***
«Меня заждались», — слова Джеймса все еще звучали в ушах. Постоянно. Он был готов умереть. Но Хестром не была готова это принять. Она все еще стояла, глядя на воцарившийся бардак в его закутке в ангаре, боясь даже прикоснуться к какой-то вещи. Чувство вины всецело поглощало её, но что страшнее: если бы был шанс отмотать время и все исправить, Хейс не была уверена, что исправила бы. Она взвесила свое решение тогда, в лифте, за секунду. Мгновенная вспышка, озарившая жизнь одному и погаснувшая для другого. Секунда, изменившая две судьбы. Возможно, если бы она все-таки ринулась в медотсек и успела принести носилки, Вега был бы жив, а Шепард действительно справился бы в одиночку против яга. Он еще и не такое вытворял. Но Хестром не была готова даже допустить мысль тогда о риске его жизни. И это совершенно лишило Джеймса Вегу шансов. Как и лишит любого. Если ей придется выбирать, она всегда выберет Шепарда и Лину, несмотря на любые последствия. По отношению к команде это было нечестным, но ничего поделать с этим она не могла. Это место выглядело так, словно Вега должен был вернуться в любую минуту. Смятая футболка на стуле. Колода настоящих карт, спрятанная недостаточно хорошо в сумке с вещами. Жесткий матрас выглядывал из-под видавшей виды простыни. Две пары обычных ботинок, стоявших у раскладушки. Грязная кружка из-под высохшего от расставания с хозяином кофе. Рядом – откусанный кусок яблока, уже почерневший. И невыносимая тишина, воцарившаяся в ангаре после отлета челнока. Тишина на всей «Нормандии», как если бы корабль затаил дыхание и в ужасе замолчал от потери. Потому что теперь ангар был подозрительно пуст, и ничей храп в часы сна не раздавался по палубе, словно раскат грома. Даже Грант был подавлен. — Прости, Джеймс, — прошептала Хестром, наконец сделав шаг ближе. Немного подумав, она вытащила колоду карт, быстро просмотрела, ощутив еще не угасший запах погибшего друга, который поддерживал её в трудную минуту, и засунула колоду в карман. Потом повернулась и зашагала к лифту, разбивая тишину ангара своими шагами. Боц, который не полетел на базу, оставшись тут из-за своего легкого ранения, проводил её угрюмым взглядом. Хейс почудилось в его глазах осуждение, но она не могла бы сказать сейчас точно: ей вообще казалось, что, кто бы ни смотрел на неё сейчас так, он имел на это полное право. Чувство вины было частым её спутником, но лишь иногда выбивало из привычной колеи, заставляя ощутить эту опустошенность внутри. Такое было после смерти Хока, потом, в разы сильнее, когда она узнала, что сделали с Кэнноном, ну а теперь Вега. Она не испытывала вину такой силы уже давно, находя оправдание поступкам, и даже смерть Санборна не так давно не вызвала ничего подобного. Но Вега… Именно секунда решила его судьбу. Из двух чаш весов Хестром выбрала ту, которой дорожила больше, но именно это её сейчас и угнетало. Масла в пожирающий изнутри огонь вины добавляло и то, что с тех пор, как это случилось и Шепард оттолкнул её от трупа, он не произнес ей ни слова и старательно избегал. Ему было тоже больно, но эта внезапная холодность к ней почти убивала и лишала сил. Словно он её возненавидел за эту секунду, но не могло же так быстро закончится то, что едва началось? Поднявшись в лифте на третью палубу, Хейс наткнулась на жующего что-то в одиночестве Гранта в столовой. Он смерил её прищуренным взглядом маленьких глаз, в которых снова засветилось осуждение. Или нет? Она быстро, не обращая внимания, добрела до медотсека и в сто первый раз за последние часа три проверила показатели Джокера. Его сразу же поместили в медкапсулу, когда для Веги это уже стало