Scar Tissue

      Такаги Рейя была не-до-воль-на.       Она ненавидела привкус крови во рту, а именно он в этот момент ощущался так ярко, что ее даже начало подташнивать. И Рейя не могла нормально сплюнуть кровь, потому что ее рот и нос сейчас закрывала черная хирургическая маска. Челюсть с левой стороны болела — именно туда прилетел кулак противника, в результате чего она прокусила язык и щеку, и теперь глотала собственную кровь.       Рейя злилась на себя за невнимательность, из-за которой пропустила удар этого отморозка. Еще больше злилась на проклятого Баджи Кейске, ставшего причиной упомянутой невнимательности. Но сейчас ей нужно было собрать себя в кучу и закончить этот бой на своих условиях. Девушка ловко поднырнула под кулаком, метящим в ее висок, скользнула вниз, резким выпадом подсекая его ноги. Мужчина мешком свалился прямо в стоящие рядом железные мусорные баки, подняв такой грохот, что эхо разлетелось по всему переулку. С возмущенным истошным мявом из мусорника пулей шмыгнула черная кошка и запетляла по улице, скрываясь в темноте.       Рейя не дала своему противнику времени оклематься. Он, похоже, знатно приложился головой при падении, и она рада была добавить ему еще больше. Девушка оседлала его, прижав коленями его левую руку, а правую с силой вывернула и резко задрала его рукав. Но под рукавом она не увидела того, на что надеялась: там не было татуировки в виде истекающего кровью солнца, перекрывающей широкий бугристый шрам. Рейя тихо ругнулась себе под нос, а мужчина уже начинал приходить в чувство и ерзать под ней, пытаясь сбросить ее с себя. Не теряя времени даром, Рейя замахнулась и впечатала несколько последовательных ударов в его скулу и висок, затем схватила за грудки, приподняла, и с размаху врезалась в его лоб своим собственным. Мужчина обмяк под нею, потеряв сознание.       Рейя медленно и очень глубоко вдохнула, задерживая воздух в легких и слушая свое быстро колотящееся сердце. Она так и осталась сидеть сверху на поверженном противнике, давая своему отяжелевшему от усталости телу передышку. Сдавленный звук откуда-то слева напомнил ей, что они были не одни в этом переулке. Там, вжавшись в стену здания, сидел насмерть перепуганный пацаненок лет тринадцати, в очках с толстенными стеклами и форме средней школы, и таращился на нее с ужасом и благоговением. Картина ему представала и впрямь необычная: здоровенный парень двадцати с лишним лет, с бритой головой, в темной ветровке и штанах со спущенными подтяжками, без сознания валяется на земле, поверженный фигурой в черных джоггерах и мешковатой толстовке с натянутым на голову капюшоном, из-под которого виднеется лишь черная хирургическая маска, но остального лица не разглядеть. Вряд ли он мог понять, что эта фигура принадлежит девушке — выходя на «дело», Рейя всегда старалась одеваться так, чтобы в ней сложно было с первого взгляда распознать женщину.       — Ты, — бросила она парнишке глухим голосом. — Давай проваливай отсюда. И поменьше шатайся по темным улицам.       Пацан со второй попытки поднялся на разъезжающиеся ноги, прижимая к груди школьную сумку и непрестанно кланяясь так глубоко, что очки стали опасно сползать с его длинного носа.       — Сп-спасибо вам! — тоненько пропищал он, поклонился в последний раз и, спотыкаясь, засеменил прочь из переулка.       Надо же, не растерял вежливость от страха. Не то чтобы Рейя рассчитывала на благодарность, хотя такая реакция паренька была вполне оправдана — бессознательный тип, на котором она сейчас с комфортом сидела, как раз вытряхивал душу из пацана, требуя отдать все его деньги, когда Рейя объявилась в переулке и отвлекла этого субъекта на себя. Но спасение попавших в беду школьников (что ребятенок делал на этой темной улице в первом часу ночи, провоцируя местную фауну, было отдельным вопросом и Рейю не касалось) вовсе не было ее целью. А вот вынужденно отдыхающий под нею товарищ — был.       Сато Иори, член группировки Кровавая Заря — именно он значился сегодня в ее списке. Этим вечером, в конце своей смены, Рейя получила наводку о его местонахождении от Джун, а информация от Джун всегда была такой же точной, как и пропорции, в которых она смешивала алкоголь для коктейлей в их баре. Так что Рейя без труда отыскала Сато возле подпольного бара, в котором он покупал у барыги кокаин, и тенью провела его до этого самого переулка, где мудак накинулся на оказавшегося в таком неудачном месте школьника. Ждать дальнейшего развития событий Рейя не стала и вихрем налетела на ничего не подозревающего Сато.       Он был далеко не первой и даже не десятой ее «целью» за последние два месяца, однако, за последнее время стал первым, кому удалось действительно ощутимо ее ударить. Все потому, что она была разболтана и растеряна после неожиданной и очень, очень нежеланной встречи с гребаным Баджи Кейске, которого принесло именно в ее бар, именно в ее смену. Никто не должен был узнать, где она работала, и тем более кто-то вроде Баджи. Этот инцидент слишком сильно выбил ее из колеи, и она впервые за несколько недель серьезно отхватила в драке. Победа осталась за ней, но сам факт этой оплошности ее раздражал, как и мерзкий привкус крови во рту.       Но куда больше раздражало то, что Сато Иори оказался очередной пустышкой. Рейя стянула на подбородок закрывающую ее рот и нос маску, и с чувством сплюнула на землю собравшуюся во рту кровавую слюну. На его правом предплечье не было ни шрама, ни татуировки, и это значило, что он был не тем человеком, которого она искала. Да, она чувствовала приятное удовлетворение от того, что как следует наваляла этому отбросу, но чувство разочарования было куда сильнее.       Сато Иори не был им, а это значило, что она повторит с ним уже ставшую привычной рутину и будет искать дальше. Рейя вытащила из кармана маленький складной ножик и щелчком пальца раскрыла его. Ловко прокрутив нож в руке, перемотанной уже покрывшимися алыми пятнами спортивными бинтами, Рейя еще сильнее задрала его рукав и хладнокровно приступила к делу. Через минуту на предплечье бессознательного Сато уже кровоточило выцарапанное ножом изображение истекающего кровью солнца, копирующее ту самую татуировку точно в том же месте на руке, где она была у него.       Рейя понимала, что делать подобное — не совсем здорóво. Вернее, совсем не здорóво. Только ведь вот какое дело: ей было плевать. Кровавые «тату», которые она оставляла на каждом члене Кровавой Зари, оказавшимся не тем человеком, были поверхностными и, зажив, не оставили бы даже шрама. В отличие от ран, которые головорезы из этой жестокой банды оставляли на других людях. Многие из их жертв уже никогда не откроют глаза, а если и откроют — их мир больше не будет прежним. И Рейя хотела вызвать тревогу у Кровавой Зари. Хотела, чтобы он знал, что на его спине пылает невидимая цель, что он получил метафорическую черную метку от неизвестного врага. Рейя хотела, чтобы он боялся и потерял покой. А чтобы напугать члена Кровавой Зари, ее действия должны были быть достаточно жестокими и угрожающими.       Небрежно вытерев нож об одежду Сато, Рейя поднялась, напоследок брезгливо пнула лежащего на земле мужчину, и быстрым шагом скрылась в темноте переулка. Надо было поторопиться домой, потому что через шесть часов ей нужно будет вставать в школу.       Едва Рейя зашла в квартиру, как ее встретил недовольным мяуканьем главный хозяин дома. Пока девушка пыталась стянуть с ног тяжелые черные ботинки, белый гладкошерстный кот с рыжим пятнышком на лбу всячески мешал ей, упрямо потираясь о ее ноги с неодобрительным урчанием и оставляя белые волоски на черной ткани ее джоггеров.       