***
Горькое послевкусие. Оно ощущалось внутри еще какое-то время, несмотря на попытки Хейс отвлечься. У неё отчего-то было дурное предчувствие насчет будущего, но она никогда не верила в предзнаменования, знаки или послания свыше. Скорее, это были просто нервы, покалеченные будущей операцией и смертью Джеймса, а также холодностью и немыми обвинениями Шепарда. Прощаться с Ниро и Тулусом было нелегко, ведь они встретились совсем недавно. Она не хотела бы снова потерять их на двадцать лет или же навсегда. Обстоятельства, при которых они снова встретились, не располагали на мирное распитие алкоголя и воспоминаний о прошлом, а ей такого хотелось бы. Но в её жизни никогда не было места чему-то мирному, она всегда старалась выживать, любыми способами. Чувство безмятежной безопасности она постигла недавно и ненадолго, но сейчас нервы были на пределе, предчувствие чего-то страшного не отпускало, так что она даже выпила успокоительное, чего никогда не делала, не желая замедлять реакцию и скорость. Но, как доложила Риордан по громкой связи, они взяли курс, и до пункта назначения еще десять часов, так что через это время она будет полностью готова. Если Шепард, конечно, теперь вообще соизволит взять её в наземную группу. Грант, Аленко и Боц – они уже знали свои роли. Роль Хестром еще висела в воздухе, была под вопросом, и это крайне её злило. Приводило в тихую ярость, но вызывало понимание. Раны от смерти Веги были еще слишком свежи. Утешало немного другое: кажется, команда не ненавидела и не осуждала её. Ни Трейнор, ни Лиара, ни даже Явик не обмолвились ни одним неприятным для неё словом. Наоборот, относились к её переживаниям с сочувствием, не питали злобы, не презирали. Даже Картер протянула ей руку для рукопожатия и проговорила «Удачи», перед тем, как залезть в челнок. Райз ей просто кивнула, а вот Вакариан крепко обнял, совсем по-дружески, а потом странно и тихо проговорил ей: «Ты присмотри за ним, Криз. Ты ему нужна больше, чем он сам думает». Эти слова оказались для Хестром настоящим бальзамом. Она обещала, что постарается сделать все возможное. Потом писала долгое письмо Лине, отправку которого поставила на таймер через двое суток. В нем она просила прощения, если не вернется до Рождества или вообще никогда, поясняла, почему должна была помочь команде и коммандеру, говорила еще что-то… Хестром при этом очень надеялась, что это письмо так и не будет отправлено, но ощущение чего-то страшного не отпускало. Датчики медкапсулы, завершив очередной лечебный сеанс, пискнули. Хейс поднялась и проверила, все ли в порядке. За спиной у входа внезапно раздался знакомый голос, и она слегка вздрогнула, даже не услышав, как кто-то вошел в медотсек! — Ну как он? – хмуро спросил Шепард, проходя внутрь, но останавливаясь невдалеке. Он склонился над обрадовавшимся его визиту варреном, которому явно становилось лучше. Рана в ноге была неглубокой, и теперь рыбопес, перестав жалобно скулить, с радостью облизал Шепарду лицо и руку. — Если ты про Джеффа, то все не так плохо, — проговорила она сухо, стараясь, чтоб голос предательски не дрогнул. – Ткани срастаются быстро, но вот кости… Они не срастутся. Я ничего не могу сделать. Быть может, в клинике на Ренове или Иллиуме, или на Тессии что-то могут, но не тут. — Да, я про Моро, — уточнил слегка резковато Шепард, снова поднимаясь и приструнив варрена. Наконец посмотрел на нее, и его взгляд показался Хейс необычайно равнодушным. – Его можно будет вытащить из капсулы и привести в чувство? — Сейчас? – удивилась Хейс. — Когда станет возможным. Мне нужен пилот, через десять часов мы прибываем к Деспойне. Риордан сможет вывести нас к планете, но там мне нужен мой лучший пилот. — Он не сможет ходить, Джон, — немного растерянно прошептала Хестром. — А я и не прошу его бегать, — ответил Шепард жестко. – Мне нужно, чтобы он сел за штурвал и вел «Нормандию». — Если его вытащить до завершения курсов лечения, кость вообще может никогда не