бессмысленным, и Хестром ввела его в искусственную кому. Так заживление его синяков и мягких тканей на ноге будет быстрее и эффективнее, но вот его просто раздробленная в нескольких местах кость… Починить её будет уже невозможно. Врожденный синдром Вролика не позволял срастить кость в медкапсуле, поскольку в процессе сращивания автоматически сломал бы другие, а у Хестром не было соответствующего образования, опыта, сноровки и оборудования, чтобы проделывать такие сложные операции. Она вообще сомневалась, что кто-то был на это способен, судя по диагностическим данным медкапсулы и СУЗИ, проведенным отдельно друг от друга. Может быть, на Реновацио или Иллиуме, или Тессии – или где угодно, только не здесь, и смогут что-то сделать, но только не Хестром и не на «Нормандии». Один из отчетов медицинского дрона вообще делал это невозможным, предлагая выбрать несколько видов протезов. Его кости не просто сломались случайно. Их раздробили намеренно с особым наслаждением, и это осознание приводило Хейс в еще клокочущую ярость, выместить которую было уже не на ком. Воск, ответственный за это, был давно мертв. Надо было убить его еще на Цитадели! Почему она не убила его десять лет назад?! Но тогда он был союзником, а не врагом. Неподалеку раздалось жалобное скуление. Хестром повернулась и увидела варрена на небольшой кушетке, вылизывающего свою ногу. Там, толстым и не очень аккуратным слоем, так как занимался зверем сам Шепард, был нанесен большой слой гелеобразного панацелина, который сейчас застыл и причинял зверю неудобства. Гортаку вообще повезло: вместо того, чтобы прибить его одной лапой после выстрела, ранившего его в ногу, яг его просто запер. Наверное, не рассмотрев угрозу в этом маленьком для него создании. Взяв инструменты, Хестром подошла к варрену и нерешительно остановилась. После того, как зверя не пускали в каюту Шепарда, когда она находилась там, Гортак невзлюбил её еще больше, награждая каждый раз всем объемом презрения и ненависти, на какие был способен его маленький, слепо преданный мозг. Увидев, что она приблизилась и замерла, он предупредительно прорычал. — Если ты не бросишься на меня, я помогу, — проговорила негромко Хестром. – Или пойду дальше. Решать тебе. Она выждала какое-то время. Гортак сначала прорычал, но, очевидно, зуд под слоем панацелина был ужасен, поэтому, сдавшись, он сложил голову на лапы и позволил Хейс подойти. Раскрыв инструменты, она обработала его рану и нанесла новый слой панацелина. Сначала осторожно, готовая в любой момент отшатнуться, но потом, видя, что варрен сдался, куда смелее избавила рыбопса от кожных страданий. Это принесло ей самой хоть каплю утешения. Хотя бы варрену она смогла помочь! И теперь, кажется, тихое презрение зверя Шепарда – это все, на что она могла рассчитывать. Вздохнув, она все убрала и какое-то время сидела в тишине. Потом направилась дальше. Чтобы выйти из лифта на вторую палубу, Хейс потребовалось сглотнуть и собраться с духом. Глаза автоматически упали на то место, где погиб Джеймс. Но ни крови, ни пятен не осталось уже – все стерли дроны, как если бы и не было больше никаких воспоминаний. Для дронов все было легко, и Хестром им даже позавидовала. Трейнор, работавшая за своим терминалом, взглянула на неё как-то быстро. Хейс снова почудилось осуждение, но она заставила себя подойти. — Саманта? — Да, Хестром? – лицо Трейнор было заплаканным, бледным, с большим синяком, но в глазах её Хейс не нашла того, чего боялась. Они смотрели с сочувствием. — Я могу как-то связаться с Интай’Сей? Хотела бы поговорить с дочерью. — Да, я думаю, можно, — слабо улыбнулась та. – Я спрошу разрешения