Рейя недовольно цокнула языком, отпихивая кота и стряхивая шерсть со штанины.       — Ну, и чего орем, Артемис? — поинтересовалась она, проходя вслед за котом вглубь квартиры. — В твоей миске стало просвечивать дно и ты возмущен?       Артемис согласно мяукнул. Рейя тяжело вздохнула.       — Знаешь, дружок, кот, в честь которого я тебя назвала, не был таким прожорливым кабаном. Он был интеллигентным, стройным и разбирался в компьютерах.       Она прошлепала босыми ногами на кухню, чтобы обновить миску с едой, и Артемис с энтузиазмом сунулся прямо под корм, который она туда насыпала. Сухие шарики посыпались на его беспардонно влезшую в миску голову, отскакивали от нее и падали на пол. Рейя лишь обреченно покачала головой, собрала рассыпавшийся корм и, потрепав занятого делом кота за ушами, пошла в ванную.       Там, кряхтя от боли в мышцах и синяках, Рейя стянула с себя черную толстовку и штаны, следом футболку, и бросила все это прямо там же на пол, оставшись в одном белье, следом размотала окровавленные эластичные бинты на костяшках рук и отправила их в ту же кучу грязной одежды. Она подошла к зеркалу и принялась критически осматривать свое отражение, оценивая ущерб. Да уж, слева на челюсти назревал знатный синяк, и завтра ей придется извести целый вагон тонального крема, чтобы его замаскировать. На ребрах справа тоже намечалась синева — говнюк Сато смог пробить ее блок. Потому что этот блок был слабым и неуклюжим. Потому что Рейя была в раздерганных чувствах этой ночью. А раздергал эти чувства дурацкий Баджи Кейске. Она не могла позволить себе роскошь быть неуклюжей на своих вылазках.       Вот уже два месяца Рейя выслеживала членов Кровавой Зари в поисках того из них, кому действительно предназначалась ее месть. И пока что разыскивала безуспешно. Не то чтобы она пылала желанием извиниться перед теми из них, кого она избила до бессознательного состояния за время этих поисков и кому вырезала кровавое послание-предупреждение на предплечье. Рейя хорошо знала, что представляет из себя Кровавая Заря. Наркоторговля, изнасилования, нелегальные бои, грабежи и заказные убийства — это все было про них, и каждый из тех, кого она избила, заслуживал этого с лихвой. А больше всех расправы заслуживал он, но именно его Рейя вот уже два месяца не могла найти.       Когда она заняла должность охранника в баре вместо своего отца, то даже не смела надеяться, какой удачей обернется это решение. Помимо очень хорошей зарплаты, клуб обеспечивал ее доступом к важной информации и знакомством с полезными людьми. А самое главное: там была Джун. Девушка, работавшая барменом в клубе, хорошо знала отца Рейи и была разбита случившимся с ним. А еще имела свои личные счеты с Кровавой Зарей. Поэтому, когда после первой рабочей смены Рейи они вдвоем остались в баре после закрытия наедине со списанными остатками джина в нескольких бутылках, и Рейя в порыве пьяной откровенности призналась, что мечтает свести счеты с одним конкретным членом Кровавой Зари, Джун неожиданно оказалась на борту этого наспех сколоченного корабля.       Проблема заключалась в том, что Рейя не знала ни имени, ни внешности мужчины, которому собиралась мстить. Она знала лишь, что он состоит в Кровавой Заре и что на его правом предплечье выбита татуировка с кровоточащим солнцем поверх старого шрама. Эта татуировка на его руке и шрам были единственным, что Рейя смогла разглядеть сквозь туман наползающего небытия тем страшным вечером. Но ее это не останавливало. Рейя дала себе слово, что найдет его и заставит ответить за содеянное. Привлекать полицию уже не было смысла — Кровавая Заря была слишком серьезной группировкой и имела свои рычаги давления. А то, с какой скоростью замяли дело, заведенное три месяца назад, сразу после совершенного нападения, служило тому очередным неутешительным доказательством.       Рейя понимала, что если она не хочет оставить все как есть, и позволить преступнику безнаказанно разгуливать на свободе, то должна заняться этим сама. Она не назвала бы то, что делала, желанием восстановить справедливость, нет. Рейя была достаточно честна с собой, чтобы признать, что то, что она делает — не что иное, как личная вендетта и самосуд, но это был тот случай, когда закон закрывал глаза на происходящее под его носом зло, когда сила признавала лишь другую силу, а за жестокость следовало отплатить ответной жестокостью. После той ночи ее мало волновала моральная серость ее цели и поступков. И к тому же, Рейя никогда не была из тех, кто подставляет вторую щеку.       Джун имела выход на нужных людей, и с ее помощью Рейя заполучила в свои руки пусть и не полный, но достаточно обширный список участников Кровавой Зари. Ее первоначальный план не сработал: информатор Джун не раскололся, у кого из Кровавой Зари была такая татуировка, покрывающая давний шрам. План «Б» был дурацким и полагающимся на слепую удачу, но другого она не придумала. Рейя искала своего врага, ориентируясь на единственную зацепку о нем, которая у нее была — шрам и татуировка. И когда она его найдет, то заставит ответить за ее в один миг рухнувшую по его вине жизнь.       За эти два месяца Рейя по максимуму использовала все известные ей навыки боевых искусств, которые оттачивала почти всю свою сознательную жизнь. Других девочек мамы водили на уроки балета или игры на фортепиано. Мама Рейи погибла, когда та была совсем маленькой, так что водил ее отец, правда, не на балет, и не на фортепиано, а на айкидо и кикбосинг, потому что по роду своей деятельности лучше кого бы то ни было знал, каким жестоким мог быть мир по отношению к его девочке. Работа могла вырвать его из дома посреди ночи и отправить в другой конец страны без гарантии того, что он вернется, и все это время его маленькая дочь оставалась одна, под присмотром сердобольной соседки. Поэтому она должна была уметь постоять за себя. И Рейя ни капли не жалела об этом, потому что пока ее преуспевшие в балете и фортепиано одноклассницы со слезами отдавали свои кошельки хулиганам, Рейя играючи надирала тем же хулиганам зады и возвращала кошельки назад владелицам.       Отец обучал и тренировал ее с самого детства и даже брал ее на спарринг-сессии с парнями из его отряда — это Рейя любила больше всего. Бойцы его подразделения всегда воспринимали девочку всерьез, и ей это льстило, ведь ее признавали и тренировали такие большие и сильные дяди. К моменту папиной отставки из сил специального назначения по причине нереабилитируемой травмы, пятнадцатилетняя Рейя уже на весьма высоком уровне владела айкидо, отлично знала приемы каратэ, крав-мага и кикбоксинга. Сейчас, в семнадцать, она была в состоянии выстоять в спарринге против почти любого из бывших коллег отца, с которыми по-прежнему тренировалась время от времени.       С легкой руки ее отца, Рейя изучала боевые искусства, сколько себя помнила, ее частенько тренировали бойы элитного подразделения спецназа Японии, поэтому было не так уж удивительно, что за эти два месяца она могла по пальцам одной руки пересчитать те разы, когда ее противники из Кровавой Зари смогли ее достать. Сегодня был как раз один из таких случаев, и Рейя была донельзя раздражена этим обстоятельством.       Неожиданная встреча с Баджи Кейске в разгар ее рабочей смены в баре слишком сильно разболтала ее самообладание. Рейя не ожидала, что ей когда-либо придется пересечься с ним на работе, хотя, если подумать, это не должно было стать для нее такой уж неожиданностью. В конце концов, она ведь знала, что Баджи Кейске — капитан первого отряда Токийской Свастики, и то, что головорез одной из крупных токийских группировок оказался в ее баре, было не так уж и странно. Куда страннее было видеть его в школьной библиотеке, уж если на то пошло.       