Scar Tissue

      Рейя была слишком далеко, чтобы услышать, что там происходило между Майки и Мацумото. Она успела лишь увидеть, что лидер Кровавой Зари направлял на него пистолет, и ее сердце рухнуло в пятки, едва не пробив землю под нею, но она вынуждена была перевести все свое внимание на Накаяму и нож в его руке. Рейя знала, что Кейске дерется со своим противником совсем недалеко от командиров, и страх полз ознобом по ее коже. Пуля — дура, ей все равно, в кого попадать, Рейя хорошо это знала. Кейске был слишком, опасно близко к ним. И слова Такемичи гремели в ее голове: «Нужно, чтобы он не заполучил в свои руки пистолет». О ком он говорил? О Мацумото? Откуда он знал, что огнестрельное оружие действительно объявится на этом сражении? Пистолет сразу же менял все правила, перечеркивал их и диктовал новые. Наказанием за неподчинение этим новым правилам была смерть. Она уже жадно облизывалась, глядя в самое сердце Майки из холодного, темного дула. И Кейске стоял слишком близко.       Но пока что дорогу и обзор самой Рейе загораживал Накаяма, и пусть в руках его был не пистолет, а нож, это тоже было крайне опасно. Она не могла сдвинуться с места и обойти его, чтобы найти Кейске, вынуждена была все внимание обратить на стоящего перед ней ублюдка, пока ее сердце трещало по швам от паники. А вокруг них уже гудело масштабное побоище, потому что после ранения Хайтани в драку вступили обе группировки полным составом. Но к ним двоим никто не приближался, будто не желая вмешиваться в поединок вице-командира.       — Вот это сюрприз! — гаденько протянул Накаяма, окидывая Рейю липким сальным взглядом, от которого она мигом почувствовала себя невыносимо грязной и брезгливо поморщилась. — С каких это пор Тосва набирает в свои ряды баб? Давай так: вместо драки я хорошенько выебу тебя, и ты не будешь лезть в мужские дела.       Глаза Рейи опасно сузились над черной хирургической маской. Ко всем своим грехам урод оказался еще и типичным образчиком мужского шовинизма. Он будто забыл, что еще несколько минут назад Рейя успешно надирала ему зад — до тех пор, пока он не вынул нож, обманом получив преимущество.       — Как будто ты хоть что-то понимаешь в мужских делах, — сквозь зубы прошипела Рейя, впервые заговаривая с ним. Она внимательно следила за ножом в его вытянутой руке. Мерзко хихикая, он сделал несколько пробных выпадов в ее сторону, от которых она резво увернулась. Солнце яркими, слепящими бликами отражалось на лезвии.       — Голосок прорезался, шлюха? — резко перестал улыбаться Накаяма, видя, что уворачиваться от его ножа противнице не составляет труда. Он пошире расставил ноги и крепче обхватил рукоять, скаля желтые зубы в злобной гримасе. Накаяма резко шагнул к ней, делая новый выпад ножом, но вновь мимо. Он зарычал от злости и досады.       — Такие, как ты и твой вшивый командир, могут рассчитывать только на оружие в драке, но сами ни на что не годны, — продолжала подначивать его Рейя, танцуя вокруг него и не сводя напряженного взгляда с ножа.       Ей нужно было разозлить его еще сильнее. Ей нужны были его злость и ярость. Злость имела обыкновение затуманивать разум, лишать хладнокровия и делать движения более безрассудными, более неуклюжими. Ей нужно было вывести из равновесия своего противника.       — Заткни пасть, шалава! — зарычал Накаяма, ожидаемо бросаясь на нее. Рейя отбила его удар, одновременно уворачиваясь от ножа и отскакивая в сторону. — Будь у меня сейчас ствол, ты бы уже сдохла!       От его слов будто что-то лопнуло внутри Рейи, потекло по сердцу раскаленной лавой, отдалось фантомной болью в шраме на ее груди. Не переставая следить за его движениями, Рейя медленно подняла одну руку к лицу и сорвала закрывающую ее рот и нос маску, отшвырнула черную ткань в сторону. Накаяма прищурился, разглядывая ее открытое теперь лицо.       — Но у тебя уже был однажды ствол, — тихим опасным голосом произнесла она, и в мутных глазах Накаямы вдруг сверкнуло узнавание. А Рейя медленно взялась за полу уже разорванной куртки и отвела ее в сторону, открывая гладкий шрам под ключицей. — И угадай, что, выродок? Я все еще здесь.       Глаза Накаямы невероятно расширились, открывая пронизанные красными сосудами белки, остекленели от ярости.       — Сука! — почти взвыл он, бросаясь на нее всем телом и замахиваясь ножом, как заправский маньяк.       Рейя в этот момент особенно пожалела, что не уделяла так много времени приемам против врага с холодным оружием, как могла бы, потому что на этот раз она увернулась недостаточно быстро. Острое лезвие ножа чиркнуло по ее руке, распарывая рукав и обжигая резкой болью кожу. Рейя непроизвольно ахнула, но тут же сцепила зубы, игнорируя боль. Всего лишь царапина. Кейске было в тысячу раз больнее в тот день. Накаяма развернулся к ней, она резво отскочила в сторону и тут боковым зрением заметила приближающегося к ним Кейске, будто одна мысль о нем в ее голове, как заклинание, призвала его сюда, к ней.       — Назад, Кей! — рявкнула Рейя и, к счастью, он послушался, затормозил, так и не добежав до них. Это был только ее бой. К тому же, Рейя вовсе не хотела подпускать Кейске на опасно близкое расстояние к этому психу. Хватит с него уже имеющихся двух ножевых ранений.       Они кружили друг напротив друга, как два готовых к схватке зверя, в пылу драки приблизившись к контейнерам, где все еще находились командиры банд, и Рейя увидела, что Майки, живой и, вроде бы, невредимый, возвышается над лежащим у его ног Мацумото, а рядом с ним — вот это неожиданно — стоит Казутора. Она понятия не имела, что там произошло, но одну вещь поняла очень отчетливо: пистолета больше нигде не было видно.       Нужно, чтобы он не заполучил в свои руки пистолет.       Рейя с тревогой облизнула пересохшие губы. Где же чертова пушка? Но переживать об этом у нее не было времени, потому что Накаяма снова пошел в наступление. Он тоже увидел, что его командир повержен, и сейчас его глаза с нездорово пожелтевшими белками яростно выкатывались из орбит. Накаяма выглядел совсем безумным. Словно зверь, понимающий, что его загнали в ловушку.       Пространство вокруг пронизывали разъяренные восклицания и крики боли, удары кулаков о чужую плоть; в воздухе цвел металлический запах крови, провоцирующий на еще большее насилие. Эта какофония звуков жестокости и боли разливалась безумной симфонией над всем кладбищем автомобилей, ее ноты забивались в уши, прогрызали себе дорогу в мозги, одурманивая всех и каждого жаждой насилия. Казалось, эти звуки только набирают в силе и громкости, стремясь к своей кульминации.       Поэтому неожиданная тишина, в один миг воцарившаяся в воздухе, будто по негласному спонтанному договору, показалась еще более оглушающей и давящей. Все на поле боя застыли, будто стоп-кадры фильма, парализованные одновременно ударившим их всех заклятием неподвижности. Эта нежданная тишина звенела в ушах, жужжала надоедливой мухой. А через миг лопнула, отступила, и Рейя смогла разобрать еще пока что едва слышный, но безошибочно узнаваемый звук: вой сирен.       Ее губы растянулись в насмешливой и жестокой усмешке. Накаяма стоял напротив, выставив вперед нож, и тоже прислушивался к этим новым звукам, обещавшим очередную смену правил в этом сражении.       — Кажется, у нас гости, — сказала Рейя, наслаждаясь его расстерянным видом.       Она не знала, кто вызвал копов, и когда. Возможно, кто-то позвонил в полицию после ранения Риндо Хайтани, но Рейе было все равно. Она не собиралась уступить продажным копам свою жертву, которую так давно выслеживала.       — Не надейся, сука, копы давно ходят под нами, — брызжа слюной, гаркнул Накаяма, снова бросаясь на нее.       Его нож хаотично полосовал воздух, и Рейя понимала, что усталость уже берет свое, и скоро она не сможет уворачиваться от него. Но он был уже настолько не в себе, что становился невнимательным. Она ждала именно этого. И Рейя улучила подходящий момент, изловчилась ударить его ногой четко в коленную чашечку. Взвыв от боли, Накаяма тяжело рухнул на одно колено. Она не дала ему времени собраться и прийти в себя, и одним сильным ударом ноги выбила нож из его выставленной в сторону руки. Накаяма завопил от новой боли, а Рейя уже налетела на него, один за другим нанося выверенные удары, будто разъяренная фурия. Именно ею она себя и чувствовала в этот момент: фурией — кровожадной, ненасытной богиней мести, не знающей жалости. Рейя повалила его на землю и оседлала, зажимая коленями его руки, а ее кулаки без устали методично поднимались и опускались, врезаясь в его лицо.       