Возьму котенка в хорошие руки

      Дорога до участка в прямом смысле казалась вечной. Антону очень хотелось разрыдаться прямо здесь и сейчас, но какое-то внутреннее чувство просто не давало показать себя слабым. Знаете, есть люди, которые полностью замкнуты в себе и изолированы от внешнего мира. Антон был очень открытым и добрым парнем в детстве, но многие этого просто не ценили, поэтому Шастун никогда не показывал свои чувства в открытую. Он мог поплакать только сам с собой или на плече у Димки или Сереги. Это были единственные люди, кто правда понимал и поддерживал юношу. Единственные люди, кто не отвергли… За этими размышлениями все доехали до участка и, выйдя из машины, Шаст инстинктивно поплелся за женщинами в форме, совершенно не понимая, что происходило, происходит и будет происходить. Настоящее было какое-то затуманенное и неразборчивое. Они зашли в небольшое серое помещение. По бокам стояло несколько стульев, а напротив был еще один стул, но уже со столом. За него села женщина в форме и указала пальцем на ближайший стул, прося юношу присесть. Антон усадил свою пятую точку и стал нервно теребить бесконечные браслеты на своих запястьях. Атмосфера накалялась еще и звенящей тишиной, которая была просто повсюду. Все были заняты какими-то делами. Та самая Полина усердно что-то писала на ноутбуке, а брюнетка перебирала кучу каких-то бумаг, до этого аккуратно сложенных на столе.       — О! Нашла. Антон Андреевич Шастун, верно? — юноша кивнул. — Та-а-а-ак, значит… ваша мама…       — Нет, прошу Вас, только не звоните маме, — Антон сложил руки в молитвенном жесте. Он готов был пожить даже на улице, но не в доме с мамой и ее новой семьей. Когда Шастун виделся с ними в последний раз, те его явно не взлюбили и при любой возможности хотели бы напакостить.       — Ладно, ладно, найдем кого-то другого, кто бы мог стать опекуном, — продолжила дама совершенно спокойным тоном. — О! Что насчет вашего дяди по папиной линии? — Шаст вдруг на момент замер. Какой к черту дядя? У папы таки был брат? Но почему он это скрывал? Мысли так и лезли к парню в голову, наполняя ее совершенно бестолковой и давящей информацией. — Так, мы можем с ним связаться и узнать, есть ли такая возможность, правильно, Полина? — она взглянула на свою ассистентку, на что та кивнула и взяла бумажку, в которой, судя по всему, были указаны номера телефонов. Она быстренько набрала номер и выбежала на улицу. Кстати, там сейчас был лютый мороз и угадайте, в чем был Антон? Правильно, в рубашке и ветровке. Но из-за ситуации в целом он даже не чувствовал холод.       — Смотрите, если сейчас ваш дядя согласиться на опекунство, то вы смело можете сразу отправляться к нему. В противном же случае, вам придется некоторое время побыть в детдоме, — у Шастуна сразу перехватило дыхание от этого слова и он отвернулся к другой стене, на случай, если слезы непроизвольно польются из глаз. Через несколько минут в комнату вошла Полина.       — Я с ним поговорила. Он сказал, что, безусловно, готов стать опекуном и готов забрать племянника в любую минуту. Он сказал, что догадывался о возможном поведении Андрея Шастуна и поэтому ему даже ничего особо рассказывать то и не пришлось. Я сказала, чтоб он подъезжал сюда тогда, когда сможет и мы оформим документы, — выдав информацию, женщина села за стол рядом с брюнеткой и вновь начала что-то усердно печатать.       — Вот и отличненько. Тогда, Антон, вы можете пока посидеть, подождать, пока ваш дядя приедет, — дама в форме, чьего имени парень до сих пор не знал, мило улыбнулась.       Предвкушение разрывало Шаста на мелкие кусочки. Что за дядя? Почему он о нем не знает? Может, он не родной? Может, он будет издеваться над мальчиком, как это делал отец? Знаете, у них, как никак, одна кровь в венах течет. Когда-то давно к ним в гости приезжал какой-то мужчина из Томска. Он тогда хотел что-то обсудить с отцом. Дело в том, что в течение разговора он бросил: «А как там твой братец то поживает?» — после чего Андрей резко перевел тему, даже толком не ответив на вопрос. Антон тогда подумал, что мужчина что-то спутал, но, кажется, все же отец что-то не договаривал. В участке парень просидел еще часа два, но в один момент та самая Полина получила какое-то сообщение, встала и вышла. Через пару минут послышались шаги и разговоры, приближающиеся к комнате. В нее зашла