Разврат, Франбург, Рок-н-ролл!

23:40, Франбург, пятница, Южно-восточная часть города, дом "Мурасама-бойс" Джек одиноко лежал на диване, глядя в потолок. В его руках была недопитая банка пива, из стоящего на столике рядом радио тихо играл спокойный блюз, ночь веяла лёгкой тоской. Райден вечно переводил взгляд на часы, высматривая их циферблат и пытаясь сопоставить слова Сэма с течением времени. Это занятие нагоняло дрёму, отчего Джек не противился своей природе и подчинился желанию поспать. Поправив нежно-розовые штаны пижамы он отставил пиво, что изредка потягивал по одному-двум глоткам в своеобразной меланхолии и размышлениях, что нагонялись сами по себе атмосферой пустого от музыкантов дома, и после вытянулся, закинув руки за голову и прикрыв глаза. Гитарист уже было почти уснул, когда игравший блюз сменился на душевный, в своём роде ламповый джаз, как тут услышал негромкий гул мотора. В закрытое при помощи жалюзей окно проник луч фиолетового неона, что быстро скрылся из виду, после чего дверь гаража неспешно прогремела. Джек почти не отреагировал, лишь сонно пробурчал себе что-то и продолжил дремать. Мотор, что тихо гудел заглох, и уже дверь из гаража проскрипела, и из неё вышел Блейд-вульф. Киборг собирался поприветствовать товарища, но лишь открыл рот так сразу заметил его спящим. Вульф собирался молча пройти мимо и лечь самому в кровать, но что-то его остановило, отчего он встал у дивана, глядя на только что заснувшего Райдена. Парень сел на корточки, оказавшись на уровне его лица, в котором виднелись черты усталости и легкой злости, что постепенно расплывались и перевоплощались в легка глуповатую сонную физиономию. Блейд особо никогда не обращал внимания на то, как спят его друзья, но сегодня Райден прямо приковал его внимание к себе. Так необычно было наблюдать за небольшими движениями, слушать лёгкий храп, чувствовать дыхание. Вульф словно влюблённый пятнадцатилетний мальчишка блаженно наблюдал за другом, будто бы умиляясь этому зрелищу. Но не будем забывать, дорогие читатели, что это не гейский фанфик с меткой "сомнофилия", так что не будем обращать внимания на фетиши музыканта. Попялившись на Джека ещё пару минут Вульф поднялся с пола и прошёл к лестнице на второй этаж, блаженно выдохнув и по пути снимая с себя чёрную рубашку-поло. 23:50, Франбург, пятница, Южная аллея Машина медленно ехала по ночной улице, что как и положено была тихой и мирной. Южная аллея никогда не меняла свой темп жизни, оставаясь спокойной и умиротворённой. На заднем сидении сидела Моника в слегка испачканном и смявшемся платье, уперевшись ладонью в подборок и смотря в окно, порой переводя взгляд на сидящего рядом Сэма. Тот в свою очередь разговорился с Джереми, мило беседуя с ним на разные темы, в основном о произошедшем сегодня, о личной жизни и о самой Монике, во время которых девушка слегка смущалась. – Спасибо что ты приехал за нами в столь поздний час. - Поблагодарила бывшая главнокомандующая водителя. – Ну что вы, мисс Моника, мне не сложно, это ведь моя работа. - Спокойно ответил мужчина. – Да, спасибо тебе, amigo. Классный ты мужик, Джереми, если как-нибудь заскочу в Франбург предлагаю вместе пива попить! - Поддержал благодарность Сэм, и сарзу же перешёл к обсуждению их дружбы с водителем. – Возможно, Сэмуэль, всё таки я работаю почти без продыха и времени пить у меня не бывает. - Всё с той же спокойной интонацией ответил тот. – Не волнуйся, Джереми, если Сэм пригласит тебя выпить - я отпущу тебя без вопросов - Улыбнулась Моника, проведя ладонью по плечу бразильского кавалера, на что тот тоже улыбнулся свой фирменной улыбкой. Джереми по-доброму усмехнулся и продолжил везти их домой. На удивление дом был совсем рядом, и до заветной таблички с подписью "36" было рукой подать. Автомобиль остановился, после чего Сэм сразу же вылез из роскошного салона и подбежал к противоположной двери, которую он сразу же любезно открыл как джентельмен, протянув даме руку. Моника засмущалась ещё больше, приметив в Сэмуэле ещё одну обаятельную черту - галантность. Ступив на плитку каблуком, девушка