у коммандера. Теперь, когда Шепард, Картер, Аленко, Вакариан с Райз и Лиара с Явиком улетели обратно на базу, а Джокер был в медкапсуле, обязанность присматривать за «Нормандией» временно легла на плечи СУЗИ и Трейнор, но ненадолго. Руку на отсечение, в данной ситуации Шепард оставил бы Картер или Аленко, или на крайний случай Вакариана, но у них были совсем другие роли. Они помогали Виктусу сделать запись, поэтому Шепард из двух зол выбрал меньшее – и приказал СУЗИ и Трейнор сообщать ему обо всем, что происходит на фрегате. Обо всем. — Спасибо, — отозвалась Хестром и направилась к одному из боковых терминалов, трусливо перейдя на другую сторону стола и ощущая, что, несмотря на старания дронов стерилизации и ремонтных дронов, все еще пахло взрывчаткой. Однако Саманта остановила её: — Я переведу сигнал в комцентр, если хочешь. — Хм, — нахмурилась Хейс. – Ты уверена? Разве доступ туда не был закрыт? — Коммандер разрешил тебе доступ, — пожала Трейнор плечами. – Сказал, что ты должна там ознакомиться с планом Орловского и внести свои правки. — Да, точно, — еще больше нахмурилась Хестром двум фактам: тому, что совершенно забыла про это, и тому, что Шепард мог бы и сам ей об этом напомнить. – Хорошо, я подожду. В комцентре было тихо и пусто. На панели управления проекциями светилось несколько уже активных схем, но все они были загашены и свернуты. Совсем недавно, вот прямо в двух шагах от того места, где она сейчас села, Шепард обнимал её с такой страстью. А теперь ненавидел. Хватит, Хестром. — Привет, мам, — улыбнулась голопроекция дочери, когда был установлен сигнал. Лина, кажется, только встала, волосы были взлохмачены. – Ты как? Выглядишь уставшей. Когда вернешься? До Рождества успеешь, а? Миссис Грегори меня окончательно достала! Она говорит, что Иисус никогда не простит меня, если я буду вместо молитв заниматься чтением и изучением карты галактики! Но если Иисус и её Бог такие уроды, что за изучение карты могут отправить меня в ад, то на фига им было вообще придумывать такую огромную галактику, а, мам?.. Так за пять минут Хестром узнала, что добрая, но религиозная миссис Грегори здорово печет пирожки, но заставляет благодарить Бога за каждый, мерзкая старуха; что карта галактики пополнилась последним обновлением Института Научных Исследований, в котором звезде Ветус исправили размер; что псалом о рождении Бога, который их заставили выучить в церковной школе, ужасно нуден и крайне нелогичен, вот абсолютно нелогичен; что Шрёдингер поймал мышь, то есть «мини жмута», и долго его не убивал, а мучал в играх, а Лина вместо того, чтобы освободить зверька долго и внимательно изучала поведение своего кота и делала какие-то заметки в блокноте; что на Рождество Лина ждет подарок в виде нового проектора и недельного выезда за пределы колоний, чтобы пострелять из дробовика… Хестром, еле успевая за ходом её мыслей, наконец-то заулыбалась. Не следовало ожидать, что при такой матери и таких генах от отца Лина стала бы послушным ребенком, не задающим вопросы. И несмотря на то, что миссис Грегори городила с утра до вечера религиозную чушь, она была доброй и ответственной женщиной, и Хейс могла не беспокоиться о дочери. — Ну и когда ты вернешься-то? – нетерпеливо закончила Лина стандартным вопросом. — Скоро. До Рождества, — пообещала Хейс, полагая, что так и случится. — А чего такая кислая? — Тут кое-что случилось, — призналась Хестром сокрушенно. – И теперь, боюсь, Кастор никогда не простит Хелену за это. — Значит, он мудак, — заключила Лина, скорчив лицо, когда Хестром округлила глаза. За время её отсутствия дочь знатно понабралась отборных словечек. – Так