***
Старушка вела их по тропинке прямо в глухой лес, казалось, деревья нависают над ними, стараясь напугать, но Марине страшно совсем не было, Машенька радостно улыбалась, сидя на папиных руках, а Виктор чувствовал, как в нем просыпается магия. Захотелось зажечь Люмос, но мужчина сдержал себя, опасаясь нарушить что-то ему неведомое. — Правильно, касатик, — произнесла старушка. — Магичить тут не след, а то плохо будет всем. — А где мы, бабушка? — поинтересовалась Марина, озираясь. Лес был неизменным, но будто мертвым — ни звука, ни шелеста не доносилось до путешественников. — Мы на пути промеж миров, — не очень понятно откликнулась женщина, сотворив какой-то знак рукой. — Придет срок, и ты ступишь на путь, а вот проводником или еще кем — никому не ведомо. — Вот оно как, значит, — задумчиво протянула девушка, не очень хорошо поняв, что ей сказали, но решив, что для расспросов время еще придет. — Сейчас мы выйдем на полянку, на которой надо будет постоять молча, — произнесла бабушка напряженным голосом. — Справитесь ли? Картины вам являться будут разные. — Мы постараемся, — вздохнул Виктор. — Вот только Машенька вряд ли сможет. — Дочка ваша дитя совсем, ей испытания не будет, только вам, — твердо произнесла старушка, после чего они как-то внезапно оказались на полянке. — Помните! Молчать надобно! Перед глазами супругов встал Хогвартс из того сна. Малфой, пытающий «грязнокровку», наводящий палочку на Марину, отчего Виктор, не осознавая того, что делает, закрыл девушку собой, и все исчезло. Следующим был Волдеморт, за ним и безумная женщина, направлявшая палочку на закрытую Витей девушку с криком «Круцио!» Потом сцена сменилась и перед глазами появился Дамблдор, заносивший нож над Машенькой, заставив Виктора молча действовать. Но когда рука юноши прошла сквозь горло старика, Виктор понял, что это иллюзия. Иллюзией была и надвигающаяся огненная стена, и рушащийся замок, и падавшие замертво подростки. Марина уже молча плакала, обнимаемая мужем. Тут появился сначала герр Зигфрид, потом Дамблдор, потом кто-то высокий, подавляющий своей силой, и все они обещали золотые горы, защиту, что угодно… Но юноша и девушка не издали ни звука, и тогда пришла боль. Почему-то она концентрировалась не в груди или голове, а в области половых органов и… хм… таза, опускаясь по ногам и поднимаясь по спине. Боль все усиливалась, меняя свой характер — от жгучей до пульсирующей, но, когда, казалось, сил терпеть больше нет, все пропало. — Вы прошли испытание, — услышали они, в следующее мгновение Марина расплакалась. — Идите дальше. — Пойдемте, касатики, совсем немножко осталось, — поторопила молодых людей вновь появившаяся будто из воздуха старушка. — Я… сейчас… — девушка с трудом успокаивалась, пытаясь отдышаться. Виктор гладил ее, надеясь, что таких «испытаний» больше не будет. — Идемте, — уже тверже произнесла женщина, продолжив путь и, будто совсем не интересуясь, идут ли за ней. Они шли еще, наверное, с полчаса, когда лес, наконец, закончился. Старушка остановилась, вглядевшись вдаль, чему-то улыбнулась, кивнула и показала рукой направление: — Идите по тропинке, никуда не сворачивая, — проговорила она. — Мне туда хода нет. — Благодарим тебя, бабушка! — Виктор и Марина синхронно поклонились и пошли, куда послали. Ощущение чего-то радостного, яркого, приближалось с каждым шагом. Никаких других мыслей в голове просто не было. Даже неизвестно откуда взявшийся ветерок, казалось, мягко подталкивал их в спину, вынуждая идти быстрее. Они прошли еще несколько шагов, и мир опять качнулся, как тогда, у калитки. В этот миг Виктор был оглушен радостным визгом все еще сидевшей на его руках Машеньки, а от неожиданно показавшегося до боли знакомого низкого заборчика к ним, визжа, неслась Марьюшка. — Мамочка! Папочка! — радостному крику ребенка вторили птицы и будто бы сами небеса.Часть 20
24 мая 2022 г. в 20:37
С самого утра Машенька вела себя несколько беспокойно, будто предчувствуя что-то. Она улыбалась, пыталась что-то рассказать, но Марина разобрала только слово «бабушка», сказанное ребенком по-русски, хоть и с поправкой на то, что некоторые звуки доченьке еще не давались. Да и Виктор ехал быстро, ощущая себя так, как будто что-то подталкивало его вперед, а Марина просто улыбалась, как будто возвращалась домой.