Хоть репутация у Тосвы была хорошей — если можно назвать «хорошей» репутацию банды янки, — и они отличались от Кровавой Зари, как небо и земля, но Рейя на дух не переносила всех этих гопников. Токио изобиловал байкерскими группировками, и даже те, у кого была «хорошая» репутация, все равно в итоге со временем могли превратиться в такое же опасное отребье, как и Кровавая Заря. И теперь, когда Баджи знал, что Рейя работает вышибалой в баре, он мог создать ей очень большие проблемы в школе. Если кто-то узнает о ней — слухов не избежать, а если новость дойдет до педсовета, то это может грозить ей совсем уж крупными неприятностями, вплоть до отстранения от учебы и обращения в социальные службы, которые точно не обрадуются новости о том, что предоставленная самой себе несовершеннолетняя школьница не нашла лучшего места для подработки, чем вышибала в баре-стрип-клубе.       — Чтоб его, — с досадой бормотала себе под нос Рейя, вытираясь после горячего душа и обильно смазывая синяки заживляющей мазью, пока набивший пузо Артемис, теперь уже в отличном расположении духа, снова терся об ее голые ноги. — Чертовы гопники, как же я их всех ненавижу. От них одни беды и несчастья. А от этого козла в особенности. Какого черта его вообще принесло именно в мой бар?       Артемис поддакивающе мяукнул.       Рейя покрутилась перед зеркалом, пытаясь разглядеть, все ли синяки она обнаружила и смазала мазью. Против ее воли, взгляд привычно задержался на круглом маленьком шраме от пулевого ранения под ее левой ключицей. Рейя задумчиво коснулась его пальцами. Будь этот шрам на несколько сантиметров ниже — она не стояла бы сейчас перед этим зеркалом. Но углубляться в эти мысли Рейя хотела меньше всего на свете, поэтому усилием воли задвинула их на задний план.       Тяжело топая по полу ногами, задрапированными в толстые носки, она прошла в комнату, натянула на себя домашние шорты и старую военную футболку отца, и завалилась в разобранную кровать. Артемис, покрутившись, устроился пушистой теплой тяжестью в ее ногах. Рейя закрыла глаза и почти сразу же провалилась в тяжелый, душный сон.

***

      Вечер, когда жизнь Такаги Рейи рассыпалась на осколки, начинался очень приятно. У ее папы был выходной в баре, где он работал охранником после увольнения из армии, и они гуляли по городу после похода в кинотеатр, обсуждая фильм и раздумывая, куда бы пойти поужинать. Несмотря на хромоту от старой травмы, Такаги Кадзуо не потерял былую форму и был тем же сильным и статным мужчиной, которого Рейя знала всю жизнь. Она не призналась бы в этом отцу, но она была рада его отставке и тому, что теперь он проводил больше времени с ней. Их жизнь стала спокойнее после этого. Ну ладно, может, и не такой уж спокойной — отец только пять минут назад закончил рассказ об агрессивном парне, которого он не пропустил вчера в бар, потому что тот был совершенно обдолбанным.       Поужинав в кафе, они решили срезать путь и пройти короткой дорогой к дому, ведущей через опустевший к вечеру парк. Люди избегали гулять там с наступлением темноты, но им было не страшно вдвоем — в конце концов, они оба могли дать отпор любому грабителю.       — Хорошо бы этот обдолбыш больше в бар не заявлялся, — вдруг серьезным тоном произнес Кадзуо, снова возвращаясь к теме вчерашнего буйного клиента.       Рейя возвела глаза к небу и прислонилась головой к отцовскому плечу. Они шагали по пустынной тропинке парка, скудно освещенной фонарями.       — Пап, ну что ты за человек такой? Та милая леди в кафе, которая попросила передать на ее столик салфетки, так отчаянно пыталась флиртовать с тобой, что уже даже я готова была ответить на ее заигрывания, а у тебя все мысли только о каких-то наркоманах в твоем баре.       — Видишь ли какое дело, Кнопка, тот парень — не просто какой-то наркоман. Он — член Кровавой Зари.       — Это еще что за фигня? — зевнула Рейя. Ее уже начинало клонить в сон после сытного ужина, и она почти всем телом повисла на руке отца, еле переставляя отяжелевшие ноги.       — Преступная группировка, и очень серьезная. Начинали как обычная банда янки, но сейчас они стали действительно опасной организацией. Я много чего слышал про них от народа в баре, и при этом — ничего хорошего.       Рейя нахмурила брови, осмысливая сказанное. Ее сонный мозг работал со скрипом и неохотой.       — Папс, а как ты понял, что этот тип из Кровавой Зари? Или он тебе визитку вручил после того, как ты его выставил?       — Он свою визитку на коже носит, — туманно отозвался Кадзуо.       Рейя даже осилила приподнять тяжелую голову с плеча отца, чтобы бросить на него ироничный взгляд.       — Пап, ты завязывай уже со своими детективными сериалами, а то даже разговаривать начал так же пафосно.       Кадзуо хмыкнул и ласково щелкнул дочку по носу.       — Поговори мне тут. — Рейя фыркнула, отмахиваясь от отцовской руки. — Но зря ты язвишь, все именно так, как я сказал. У него на руке вытатуирована эмблема Кровавой Зари, а это говорит куда больше, чем любая визитка.       — И как она выглядит?       — Солнце, с которого стекает кровь.       — А еще буквальнее эмблему они не могли придумать? — Рейя лишь покачала головой, возводя глаза к небу.       — Какое название — такое и тату, — хмыкнул Кадзуо, а затем посерьезнел. — Если увидишь где-то такой символ, лучше беги со всех ног.       Рейя промычала в ответ что-то нечленораздельное. Что такого узнал папа об этих отморозках c пафосным названием, раз они так его впечатлили? Самой Рейе эта банда пока что казалась скорее похожей на сборище королей драмы, страдающих манией величия (с таким-то названием и эмблемой), чем на опасных преступников. Но если отбросить шутки в сторону, то ее совсем не радовало, что подобные персонажи наведывались в бар ее отца. Они, конечно, не шли ни в какое сравнение с террористическими группировками и военными преступниками, с которыми ранее отец имел дело, будучи солдатом спецназа, но приятного все равно было мало.       — Так что там было про милую леди с салфетками? — перевел тему Кадзуо, и Рейя широко ухмыльнулась, резко выныривая из полусонного состояния.       Они оживленно обсуждали мотивы дамы с салфетками (Рейя стояла на том, что барышня явно подкатывала к ее отцу, а Кадзуо наивно доказывал, что она и впрямь просто хотела попросить их салфетки), когда прямо у них на пути выросла темная фигура, взявшаяся буквально из ниоткуда. Рейя даже не сразу поняла, что происходит, когда отец вдруг резко остановился, обрывая себя на полуслове. Кадзуо медленно отцепил от себя руку держащейся за него дочери и незаметно шагнул вперед, закрывая ее собой. Рейя удивленно переводила взгляд с отца на загородившую им путь темную фигуру. Тревога холодком пробежала по ее позвоночнику. Что-то было не так, потому что таким напряженным она видела отца только накануне сложных миссий.       — Ты ответишь за то, что унизил меня вчера, старик, — глухо произнес из темноты неизвестный мужчина, и Рейя невольно вздрогнула от неожиданного звука. Она прищурилась, пытаясь разглядеть его, но в свете мигающего тусклого фонаря можно было различить только его темный силуэт. — Никто не смеет запрещать мне пройти куда бы то ни было.       