срастись, — нахмурилась она, и он вдруг с неприкрытой злостью усмехнулся. — Теперь в тебе проснулась забота о моем экипаже? Поздновато, не кажется? Хестром как будто станнером огрели. Она ощутила, как от лица отхлынула кровь, руки сразу же заледенели, а в горле пересохло. Она даже не нашлась, что ответить. Это было очень красноречивое обвинение. — Проклятье, — вдруг выругался Шепард, сжав челюсти. Потом вздохнул: — Восемь часов. Это все, что я могу ему дать. Потом разбуди его и приведи в порядок, дай препараты, чтобы его разум был в ясности. Боц с Грантом перетащат его в рубку. Это приказ. Или ты снова ослушаешься? — Я… поняла, — тихо выдавила Хестром, чувствуя себя совершенно разбитой. Шепард снова выругался и быстро ушел, свистнув варрену, и тот, не взирая на слой панацелина и ранение, быстро засеменил за ним рядом. Когда створки закрылись, Хейс медленно опустилась на стул и молча сидела, буравя пространство невидящим взглядом. Но не проронила ни слезы – этому помешала внезапно проснувшаяся злость внутри. Фактически он обвинил её в смерти Веги. Но при этом он почему-то забыл, что она спасала его собственную шкуру, чтоб его! Да как вообще у него язык повернулся сказать такое?! Злость была настолько осязаемой, почти опустошающей и кипящей, что Хестром резким движением смахнула со стола все вещи, которые там находились. Всплеск шума и нервов помог ей немного успокоиться, в голове закрутилось: анализируй, Криз! — Не могу, Хэнк, — выдохнула она в тишину. – Больше не могу. Она не знала, сколько так просидела в убаюкивающей тишине палубы, разбавляемой лишь почти сонным и довольным урчанием двигателей и Ядра, а также легким шумом механизма медкапсулы, которая осуществляла то, от чего Хейс сама бы не отказалась: латала все микротрещины на плоти Джеффа, стягивала поврежденные нервные окончания, сшивала ткани, рассасывала все сгустки крови от побоев и стирала синяки. Криз бы тоже такое не помешало, но, к сожалению, для лечения её душевных травм и трещин капсулу еще не придумали. Через час на её инструментрон пришло вдруг неожиданное сообщение. Просмотрев его, Хейс нахмурилась. «Хестром, зайди ко мне», — ни слова больше. То ли приказ, то ли просьба, то ли ловушка. Шепард никогда не умел писать так, чтобы было понятно. Никогда не вкладывал намерения в слова, он даже в сообщениях просто приказывал. «Зайди ко мне». Что ему еще потребовалось? Вспомнить, как она пробралась на «Нормандию», обвела всех вокруг пальца и его в частности, работала на Призрака? Или список её грехов начнется с того момента, когда она пробралась в Башню Президиума к клону, думая, что это Шепард, и таким образом невольно, но все же испоганила всю операцию, которую они затеяли своей бравой, неразлучной тройкой мстителей?!.. Да, Хестром. Язвительность – это хорошо. Злость – это хорошо. Все это отвлекало от ужасного ощущения, что во всех бедах «Нормандии» виновата не кто иная, как Хестром Криз. Сжав кулаки, словно готовясь обороняться от нападок, Хейс решительно направилась на верхнюю палубу, но там, на «чердаке», перед самой дверью, настрой слегка сбился. Тем не менее она не позволила себе спасовать. Резко нажала на вызов, и, дождавшись разрешения, тут же вошла внутрь. В каюте было очень светло. Рыбки в аквариуме, к удивлению, сдохли еще не все. Трейнор кормила их исправно, хотя раньше, помнится, говорила, что не любит рыб. Но, похоже, её радость от возвращения на «Нормандию» была столь огромной, что она согласилась даже на эту обязанность. И все же рыбки все равно исчезали, особенно самые крупные. Трейнор даже как-то шепотом выразила странную догадку, что коммандер иногда ловит их с помощью специального механизма очистки и скармливает их варрену: не зря же Гортак с таким вниманием и любовью всегда поглядывал на синевато-журчащий островок такого лакомства. Вот и сейчас варрен сидел рядом с аквариумом и с неподдельной жадностью смотрел выпуклыми глазами на все еще живых обитателей, как будто