и передай коммандеру, что он мудак! А нет: он дебилоид же. Упс, я пошла! Шрёдингер упал в лужу из окна! Опять!.. Мам, я пошла, пока! — Люблю тебя, милая. — Угу! – связь отключилась. «Значит, он мудак», — в мире Лины все было просто. В мире Хестром, который лопнул на «до» и «после» в очередной раз, все было гораздо сложнее. Шепард имел право её ненавидеть. Когда-то она обманула его и команду, преследуя свои цели на «Нормандии», но тогда у него хватило сил, чтобы простить её. Потом, уже спустя десять лет, когда они снова встретились, она тоже наделала множество глупостей, как, впрочем, и он, прежде чем они снова окунулись в водоворот чувств. Однако смерть Джеймса не была глупостью. Это была трагедия, и Хестром не могла придумать себе ни единого оправдания. И теперь, возможно, скорее всего… Наверняка… Процентов на девяносто девять – все потеряно. «Хватит, Криз! – слегка отрезвил её голос из прошлого, когда она после множественных переломов проходила реабилитацию и снова училась ходить. – Если будешь думать в таком ключе, никогда не встанешь на ноги! Хватит ныть, я тебе что, мамочка, чтобы это выслушивать? Собери сопли в кулак и вставай! Иначе я начну уже сомневаться, что сделал правильно, вытащив тебя с Марса!» Вспомнив эти слова, Хестром сразу же перестала плакать, вытерев непрошенные слезы с щек. Хэнк прав. У неё есть работа. Глубоко вздохнув, она закрыла глаза и навела порядок в мыслях. Потом открыла, развернула схемы, найдя станцию Реновацио, и принялась её долго и тщательно изучать.***
Запись речи была для Шепарда настоящей пыткой. С первого, второго и третьего раза не получалось: Виктус говорил, что у него лицо, как будто он хотел не вдохновить, а убить всех, к кому обращался. Если уж говорить начистоту, Шепард и вправду не отказался бы кого-нибудь убить. Смертей яга и Воска не было достаточно, чтобы удовлетворить его жажду мести и крови, тем более сейчас, когда не стало Веги. Советник Виктус уготовил и Джеймсу роль в этом своем спектакле, но, раз так случилось, роль ветерана боевых действий Альянса, поддерживающего Шепарда, пришлось отдать Картер. Вега, по его словам, смотрелся бы куда более органично и просто, олицетворяя собой каждого солдата, идущего выполнять приказы, а Аленко уже не олицетворял ничего подобного, как и сам Шепард. Так что пришлось теперь довольствоваться Картер. Та, к слову, была этим крайне раздосадована, тоже не горя желанием кого-то на что-то вдохновлять. В итоге вместо кого-нибудь Шепарду пришлось убить время. Вдвое больше, чем он рассчитывал, а ведь он мог потратить его с пользой, продумав последние детали всего плана. Все же, преломив себя, он выполнил то, на что рассчитывал Виктус – и произнес те слова, которые ему прописали. «Давайте так, коммандер, — предложил Советник, который уже разбирался во всей подобной чепухе, как рыба в воде. – Не будем пытаться вдохновить, у вас этого не выйдет. Выглядите слишком злым. Давайте попробуем воззвать к другому чувству – справедливости и возмездия. Будете говорить то, что у вас на душе, и каждый это почувствует». Эта идея показалась Шепарду сомнительной. Он не умел разговаривать, особенно экспромтом, но Виктус, слава его гребаным духам, на это и не рассчитывал. Быстро что-то прописал, советуясь с Этитой, и внес множество правок. Когда Шепард прочитал, то понял: так стало гораздо лучше. В такой тонкой науке, как разглагольствование перед толпой, каждый, хоть мельком владеющий ораторскими данными, был куда лучше самого Коммандера Шепарда! Когда наконец эта пытка закончилась, Виктус принялся пытать других. Режиссер Ниро, предоставив для этого спектакля целое