слегка приобняла музыканта, а после прошла к двери, вставив ключ в неё. – Ладно amigo, бывай. Ещё свидимся! - Попрощался он с водителем, а после радостный прошёл к порогу. Моника открыла дверь, и пропустила Сэма в коридор, в котором он был уже во второй раз. Девушка разулась и прошла к лестнице на второй этаж, мило подзывая Сэма за собой. Тот без капли сомнения прошёл за ней следом, предвкушая эту жаркую ночь. Поднявшись на верх Моника коротко рассказала о комнате, в которую они поднялись: – Это моя уютная спальня, в которой есть выход на балкон. Там я кстати люблю попить кофе и почитать, как ты видел. Сэмуэль внимательно осмотрел комнатку. Уют и в правду веял от каждой вещицы: От книжного шкафчика, от висящих картин на стенах, выполненных в пастельных оттенках, от туалетного столика, заполненного различными в предметами косметики и всякими безделушками, ну и конечно же тумбочка у кровати, на которой стоял цветок в горшке и пара особо завлёкших его внимания предметов, а именно слегка подржавевший военный жетон и рамка с фотографией Моники и какой-то девочки с кораллово-розовыми волосами, чью взъерошенную причёску украшал красный бантик. – Миленько у тебя здесь. - Сэм присел на кровать, осматривая заинтересовавшие его предметы поближе, – Слушай, Моника, а кто это с тобой на фотографии? Моника, поправляя бант подошла к мужчине, уточнив: – На той, что у меня на тумбе? – Да. Девушка с лёгкой печалью глянула в сторону, а после взяла в руки рамку, сняв ладонью лёгкий слой пыли. – Это моя подруга Сайори. Лучшая подруга, почти как сестра. - Она поставила рамку на место, и произнесла, – Это достаточно мутная тема, Сэм, может я поведаю тебе о ней позже. Моника вновь перевела взгляд на бразильца, и ободрившись положила руку на его плечо, внимательно посмотрев в его глаза. Сэмуэль выглядел слегка недоумённо, но понимал к чему всё идёт, отчего выпрямился и так же пронзительно стал смотреть девушке в глаза, что с трудом держались на её прекрасном личике, ибо прямо перед ним мелькали две сочные дыни, на которые взор музыканта вечно опускался. Моника не могла не заметить это, и поэтому в тот же момент, не отрывая взгляда стянула лямку платья, затем другую, и перед Сэмом открылся вид на крупную оголённую грудь девушки. – Это всё для тебя, Сэми, бери не боясь - томно промолвила Моника, слегка приблизившись к нему. С удовольствием промычав прямо как Стив Рэмбо в "Boys Band", бразилец ни секундой не сомневаясь положил живую руку на сиську, уперевшись в кровать кибернитической. В тот же момент она обхватила в объятия Сэма, сев ему на колени с характерным возбуждённым вздохом, вновь слившись в страстном поцелуе. На лице Моники загорелся румянец, когда её нежные губы впивались в грубоватые губы музыканта, его бородка пощипывала её подбородок, а крепкая рука ласкала грудь, водя большим пальцем по соску. Девушка чётко чувствовала выпиравший через джинсы член, и незамедлительно спустила руку на уровень ширинки, ловко расстегнув ремень и преступив к замочку ширинки. Оторвавшись от поцелую она с предыханием сказала: – Я всегда мечтала удовлетворить столь красивого мужчину. Сэмуэль, ты просто Аполлон во плоти... – Ну, детка, стараюсь для таких как т... Уф, ты... - Попытался очаровательно улыбнутся Сэм, но вдруг ощутил прилив сил и удовольствия на уровне паха, и он угадал: Моника медленно водила его член вверх-вниз. – Это явно то, что мне было нужно, детка! Продол... А? Моника не стала сидеть на месте, и лишь прочувствовав силу бразильского стояка своей элегантной ладонью, так сразу же медленно спустилась ниже. Внезапно Сэм почувствовал влажное прикосновение языком к головке его пениса. Он положил руку ей на голову, и расплываясь в блаженстве погладил Монику, слегка сдвинув бант в сторону. Девушка, прикрыв глаза и постанывая продолжала сосать, извивая языком вокруг, обильно покрывая слюной половой орган, она явно получала не меньшее удовольствие от процесса, лаская свою грудь и демонстрируя Сэму ещё и приятнейшее зрелище. С каждым движением она всё глубже и глубже брала крупный член фронт-мена