предвкушая лакомство. На его левой ноге, куда Хейс недавно накладывала панацелин, сейчас уже ничего не было. Но рана уже затягивалась. Взгляд Хестром наконец остановился на Шепарде. Он сидел на диване, а перед ним небольшой проектор высвечивал голопроекцию станции Реновацио. Увидев, что Хейс остановилась на лестнице, Шепард вдруг сухо сказал: — Хороший план. Не сомневался, что тебе по силам придумать что-то подобное. Если он вдруг решил почесать её за ухом, как своего варрена, полагая, что она теперь обрадуется и завиляет хвостом, то явно просчитался. Хестром промолчала, уставившись на него прищуренными и недовольными глазами, и ожидая, когда же прелюдия закончится и Шепард начнет перечислять её грехи, а потом и вовсе поставит в известность, что она остается на «Нормандии». Но, к её удивлению, его голос, когда он сразу же сказал почти то, что она и думала услышать, был не злым или грозным, а каким-то потухшим: — Хочу просить тебя остаться на «Нормандии». Не спускаться со мной. Хейс от такого тона подрастеряла немного бойцовского духа, но все же не совсем. — Это приказ? — А если я прикажу, ты послушаешься? – отпарировал он со скепсисом. – Если да, то я прикажу. — Не послушаюсь, — твердо заявила она, переплетя руки на груди. Варрен, ощутив её настрой, прорычал, но уже не так грозно, как раньше. Видимо, она все-таки облегчила его зуд недавно. – Можешь злиться, ругаться, называть меня как хочешь, но я все равно спущусь на планету с тобой. А если высадишь по пути с «Нормандии» — найду транспорт и прилечу. Я помогу тебе закончить то, что ты запланировал. И не только потому, что я упрямая сука. А потому, что это важно. Я не хочу, чтобы Лина выросла в мире, где правят эти твари. Ты уже однажды просил меня остаться, я так и сделала, и потом очень сожалела об этом. Он глубоко, с легким рассерженным стоном, полным и досады, и обреченности, выдохнул. — Так я и думал. — Тогда, если ты так думал, зачем позвал меня? – требовательно вспылила она, не в силах придерживаться какого-либо отстраненного тона. Сегодня запала для очередной ссоры у неё было с избытком. – Может, забрать у меня свой жетон, раз теперь я снова в твоей гребаной королевской немилости?! — Не говори глупостей, — отрезал он резко. – С чего бы мне так делать? — Ты обвинил меня в смерти Веги! — Потому что это правда, Хестром! – наконец вспылил и он, быстро поднявшись и сжав кулаки. – Я приказал тебе оказать ему помощь! Сказал, что справлюсь сам! Ты не послушалась, снова решив, что мой приказ – это ерунда, которую можно пропустить мимо ушей! В итоге Вега мертв! И тебе придется принять это, если ты вообще планируешь спуститься на планету! — Да пошел ты! – фыркнула она в ярости, ощутив на щеках горячие слезы. – Можешь не говорить «спасибо» за спасение своей шкуры! Пожалуйста! Почти выплюнув это, она резко обернулась, чтобы уходить. Но Шепард молниеносно преодолел расстояние между ними, сильно схватил её за руки, останавливая. Она инстинктивно попыталась вырваться, но он не позволил. Тогда она, яростно зарычав, крепко врезала ему, рассчитывая на дальнейшую борьбу, но он применил запрещенный метод: поцеловал её слишком горячо и жадно, так, что это можно было расценить почти как грубость. Зло прижал её к стене, не позволяя сопротивляться, и Хестром, первые пару секунд сопротивляясь поцелую и этой агрессивной атаке, внезапно ощутила, как её злость особо-то и не думала помогать ей. Ярость спряталась в ту же секунду, трусливо хлопнув крышкой шкатулки, а праведный гнев на обвинения, немного поломавшись для приличия, кокетливо махнул ручкой и исчез. Поцелуй был грубым, жадным, почти злобным. Его руки держали крепко, прижимали её тело к стене слишком красноречиво. Да он не просто целовал её! Он хотел приструнить её, показать, кто тут главный, сломить её упрямство, как уже делал не раз, указать на её место, заставить слушаться его чертовых приказов! А не пошел бы он?! Но вот в это же мгновение грубость ушла, сменившись