бесстрашная?

***

       Погода выдалась на редкость дождливой, из-за чего Сакура то и дело фыркала недовольно, кидая на раскрытое настежь окно короткие но красноречивые взгляды. А Гарам смотрела на неё и улыбалась невольно. Её онни такая красивая, что дух захватывает.        Невозможно красивая...        Старшая сидела в кресле с книгой в руках. Закутанная в видавший виды серый кардиган, и Гарам знала, что на правом рукаве, у запястья у него красуется неприметная дырка. Сакура думала о чем-то своём, то сжимая изо всех сил обложку, то расслабляя пальцы. И Гарам готова была многое отдать, только чтобы узнать наконец, что занимает её мысли.        Странная. Сакура была как те самые загадки пирамид или неразрешённые задачи по математике. Она была всегда холодной и вечно грубой, словно зима на северном полюсе, но так красива была её редкая, словно розовый алмаз улыбка. И Гарам её скорее всего идеализировала, как сотни тысяч преданных фанатов iz*one, а позже le sserafim. Идеализировала несправедливо и неоправданно глупо.        Возможно именно из-за этого Сакура относится именно к самой Гарам так неоправданно жестоко. Со смесью стали и плавленного золота.        Так неоправданно...        — Выйди        — А? — Ким вздрагивает, бесцеремонно вырванная из своих мыслей. Сакура хмурится, глядя на неё в упор с таким недовольством, что у младшей противные мурашки по коже расползаются табунами.        — Слишком громко думаешь — отвлекает — Гарам в ответ лишь поджимает губы и опускает стыдливо взгляд. На самом деле, она и сама толком не понимает, почему рядом с Сакурой становится сразу такой покладистой и забитой жизнью. Есть в этом что-то магические, что-то, чему сложно сопротивляться.        — Я не буду, прости....        — Не будешь думать? Мило — Мияваки закатывает чуть раздражённо глаза, а после, потеряв интерес, отворачивается к окну. А Гарам вроде и страшно оставаться, но и уйти как-то слишком невозможно что ли... Словно неведомые силы держат её на месте, приковав к полу невидимыми цепями. И цепи эти обвивают всё сильнее с каждой секундой тело, лишая движения и воли к сопротивлению...        А ключа нет. То ли потерян безвозвратно, то ли и вовсе его не существовало... Во всяком случае, Гарам не чувствует в себе сил из этой западни выбраться. Не чувствует в себе сил держать голову высоко поднятой а спину ровной. На это силы у неё есть лишь на сцене, но это не в счёт...        Жить оказалось больно, а любить гадко. И из этой ловушки чувств тоже никогда не было безболезненных выходов. Вообще выходов. Только если удавиться всем на зло, да сил нет. Гарам вздыхает, в голове своей перечисляя все доказательства своей ничтожности, документируя и с почти любовным трепетом, по полочкам раскладывая.... И сама же себе безумную напоминает.        Только смеха к образу не хватает. Истеричного, болезненного, до костей пробирающегося... И это жутко с какой-то стороны, да вот только сама Гарам находит в этом что-то неуловимо успокаивающее.        А следы чужих сигарет на лодыжках словно с новой силой вспыхивают.        Пальцы Сакуры стучат по переплёту монотонно и отстранённо.        Тук. Тук. Тук.        И это совсем не похоже ни на ход секундной стрелки, ни на капли дождя. Как-то отчаянно жизни в этом звуке мало. И от этого вроде бы болеть должно под рёбрами, но у Гарам лишь невольно сжимается. Она смотрит словно завороженная на чужой нежно розовый маникюр и думает о том, как же отвратительно глупо смотрится он на этой холодной и беспринципной девушке.        Девушке готовой идти по головам и тушить о людей свои тонкие сигареты...        Так страшно и глупо быть здесь. С ней наедине. Её тепла искать. Её улыбки ждать. О её касаниях мечтать. Да... Как же всё таки смешно и глупо!        До боли резкой словно ножевое ранение или очередной унизительный ожог. До искр перед глазами и сбитого в край дыхания. До сорванного голоса и слипшихся из-за слёз ресниц. До... До одного лишь единственного имени, что на губах по конца жизни отпечаталось...        И это правда так бессмысленно и странно оставаться здесь, в светлой хоть и тесной гостиной, около распахнутого настежь окна. Оставаться рядом с...        Сакура не пытается прогнать её более, лишь хмурится из раза в раз сильнее, словно тревога её нарастает с каждым ударом её тонкого наманикюренного пальца о толстый переплёт.        Гарам подходит к ней, но Сакура не реагирует, лишь сидит задумчиво, не поднимая глаз.        — Сакура — и Гарам останавливается так близко, что расстояние между их коленями составляет около двух сантиметров. Мияваки медленно, словно в замедленной съемке поднимает на Ким глаза, а потом говорит с отчаянным полувздохом.        — Уходи, не желаю привязываться к тем, кого скоро выкинут...