Что за?.. Шестеренки в голове Рейи закрутились с разгоняющейся скоростью. Что это за тип и чего хочет от них с отцом? А потом реальность неожиданно дала трещину, потому что случившееся дальше просто не умещалось в голове. Как во сне, Рейя увидела его поднимающуюся руку и тусклый блик, которым свет издыхающего фонаря отразился от матовой поверхности пистолета. В тот же момент отец с силой оттолкнул ее, и Рейя потеряла равновесие, упала, сильно ударившись головой о стоящую рядом скамью. Она все никак не могла заставить себя подняться, ничего не соображая от сильнейшей боли в ушибленной голове; земля качалась под ее вмиг налившимся свинцом телом, в глазах все плыло и двоилось. Рейя не понимала, что происходит, в ушах звенело от боли в голове. А потом этот звон разбил другой звук — оглушительный хлопок, страшный и резкий, он гремел и гремел в ее голове бесконечным эхом.       Сквозь рябь своего расплывающегося зрения оцепеневшая от ужаса Рейя будто в замедленной съемке смотрела, как тяжело валится на землю ее отец. И почему-то он остался лежать, не двигаясь. Почему он не встает? Почему он не встает? Ее разум отказывал; сознание Рейи совершенно потеряло связь с реальностью и никак не могло охватить то, что сейчас происходило перед ее глазами. Она лежала на холодной земле сломанной обездвиженной куклой и, будто в трансе, смотрела широко раскрытыми глазами на неподвижно лежащего на земле отца, смотрела на темную кровь, растекающуюся под его головой, смотрела на ноги в тяжелых черных ботинках, медленно и угрожающе шагающие к ней. Из последних сил прищурив глаза, чтобы вернуть зрению фокус, Рейя с ужасом уставилась на матовый черный ствол, чье дуло равнодушно смотрело точно в ее грудь. Она не видела скрытого ночной темнотой и капюшоном лица; видела лишь пистолет и держащую его руку с задравшимся рукавом, из-под которого выглядывал безобразный широкий рубец с выбитой поверх него татуировкой: солнце со стекающей по нему кровью.       Палец на курке сдвинулся и громкий выстрел пронзил тишину парка смертельным грохотом.

***

      Рейя рывком села в кровати, с хрипом глотая воздух. Сердце колотилось высоко в горле и, казалось, готово было выпрыгнуть наружу, стоит ей открыть пошире рот. Ее пальцы ощупью нашли гладкий круглый шрам от пулевого ранения под левой ключицей, надавили на покрытую холодным потом кожу, а ужасающий грохот выстрела все еще гремел в ее ушах.       Теплая пушистая тушка потерлась о ее руку, и Рейя рвано всхлипнула, взяла тихо мурчащего кота на руки и прижала к груди, зарываясь лицом в мягкую шерсть. Артемис мирно урчал в ее шею, пуская легкую вибрацию этим звуком, успокаивающим ее взбудораженные сном-воспоминанием нервы. Но совсем скоро коту наскучили эти нежности, он принялся отпихивать Рейю лапами, и девушка выпустила его из объятий. Она задумчиво проследила за Артемисом, отправившимся на кухню, задрав длинный хвост, и громко шмыгнула носом, запуская руки во взъерошенные после сна короткие волосы.       Рейе теперь часто снились кошмары, особенно в первый месяц после нападения, который она почти полностью провела в больнице. Врачи не уставали повторять, что она, видимо, родилась в рубашке: пулевое ранение в грудь каким-то образом не задело ничего важного, и Рейя быстро шла на поправку. Физически она восстанавливалась очень быстро, но вот внутри у девушки была выжженная пустыня. Не добавляли покоя и визиты представителей социальных служб — Рейя пока что не считалась сиротой, и в итоге было принято решение, что она может жить дома и получать государственное пособие до своего восемнадцатилетия (до которого оставалось около полугода), при условии, что будет регулярно отчитываться перед приставленным к ней соцработником.       Упомянутый соцработник, кстати, имел право напрямую обращаться к школьному педсовету и запрашивать у них информацию о посещаемости, успеваемости и поведении Рейи в целом. А это возвращало ее к вчерашней проблеме по имени Баджи Кейске.       Рейя вслух застонала, валясь назад на подушку и закрывая лицо руками. Ей придется поговорить с ним сегодня в школе. Почти целый месяц тщательного избегания этого типа — коту под хвост. В его первое появление в их классе три с лишним недели назад, Рейя сразу же его узнала, несмотря на дурацкий маскарад. Она уже видела его раньше: в компании таких же оторванных друзей, окруженных ревом мотоциклов и заливистым дерзким хохотом, когда провожала домой Джун после позднего закрытия. Зализанные волосы и стремные очки не могли ее обмануть: у Рейи была отличная память на лица, не даром ведь она лет в двенадцать так часто крутилась вокруг папиного приятеля, составлявшего фотороботы для полиции, который учил ее рисовать портреты. Она тогда была по-детски и совершенно безнадежно влюблена в того парня, но с годами влюбленность прошла, а вот навыки запоминания лиц остались. Полезная, кстати, штука.       Одним словом, Рейя впала в легкий шок, впервые увидев Баджи Кейске в своем классе. Что вообще капитан первого отряда Тосвы забыл в ее школе? Рейя едва сдерживала зубовный скрежет от одного только взгляда на него, зачем-то строящего из себя пай-мальчика, с этими дурацкими очками, зализанными волосами и застегнутыми на все пуговицы рубашками.       Рейя прекрасно знала, что из себя представляют такие, как он. Она на своей шкуре прочувствовала, на что они могут быть способны. И Рейя бесилась от того, что представитель внушающих ей отвращение уличных группировок теперь каждый день мозолит ей глаза. Она собиралась держаться от него настолько далеко, насколько это было возможно, учась в одном классе. Но по какой-то необъяснимой для нее причине гребаный Баджи Кейске каждый день находил какой-то повод, чтобы заговорить с ней. Он даже приперся к ней в библиотеку, ради всего святого! Рейя была уверена, что у него на уме что-то мерзкое, потому что ничего иного на умах подобных ему быть не могло. А теперь ей придется самой заговорить с ним сегодня и выяснить, как она может купить его молчание. Рейя готова была поспорить на свой недельный заработок, что ничего хорошего от сегодняшнего дня ждать не стоит.       Ленивой рукой девушка нащупала валяющийся рядом с ней на кровати телефон и хмуро глянула на экран, проверяя время. И тут же подскочила в кровати, как ужаленная.       — Твою мать, твою мать, твою мать!       Она проспала! Рейя пулей вылетела из кровати и помчалась в ванную, по пути едва не убившись, потому что споткнулась о вальяжно выплывшего из кухни в коридор Артемиса. Чертыхаясь на кота — который в панике прыснул назад в кухню, но ответил ей не менее возмущенным визгом и успел цапнуть когтями за щиколотку, — Рейя вломилась в ванную, пытаясь одновременно почистить зубы, замазать тоналкой синяк на челюсти и расчесаться. Гребаный будильник не сработал именно сегодня, когда ее настроение и так уже рухнуло ниже плинтуса, а на горизонте маячил неприятный разговор с Баджи.       Кое-как напялив школьную форму и в спешке свалив тональный крем и консилер в сумку (она была уверена, что нанесла тоналку очень халтурно и синяк просвечивает, так что в школе нужно будет довести до ума его маскировку), Рейя ураганом влетела на кухню и вывалила в миску Артемиса, неодобрительно наблюдающего за ней с холодильника, едва ли не недельный запас корма. Она собиралась в больницу после школы и оттуда сразу на смену в бар, а отмерять порцию на день по весу у нее уже не было времени.       Обувшись, Рейя выскочила из квартиры, скатилась по лестнице вниз с четвертого этажа и припустила в школу с такой скоростью, будто за ней гнались все гопники Токио. И, положа руку на сердце, она предпочла бы такой расклад необходимости пообщаться сегодня с одним-единственным гопником.       Потому что от толпы она бы точно убежала, а от него вряд ли сможет отделаться так просто.