девушка, а за ней АРСЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ. Антон от удивления аж рот раскрыл и сделал глаза по пять копеек. Информатик, увидев реакцию парня, лишь слегка усмехнулся и подмигнул ему. Пока он и Полина заполняли какие-то многочисленные документы, Шастун просто сидел и переваривал неперевариваемое. Каким образом тут оказался Попов? Антон был прав на счет своих догадок? Но почему тогда Арсений не сказал об этом парню раньше? Или сам не знал? Хотелось уйти куда-то, посидеть и подумать. И поплакать не помешало бы, а то юношу уже изнутри распирало. Через двадцать долгих минут бесконечного оформления документов, Попов отстранился от бумаг и с улыбкой и какой-то жалостью посмотрел на Антона.       — Ну, я думаю, все. Вы можете идти. Я вам напишу как придут те экземпляры, там тоже надо будет заполнить, но это может подождать. Удачи вам, — дама посмотрела сначала на парня, а потом на Попова.       — Да, отлично, спасибо Вам большое. Идем? — он повернулся к Шасту и тот не нашел ничего лучше, как просто кивнуть. Он вышел вслед за информатиком, предварительно скомкано попрощавшись с женщинами. По дороге к машине мужчины молчали. А что тут скажешь? На самом деле, многое, но никто не знал, с чего начать. Минуты через две, они оказались у машины Попова. Белый форд куга выглядела очень ничего. Арсений сел за водительское сидение, а парень уселся рядом. Минут десять поездки все провели в гробовой тишине, но вдруг Попов выдохнул и заговорил. — Если тебе станет от этого легче, то я скажу, что об этом всем я узнал только вчера, — Шастун скорчил такую непонимающую гримасу, что информатик аж засмеялся и атмосфера стала более спокойной. — Ну, ты знаешь вообще историю в целом?       — Если честно, то у меня такое ощущение, что я единственный, кто не знает ни черта. Вот совершенно, — у парня уже начинала болеть голова от этого всего.       — Могу рассказать, если хочешь, конечно, — Антон закивал с такой силой, что у него чуть голова не отвалилась. — Ну, смотри. Много много лет назад, когда мне было годика, дай подумать, два, а твоему отцу двенадцать, наши родители о-о-о-очень сильно поссорились и дело дошло до развода. Вот так грустно. Моя мама забрала меня и дала мне свою девичью фамилию. Потом там много чего происходило, короче, мы переехали в Омск. Там я все детство прожил, а о брате я знать не знал, я его за всю свою жизнь почти не видел. Как ты понимаешь, мы даже не общались. Мама очень презирала все темы, связанные с семьей. Пару лет назад, закончив универ, я решил переехать в Питер, конечно, ничего не зная о местонахождении твоего отца. Я единственное, что знал, так это его фамилию. Потому что когда мама мне ее меняла, у нее все не сразу получилось и я лет до шести с двойной фамилией ходил, потом все окончательно поменяли. Вот. Смотрю, ты на занятия приходишь. Думаю, фамилия уж больно знакомая, да вот только подумал, что однофамилец. Потом, я когда бумажки на конкурс заполнял, смотрю, а ты Андреевич. Что-то меня переклинило, я даже не понял, что. Пришел домой и порылся в старых альбомах. Я туда никогда не залазил, но после смерти мамы они остались со мной. Я смотрю, Андрей Шастун, но фотки только с детства. А потом я понимаю, что ты на него чертовски похож. Просто максимально. Ну, думаю, сын сыном. Особо лезть в подробности не стал. А сегодня звонит эта тетка с опеки и такую ситуацию рассказывает. Я, кстати, не в меньшем шоке, — он посмотрел на Шаста, который пялился в одну точку на стекле и не подавал признаков жизни. — А он, как отец, хороший? И что вообще произошло? Я не стал расспрашивать, сказал а-ля знаю, чтоб мозг не перегружать раньше времени.       — Ну, так, а что. Как человек говно, так и отец такой же. Я за все детство до сегодняшнего дня ни разу не почувствовал от него любви. Он меня использовал, если можно так сказать. Принеси, подай, иди нафиг, не мешай. Потом пить начал, потом употреблять, потом мама из семьи ушла, мне отца на голову свалила, да он не промах, бить умеет знатно, — Шаст усмехнулся, от чего его левая скула неприятно засаднила. Пару дней назад отец в состоянии аффекта ебнул ему так, что тот в стенку впечатался и губу со скулой разбил.       — Это он? — спросил Попов, заметив длинную красную, наверняка очень болючую ссадину на скуле.       — Ага. Ну, я уже привык, — и замолчал. Арсений наконец понял, что раньше читалось в глазах юноши. Страх перед отцом. Перед его чертовым братцем, который запугал мальчика до смерти, при этом не дав ему ни капли ласки. Попов пообещал себе, что сделает мальчика счастливым. Он даст ему почувствовать себя нужным. Оставшуюся часть дороги они вновь ехали молча. Был уже практически вечер и глаза парня периодически предательски закрывались. Но вот, они наконец приехали. Дом выглядел шикарно, не как у юноши. А квартира была еще лучше. Она была небольшой, но очень уютной. Все было на своих местах, аккуратно и очень прилежно. Все выглядело современно, но, при этом, очень мягко и нежно. Здесь хотелось остаться навечно, пропасть в этих глубинах красоты. Попов провел парня в небольшую дальнюю комнатку, которая, по его словам, теперь станет комнатой Антона. Она выглядела намного больше, чем та каморка папы Карло, в которой Шастун жил раньше. Там стояли стол, стул, кровать и небольшой шкаф, откуда Арсений достал махровое полотенце и вручил его юноше.       — Я думаю, тебе захочется после всего этого помыться. Ванна там, — он указал на самую дальнюю дверь коридора.       Парень правда очень хотел помыться. Он хотел смыть с себя все то, что могло хоть как-то напоминать о сегодняшнем дне. Прохладная вода медленно стекала по телу Антона, пока тот просто пытался устоять на ногах, после такого дня. В это время Попов на кухне заваривал себе ромашковый чай от нервов, которые уже его просто достали. Ему было так жалко парня, что просто невозможно было жить. Однако, за все это время, любовь к мальчишке никуда не делась, они лишь отошла на второй план. В первую очередь надо было позаботиться о том, чтобы Шастун чувствовал себя хорошо на новом месте с новым человеком. Когда парень вышел их душа, предварительно переодевшись в пижаму, которую он захватил, он зашел в комнату и порылся в рюкзаке в поисках зарядки. Однако, вместо нее он нашел фотографию отца, который держит на руках Антона, которого только что забрал из роддома. Он его тогда любил. Наверное. В любой другой ситуации, парень бы просто отложил эту фотографию в сторону, но сейчас, под действием эмоций, он заплакал. Он вдруг почувствовал себя абсолютно ненужным и ничтожным. Почему жизни поступает с ним именно так? Юноша спустился вниз по стенке и поджал под себя ноги. Слезы текли ручьем. Они просились выйти наружу целый день, но парень упорно не давал им этого сделать. Воспоминания лишь ухудшали ситуацию и Шастун едва сдерживал себя, чтобы не всхлипнуть. Арсений хотел зайти, пожелать парню спокойной ночи, но застал не самую веселую картину. Он догадывался, что юношу к вечеру прорвет. Он не понимал, как он в свои шестнадцать может держать в себе столько эмоций на протяжении длительного времени. Попов понимал, что слова сейчас совершенно неуместны. Он лишь тихонько сел рядом и приобнял парня за плечо. Он опять был готов к тому, что его отвергнут, но Антон лишь слегка подвинулся ближе, не поднимая головы с колен. Информатик улыбнулся и стал размеренно поглаживать парня. Они вдвоем опять почувствовали тот самый уют, который был тогда в классе. Им было явно хорошо вместе. Особенно Шасту. Ему за всю жизнь никто ни разу не проявлял такой заботы. Арсений мог ждать сколько угодно, пока всхлипы под рукой и слегка трясущийся парень под плечом не успокоятся. Прошло минут пятнадцать до того, как Антон затих. Он откинул голову назад оперевшись о стенку и смотрел в потолок.       - Знаете, а я еще раньше замечал, что вы на отца очень похожи, - вдруг заговорил юноша, слегка наклоняя голову к плечу учителя.       - Это чем же? - усмехнулся Попов и ласково потрепал парня по волосам.       - Ну, родинка у него такая же, только над другой бровью и улыбка похожа, - Шастун улыбнулся. Ему никогда не было так хорошо в компании близкого человека. Он хотел бы растянуть этот момент на вечность, но глаза стали предательски слипаться, а зевок так и лез наружу.       - Иди спать, чудо в перьях, - усмехнулся Попов и помог парню встать. Тот улегся на кровать и накрылся одеялом с головой. Арсений умилился такому зайчику и уже хотел было закрыть за собой дверь, как услышал тихий голос.       - Спасибо вам большое, - сказал парень и окончательно провалился в сон.       - Да не за что, - Попову стало очень тепло где-то в районе сердца и он со спокойной душой закрыл за собой дверь и направился в спальню.