во влажный ротик, а тот с каждым толчком всё меньше и меньше сдерживал эмоции, и не менее сладко стонал, что в сочетании с его великолепным голосом мотивировало Монику не останавливаться. Это не описуемое чувство, этот экстаз был невероятен, будто это был не минет от простой девушки, а минет от самой Афродиты! Сэм никогда не думал что сможет получить такое чувство от соития, в его сердце только и билось в ритме Моники, оно будто бы кричало "Только Моника, Только Моника!", и этому не было конца, как вдруг его глаза заслонила белая пелена оргазма... Член задрожал как и его хозяин, и в рот девушке струёй ударило белое семя, в которое было вложено всё удовлетворение от этого полового акта. Сэм с блаженной улыбкой лицезрел, как Моника с блеском в глазах проглотила сперму, а после счастливо и утомлённо плюхнулся на нежную простынь. Пятнадцатью минутами позже... Сэмуэль, завернув всё ниже пояса простынёй вышел на балкон, наблюдая за луной, уперевшись руками в перила. Небесное светило загадочно освещало бразильца, его лицо на котором была несколько странная улыбка с ноткой переживания и его покрытую волосами крепкую грудину. – Его родина прекрасна, не так ли? Из-за спины послышался голос Моники, аналогично замотанной в простыню, что держа в руках военный жетон встала рядом с Сэмом. – Хм, кто-же был тот славный парень, раз ты называешь луну его родиной? – Лун. Лунная пчела. - Бывшая главнокомандующая протянула жетон недоумённому Сэму, и вернулась в спальню, достала из тумбочки стопку слегка пожелтевшей бумаги, являющейся досье Лунтика и положила его на кофейный столик, лишь вынув оттуда фото. Она протянуло фотографию с небольшим кровавым пятнышком перед небесным светилом, тем самым демонстрируя её музыканту. – Причудливый мужик, но как-то странно привлекательный до жути. - Задумчиво произнёс тот. – Вот и я про то же. - Моника убрала фото в папку и отнесла её назад. – Ладно, Сэми, пора спать. Сейчас я переоденусь в ночное белье. Девушка скинула с себя простынь, оголив перед Сэмом свою сочную пятую точку, на что тот пару секунд ей полюбовался и ещё раз с удовольствием промычал, а после из уважения отвернулся и продолжил смотреть на луну. Чуть меньше чем через минуту он так же прошёл с балкона в спальню, напялил на себя трусы и лёг рядом с Моникой, быстро заснув блаженным сном. 9:40, Франбург, суббота, Южная аллея – Ну ты не мог его уговорить поехать с тобой, м? - Слегка раздражённо, ещё до конца не проснувшись глазел Джек на Вульфа, сидя левее него на переднем сидении их кабриолета. – Я пообещал ему вечером "малину не портить". - Поглядывая на уперевшегося локтём в дверцу автомобиля гитариста ответил Блейд-вульф, переключив музыку на магнитоле на собственный репертуар "Мурасама-Бойс", заиграла "The Only Thing I Know For Real" – О-о, пра-ям под с-ст-тать поездочке! - Тихонько провопил собранный по кусочкам с половиной отсутствующих зубов Монсун в похмелье. – Монсун, ты вообще помолчи, ты Сандаунеру на его лысой башке чуть кусок черепа не выбил! - Строго обернулся на товарища Джек, словно злоебучий Берия устремив свой взор на лежащего в расслабленной позе барабанщика. – Да ладно, Джек, уже проехали, не поубивали друг друга и хер с ним. А Сандаунера и не жалко, если честно. – А Монсуна, погляжу, жалко, да? – Джеки, мы закрыли тему, сейчас нам нужен Сэм. – Ещё раз меня назовёшь "Джеки" - я тебе гитару об голову разобью! - С лёгкой злостью промолвил парень, а после уткнулся в комуникатор, набрав номер фронт-мена на том. Прозвенели с десяток гудков, но ответа не последовало. Райден набрал ещё раз. Аналогичное молчание. – Ещё и не отвечает. Кажись ночь была жаркой. – Ну не зря же Сэм поил её... Как там... – Мо-оника! - прохрипел Монсун сзади, потянувшись к лежащей на ковролине банке пива, которая оказалась пустой, отчего барабанщик от разочарования выкинул её из машины, и лёг обратно. – Монсун, уже скоро подъедем, сядь и не занимай место. - Вульф ткнул в алкаша пальцем, прямо как тот вчерашним вечером, когда они вдвоём были не в адеквате. отличаются они только тем, что Вульфа от скуренного