утраченной ранее нежностью. Ощутив, что она больше не сопротивляется, он принялся целовать её щеки куда мягче.. — Я не хотела, чтобы он погиб, Джон, — прошептала она. – Я любила его. Он был моим другом… Я так любила его… — Я знаю, Хейс, — ответил он, уже утратив всю злость и теперь стирая её слезы пальцами. – Ты должна принять то, что виновата, иначе можешь погибнуть просто потому, что не будешь сосредоточена. Но ты не одна виновата: я виноват не меньше, даже больше, позволив всему этому случиться. Прости за обвинения. Вега не хотел бы, чтобы его смерть встала между нами. Спасибо, что помогла мне. Уши отказывались верить в то, что он все-таки это сказал. Неужели он все-таки не ненавидит её сейчас? Словно в доказательство этой догадки, Шепард поднял её и отнес на кровать. Долго и нежно доказывал, что не ненавидит. В конце концов, когда все закончилось, Хейс ощутила, как ненависть к себе за то, что она сделала, тоже ушла. Чувство вины осталось – но теперь, когда Джон обнимал её, она готова была нести это бремя не одна, он разделил его с нею. — Нужно закончить песню Веги, — прошептала Хейс, прижимаясь к груди Шепарда. – Только еще не знаю, чем именно. — Локо и Ла Бруха наконец перестали быть идиотами и поняли, что не могут друг без друга, — усмехнулся он, сжимая её пальцы. – Но вряд ли Гранту понравится такой финал. Слишком ванильный. — Ему придется смириться, — улыбнулась Хейс. – Пусть хотя бы в песне все закончится хорошо. — Все и так будет хорошо, — заверил Шепард приторно мягко. – Я взорву к хаскам этих тварей. Потом мы уйдем в закат. Ты начнешь искать репетитора по танцам, я не против ханара, чтобы я наконец освоил пару движений и взорвал сцену Президиума. В смысле, взорвал аплодисментами от своего выступления, а не по-настоящему взорвал… Ты же поняла? Хестром тихо засмеялась такому уточнению. В совершенном успокоении закрыла глаза и быстро заснула.***
Она заснула очень быстро. Наверняка предыдущая ночь после смерти Веги не дала ей сомкнуть глаза хотя бы на минуту, а чувство вины и утраты грызло мысли до такой степени, что любой сон автоматически превращался в кошмар. Он очень хорошо был знаком с этим чувством. Теперь же, глядя на её беспечное, почти не затронутое ни единым переживанием лицо, Джон ощутил, как что-то внутри защемило. Это была совсем не физическая боль, к которой он почти привык. Что-то намного более сильное и глубокое, и он знал, что это не столько страх перед тем, что их ждет. Сколько страх от осознания, что ждет её. Очень аккуратно, чтобы не разбудить Хейс, он отложил её голову на подушку и освободил руку. Потом тихо, стараясь не разбудить её лишним звуком, оделся и поспешил выйти из каюты. Его варрен сидел у дверей, но не рычал и, похоже, уже не ревновал. Принял, смирился, охранял теперь их обоих. Джон в благодарность почесал его за отростками на голове. — Охранять, — тихо приказал он и качнул головой в сторону кровати. Гортак, словно сообразив, что от него ждут, или сделав вид, что все понял, сложил голову на лапы и позволил хозяину спокойно и тихо выйти. — СУЗИ, — позвал Джон, полностью приведя одежду в порядок и зайдя в лифт. – Где сейчас Аленко? — В наблюдательном мостике, коммандер, где и расположил свою каюту. Вам напомнить, где это? — Я помню, — усмехнулся Джон. После того, как СУЗИ спасла их от пиратов, продемонстрировав им саларианское порно и отрубив свет, отношение к ней у команды слегка изменилось в лучшую сторону. Теперь её странные и порой туповатые для ИИ вопросы воспринимались куда легче. – Кстати, спасибо, СУЗИ. Что отвлекла пиратов. — Чтобы распознать ваш приказ, мне пришлось проанализировать свыше тысячи ваших интервью и записать все ваши интонации. А видео с саларианским спариванием я включила, потому что однажды лейтенант ВКС Альянса Джефф «Джокер» Моро упоминал, что предыдущая версия загрузила семь зеттабайт порно видео на серверы «Цербера» после вашего сотрудничества с этой террористической… — Я все