простое приготовить для него несложно. Осаму ест состряпанную рыжиком еду уже почти год и не жалуется. Ещё бы ему плакаться при таких обстоятельствах. Хочешь есть вкусно и безопасно для здоровья – жуй, и желательно молча. В противном случае ходи голодным и разбирайся со своим урчащим желудком сам. Итак, приступим. Берём яйца, разбиваем их в миску, затем взбиваем венчиком или палочками, но не слишком сильно, чтобы не было пены. Процеживаем яйца через сито, добавляем соевый соус, рисовый уксус, чайную ложку сахара и перемешиваем до однородности. Затем выливаем получившуюся смесь тонким слоем на разогретую сковороду, предварительно смазанную маслом, и жарим на среднем огне до готовности, но только с одной стороны. Когда яичный блинчик готов, сворачиваем его в рулет с помощью тех же палочек и оставляем на сковороде. Дальше делаем то же самое. Смазываем, выливаем, жарим и сворачиваем в рулет вместе с предыдущим. Так делаем примерно шесть-восемь раз. Затем перекладываем на тарелку, разрезаем на небольшие рулетики. И вот наш тамагояки готов! От обычного омлета тамагояки отличается сладковатым или пряным привкусом. А так же тем, что состоит из слоёв, между которыми может быть начинка из овощей, ветчины, сыра или риса. Но за всем этим добром нужно идти в магазин. А сегодня будет вот такой самый простой вариант. Простой, но от этого не менее вкусный и нежный. Сворачивая очередной яичный блинчик в рулет, Накахара заметил, что Дазай так и сидит за столом, делая незаинтересованный вид. Его кружка давно пуста, а сам он наблюдает за напарником, чувствующим себя на кухне очень свободным. Чуя определённо любил готовить, что ему шло. – И какого ты тут расселся? – проговорил Накахара, повернув голову в сторону, чтобы смотреть на напарника. – Давай, иди, буди ребёнка, – напомнил Чуя, который, откровенно говоря, сам успел забыть, что они в квартире не одни. – И помоги ему в ванной, – дополнил рыжеволосый, не отвлекаясь от готовки. Дазай пару раз непонимающе моргнул, но потом до него дошло, кого Накахара имеет в виду. – Может, сдадим его в приют? – сразу после этой фразы Дазаю пришлось увернуться от прилетевшей в его сторону со всей скорости деревянной палочки. Она, конечно, даже не заточена на конце, но поверьте, Чуе не нужно что-то острое, чтобы проткнуть этим насквозь. Дазай, понимая, что его сейчас могут прибить, спешно выскользнул в коридор с мыслями, мол: «Я просто предложил. Зачем палками кидаться?» Но озвучивать их было себе дороже. Осаму пожал плечами своим мыслям и таки направился в сторону ещё недавно пустующей спальни. При мысли, что им сегодня ещё предстоит продолжить уборку в этой комнате, Дазай бросил взгляд в коридор, в конце которого расположилась входная дверь. У него ещё есть шанс честно смыться, но тогда риск, что на сегодняшний ужин можно будет ждать жареную скумбрию, становится слишком высоким. К тому же Дазай ещё не завтракал, а на кухне витает слишком уж вкусный аромат. Взвесив все «за» и «против», коих получилось на порядок больше, Дазай не заметил, как уже потянул ручку двери на себя. Открыв дверь, подростка встретила тёмная из-за закрытых штор комната. Зевая, Дазай прошёлся к окну и, добравшись до него, раздвинул шторы, тут же прищурив глаза из-за слишком яркого света. Дальше он нажал на маленькую кнопку ночника. Его услуги уже были ни к чему. Переведя взгляд на кровать, шатен несколько удивился, не заметив Кюсаку. Но присмотревшись повнимательнее, успокоился, про себя отмечая, какой же этот ребёнок крошечный. Со стороны этот маленький бугорок, почти никак не выделяющийся на фоне кровати, разглядеть не так-то просто. Но Осаму разглядел и принялся думать, как же ему поступить дальше. Очевидно, что Кюсаку ещё спит. А раз Чуя сказал разбудить его, по идее так и следует сделать. Но почему-то Дазай не сомневался, что может очень легко напугать Кюсаку. И как же его тогда разбудить? Не особо долго думая, шатен решает просто немного потрясти его сквозь одеяло. Что он и делает, стараясь сделать это не слишком резко, дабы Юмено прямо с утра не схватил приступ. А он там хоть не задохнулся за ночь? Если