***
"Вся моя жизнь словно тонущий корабль, и спастись с него нет шансов" Эту запись Сакура перечитала уже столько раз, что, кажется, она отпечаталась клеймом в сознании, покрыла всё вокруг тонким слоем горечи, которая теперь отравляла сердце. Вот только нечего было отравлять. Сакура снова и снова твердила себе, что она бессердечна, что ей плевать, что... — Как ты можешь?! — Юджин врывается в её комнату словно очередной ураган боли, и хотя Сакура прекрасно понимает, о чëм намечается разговор, она не смеет поднять на младшую взгляда. Она боится, что просто не выдержит, сорвëтся в пучину своего собственного безумия и потонет в нëм как тот самый корабль. — Как ты можешь быть такой спокойной? — у Юджин в голосе слëзы дрожат. Это ожидаемо, правда, Сакура не удивлена вовсе, но отчего-то сердце всë же сжимается. Она списывает всё на нервы, на переутомление, на бешеный ритм жизни. Она вновь повторяет себе, что бессердечная, что твари не чувствуют сожаления. Но ей и самой плакать хочется. А потому чтобы не рушить образ, чтобы не бередить рану, не тревожить душу, девушка небрежно кидает чужой дневник на подоконник, чтобы открыть форточку и закурить. — О чëм ты? Разве у нас не всё прекрасно? — Юджин за неё спиной давится словами так сильно, что кажется задохнëтся, а Сакура чувствует что-то сродне гадкому удовлетворению. Задела. Спихнула свою боль на другую. Оттолкнула. Ранила. Ведь Юджин всегда так отчаянно пыталась улыбаться. Ведь Юджин всегда так отчаянно пыталась не сойти с ума во всём этом дурдоме. К несчастью, Сакура никогда не была заботливой. Она никогда не стремилась к привязанностям и никогда не стремилась к любви. — Ты не можешь... Просто не можешь думать так на самом деле — и в голосе её отчëтливо звенит отчаяние, то самое, в котором бросаться на стены и совершать глупости. То самое, которое Сакуре никогда не ощутить на своей шкуре. Она кленëтся — никогда. А потому, неопределенно пожимая плечами она усмехается, наконец оборачиваясь к собеседнице, чтобы заглянуть ей прямо в глаза. — Почему же это, Сладкая? Я не могу повлиять на свою жизнь, а не на мысли***
Ким Гарам должна уйти. Из группы. Из компании. Из жизни. Сакура знала это чëтко. Чтобы скрыть правду уже начали эту безумную тягомотину со скандалом, а значит ничего уже нельзя было остановить. Сакура не знала, что чувствовала но почему-то постоянно смотрела на Гарам. Она никогда раньше не смотрела не неё так долго. Никогда. И никогда не должна была. Но что-то всё же рвало все мысли в клочья и выворачивало чувства наизнанку. Это что-то мешало спать ночами и заставляло снова и снова перечитывать её дневник. Там, ожидаемо, были лишь инфантильные подростковые цитаты, от которых становилось только хуже. Сакура никогда не считала себя мазохисткой но сейчас, похоже, сходила с ума. Её мысли возвращались к Гарам снова и снова. Её глаза искали Гарам повсюду, и хотя она более не посещала групповые мероприятия вместе с остальными, её лицо мерещилось Сакуре повсюду. Гарам смотрела на неё со всех чëртовых витрин своими огромными грустными глазами. Она выглядывала почти из-за каждого угла. И чëрт, кажется Сакура и правда сходила с ума. Бесповоротно. Они с Юджин узнали первыми. Услышали случайно из-за приоткрытой двери. И это стало для Сакуры пыткой. Видеть, как девчонка крутится рядом но знать, что она совсем скоро уйдëт навсегда. Сакура не питала фантазий, она уже знала, как это бывает. Просто Гарам не повезло понравиться кому-то достаточно сильно... И хотя Юджин истерила, умоляла её сделать хоть что-то, Сакура молчала. Да и что она могла сказать? "Твоя жизнь подобна Титанику, и если ты думала, что хуже быть уже не может, то обрати внимание вон туда, чуть вправо. Видишь? Это твой личный айсберг. " Нелепость. Сакура смеëтся, а после зарывается пальцами в высветленные волосы. Её состояние — нелепость. Её чувства — фарс. Всё что происходит бред её воспаленного сознания, и иногда, совсем редко, но Сакура желает проснуться. Она хочет верить в то, что всё вокруг лишь затянувшийся сон. Наркотический бред. Но каждый чëртов раз просыпаясь по будильнику, она видит лишь выбеленный потолок общежития.***
Остальным сообщили спустя пару дней. На улице моросил мелкий дождь, и Гарам, словно обезумевшая, бросилась на улицу без зонта. Её действия в тот день чуть не расценили как побег. Сакура поджимает губы, и рука её невольно тянется к полупустой пачке. В последнее время ей вечно хочется курить. Но это с Гарам никак не связано. Совсем. Никак. Не связано. Лишь никотиновая ломка и непонятно откуда взявшиеся нервы. Но почему же тогда Сакуре впервые в жизни хочется ввалиться к Чэвон в комнату и разрыдаться там словно ребëнок? Очень громко и очень глупо. Остальным сообщили спустя пару дней, и после своего побега Гарам пропала со всех радаров. Заперлась в комнате. Строчила кривым обрывистым почерком всё новые и новые записи в дневнике, которые впоследствии Сакуре до боли в пальцах хотелось сжечь.***
— Привет — Сакура прикрыла глаза, не желая видеть, но Гарам всё же зашла без приглашения, от чего воспоминания тут же поползли по углам бесконечным потоком. Признаться, до этого для Мияваки и предположить не могла, что их с Ким так много чего связывает. Сакура помнила каждый собственноручно оставленный шрам. Каждое колкое слово. Каждую запись нагло подсмотренную в неё дневнике. — Я... — она начала, но так и не смогла продолжить, от чего тишина окутала их своими цепями. Сакура тоже не знала, что сказать. Тоже не могла найти в себе на это сил. — Уезжаешь завтра — её голос не дрогнул, всё такой же холодный. Ещё бы, ведь у Сакуры не было сердца, и никакой привязанности к Гарам не было. В любом случае эта фраза повисла меж ними бомбой с замедленным действием. Они уже не встретятся больше. И остаëтся лишь вычеркнуть имена друг друга из своих жизней да разойтись в разные стороны. Гарам неловко переносит вес тела с одной ноги на другую и складывает руки на груди в защитном жесте. Такая несчастная... Сакура не хочет смотреть. Она сидит на полу у раскрытого окна и ей хорошо. Она не хочет говорить, она не хочет... — Я пришла попрощаться... — младшая неуверенно подходит ближе. Сакура чувствует её страх и где-то в глубине души ей возможно даже стыдно. — Пришла сказать, что несмотря ни на что люблю... — Не нужно... — Гарам дëргается как от удара, а Сакура тонет. Тонет в своей боли, в своей тоске хуже любого титаника. Гарам уезжает завтра и всё то, что было между ними уже невозможно исправить. — Потому что я уже никогда не смогу с тобой попрощаться...