понял, — все же прервал Шепард. – Кроме того, что я не давал свыше тысячи интервью. Такого что-то не припомню. — Большая часть ваших интервью ограничивалась словами: «Иди на хрен, Аллерс» или «Отвали, Калисса», но есть и несколько вполне мирных. — Да, такие я точно давал, — хмыкнул Джон, и лифт тут, остановившись, открыл створки на третьей палубе. Шепард вышел и сразу же направился в наблюдательную, на ходу заметив, что «Нормандия» стала слишком, слишком тихой! Он даже не заметил, как уже успел привыкнуть к укомплектованному экипажу ранее, а потом и к основной команде, оставшейся после его ультиматума. Даже тогда, в ночные часы, отведенные для сна, на третьей палубе постоянно кто-то встречался: то Грант воровал булочки из камбуза, то Кортез заваривал чай, то Саманта настраивала головизор или же Вакариан прятался по углам со своей Райз. И все это сопровождалось громким храпом Веги, пробивающем стены и переборки не хуже ракет, сильнее, чем храп крогана. Теперь же все было поразительно тихо. Как будто «Нормандия» застряла в какой-то параллельной реальности, где от команды осталась лишь пара самых стойких. Шепард нашел Аленко сидящим на диване лицом к иллюминатору, за которым светились и переливались голубоватые линии, и пьющим какой-то напиток в большом стакане. — Аленко? – позвал Шепард, проходя внутрь и встав неподалеку. Тот нахмурил брови, а потом, заметив взгляд, обращенный на напиток, сказал: — Это просто коктейль. Ирма научила. Ни капли алкоголя. Не бойся, Шепард, я помню, куда мы летим и что нам нужно будет делать. Джон кивнул. — Отлично. Что ты тут делаешь? — Отдыхаю, что еще, — фыркнул тот, перебрав ноги, лежащие на столе. – Теперь, когда я пират, можно ведь не соблюдать устав. Я оформил у своего адвоката завещание. Написал жене, попросив прощения за свои выходки. Сыну, когда вырастет и прочитает, попробовал объяснить, почему я все-таки на «Нормандии», но так и не смог написать ничего честного. Поэтому обошелся высокопарными и немного пафосными словами. Надеюсь, он меня когда-нибудь простит и не проклянет за то, что я, как когда-то и генерал Уильямс, опозорил его фамилию. Не хотелось бы. Но если ничего не получится, меня отдадут под Трибунал. Наверное, лучше, если меня убьют. — Лучше, чтоб все получилось, — угрюмо поправил Шепард. – И твой сын не будет тебя стыдиться. А лишь гордиться, что его папаша такой удачливый и смелый генерал. Аленко внезапно как-то странно засмеялся. — Знаешь, если Бог, в которого так верила Эшли, существует, то у этой персоны весьма ироничный взгляд на вещи. — Почему это? — Помнишь Ораку? Того турианского генерала, который напивался в «Логове Коры», когда мы еще только искали Сарена? — И? – не понял Шепард, прислонившись боком к стеклу иллюминатора. — Он тогда заливал свое горе от расставания со Спутницей, — улыбнулся Аленко. – Как последний юнец, напивался и выглядел крайне несчастным, почти жалким. Ты еще тогда что-то сказал ему, и он быстро пришел в себя. — Я как раз и сказал, что он жалко выглядит. — Вот-вот, — кивнул Аленко. — Но я не понимаю, к чему ты это вспомнил. — К тому, что тогда я почти испытал к нему презрение и жалость. И сказал что-то вроде этого: «Не могу представить, чтобы генерал так убивался по какой-то женщине». И вот посмотри на меня. Разве это не иронично, Шепард? Джон решил, что лучшим будет промолчать. У каждого из них была своя ноша, и, не услышав ничего в ответ, Кайден устало вздохнул и спросил: — Какого черта ты здесь делаешь, Джон, мать твою, Шепард? Я что, нравлюсь тебе больше чем Хестром? Он смерил его непонимающим и подозрительным взглядом. Шепарду пришлось собраться с силами, чтобы наконец озвучить то, что его мучило все последние месяцы, особенно дни, с тех пор, как он впервые после стольких лет понял, что никуда ему от себя и своих чувств не деться. Сглотнув, так как это давалось ему с трудом, он серьезно проговорил: — Надо поговорить. Хочу кое о чем тебя попросить, Аленко. Как своего друга. И единственного, кто сможет это сделать.***