Время остановилось, выплюнуло Рейю из своего размеренного течения. В ее голове вспыхивали и гасли хаотичные картины, будто меняющиеся огоньки на цветной гирлянде.       Удар — разбитая скула — кровь на костяшках.       Теплые папины руки, большие и шероховатые, так нежно вытирают слезы с ее детского лица.       Удар — влажно треснувший нос — чужой булькающий хрип.       Папин грубоватый хриплый бас выводит слова колыбельной, созданной для мелодичных женских голосов, но для Рейи она не может звучать прекраснее.       Удар — разбитая бровь — выбитая фаланга безымянного пальца.       Подобие человека под нею похитило у нее драгоценный звук этого голоса. Он украл у нее теплоту и защиту папиных рук, ставших по его вине холодными и неподвижными, возможно, навсегда. Все из-за этого человека. Он забрал у нее самое дорогое, растоптал ее в кровавую кашу, разбил на осколки и посягнул на самое сокровенное. И в душе Рейи заходилось яростным ревом новорожденное чудовище, металось внутри обезумевшим зверем, царапая когтями содрогнувшиеся стены ее рассудка, будто желало вырваться, наконец, из этой тесной человеческой оболочки.       Бинты вокруг ее костяшек уже давно пропитались кровью. Накаяма дергался под ней, будто придавленный камнем червь, но Рейя не отпускала его; она била, била и била, не обращая внимания на боль в поврежденной руке, когда ее кулак столкнулся с его зубами, выбивая один из них и сдирая уже давно сбитую кожу на ее фалангах. Перед ее глазами все еще стояло лицо папы, такое бледное, почти ненастоящее, почти неживое. Этот человек заслуживал быть избитым до смерти. В нем не было ни грамма раскаяния. Узнав ее сейчас, он пожелал лишь одного: причинить ей боль еще раз, убить ее еще раз. Он не заслуживал права дышать. Сколько еще жизней он разрушил? Сколько еще разрушит, если она отпустит его сейчас? И Рейя била его, стирая из мира его лицо, в мясо разбивая собственные руки, рыча от ненависти, а по ее щекам ручьями текли злые и полные боли слезы.       И словно в каком-то дежавю, знакомые сильные руки перехватили ее несущийся вниз кулак, не давая завершить удар.       — Рейя, — позвал ее Кейске тихим твердым голосом. — Уже достаточно.       Она резко развернулась на звук его голоса, с лицом, пугающе искаженным яростью почти до неузнаваемости; смотрела на него стеклянными звериными глазами, будто не узнавая, и дыхание вырывалось из ее судорожно вздымающейся груди со свистящим хрипом. В ушах стоял оглушающий невыносимый гул, вся кожа свербела, будто по ней прокатывались разряды электричества. Накаяма булькал кровью под нею. Рейе казалось, она даже чувствует вкус его крови во рту. Через миг ее ужасно затошнило, но желудок был пуст, поэтому она просто сплюнула вязкую, пропитанную алым слюну, прямо на лежащего под ней мужчину. Ее тело конвульсивно вздрагивало и она не могла остановить эти судороги. Тепло пальцев Кейске на ее запястье в какой-то миг стало единственным якорем, привязывающим ее ускользающий рассудок к настоящей реальности. А через миг все силы покинули ее тело разом и полностью, оставляя внутри опустошение и мертвую пустыню. Кейске потянул ее наверх, и Рейя поддалась, послушно следуя за его движением.       — Нужно уходить, — тихо сказал Кейске, беря ее разбитые руки в свои, пачкая пальцы в покрывающей их крови: Накаямы и ее собственной. — Сюда едет полиция.       Звук его голоса гладил рычащее чудовище внутри нее, заставлял его склонять голову, сдвигаться назад, в ту затаившуюся внутри ее души тьму, из которой оно вышло. Его голос успокаивал ее, но слова не имели смысла.       — Даже если и так, этот выродок был прав, — голос Рейи скрипел, царапал пересохшее горло. Она удрученно покачала головой. — Полиция у них под каблуком.       Кейске потянул ее за собой, разворачивая спиной к Накаяме, убирая его с поля ее зрения. Рейя была благодарна ему за это. В ней сейчас не было сил, чтобы еще раз посмотреть на это ненавистное лицо и то, во что она его превратила.       — Пусть так, но все равно нужно убираться, нельзя, чтобы они нас загребли. Но хуй с ними. Мы ведь победили Кровавую Зарю! — с торжеством в голосе сказал ей Кейске, и в первые секунды Рейя никак не могла понять, о чем он говорит, осоловело моргая на него усталыми глазами. Победили Кровавую Зарю?..       Следом пришло осознание. Точно, ведь Майки вырубил Мацумото и, значит, лидер Кровавой Зари пал в битве против командира Тосвы. Будет ли это иметь хоть какое-то значение для той своры бешеных псов, которой была Кровавая Заря? Рейя вдруг остановилась, сбившись с шага. Майки вырубил Мацумото. У которого был пистолет. Где сейчас писто…       — Эй, сука.       Рейя и Кейске оба оглянулись на голос. И Рейя уже знала, что увидит, еще до того, как глаза нашли его. Накаяма, еле держась на ногах, с кровавым месивом вместо лица, стоял в паре метров от них, а в его руке был зажат тот самый пропавший пистолет, нацеленный точно в голову Рейи.       — В этот раз ты уж точно сдохнешь, — булькнул он кровью, которую тут же сплюнул через дыру, оставленную на месте выбитого ее кулаком зуба.       Рейя застыла, до предела расширенными глазами глядя в темное дуло пистолета, полностью во власти страшного, внушающего тошнотворный ужас дежавю. Прошлое и настоящее смешались в ее голове, забурлили темнотой в голодной узкой пасти пистолета, в недрах которой затаилась смерть.       — Серьезно, урод? — фыркнул сбоку от нее Кейске, и Рейя вздрогнула от звука его голоса. Он слишком близко к ней, слишком близко к смерти, нацелившейся сейчас на нее, жадной и неразборчивой. — В этом стволе нет магазина, Казутора вынул его!       Вынул магазин? Взгляд Рейи снова быстро скользнул по пистолету, цепляясь за его плавные изгибы, уже измазанные кровью, которой были покрыты руки Накаямы.       — Тогда твоей шлюхе не о чем переживать, так? — Накаяма растянул в тошнотворной кривой ухмылке разбитые губы, одновременно с этим взводя курок.       Все тонкие волоски на теле Рейи встали по стойке смирно. Беспокойное ноющее предчувствие, ковырявшее ее голову изнутри со вчерашнего дня, прорвалось наружу неконтролируемым ознобом по коже.       Нужно, чтобы он не заполучил в свои руки пистолет.       Глаза Рейи впились в черную матовую поверхность оружия. Она уже видела такие раньше. Это был Террен-501, специализированный военный экземпляр, у ее отца когда-то был такой же. И его особенностью было то, что…       — В самом стволе всегда остается запасной патрон… — прошептала Рейя побелевшими, онемевшими губами.       Все произошло невероятно быстро, но для Рейи время будто замедлилось. Она видела до предела расширившиеся глаза Кейске, полные нового ужаса, и каким-то животным чутьем поняла, что он собирается сделать еще до того, как он задвигался.       Выстрел зло прогремел в воздухе, подобно взрыву, и его эхо обезумевшим фантомом заметалось над кладбищем автомобилей, отскакивая от разбитых стекол и звеня в ушах. Кейске резко дернулся вперед, намереваясь закрыть собой Рейю, а в ее голове громыхали слова Такемичи: «Может произойти что-то непоправимое». Время растянулось, будто жевательная резинка, будто натянутая до предела пружина, застыло липкой патокой; затем вдруг резко сжалось до одного ужасающего мига, в котором Кейске закрывал ее собой, а пуля летела в его шею. И Рейя задвигалась вместе с этим обезумевшим временем, действуя исключительно на инстинкте, потому что в ее голове было сейчас гулко, пусто и темно.       Но она все равно не успела.       Все равно была слишком медлительной, чтобы обыграть пулю в этой ужасной гонке, заранее обреченной на провал. Горячая кровь брызнула ей в лицо, окропляя щеки багряными слезами, осела ржавчиной на ее губах. Рейя не двигалась. Она видела лишь широко раскрытые глаза Кейске, устремленные на нее, только на одну нее, будто в ней заключался целый мир. Его лицо резко побелело. Побледневшие губы дрогнули, будто в попытке сказать что-то, но с них сорвался не звук — вместо этого потекла кровь, тонкой багровой струйкой сбегая на подбородок.       А в следующий миг он стал оседать на землю.       