Внимание.

      Увы, но на следующей неделе после того, как Джейс зашёл к Виктору, увидеться им не удалось. У заунита странно обострились боли в позвоночнике, поэтому он взял больничный на работе и попросил Джейса просто немного подождать. Ещё в начале недели Талис думал зайти к Виктору, чтобы убедиться, что он в порядке, но неделя эта оказалась слишком нагруженной. Он готовился к выставке, заново собирал свою магнитную модель, работал в кабинете моделирования над новой работой и конспектировал дополнительные лекции. В общем, всё его время было слишком забито.       Вечерами Джейс сидел в комнате, тупо уставившись в стену и просто эмоционально отдыхая. Или иногда ходил по комнате от угла к углу в своих мыслях. Думал о новом проекте, думал о том, как удивить учителей и о том, как, возможно, удивить Виктора. Пару дней ему даже не удавалось достаточно быстро уснуть, поэтому он снова вставал и ходил по комнате.       Когда ему надоело думать о новых проектах и он достаточно с ними свыкся, он начал больше думать о Викторе. Волнение о его состоянии усиливалось, Джейс даже слегка соскучился. За неимением новых тем, к середине недели Джейс занял все свои мысли Виктором. Что бы Виктор подумал об этой ситуации? Похвалил бы его Виктор за эту разработку?       А как Виктор вообще относится к Джейсу?       А может ли Джейс назвать его своим другом?       Джейс приятен Виктору?       И, в знак чертового кризиса эмоций в организме Талиса, появилось:       А может ли у него и Виктора быть что-то помимо дружеских отношений?       Постыдная, глупая мысль. Джейс явно переработал. Но он же даже не умеет целоваться…       А умеет ли Виктор?       Джейс не так много переживает о Викторе, как просто думает о нём. Теперь вечерами он ходит не с мыслями о проектах, а с мыслями о Викторе. Теперь он не спит, потому что его щеки ближе к ночи горят от странно возникшей симпатии.                                А потом снова возникает обязанность работать над разработками, потом Джейс снова идёт в Академию и пишет конспекты.        И, кажется, он может так и сойти с ума, но в один день его подзывает к себе Хеймердингер: – Джейс Талис, юноша, подойдите сюда.       Талис останавливается у выхода и медленно разворачивается. Снова что-то о его модели? – Да, профессор? – Вы же занимаетесь с Виктором внеурочно? Вы не виделись с ним на этой неделе?       Щеки Талиса предательски вспыхивают от неожиданности. Это первый раз за неделю, когда кто-то, кроме его мыслей, упоминает при нем Виктора: – Нет, ещё не виделся. – Но планировали?       Планировал ли он увидеться с Виктором? Что ж, это определенно было хорошей идеей, ему нужно это сделать. Да, верно, он обязан это сделать. Планировал? Черт, нет, он не планировал. – Да, я зайду к нему в скором времени.       Профессор Хеймердингер удовлетворенно улыбается: – Хорошо, тогда, не могли бы вы отнести ему эти записи? – и профессор протягивает Джейсу небольшую папку чертежей и записей. Что-то, что, наверное, нужно было Виктору для помощи в программе обучения первых курсов. – Без проблем! – Джейс выставляет руки вперёд за папкой, потом разворачивается и выходит из двери. Затем понимает, что руки выставил, но папку не взял, возвращается за ней, на этот раз берет и снова выходит из-за двери: – Я всё ему передам!       И уходит по коридору, пытаясь овладеть собой после этого идиотского смущения.       Вечером того же дня Джейс становится напротив зеркала в своей комнате и задумывается о том, как скоро ему придется увидеть Виктора. Завтра. Он определенно пойдет к нему завтра. Чтобы посмотреть в лицо человеку, заставившему его чувствовать себя так странно. Порхающе, но тягостно. Будто ему нужно во что бы то ни стало остаться на почве, но его тянет вверх его же магнитная установка.       Чтобы посмотреть ему в лицо и решить для себя, что ему просто показалось, что он это чувствовал. Чтобы решить, что у него просто какой-то недостаток внимания от окружающих. Чтобы…       Чтобы увидеть каждую родинку на его лице, освежить воспоминание и обдумать это следующим вечером.       Запомнить эти дистрофически худые руки и теплые янтарные глаза.       Чтобы понять, как двинуть Виктора с живой точки.       Чтобы поцеловать его в скором времени.       Джейс окунается в эти мысли с головой. Затем чувствует что-то внутри себя. Это что-то мыслит критически. И это что-то напоминает ему, что он всё ещё не умеет целоваться.       На внутренней инерции Джейс подаётся вперёд и пытается изо всех сил симитировать живой поцелуй со своим отражением.        Получается так себе. Холодное стекло зеркала заставляет Джейса прийти в себя. Он начинает чувствовать себя глупо. Черт. Он… Он что? Поцеловал зеркало?       Волна стыда накрывает его, заменяя волну сладости мыслей о Викторе.        Да что за глупости он себе напридумывал? Они же даже не друзья. Будто… Будто вопиющее желание отношений Джейса думало за него.       Его тошнит от этой мысли.       Глупо это всё. Да и чувства, наверное, не настоящие.       Чуть позже ещё оказывается, что стереть с зеркала след от губ не так уж и просто. Отвратительный вечер.       Перед сном он садится на кровать, достаёт папку, что дал ему Хеймердингер, чтобы посмотреть, что же там.       В папке самые обычные чертежи, ничего нового. Никакой загадки, ни капли самого Виктора.       То волшебство симпатии рассеивается.       Теперь Джейс хочет пойти к Виктору, только затем, чтобы его вернуть.