Вино было прекрасным. Колумбия оценила эту бутылку, даже задавшись вопросом, откуда Бейлор достал эту ценность на такой паршивой планете, как Земля, да еще и привез сюда, на такую паршивую станцию, как «Триест». Но, честно говоря, ей было плевать. Она была рада тому, что прекрасное вино скрашивало её скуку здесь, взаперти, когда она должна была торжествовать там, в Башне Президиума, казня предателей и награждая преданных. Советницы Дюпон и Нарра приняли её сторону, как и ожидалось. Потому что они обе понимали, что идти против силы значило пораниться или даже умереть в процессе. Виктус позорно бежал, но за него можно было не беспокоиться. Шепард пропал, и правильно сделал. Теперь, когда на него были натравлены все головорезы галактики, это было самое правильное решение – отступить. Скрыться, переждать. К тому моменту, когда он осмелится что-то предпринять, будет уже поздно. Устройство было полностью закончено, как сообщил накануне Бейлор. Оставалось дождаться, когда Протектор извлечет Источник и доставит его сюда, на Землю. И тогда… Словно в ответ на эти мысли, в голове Риос вспыхнули самые приятные и радужные мечты, обретающие все большую отчетливость и детализацию каждый раз, стоило ей подумать о будущем и своем месте в нем. Она видела себя единоличной правительницей галактики, в окружении преданных слуг и рабов, воспевающих ей хвалебные песни за её ум и дальновидность, за то, что она подарила им лучшую жизнь. Низшие приходят к ней, чтобы просить о милости, и она великодушно дарует им эту мелочь, чувствуя безграничную власть. Тех же, кто осмеливался сопротивляться ей, она покарает страшными мучениями. Если они хотят разрушить лучший мир, то и поделом им, они это заслужили. В её мире не будет ни болезней, ни войн, ни распрей, ни нищеты. Все будут счастливы, а она будет править достойно и смело, ведь её выбрали именно поэтому… Внезапно резкий стук прервал этот поток странных картин, появлявшихся в её голове и доставлявших ей непередаваемое удовольствие и покой. Колумбия вздрогнула и разлила вино в бокале. Немного осталось. — Кто? – недовольно спросила она. — Это я, Морван, — раздалось через дверь. – У меня кое-что очень важное. Риос разблокировала дверь, не понимая, что ему могло понадобиться. Он, будучи первым из её рабов, уже удовлетворил все желания её тела, и теперь не имел права вот так непрошено вторгаться в закрома её будущих планов. — Что такое? – резко потребовала ответа она, и Морван, молча пройдя внутрь, запустил небольшой проектор, что-то нашел в инструментроне и перенаправил файл на него. — Это уже полчаса как в Экстранете, — заметил он и врубил запись. Колумбии показалось, что глаза её обманывали. На неё с проекции смотрели злые, но пронизывающие глаза. Лицо Шепарда вдруг заговорило: «Вы все знаете, кто я. До недавнего времени многие из вас были уверены, что знают, кто я. Но сейчас вас грызут сомнения, посеянные моими врагами. Чтобы развеять их, я все же представлюсь. Я – Джон Шепард, коммандер ВКС Альянса и Нового Альянса, Первый Спектр среди людей Совета Цитадели и Спектр Нового Галактического Альянса. Ветеран боевых действий во многих конфликтах и войнах. Герой Скиллианского Блица. Победитель Сарена и Властелина. И лидер, который вёл вас всех в войне против Жнецов. Но самое главное, что вы должны знать: я не клон. То, что вы услышали от Советницы Риос и её сообщников, провозгласивших себя неким Триумвиратом, якобы защищающим интересы свободного мира – все это ложь. Лишь коварный план моих врагов, желающих очернить меня в ваших глазах. Сыграть с алчностью многих злую шутку, заставив их позабыть о том, что я, Джон Шепард, сделал для этой галактики и что каждый из вас сделал. У них почти получилось. Вчера, из-за подлой атаки пиратов, мечтающих продать свою совесть за кредиты, погиб мой очень хороший друг и солдат. Вы знали его как Джеймса Вегу. Он шел рядом со мной все эти