***

      Рейя сидела на своем месте в полупустом классе — все разошлись на перемену после первого урока — и тщательно замазывала тональным кремом синяк на подбородке (она была права утром: синяк и впрямь просвечивал).       — Я все-таки не понимаю, как можно было так удариться о дверь, что пострадал подбородок, а не лоб или нос, — недоумевала ее подруга, Кимура Минами, с интересом наблюдая за усилиями Рейи спрятать синяк. — Вот тут пропустила, сильно видно.       — Где? А, вижу, спасибо. — Рейя добавила еще каплю тонального крема и принялась вбивать его в кожу спонжем.       — Так ты ответишь на вопрос? — не унималась Минами.       — А какой был вопрос?       — Арргх, напомни, чего я с тобой дружу вообще? — Минами полностью развернулась на своем стуле, седлая его, и улеглась на парту Рейи, которая просто невозмутимо пристроила на спине подруги руку с зажатым в ней карманным зеркальцем.       — Тебя привлекает моя загадочная натура? Или, может, мой искрометный юмор? — импровизированная живая подставка под ее рукой саркастично хмыкнула. — Эй, не дергайся, зеркало трясешь! Ах да, еще я классно знаю алгебру.       Не поднимая головы, Минами с энтузиазмом щелкнула пальцами, изображая озарение. Закончив с маскировкой синяка, Рейя постучала костяшками пальцев по светловолосому затылку подруги.       — Так, ну-ка, глянь. Нормально?       Минами подняла голову и придирчиво оглядела созданные Рейей спецэффекты на лице.       — Сойдет, главное, не улыбайся, а то по всем этим слоям штукатурки трещины пойдут.       Губы Рейи, конечно же, тут же сами собой начали растягиваться в ухмылке, и Минами замахала на нее руками, шипя, словно рассерженная гусыня.       В общем и целом, к удивлению Рейи, пятница проходила неожиданно сносно. Главным образом потому, что Баджи Кейске не пришел в школу. Он не явился впервые с момента своего перевода сюда, и поначалу Рейя сидела, как на иголках, ожидая какого-то подвоха. Но Баджи не пришел ни на второй урок, ни на третий, и понемногу Рейя начала расслабляться. Мало ли какие криминальные дела образовались на сегодня у его бандюганской группировки. Не пришел — и прекрасно, Рейе позарез нужен был перерыв от проблем. Она и так устала по самое не могу: работа в баре отнимала немало времени и сил, особенно когда сопровождалась опасными ночными вылазками, не говоря уже об учебе — Рейе приходилось заниматься вдвойне усердно, чтобы ее успеваемость была безупречной и не давала социальной службе повода решить, что ей все-таки нужен временный опекун.       Ко времени большой обеденной перемены Рейя уже совсем расслабилась и даже успела забыть о проблеме Баджи. Как оказалось — зря.       Они с Минами и еще парой девочек как раз собирались пообедать в классе, сдвинув вместе свои парты, когда в коридоре послышались взволнованные голоса и перешептывания. Дверь в класс была открыта, и через ее проем Рейя видела, как приросли к месту стоящие в коридоре ребята, изумленно вытаращившись куда-то. А в следующий миг услышала звук шагов, приближающихся к открытой двери класса. И звук этот вызвал у Рейи очень плохое предчувствие.       — Да что там такое происходит? — недоумевающе поинтересовалась заинтригованная Минами, отклоняясь на стуле и откидывая голову, чтобы получить лучший обзор коридора.       Ждать долго не пришлось — уже через секунду ответ на ее вопрос вальяжно зашел в класс.       Рейя прямо сама почувствовала, как едет вниз ее челюсть (не забыв стрельнуть болью в намертво запудренном синяке). На пороге класса появился высокий парень. Белая школьная рубашка небрежно расстегнута у ворота и не заправлена в брюки, галстук ослаблен, рукава закатаны по локти, открывая крепкие предплечья и тонкий железный браслет в паре с резинкой для волос на правом запястье. Густые черные волосы буйной гривой спадают на широкие плечи. Янтарно-карие глаза хитро прищурены, губы изогнуты в нахальной усмешке. Весь его внешний вид, начиная с небрежно засунутых в карманы рук и заканчивая уличными ботинками, которые он даже не удосужился поменять на школьные туфли, будто кричал: ходячая неприятность. Взгляд этих прищуренных горящих глаз лениво обошел класс и остановился на Рейе, окаменевшей, будто жертва василиска, с палочками в руках. В повисшей в классе тишине с ее палочек сорвался и печально плюхнулся на парту рисовый шарик, тут же раскрошившись. От ее реакции ухмылка на его лице стала еще шире и еще нахальнее.       — Это… это что, Баджи? — пролепетала не слушающимися губами Аяко, сидящая слева от Рейи.       Он самый, будь он неладен. Рейя наконец-то подобрала челюсть, и ее до этого удивленно задранные брови перегруппировались, хмуро сбегаясь к переносице. Что это еще за представление? С какого перепугу он явился в школу в таком виде, да еще и после обеда? Хотя, следовало признать, что именно вот таким Рейя и ожидала его видеть, когда узнала его в самый первый день. Фальшивая личина задрота в очках слетела с него, как шелуха с луковицы, являя миру того, кем он был на самом деле. А именно, хулиганом и ходячей проблемой. И кстати, насчет ходячей проблемы…       — Он идет к нам! — тихо пискнула Минако.       Какого хрена? Рейя вся подобралась, сжимая палочки до побеления в пальцах и до скрипа стискивая зубы. Ей хотелось вскочить, перемахнуть через парту, схватить Баджи за эти черные патлы и вытащить в коридор, куда угодно, лишь бы подальше от класса и сидящих рядом подружек. Что он задумал? Что, если он прямо сейчас сдаст ее с потрохами перед этими девушками, среди которых только Минами умела держать рот на замке. Если бы взглядом можно было обращать в камень, то Баджи уже застыл бы посреди класса косматой статуей. Но поскольку Рейя так не умела, ей оставалось лишь сверлить его сердитым предупреждающим взглядом. А он, заметив панику в ее глазах, лишь ухмыльнулся еще шире, сверкнув белоснежными зубами.       — Такаги. — Он остановился возле них, глядя только на Рейю. В его янтарно-карих глазах плясали опасные бесенята. — На два слова.       Рейя будто сквозь толщу воды услышала, как со скрипом двигаются ножки стула, даже не сразу поняв, что этот звук издает именно ее стул, потому что она встает, обходит сидящих в немом шоке девочек и послушно идет следом за уже лениво шагающим к выходу из класса Баджи (засранец так уверен, что она не посмеет отказаться, и ведь прав же, черт его дери!).       — Рейя, — с тревогой начала Минами, но Рейя лишь успокаивающе махнула ей рукой.       — Все в порядке, я скоро вернусь.       Они вышли в коридор, и Баджи неспешно зашагал вперед, не произнося ни слова, не оборачиваясь на нее, даже руки из карманов не вынул. Рейя так же молча шла следом за ним, до скрипа сжимая кулаки и буравя раскаленным взглядом его затылок. Совсем не так она представляла себе встречу с ним сегодня. Если бы все пошло по ее плану, она отвела бы его в какой-нибудь укромный уголок школы, где их никто не смог бы увидеть вместе, и отправила в нокаут договорилась о цене его молчания. А теперь он вальяжно вышагивал по кишащему учениками главному коридору школы, выглядя, как отпетый хулиган (каким он и являлся, Рейя в этом не сомневалась), а она тащилась за ним, будто рабыня, и все таращились на них, едва ли не показывая пальцами.       Рейя почувствовала, как горячая волна гнева заливает румянцем ее шею и щеки (под сотней слоев тоналки этот румянец, должно быть, выглядел очень странно). Если этот козел так уверен, что теперь она у него в руках и он может издеваться над ней, как ему вздумается, то он очень сильно ошибается.       Ускорившись, Рейя догнала его, без лишних церемоний схватила за руку и потащила в соседний коридор. Не ожидавший такого резкого поворота, Баджи споткнулся и едва не пропахал носом начищенный пол. Со сдавленным возгласом он попытался сопротивляться, но Рейя лишь крепче вцепилась в его руку и решительно отбуксировала к женскому туалету. Увидев значок над дверью, Баджи уперся, дергая девушку на себя.       — Такаги, какого… — Закончить она ему не позволила, с силой впихнув в открытую дверь, и тут же ее заблокировала. — Ты что творишь, ненормальная, это ведь женский!       Рейя лишь язвительно хмыкнула в ответ, по очереди проверяя кабинки, чтобы убедиться, что в туалете кроме них больше никого нет.       — Разве тебя должны волновать такие мелочи? Ты же янки. — Рейя вернулась к нему и остановилась напротив, воинственно складывая руки на груди. Ее раздражало, что приходится задирать голову, чтобы посмотреть на него. Надо же было вымахать таким дылдой! — Ты что вообще творишь? Заявился в школу под конец учебного дня, да еще и в таком виде!       На лице Баджи снова расплылась эта несносная ухмылка, которую Рейе хотелось стереть кулаком. Придурок только что так сильно скомпрометировал ее этим совместным дефиле через всю школу. Не хватало еще, чтобы учителя заметили их вдвоем и подумали, что она якшается с местным хулиганьем. Звонка в соцслужбу тогда будет точно не избежать, а ей эти проблемы не нужны.       А главный источник этих проблем тоже сложил на груди крепкие руки, издевательски копируя ее позу, и снисходительно склонил голову набок, продолжая ухмыляться.       — Разве меня должны волновать такие мелочи? Я же янки, ты сама сказала.       Рейя сделала такой глубокий вдох, что даже голова пошла кругом от переизбытка кислорода. Спокойно, только спокойно. Она должна вести себя взросло и собранно, а не ругаться с ним, потому что после скандалов обычно куда сложнее уговаривать людей не шантажировать тебя компрометирующей информацией.       — Ненадолго же тебя хватило, — все же не удержалась она от подкола. — Что такое, гель для волос закончился?       — Я его сжег нахер, — с гримасой отвращения ответил Баджи и тут же снова сверкнул улыбкой. — Но он мне больше не понадобится, потому что теперь я могу одеваться, как мне вздумается.       «Вот уж с чего бы это? Мне это явно ничего хорошего не сулит», мрачно подумала Рейя, еще раз окидывая его взглядом. С близкого расстояния приличнее он выглядеть не стал.       — Тем своим маскарадом ты все равно никого не провел, — хмыкнула Рейя, распутывая сложенные на груди руки и упирая правую в бок.       — К твоему сведению, у тебя это тоже хуево получается, — протянул Баджи и Рейя нахмурилась, не понимая, к чему он ведет.       А рука Баджи вдруг с поразительной быстротой взлетела к ее лицу и Рейя поставила блок на чистом рефлексе, но он все равно успел с силой мазнуть большим пальцем по скоплению тонального крема на ее челюсти. Они застыли друг напротив друга: Рейя — сжимая в перехвате его уже расслабленную руку, Баджи — глядя на нее сверху вниз и с издевкой скалясь. Рейя вдруг обратила внимание на то, какими острыми были его клыки. Он что, специально с ними что-то сделал?       — Кто тебе разрешал руки распускать? — буркнула Рейя, сверля его недовольным взглядом.       Баджи не ответил, только выразительно указал глазами на ее собственную руку, в данный момент сжимающую его запястье. Рейя фыркнула и демонстративно отпустила его руку. Баджи снова запихнул руки в карманы, продолжая мерзко ухмыляться. Рейя раздраженно цокнула языком и подошла к зеркалу, тщетно пытаясь замазать вытертое его пальцем пятно в тональной маске на ее лице, через которое снова просвечивал синяк. Получалось плохо.       — Миленький синяк, — невинно заметил Баджи, с явным весельем наблюдая в зеркале, как она безуспешно пытается смазать излишки тонального крема с подбородка, чтобы закрыть ими просвечивающую синеву.       — Ты хоть представляешь, как долго я его маскировала, придурок? — прошипела Рейя сквозь зубы, буравя возмущенным взглядом его отражение в зеркале.       