помещение, дрона-оператора и даже гримера, сегодня был необычайно спокоен, засунув свои шутейки и наглость куда подальше. Скорее всего, понимая общее настроение всех и особенно Шепарда, он благоразумно решил не лезть на рожон, сознавая, как себя чувствуют другие после потери друга. Аленко справился с одного дубля, научившись моргать. Все-таки этот напомаженный образцовый офицер всегда лучше чистил свои ботинки, чем придавливал тяжелой подошвой чьи-нибудь головы. Лиара тоже справилась хорошо, и Явик, который взял на себя роль её телохранителя, одобрительно кивал, как будто это он тут был Режиссером и теперь снимал очередной фильм про Бласто. Вакариану потребовалось два дубля, и все потому, что в первый раз Гаррус не удержался и довольно чему-то прохихикал, когда Райз, олицетворявшая по задумке Виктуса весь корпус Спектров, что-то показала. С Картер Виктусу пришлось повозиться, она выглядела слишком сурово, а он хотел придать ей немного более хрупкий образ, и Ниро, который явно знал во всех этих ухищрениях толк, молча подошел и распустил её туго стянутые в пучок волосы. Взлохматил их и создал на её голове нечто, создающее необходимый эффект хрупкого, но стойкого офицера. При этом Алекс, молча стерпев все ухищрения, скользнула по нему почти что любопытным взглядом. Это что Шепард сейчас увидел в её глазах? Интерес? Это открытие ему не особо понравилось, но у него не было желания задумываться о чем-то, кроме будущего плана, дольше, чем на три секунды. У Аленко, похоже, было. — Поговори с Хестром, — сразу же негромко сказал он, когда закончил съемку и подошел. — Чего ты лезешь, Аленко, — грубо оборвал Шепард. – Мне сейчас не до этого. Но этот паразит, вечно лезущий под кожу, сегодня был особенно активен. — Ты можешь сколько угодно делать вид, что тебе не до этого, но даже в своем плотном графике ужасного Коммандера Шепарда ты должен найти время, чтобы поговорить с ней, — произнес Кайден настойчиво. – Смерть Веги серьезно подкосила её. — Она ослушалась моего приказа. Снова, — процедил сквозь зубы Джон, крепко сцепив челюсти, чтобы не откусить Аленко руку, которой он вдруг схватил его за предплечье. С другой стороны, запись с ним была уже сделана, да и если оторвать ему руку пониже плеча, никто не заметит её отсутствия, если вдруг потребуется переснять что-то. Эта идея показалась Шепарду уже чуть более привлекательной. — Не будь идиотом, — прошептал Аленко. – Она спасала твою шкуру. — Пожертвовав Вегой. Я бы мог сам справиться. — Так же, как на Алкере? – хмыкнул тот, наконец убрав руку и тем самым спася себя от инвалидности и пенсии почетного ветерана-пирата. – Или на Цитадели? Если бы не Призрак и этот твой левиафан, Шепард, ты давно был бы мертв. Хейс просто сделала так, чтобы не пришлось тебя воскрешать в третий раз – слишком много мороки. — Ты давно не получал по роже, Аленко? – Шепард вдруг перестал сдерживать свой гнев и, перехватив его руку, уже сам сжал его за предплечье. Второй руке очень хотелось сжаться в кулак, что он и проделал, и врезать по наглой физиономии рядом, что он пока решил не совершать. — Шепард, я понимаю, что ты зол, — благоразумно попытался успокоить его Кайден, видя, что на их перепалку стали с опасением поглядывать. — Отлично. Но я тебе больше скажу: я просто в бешенстве. Так что ради своей же безопасности, отвали от меня. — Хорошо, Джон, — не стал спорить тот. – Я знаю твой горячий и не совсем адекватный нрав. Но если ты хочешь, чтобы все шло по плану, перестань злиться. А для этого тебе нужно сделать лишь одно, чему тебя явно в Альянсе не обучили – просто открыть рот и поговорить с Хестром. Она почти сломлена смертью