так, то босс их прибьёт. Однако под одеялом начали прослеживаться шевеления с очень тихими звуками. Дазай руку сразу убрал и сделал пару шагов от кровати. Спустя пару секунд попытки выбраться таки увенчались успехом, и Кюсаку показался миру. И Осаму сразу заметил, что выглядит мальчик довольно... забавно. Взлохмаченные волосы растрёпанны, двухцветные прядки упали на бледное личико, заставляя морщиться, так как лезли в глаза. К слову, как только малыш выпутался из одеяла, он начал тереть свои необычные глазки маленькими кулачками, пытаясь подавить сонливость. Кукла осталась где-то под одеялом. Дазай сразу заметил, что белки глаз у Кюсаку были немного красными, а веки опухшими. Да и сам он выглядит уставшим, хотя должен был выспаться за ночь. Похоже, кто-то плакал этой ночью. Хотя Дазай может и ошибаться. Заметив недалеко от себя взрослого, Кюсаку испуганно дёрнулся, оказавшись на другом конце кровати. Он вцепился в одеяло почти мёртвой хваткой, вновь ощутив дрожь по всему телу. По началу он даже не понял, где оказался, но воспоминания о вчерашнем дне быстро всплыли в голове. Дазай, стоявший буквально в нескольких шагах от кровати с руками в карманах, заметил резкую перемену в поведении подопечного, но никак это не прокомментировал, лишь сделал в голове пометку. Что же с этим ребёнком проделывали? – Вижу, ты проснулся, – Дазай попытался улыбнуться, не желая внушать Кюсаку лишней тревоги. – Иди за мной, – парень начал шагать к выходу, у которого задержался, ожидая мальчика. Юмено засуетился, пытаясь как можно быстрее выпутаться из одеяла. Когда тяжёлое препятствие было убрано в сторону, Кюсаку взял куклу в руки и вместе с ней опустился на пол. Спускаться с этой кровати ему определённо легче, чем взбираться на неё. – Пойдём, – шатен кивнул в сторону дверного проёма, со стороны наблюдая, как Кюсаку очень несмело идёт за ним, стараясь сохранять дистанцию. Дазая немного смущало, что с тех пор, как они с Накахарой увидели его, малыш не издал ни звука. Обычно дети очень активные и громкие, чем и раздражают Дазая. В его понимании ребятня выглядит мило, только когда молчит и спит. А всё остальное время они остаются очень раздражающими и, на его взгляд, весьма противными созданиями. И это ещё не говоря о младенцах и детях до трёх лет, которые просто невыносимы. Но Кюсаку совсем не такой. Он очень тихий и замкнутый. Вообще ничего не говорит, не задаёт никаких вопросов, которые обычно не перестают сыпаться от мелюзги. Избегает зрительного контакта. Вовсе не смотрит в глаза сам и старается отвернуться, когда смотрят на него. Слишком внимательный и бдительный для своего возраста. Кроме того, он имеет явное и невооружённым глазом видное отставание в развитии от нормы обычного семилетнего ребёнка. Мимо Дазая также не ускользнули моменты со слишком уж частым контактом одной руки с другой. Искусанные губы тоже не заметить слишком сложно. Дазай почему-то даже не сомневается, что под этими длинными рукавами есть много участков с расчёсанной и поцарапанной собственными ногтями кожей. Кажется, Дазай уже где-то видел такое. Пару лет назад, когда ещё не было ни Мафии, ни Мори-сана. Эта картина с запуганным ребёнком, с судя по всему, не одной проблемой за пазухой, кажется ему слишком знакомой. Дазай поспешил выбросить из головы эти мысли, открывая перед собой ещё одну дверь. – Проходи, – мафиози указал рукой вперёд, ожидая, когда младший войдёт в ванную первым. Кюсаку закусил губу и ступил в новую комнату, прижимая куклу ближе к себе. «Он хоть когда-нибудь расстаётся с этой игрушкой?» – в голове мелькает мысль, что называть это нечто «игрушкой» вряд ли будет уместно, но да какая Дазаю разница. Осаму от Кюсаку не отстал и зашёл следом. Дверь он решил не закрывать, дабы не создавать для ребенка безвыходной клетки. Лишней паники им не нужно. По идее Дазай должен рассказать и показать Кюсаку, что здесь и как, а потом подождать, пока он умоется, и пойти с ним на кухню. Но тут есть один момент. – А... точно, – Дазаю вспомнилось, что нужные для него вещи им ещё не привезли, а соответственно, всякие гигиенические принадлежности