Отражение пожало широкими плечами, не вынимая руки из карманов.       — Я вообще не представлял, что у таких правильных студенток, как ты, бывает необходимость замазывать синяки. Что, попались еще проблемные посетители?       Рейя перестала тереть синяк и уставилась на него мрачным взглядом через зеркало. Он продолжал премерзко лыбиться, наблюдая за ней с нахально приподнятой бровью и нехорошим огоньком в карих глазах. Пошел в наступление, значит? Рейя закрыла глаза и глубоко вздохнула, мысленно собирая в кучу свое самообладание. Тянуть дальше не было смысла.       Рейя развернулась к нему, опустив руки вдоль боков и сжав пальцы в кулаки, и устремила на Баджи хмурый и полный обреченной решимости взгляд.       — Ладно, давай перестанем ходить вокруг да около. Что ты хочешь в обмен на свое молчание?       Баджи тянул с ответом, глядя на нее уже серьезнее, но в уголках губ все равно пряталась скрытая ухмылка. Рейя натужно сглотнула, ожидая его ответа. Что может потребовать кто-то, вроде него, у кого-то, вроде нее? Денег? Это было бы самое легко выполнимое требование, только вот кто помешает ему потом требовать у нее еще и еще, снова и снова. Что, если он захочет сделать ее своей девочкой на побегушках? С ее загруженным графиком только такой радости не хватало. Но если из его рта сейчас вылетят какие-то пошлости, Рейя из него всю душу выбьет. Хмм… А может и правда стоит просто подкараулить его где-нибудь в темном переулке и припугнуть? От этой шальной мысли Рейя даже слюной поперхнулась. Нет, это уже совсем ни в какие ворота, одно дело избивать тех, кто этого действительно заслуживает, и другое — угрожать человеку, который (вроде бы) ничего плохого не сделал (пока что), только потому, что можешь. Но все равно, если он сейчас потребует…       — Я хочу, чтобы ты подготовила меня к тесту по геометрии в четверг.       … какой-то гадости, то тогда она точно… Стоп. Что? Рейя уставилась на него, ища в его лице подвох, ожидая, что он в любой момент разразится издевательским хохотом и крикнет: «Купилась? А теперь на колени и вылизывай мои ботинки!», ну или что-то в этом роде. Но Баджи продолжал молча и, вроде бы, серьезно смотреть на нее.       — А? — туповато переспросила Рейя.       — Тест. По геометрии, — медленно и раздельно повторил Баджи, будто говорил со слабоумной. Рейя себя, в принципе, именно такой сейчас и чувствовала. — И все остальные тесты по другим предметам, до конца года. Хочу, чтобы ты меня к ним готовила.       — Ты хочешь готовиться. К контрольным тестам, — одурело переспросила Рейя, и на лице Баджи явственно отразилось сомнение в ее умственных способностях.       — Я так и сказал.       — Но зачем? — выпалила Рейя и поморщилась. Кажется, она и сама уже начала сомневаться в наличии у себя умственных способностей.       — Это же очевидно, тупица: чтобы получить гребаный аттестат. Ты будешь готовить меня к тестам, и я их сдам, даже если в другое время вообще не буду появляться в этой сраной школе.       Баджи снова сложил руки на груди, раздраженный ее несообразительностью. А Рейя смотрела на него, открыв рот. Она совсем не ожидала подобной просьбы и… Внезапное озарение заставило ее выпучить глаза.       — Ты… Так вот о чем ты хотел попросить меня в библиотеке?       Баджи шумно фыркнул и возвел глаза к потолку.       — И попросил бы, если бы ты не была такой дикой, будто тебя страус в жопу клюнул.       Рейя покачала головой и потерла лоб, пытаясь уложить все это в голове. Баджи Кейске мог потребовать у нее все, что угодно, а попросил лишь, чтобы она помогла ему подготовиться к контрольным. Ха! Так вот к чему был весь этот маскарад под задрота — говнюк хотел втереться в доверие к кому-то из класса (а именно, к ней. Потому что у нее были самые высокие баллы по контрольным, очевидно же), чтобы потом привычно прогуливать учебу и знать, что с контрольными ему помогут. Вот же хитрый засранец! Но с другой стороны, пожалуй, она и надеяться не могла на такой удачный исход.       — Договорились, — уверенно сказала Рейя, глядя ему в глаза. — Я подготовлю тебя к контрольным тестам. Но если ты после этого хоть слово кому-то ляпнешь обо мне — сделке конец, и я тебя так отмудохаю, что мать родная не узнает.       На лице Баджи расплылась широкая озорная ухмылка, совершенно неуместная после прозвучавшей от Рейи угрозы, но что взять с гопника. Он вынул из кармана правую руку и протянул ей.       — По рукам, — ухмылка стала еще шире.       Рейя смерила подозрительным взглядом его руку. Вот только гопникам она еще рук не пожимала. Ладно, черт с ним. Она протянула руку и слегка опешила от того, как та полностью скрылась в его широкой мозолистой ладони. Его пожатие было приятно крепким: не костедробительным, но и не таким, каким некоторые мужчины пожимают руки женщинам — будто у тех вместо костей бумага.       — Приходи завтра в бар. В два часа дня. Возьми свой конспект по геометрии. — Если Баджи и удивился выбору локации для занятий, то не подал виду.       Рейя первой отняла руку, разблокировала дверь и, кивнув ему, выскочила из туалета. Снаружи почти сразу же столкнулась с классной руководительницей параллельного класса, вежливо поклонилась ей и шмыгнула в соседний коридор, пряча злорадную ухмылку. Она не отошла далеко и прекрасно слышала возмущенный голос учительницы, столкнувшейся с Баджи в дверях женского туалета. Рейю вдруг охватил неожиданный порыв расхохотаться.       Все же, этот день оказался не таким плохим, как она боялась. Впереди было еще два урока, после чего Рейе нужно было поторопиться в больницу перед вечерней сменой.       Оставляя позади все еще бушующую учительницу и слабо оправдывающегося Баджи, Рейя с ухмылкой поспешила в класс.