Джеймса, во всем винит себя и всерьез полагает, что ты её ненавидишь. Кулак Шепарда, уже молящий о чьей-нибудь наглой роже, ослабел. Джон вздохнул, взяв под контроль гнев и отпустив Аленко. — Это она так сказала? — Именно, — кивнул Кайден. – Так что либо разберись с этим, либо отправь её наконец в колонию, потому что в таком состоянии она лишь словит пулю. А я не хочу, чтобы это произошло. Потому что в отличие от твоих, мои чувства к ней куда больше, чем собственный эгоизм и уязвленное эго. Проговорив это, Аленко отошел. Правильно сделал: пенсия по инвалидности была не особо высокой. И все же Шепард ощутил, как гнев внутри значительно ослабел. Ярость, бешенство, гнев и желание убивать – все это всегда было его защитной реакцией против событий, которые он не мог контролировать. Когда-то, узнав, кем на самом деле являлась доктор Латвил, попавшая на «Нормандию», он всерьез хотел её убить, а потом всерьёз убивал всех, кто попадался ему на пути в боях, будь то в загаженных коридорах Омеги или на научных платформах на Намакли, где он искал Брайсон. Именно его безудержная ярость и ненависть стали причиной того, что Энн Брайсон потеряла рассудок тогда. Конечно, он пытался выяснить, где находятся левиафаны, но переборщил, позволил левиафанам взять контроль над ней чуть на дольше, чем следовало – в итоге её разум серьезно пострадал. Вега пытался остановить его тогда… А теперь, когда Джон видел Энн, и видел то, какой она стала из-за его гнева, он испытывал сожаление и чувство вины. Гнев ослеплял. Придавал сил и упорства тоже, но не гнев у Земли помог ему тогда, полумертвому и полуживому, подняться снова и добраться до Луча на Цитадели. Не ярость и не желание отомстить или убить. А только желание защитить тех, кто был ему дорог, и Хестром в том списке была на первом месте. Сейчас он тоже слегка перебарщивал. Вега бы этого не желал. — Эй, коммандер, — подошел к нему Ниро, когда они закончили и направились в док, где ожидал их «Кадьяк». – Я тут глядел наброски твоего плана. Вроде неплохо. — Охрененно рад, что ты оценил, — хмыкнул Шепард скептически. — Да, я такой, — улыбнулся тот. – Если надо, похвалю. И если уж так выходит, что «Синяя стрела» будет всех вести, как флагман, мне нужен твой человек, чтобы координировать действия с «Нормандией». Предлагаю на эту должность твоего старпома. — Нет, — отсек Джон, когда они снова пришли в док и Джон увидел несколько огромных ящиков с необходимым оборудованием для глубоководных погружений, который заказал у Режиссера чуть раньше. — Кортез! Начинайте погрузку! Потом снова посмотрел на Ниро: — Ты сам сказал причину – она мой старпом, а я буду на планете. — Ну давай думать стратегически, коммандер, — внезапно настоял тот, сложив руки на бока. – «Синяя стрела» должна будет сдерживать весь флот «зомби гуэрта», которые там собрались, пока ты будешь делать свою работу на планете, а «Нормандия» тебя прикрывать. Но основная задача будет у меня – не позволить всей армаде «зомби» завалить тебя прежде, чем ты устроишь там свой пикник. И мне не помешает человек с опытом. Думал сначала про твоего образцового генерала, но он слишком для меня скучен и не такой симпатичный. А вот старпом Картер – самое то. Она сможет и совет дать, и назвать меня идиотом, если я сделаю, как капитан, какую-нибудь херню, и логичнее именно её оставить. Ну есть еще и другие причины, которые звучат не так объективно. — Тогда выслушаю и их, — ответил Джон, наблюдая мельком, как матриарх Этита подошла к Лиаре и Явику, и они принялись о чем-то говорить. Сначала Лиара отвечала довольно строго и неохотно, но потом разговор потек куда плавнее. — Как хочешь, — пожал