В таком радостном ожидании мелькали города и деревни, вполне привычная взгляду иностранная машина с непривычными номерами ехала по шоссе. Встреченные служители закона на постах только провожали автомобиль взглядом, не стараясь остановить, чтобы спросить, «за каким» им понадобилось в российской глубинке. Так пронеслось время, день перевалил за полдень, и семья остановилась пообедать в маленькой деревушке.
— Куда мчитесь, касатики? — поинтересовалась сморщенная старушка у Виктора, когда он наливал студеную воду во фляги.
— Домой, бабушка, домой, — ответил юноша, чувствуя, что так оно и есть. — Туда, где ждут.
— Это правильно, — покивала женщина головой. — Погуляли и будя, — она будто бы точно знала их историю, глядя на кормление маленькой веселой капризульки с материнской улыбкой, отчего Машенька присмирела, позволив себя накормить. — Доброй дороги вам.
— Спасибо, бабушка, — ответил Виктор, неожиданно для себя поклонившись в пояс. Когда он распрямился, никакой старушки вокруг не было, деревня казалась вымершей, но именно эта встреча всколыхнула надежду в глубине души, заставив юношу улыбаться.
— Витя, сколько нам осталось? — в России молодые люди говорили только по-русски, привыкая к звучанию языка и прогоняя акцент.
— Совсем немного, любимая, — ответил ее любимый муж, — километров сто или около того.
— Вот и ладненько, — повеселела Марина, обнимая Виктора. Машенька сразу же присоединилась к обниманию папы. — Поехали?
— Невтерпеж? — понял юноша, широко улыбаясь, и кивнул. — Поехали.
Дорога будто сама ложилась под колеса, помогая порядком утомившемуся Виктору. Проносились верстовые столбы, хоть и назывались они теперь иначе, деревья, одинокие дома и небольшие деревни. Вдали из-за холма показался густой лес, на самой опушке которого стояла маленькая, в три дома, деревенька, где должен был закончиться их путь.
Машенька подпрыгивала от нетерпения в своем кресле, вся напряглась и Марина, а Виктор, помня коварство подобных деревень, чуть сбросил скорость. Девушка положила свою руку поверх его, поддерживая, и вот несколько минут спустя автомобиль, проехавший не одну сотню километров, покачиваясь на неровностях дороги, тихо остановился у того дома, куда им было нужно. Семья Бок сидела в машине, будто опасаясь выйти, но Виктор наконец выдохнул, вдохнул и вышел из машины, помогая выйти и Марине, после чего вытащил из кресла Машеньку, взяв ту на руки. Трое путешественников медленно подошли к открытой нараспашку калитке.
— Если открыто, — произнесла Марина, отчего-то дрожа, — значит, можно входить.
— Если можно, то заходим, — кивнул Виктор, они почти одновременно сделали шаг вперед. В этот момент мир будто качнулся, пойдя волной, Марина оглянулась, но увидела лишь пустую улицу, на которой не было и следа их автомобиля. Она тихо вскрикнула, на что обернулся муж, но неожиданно не стал пугаться, а подтолкнул девушку к крыльцу дома. — Этого следовало ожидать, не бойся, все в порядке.
— Ну раз ты так говоришь, — с сомнением протянула Марина, — то значит, так оно и есть.
— Конечно, родная, давай, женщина рода, стучи, — приглашающе кивнул на дверь Виктор Бок.
На стук вышла старушка, неуловимо похожая и на бабушку Марью, и на встреченную на дороге женщину. Старушка внимательно осмотрела гостей и вдруг улыбнулась так добро и нежно, что молодые люди сразу же улыбнулись ей в ответ, а Машенька и так улыбалась всему миру, чуть не пища от избытка чувств.
— Ну, добро пожаловать, гости дорогие, — улыбнулась им старушка. — Пожалте в дом, откушаете, что положено, а там и в путь-дорожку соберемся.
— Не поздно будет? — спросила Марина, помня о том, что, когда они подъезжали, вечерело.
— Здесь время совсем иначе течет, девица рода, — произнесла эта улыбавшаяся женщина, — проходи, все будет правильно.
— Благодарю тебя, добрая женщина, — вспомнила Марина о том, чему учила ее бабушка Марья. — Есть ли здесь проход?
— Все есть, девица, слова правильные ты подзабыла, ну да ничего, — старушка тем временем усаживала всех за стол, полный знакомых и незнакомых кушаний. — Заждалась вас совсем сестра моя, да и дочка ваша все глаза проглядела, потому откушаете, как по обычаю положено, да и пойдем.