***

      Рейя знала эти больничные коридоры, как свои пять пальцев. Два месяца назад она бывала здесь чаще, чем дома, потому что все, что было ее домом — было здесь. Девушка шла по коридору к знакомой палате, рассеянно отвечая на приветствия давно знавших ее медсестер и врачей. Эти люди буквально вытянули ее с того света после пулевого ранения в грудь, но, к сожалению, на ней лимит чудес исчерпался.       Рейя толкнула бежевую дверь и вошла в палату, каждый уголок которой знала так же хорошо, как и свою квартиру. Ее встретили привычные, ритмично попискивающие звуки работающих медицинских приборов. В палате было светло и просторно, сквозь приоткрытые ролеты на окне внутрь игриво заглядывало солнце, разбрасывая по стенам солнечные зайчики, отражавшиеся от мониторов у стоящей в центре кровати. Знакомо пахло лекарствами.       Рейя подошла к тумбочке возле кровати и поставила в стоящую на ней вазу принесенные с собой цветы. Приятный аромат медленно поплыл по воздуху, разгоняя терпкий медицинский запах. Вот и хорошо. Папа всегда ненавидел запах больниц.       Девушка перевела грустный взгляд на лежащего на кровати мужчину. Весь облепленный датчиками и проводами капельниц, он казался таким хрупким и маленьким — тенью самого себя. Темные волосы, лишь слегка тронутые сединой, потускнели и поредели; лицо исхудало и его бледность лишь подчеркивали залегшие под глазами тени.       — Привет, папс, — прошептала Рейя и наклонилась, чтобы ласково поцеловать отца в лоб. — Скучал без меня? Я вот скучала.       Рейя подтянула к кровати свое любимое кресло и села, затем аккуратно облокотилась о кровать, беря в руки безвольную прохладную ладонь отца. Его руки всегда были горячими тогда, раньше. Когда он действительно был с ней. Рейя тяжело вздохнула и прислонилась лбом к неподвижной отцовской ладони, закрывая глаза.       Если то, что пуля, выпущенная в грудь Рейи, не задела сердце, было удачей (или криворукостью ее врага), то случай ее отца был настоящим чудом. Пуля, пущенная в его голову, попала в титановую пластину, которая была имплантирована отцу семь лет назад, после опасного ранения на военном спецзадании. Это смогло остановить импульс пули и сбить ее траекторию, в результате чего ранение оказалось не смертельным.       Такаги Кадзуо выжил, но так и не пришел в себя. Вот уже три месяца он был в глубокой коме, подключенный к приборам жизнеобеспечения. Врачи опасались давать какие-либо прогнозы, зная коварность коматозного состояния. Не говорили они так же и о том, что даже очнувшись, Кадзуо вряд ли будет тем же человеком, что и до этой трагедии. Травма мозга могла оказаться критической: он мог очнуться, но никого не узнавать, эта травма могла опасно нарушить его речевой аппарат, повлиять на умственные способности или до конца жизни оставить в состоянии овоща. Про это никто не говорил, но Рейя все равно об этом знала. Она читала и тщательно изучала всю медицинскую литературу, посвященную нейрохирургии и черепно-мозговым травмам, какую могла заполучить в свои руки. Рейя знала, что ей не стоит надеяться на чудо.       Но как она могла не надеяться? Ведь это был ее папа, ее единственный самый родной человек на земле. Рейя шмыгнула носом и потерлась щекой о его шероховатую ладонь.       — Я сходила в кино с Джун, на «Человека-Паука 2», — прошептала она в его ладонь. — Мы с тобой так ждали этот фильм, помнишь? Ты все волновался, каким же получится твой любимый доктор Октавиус, вдруг испортят. Крутым он получился, можешь не переживать. Вот, смотри-ка, что я для тебя добыла. — Рейя приподнялась и, порывшись в сумке, вынула из нее набор наклеек с персонажами из фильма. Положила на тумбочку рядом с вазой. Там уже стояли: папина любимая чашка, его кистевой эспандер, сборник рассказов Говарда Лавкрафта и маленькая фигурка Мастера Йоды. Рейя хотела, чтобы с отцом были его любимые вещи, если ее не окажется рядом, когда он очнется (именно «когда». Не «если»), и врачи милостиво разрешали ей оставлять в палате эти безобидные пылесборники. — А еще я случайно раскормила Артемиса, опять. Жрет, как слон. Придется снова сажать его на диету, и в этот раз он меня точно возненавидит. Будет орать от недовольства, как банши, хоть бы соседи не пожаловались.       Приборы продолжали равнодушно гудеть. Грудь отца мерно вздымалась и опадала, и Рейя заставляла себя не думать о том, что жизнь в нем сейчас поддерживают лишь все эти гудящие железки и капельницы, заливающие в его организм питательные вещества. Она протянула руку и ласково провела пальцами по его волосам.       — Не поверишь, в какую неприятность я вляпалась. Помнишь, я тебе рассказывала про Баджи Кейске? Гопника из Тосвы, который перевелся в мою школу? Так вот, он приперся в наш бар и узнал, что я там работаю. А теперь хочет, чтобы я его готовила к контрольным тестам по всем предметам в обмен на его молчание. Вот уж не знаю, получится ли у меня что-то вбить в его башку. Не понимаю, зачем ему вообще сдалась школа. Мотается на мотоцикле со своими дружками, ввязывается в драки, а может и чем похуже занимается. Школа ему только мешает, так к чему эти лишние сложности? — Рейя снова полулегла на больничную кровать, взяла отцовскую ладонь и пристроила ее у себя на голове, закрыла глаза, впитывая знакомую тяжесть его руки на своих волосах. — Когда ты проснешься, пап, давай поедем куда-то. Далеко-далеко. В отпуск. Пойдем в поход. Съездим к морю. Ты только проснись, пап. Пожалуйста.       Рейя натужно сглотнула, крепко зажмуривая глаза, но это не помешало двум одиноким слезинкам скатиться по ее щекам. Она устала. Она хотела отдохнуть. Она хотела, чтобы Баджи Кейске отстал от нее. Хотела отомстить мужчине, сломавшему их жизнь. Но больше всего, больше всего она хотела, чтобы папа вернулся к ней. Ей больше ничего не было нужно.       Спустя час Рейя вышла из палаты, чувствуя себя одновременно и хуже, и лучше — как и каждый раз после визитов сюда. На диванчике в коридоре ее ждала знакомая девушка с выкрашенными в яркий фиолетовый цвет волосами и светлыми фиалковыми глазами. Увидев Рейю, девушка поднялась и с улыбкой раскрыла руки для объятия.       — Изуми, — Рейя радостно обняла ее в ответ. — Что, снова практику тут проходишь под маминым присмотром?       — Вроде того. А вообще, услышала, что ты тоже тут и решила поздороваться.       Хирано Изуми была тем человеком, кому удалось пинками выгнать Рейю из пучины депрессии, в которой та варилась весь первый месяц после покушения на их с отцом жизни. Она тогда все еще лежала в больнице, проходя реабилитацию после пулевого ранения и пытаясь понять, что ей делать с этой спасенной жизнью теперь, когда отец был жив лишь номинально, полиция подозрительно быстро закрыла их дело за неимением улик (да в смысле?), а после больницы ее ждала холодная квартира, которая без папы перестала быть домом.       В то время Рейе назначили штатного больничного психолога, но сеансы не приносили никакого облегчения. А потом Рейя случайно познакомилась в больнице с Изуми, оказавшейся дочерью ее психолога. Изуми тоже изучала психологию в университете и была старше Рейи на два года. Что-то щелкнуло между ними и контакт установился мгновенно. Разговоры с Изуми, всегда такой умиротворяющей, несмотря на кричаще-яркий внешний вид, стали лучиком света в жизни Рейи в то тяжкое время.       Даже теперь, приходя в больницу, Рейя всегда справлялась об Изуми, и если они пересекались, то обязательно болтали, иногда по несколько часов кряду, если позволяло время. Изуми была той, кто сказал Рейе, что, поставив себе цели, пусть даже самые маленькие, и достигая их одну за другой, она сможет снова почувствовать себя живой. Хирано-младшую, правда, точно хватил бы удар, узнай она, как для себя интерпретировала ее совет Рейя и какую цель себе поставила.       Рейя скормила скептически глядящей на нее Изуми все ту же историю про дверь, когда та спросила ее о синяке. Тональный крем совсем вытерся, и Рейя махнула на это рукой, вконец задолбавшись его поправлять. Поболтав еще немного, она попрощалась с торопящейся на студенческую практику Изуми и, в уже более приподнятом настроении, покинула больницу. Впереди ее ждала длинная смена в баре, а на завтра еще нужно было подготовить учебный план для ее нежданного ученика.       Совсем не так Рейя планировала провести свою субботу.       Она лишь надеялась, что Баджи Кейске не окажется совсем тупым.