плечами Ниро. – Первая: мне она нравится. Ну то есть твой старпом. Поэтому её советы я буду воспринимать куда быстрее. — Если тебе так нужен старпом, который будет давать тебе советы, я вообще начинаю сомневаться, стоило ли отдавать командование флотом тебе, — отпарировал Шепард, указав людям с базы на ящики, чтобы помогли Кортезу. Те, разинув рты, как истуканы, не поняли. Тогда Ниро повторил жест Шепарда, и они наконец послушались. — Ты же не дурак, коммандер, и не раз был в сражениях, — не смутился тот, продолжая. – И знаешь, что иногда ситуация превращается в сплошной пипец, и нужно думать крайне быстро. Одна умнейшая голова – хорошо, но две – еще лучше. Но есть еще и другая поговорка, как раз вторая причина, почему не беру твоего генерала. Звучит почти одинаково. — И? — Один влюбленный и защищающий Хестром мужик – хорошо. Ну а два влюбленных и защищающих Хестром мужиков – еще лучше. А я очень хочу, чтобы моя Си выбралась из планируемого дерьма. — Проклятье, этот мир вообще может сводиться к кому-нибудь, кроме Хестром? — тихо выругался Джон, схватив ящик с оборудованием и ощутив, как тот слишком тяжел для него одного. Словно в подтверждение поговорок, Ниро подхватил ящик с другой стороны, помог ему донести до челнока и погрузить. На лице его расплылась довольная ухмылка. — Ну так что, коммандер? – спросил он. – Мои доводы звучат убедительно или тебе еще пару поговорок придумать? Арк может придумать, он у нас мастак на этой почве. Закончив с погрузкой, Шепард ненадолго задумался. Изначально он планировал Аленко оставить командовать флотом наравне с Ниро. Однако озвученные причины и вправду звучали убедительно. Конечно, за исключением последних двух. А вот последняя, крайне неубедительная с точки зрения трезвой оценки ситуации, внезапно приобрела для Джона оттенок возможного решения, которое он искал. Он нахмурился. — Хорошо, — сказал он. – Пусть так будет. Только я сам сообщу об этом Картер. — Отлично, коммандер, — усмехнулся тот. – Еще кое о чем попросить можно? — Чего еще тебе нужно? – устало выдохнул Джон, но Ниро, постучав по ящикам с оборудованием, как бы напоминая лишний раз, благодаря кому весь план вообще становился возможным, ответил: — Хочу пройтись по «Нормандии» еще раз. Попрощаться с моей Си, если ты не против и не будешь отрывать мне башку. Как и Арк. Но он сказал, ты запретишь, потому что ты козел. А я в тебя верю, коммандер. Да и Касуми хотелось перетереть пару слов с твоей командой. — Валяйте, — махнул рукой Джон, сдавшись. Потом угрюмо добавил: — И хватит её так называть. — Как пожелаешь, коммандер, — улыбнулся тот. – Но, если ты обидишь мою Си, я тебя убью. — Она уже не твоя «Си», — процедил сквозь зубы Шепард. – А моя Хестром. И если еще раз вздумаешь мне угрожать или назовешь её так – я тебе шею сверну. — Конечно. Ради шеи я постараюсь не болтать. Хотя, может быть, скоро я буду называть твоего старпома «Моя Алекс». — Иди на хер, — отозвался Джон. Ниро, захохотав, дал сигнал другу-турианцу и радостно запрыгнул в челнок. Уселся с Вакарианом и Райз, в неприличной близости к Картер, так как с другой стороны сидели Лиара, Явик и Аленко, а вся задняя часть челнока была забита ящиками. Турианец Арк еле уместился на дополнительном сиденье у люка. Последней залезла Касуми, беспардонно уселась на Аленко, попросив придержать её руками, если они будут терпеть крушение. Шепард, заняв место второго пилота, приказал Кортезу после сделать еще заход, чтобы погрузить уже все остальное без пассажиров. — Потянем, Стивен? – спросил он, указав на пассажиров и ящики. — Потянем, сэр, — улыбнулся слабо тот, впервые после смерти Веги.