бланта отпустило за минут 20, а Монсуна до сих пор нет. – Ну чё ты как бабка в-ворчишь? - С трудом усадил своё тело мужчина, закрыв изуродованный ебальник (Ведь лицом его лик после вчерашней стычки с продюсером не назовёшь) ладонью. Автомобиль был почти на месте, уже виднелся балкон дома под номером 36, на нём виднелся Сэм с голым торсом, а под балконом... А под балконом стоял Шнюк собственной персоной, что строго что-то кричал хриповато-глубоким голосом бразильцу. – Подожди-ка, это не тот паук что с Сандаунером сидел? - Вульф сбавил ходу и внимательно присмотрелся к фюреру, и действительно это был он. – ...Ублюдок! Ты не то что больше своими омерзительными лапами не притронешься к моей девочке, ты больше никогда не попадёшь в Франбург! – Да и плевать, остальную Германию никто не отменял. Внезапно в спор вмешалась сама Моника: – Шнюк, успокойся, Сэмуэль просто переночевал у меня, между нами ничего не... – А ты вообще уйди, видеть тебя не хочу! - обиженно промолвил паук, махнув двумя правыми руками, жестом указывая покинуть балкон – Да Моника, тебе пока лучше отойти. - Сэм медленно сдвинул кибернитической рукой девушку в сторону. –...И по поводу твоих слов... Теперь вся Германия закрыта для тебя и твоей группы! Быстро собрал свои шмотки и свалил из моей страны со своими мерзкими киборгами! - – Слыш, это ещё кто из н-нас мерзкий, старпёр? - поднялся будто бы снова оживший Монсун, крикнув оскорбление в спину Шнюка, на что тот обернулся, а вместе с ним и Сэм. – Парни, вы немного не вовремя за мной заехали. – Как раз таки вовремя, ведь ты, сын прошмандовки катишься отсюда на первой космической, пока я тебя не засадил в тюрьму! - в гневе проорал фюрер, а после подошёл к своему лимузину, и садясь в шикарный салон напоследок произнёс: – Если хоть кто-то из вас будет ошиваться в Франбурге через три часа - я его прям там в помойную яму окуну и голову всеми четырьмя руками размажу! Свободны, валите в аэропорт! Чёрный лимузин с золотыми элементами отъехал от дома под номером 36, и в неловкой тишине на друг друга посмотрели участники группы. – Сандаунер нас убьёт... – Не очкуй, Джек, я ему челюсть с-сломал, он на нас не наорёт! - С гордостью протараторил Монсун и откинулся на спинку сидения, а после посмотрел на балкон, на который уже вышла Моника, и произнёс: – Ну что, голубки, последний раз в-видитесь, пососитесь хоть н-на прощание! Эти самые "Голубки" вернулись в спальню. Через несколько минут на улицу вышел Сэм, с неким свёртком в руках и открыв дверцу на задние сидения увалился рядом с Монсуном. – Отчаливаем, капитан? - Шутливо спросил Блейд. – Да, Вульфи, поехали домой, заберём шмотки и поедем из этой грязной страны. - Сэм повернулся назад и улыбнувшись напоследок помахал Монике, а после сел на место и развернулся свёрток бумаги. – Чё это там у тебя? - Приблизился Монсун к товарищу, глазея на содержимое прощального подарка. – Интересная вещица. Сэмуэль взял в руку ту самую белую ленту, что образовывала бант Моники. От неё веяло лёгким ароматом дорогого парфюма и сама по себе она блестала как первый снег. Он сложил её в несколько раз и положил к себе в карман, откинувшись на спинку сидения, пока из магнитолы заиграла "Red Sun". Машина со своеобразной романтикой ехала в никуда. Некоторое время спустя... Моника в очередной раз прогуливалась по Южной Аллее, размышляя о своём и вслушиваясь в звуки природы. Теперь её душу гложило чувство уже трёх значимых потерь: Лун, Сайори и Сэм. У каждого значимого для неё человека (и в некоторых случаясь не совсем человека) был некий обряд памяти, позволяющий отпустить печальные мысли и по доброму вспоминать тех, кого больше нет рядом. Для Лунтика это было любование полной луной, что в ясные дни будто бы нарочно светила именно на балкон бывшей главнокомандующей. Для Сайори это просмотр фотоальбома, в котором эта вечно активная девчушка была запечатлена во многих ситуациях. Ну а для Сэма... Для Сэма такого обряда не нашлось, но в спальне Моники подозрительно стало больше плакатов с "Мурасама-бойс", в особенности с их бразильским фронт-меном...