Рейя не видела, как подоспевшие Мицуя и Дракен скрутили дико гогочущего Накаяму. Не видела подбежавших к ним Майки и Казутору, обоих с мертвенно бледными лицами. Не видела Чифую, камнем осевшего в поднятую с земли пыль, с безумным видом вцепившегося руками в светлые волосы, глядя на своего друга полными ужаса и жестокого дежавю глазами. Она видела одного лишь Кейске, его побледневшее лицо, его затуманенные карие глаза, неотрывно глядящие на нее, в ее душу, в ее сердце, видела лишь его обагренные кровью губы, силившиеся раздвинуться в улыбке. Он почему-то стал таким тяжелым в ее руках.       — Нет, Кей, — прошептала Рейя не слушающимися губами. Слова вырывались изо рта с хрипом, резали ее губы, будто битое стекло. — Нет, пожалуйста, нет.       Она словно заново оказалась в том парке, беспомощно наблюдая, как родной человек неумолимо ускользает сквозь ее слабые пальцы. Эта пуля будто поразила и ее тоже, но на сей раз в самое сердце, без промаха. Окровавленная рука Кейске двинулась наверх, будто желая прикоснуться к ее лицу, но опала вниз, слишком отяжелевшая. Рейя не помнила, как сорвала с себя куртку и прижала к ране в его груди, надавливая, умоляя его кровь остановиться, вернуться назад, в слабеющее тело. Ее было так много — крови.       — Все-таки… Все-таки, наверное, от судьбы не уйти, — натужно, хрипло проговорил Кейске, и алая кровь вытекала из его рта вместе со словами.       Рейя не могла дышать. Не могла жить. Не чувствовала своего тела. Живым в ней был лишь одуряющий, лишающий разума ужас. Нет, не могло этого произойти. Не так. Не с ним. Только не с ним тоже. Только не он. Только не так.       Чьи-то руки вдруг накрыли ее собственные, судорожно сжатые на куртке, зажимающей рану, и только тогда Рейя поняла, что ей что-то говорят. Даже не так: ей что-то кричат, но голос этого человека едва ли был способен пробиться через окружившую ее нерушимую стену ужаса.       — Уходите! Сюда едет полиция! — кричал Такемичи, пытаясь отодвинуть упрямые руки Рейи, чтобы самому затиснуть рану в груди Кейске.       — Черт с ними, — глухо прошипела Рейя, упираясь. Она не собиралась никуда уходить. Она останется с Кейске, это даже не обсуждалось. Она не позволит и ему тоже покинуть ее. Только не он. Только не так.       А его глаза пугающе закатились, и Рейя почти закричала от парализующего ужаса, вселившегося в каждую клетку ее тела, каждый фибр ее души. Почти — потому что в ее легких не было воздуха, они ссохлись в хрустящую пленку, как засушенный осенний лист, и ее рот лишь раскрылся в немом вопле. Нет, не он, только не он, только не так!       — Это я их вызвал! — продолжал надрываться Такемичи, настойчиво ища ее безумные глаза. — Сюда едет наряд Накамады Юджиро, и они не спустят им это с рук.       — Я его не оставлю! — утробно зарычала Рейя, с яростью вновь отталкивая руки Такемичи. Она готова была ударить этого парня, который пытался убрать ее руки, мертвой хваткой вцепившиеся в Кейске. Который не двигался. Он совсем не двигался. Его грудь была неподвижна.       — Рейя, Баджи не хотел бы, чтобы тебя арестовали, — дрожащим голосом проговорил подошедший к ней Мицуя.       — НЕ ГОВОРИТЕ О НЕМ ТАК, БУДТО ЕГО УЖЕ НЕТ! — взревела Рейя не своим голосом.       — Я останусь с ним, — твердо сказал Казутора. Его руки дрожали, а на лице жили лишь ставшие огромными золотистые глаза.       — Уж если кому и нельзя оставаться, так это тебе, с твоей криминальной историей, — отрезал Дракен.       — Остаюсь я, — тихим и непреклонным голосом произнес Майки.       Он присел рядом с ними, и его руки властно отодвинули ладони Рейи. Почему-то именно у него это получилось, хотя Рейя и не собиралась ему поддаваться. Его ладони заняли место ее собственных на куртке, зажимающей страшную рану. Почему она позволила ему убрать свои руки? Разве они не понимают, что если она хотя бы на миг отведет взгляд от Кейске, хотя бы на миг перестанет прикасаться к нему, то сама умрет, рассыпется в горький прах? Разве не понимают? Разве не…       — У нее истерика. Уводите ее, — приказал Майки.       Рейя бесновалась в руках тянущего ее Дракена, будто обезумевший демон, и тот отдувался, пытаясь совладать с нею. Наконец, устав от ее сопротивления, высокий парень проговорил извиняющимся тоном:       — Прости, Рейя, это для твоего же блага.       Через миг на ее затылок обрушился четко выверенный удар, и темнота жадно проглотила ее сознание, ее сопротивление, и живьем пожирающий ее ужас.