годы, прикрывал мою спину и грудь, защищал и помогал. Без его помощи, ровно как и вклада каждого из вас, мы никогда не победили бы Жнецов. Но теперь он мертв. Принял свою смерть с готовностью и храбростью, как и подобает солдату. И теперь я не могу и не хочу позволить кому-то, кто жаждет власти и политической выгоды, осквернить имя этого солдата, назвав его командира самозванцем. Не позволяйте и вы обмануть себя. Советница Риос при поддержке предателя-адмирала Михайловича и армии гетов, которых они сумели подчинить, захватили станцию Реновацио, убив множество гражданских лиц и сотрудников СБР. Не верьте их россказням о том, что они на вашей стороне. Это грубая ложь, и вы сами это понимаете. Посмотрите вокруг: и вы увидите, что ваш враг ближе, чем вам кажется. Но Советница Риос, как бы мне ни хотелось обвинить её в коварстве, не ответственна за свои поступки, как и адмирал Михайлович. Они подверглись одурманиванию, но теперь не разумных машин, каких мы называли Жнецы, а их создателей, расы Левиафанов, умеющих подчинять разумных своему влиянию. Они все еще в галактике и теперь хотят, чтобы мы подчинились им. Я распространяю для каждого из вас секретную информацию Альянса, собранную учеными и мной еще во время войны со Жнецами. Вы можете найти её в свободном доступе, если захотите понять, что происходит. Я же прошу вас просто поверить в меня, еще раз, как когда-то я поверил в каждого из вас, в то, что вместе мы сможем одолеть тех, кого никто не смог одолеть. В то, что союзники, коими мы стали, крепки, а цена не может быть слишком высокой за победу в войне на уничтожение. Теперь я, снова вернувшись, прошу каждого из вас поверить в эти слова. На видео, что вы видели, ложь. Слова, что вы слышали – ложь. Я и есть Коммандер Шепард. Тот самый, что был с вами все дни, недели и месяцы на войне, тот самый, что просил вас сражаться и вселял в вас надежду на победу. А теперь я прошу вас о помощи. Левиафаны устали ждать и хотят поработить нас. Мы вместе должны остановить их. На Реновацио, чтобы прогнать гетов. На каждом корабле, чтобы прогнать предателей. На планете Деспойна, где я собираюсь убить их. Где бы вы ни были, помощь каждого из вас мне необходима, как и надежда, что вы поможете мне. Это выбор каждого из вас. И он зависит только от вашей совести и чувства долга. Сражайтесь. Или станьте рабом. Другого не дано. Коммандер Шепард. Конец связи». Прослушав это, Риос ощутила, как куски стекла впиваются в кожу на ладони. Её бокал треснул в руке, но боли она совсем не почувствовала. Лишь безумную, умопомрачительную ярость. — Это еще не все, — сказал Морван, о котором она даже позабыла, уставившись в то место, где еще минуту назад торжественно вещала голова Шепарда. – За этим файлом идут и другие. Вот. Тут же появилась голова азари. Её лицо Риос узнала сразу же, правда, сейчас оно было не такое округлое и даже худое. «Меня зовут Лиара Т’Сони, — заговорила та. – Многие меня знают. Когда-то моя мать, матриарх Бенезия, была одурманена, как и Сарен, Жнецами. Теперь я заявляю, что Советница Риос одурманена создателями Жнецов и преследует цель помочь им прийти к господству в нашей галактике. Я много лет знаю коммандера Шепарда, я помогала ему найти Сарена и уничтожить Властелина, а теперь, когда он вернулся, я помогаю ему одолеть новую угрозу. Я со всей ответственностью заявляю, что это не клон. Это мой друг Джон Шепард, который оказался сейчас на сложном пути. Все, что он когда-либо делал, было ради нас с вами. Теперь я отдаю ему этот долг, помогая победить. И прошу каждого из вас сделать то же самое». Голова азари потухла и вместо неё появилась другая – и Риос тоже сразу узнала, кому она принадлежит. «Меня зовут Кайден Аленко, я генерал-майор Нового Альянса. По крайнем мере, я им был еще недавно, пока Советница Риос без справедливого суда заклеймила меня предателем, объявив Коммандера Шепарда и фрегат «Нормандию», на котором я нахожусь, вне закона. Как бывший Спектр, как