тоже. И это ещё не считая того, что Юмено банально не дотянется со своим ростом до раковины. Досадно. Подумав, наверное, секунд пять, в голове щёлкнула идея. – Постой пока здесь, – Дазай спешно ушёл в известном только ему направлении. Меньше чем через минуту он вернулся, поставив недалеко от умывальника табуретку, ранее стоящую в гостиной. Так же обычно делают, чтобы облегчить детям жизнь в мире, где всё слишком высокое и предназначено для взрослых? Кюсаку старался этого не показывать, но исподтишка наблюдал за каждым его движением. Мало ли что. Он успел заметить руки своего опекуна, и они... насторожили его. Буквально вся кожа усыпана рубцами разной давности и масштаба. Похоже, у них есть что-то общее с этим взрослым. – Слушай, – голос Дазая вырвал Юмено из своих мыслей. – Сам ты не дотянешься, поэтому становишься вот сюда, – Дазай тыкнул пальцем на табуретку, – и умываешь себе лицо. Понятно? – возможно, стоило бы сейчас сделать более спокойный, а не больше похожий на приказной тон, но шатен об этом не думал. Кюсаку машинально кивнул, толком не вдумываясь в смысл фразы. Ему совсем не хотелось быть наказанным прямо с утра. Так что лучше слушаться, пока с ним ничего не сделали. – Вот и славно, – Осаму натянул улыбку и, опустив на двухцветную макушку ладонь, потрепал Кюсаку по голове, словно щенка. Юмено захотелось закричать от этого действия. Забиться в угол и заистерить, начав биться головой о стену до того момента, как череп раскрошится, и нервно, почти в припадке, затрясти ногами. Его одолело чувство, будто бы внутренности затягиваются в тугой узел. Именно так это можно описать. По всему телу прошла дрожь, которую Дазай уже не заметил, так как вышел. От этого стало немного спокойнее, но сердцебиение всё равно было слишком частым, из-за чего дыхание начало медленно сбиваться. Нет, нет, нет! Только не сейчас. Сейчас не время для истерики. Стараясь проигнорировать вновь намокшие и без того воспалённые глаза, Кюсаку опустил куклу на пол и, пытаясь не смотреть на неё, встал на деревянный и довольно низкий стульчик. Он делал всё трясущимися руками, из всех возможных сил стараясь сохранять спокойствие, что уже практически истекло, готовясь уступить своё место панике. Прохладная вода совсем не помогла. Разве что смыла слёзы, которые всё-таки выступили, а также остатки собственной крови. Взгляд невольно зацепился за стеклянную поверхность. Кюсаку нечасто доводилось видеть зеркала, потому для него это своего рода редкая возможность увидеть своё отражение. Но редкая совсем не значит приятная. Он не видит в этом зеркале ничего красивого или нормального. Дазай тем временем стоит, скрестив руки на груди и опираясь спиной о ближайшую стену, в ожидании, когда Кюсаку закончит и, как надеется парень, не убьётся. У Осаму из головы никак не может выйти этот мальчишка. Слишком уж много дыр в его весьма скромной биографии. Ещё и босс почему-то запретил пытаться что-то раскопать про него. Чересчур подозрительно, чтобы быть спокойным. Не услышав больше шума воды, Дазай заглянул в ванную, где увидел Кюсаку, подбирающего с пола куклу. – Ты закончил? – глупый вопрос, но Дазай зачем-то решил его задать. В качестве ответа вновь последовал слабый кивок. Да что ж такое. Он вообще разговаривать умеет? Парень отметил, что ничего толком не изменилось. Кюсаку выглядит таким же уставшим и вялым, о чём говорят красные и явно усталые глаза, которые он постоянно трёт рукавом своей рубашки. Даже утреннее умывание не помогло. Похоже, он и правда плакал перед тем, как уснуть. А может и рыдал полночи, поэтому и не выспался. Что ж, это всё объясняет. Но тогда из-за чего он ревел? Перенервничал и испугался на новом месте? Возможно. – Чудненько, – и вновь это кривое подобие улыбки на лице, что даже не пытается быть искренней. Кюсаку невольно задумался, почему все улыбки, которые он видит, такие кривые и фальшивые? Он уже насмотрелся достаточно таких, чтобы сделать вывод, что все, кто так улыбается, не несёт за собой ничего хорошего. Все они всегда причиняли ему много боли и страданий. Этот человек улыбается так же. Значит... он тоже такой?