ветеран войны со Жнецами и просто солдат, я уверяю вас, что, если бы Джон Шепард был клоном, я непременно бы это понял. Но я точно знаю, что коммандер – это и есть тот друг, который когда-то вдохновил меня и всех нас на борьбу. Теперь, как и Лиара Т’Сони, я рядом с ним, чтобы отдать ему этот долг и помочь победить. Каждый из вас должен решить, на чьей вы стороне: на стороне героя, объявленного вне закона, или на стороне узурпатора, для которого закон – лишь удобная причина добиться своих целей. Сражайтесь, чтобы наши дети выросли в свободном мире, а не рабами». «Меня зовут Гаррус Вакариан, — заговорила следующая голова. – И я здесь, чтобы заверить каждого из вас: духи на нашей стороне. Шепард мне как брат, и я со всей серьезностью заявляю, что каждого, кто назовет его самозванцем, я вызову на честный поединок, и докажу любому, что это наглая, беспринципная ложь. Если ради звонких кредитов вы готовы предать все то, ради чего он боролся и ради чего едва не погиб, то вы ничем не лучше Жнецов, для которых причины были не важны, как и чувство долга, справедливости и чести. Джеймс Вега был и моим другом. Его кровь на руках каждого, кто собирался или собирается подвергнуть личность Коммандера Шепарда сомнению. Не делайте этого. Лучше возьмите оружие, если оно у вас есть. И помогите нам». Тут стали появляться и другие головы. Сначала какая-то женщина, назвавшаяся капитаном Картер. Потом другая, лицо которой Риос узнала, но имя позабыла, назвавшаяся Спектром. Но Морван сразу же напомнил, немного удивленно: — Райз. Что она там делает? Она же была переведена на задание… И наконец завершала весь этот балаган рожа Виктуса. Немного насмешливо, но он, в отличие от всех, обратился напрямую к Риос: «Колумбия. Вы запутались, потерялись, вы одурманены. Пока вы еще в состоянии принимать собственные решения, одумайтесь. Скорее сдайтесь. И я, как представитель Совета НГА, не взятый в заложники, гарантирую вам помилование. Как гарантирую помилование и тем, кто поможет вернуть станцию Реновацио в лоно свободного мира. Триумвират, который объявил себя спасителем, на самом деле террористы. Что еще страшнее: одурманенные террористы. Мне чудом удалось спастись и бежать со станции. Теперь я открыто заявляю, что, если вы поддерживаете Советницу Риос, вы, возможно, случайно, но, возможно, и намеренно, оказались на стороне захватчика. Однако у вас еще есть шанс все исправить. Помогите мне и Коммандеру Шепарду устранить угрозу – и вы будете прощены. Сопротивление же лишь сильнее заклеймит вас как предателя и террориста». — Это правда? – вдруг спросил Морван, повернувшись к Риос. – То, что они говорят? Об одурманивании? — Что за бред ты несешь? – вспыхнула Колумбия, отбросив бокал. – Я что, по-твоему, похожа на чью-то послушную куклу? — Зачем вы строите это Устройство, Советница? – нахмурился Спектр. – Вы говорили, что это оружие. Но теперь я сомневаюсь, что вы говорили мне правду. — Морван, хватит идти у них на поводу! – разозлилась она. – Разве ты не видишь, что именно этого они и добиваются? Чтобы ты начал сомневаться во мне? Я обещала тебе власть – и ты её получишь, когда все будет завершено. Но сейчас не время задавать вопросы. Лучше разбуди Бейлора и предупреди, чтобы он готовился! Они скоро придут сюда! Скорее! Морван, смерив её странным, почти недоверчивым взглядом четырех глаз, все же кивнул и поспешил прочь. Колумбия, закрыв за ним дверь, вытерла с руки кровь. Потом странно на неё взглянула. «А что, если они правы?..» — промелькнуло в её голове. «Вот еще, глупости! – прозвучало в ответ, как будто бы её собственный голос, но повеяло холодом. Она поежилась. – Все это вздор! Ложь! Они просто манипулируют тобой! Лучше готовься, чтобы остановить их! И добиться своего!» Картина, которая её недавно так радовала, снова вернулась. Риос с облегчением и почти умиротворенно вздохнула. Потом подошла к проектору, уже совершенно спокойная и уверенная, и, схватив его рукой, бросила в стену.