***
Вечера в Туссенте не могут оставить кого-либо равнодушными, даже самый отъявленный и чёрствый человек будет очарован красотами окружающего вида. А самый привередливый гурман приобретёт себе тут любимое вино. Самое любимое для Трисс стало — «Белый волк». Названное в честь Геральта и сделанное двумя возлюбленными, которым некогда он помог воссоединиться и решить проблемы на их винодельнях. Геральт прислал его Трисс вместе с запиской. Вместе с приглашением. И она попробовала его в тот вечер. Лучшее вино, терпкое, манящее. Оно обжигало, оставляя после себя приятное послевкусие. Такое же страстное и горячее, как и её любимый Белый волк. Как и её Геральт. Корво Бьянко было прекрасным. Слыша о нём из разных слухов, она и представить себе не могла масштабы его поместья и земель. А ещё, что вокруг всё будет таким ухоженным. Ступая лакированными туфельками по пыльной дороге, она заметила прибывшего Лютика, который баловал рассказами Цириллу. О, как была красива взрослая её сестрица. Она нисколько не изменилась, после их последней встречи. Избрав путь ведьмачки, она сияла и была на своём месте. Конечно, для многих она исчезла в портале, борясь с Белым хладом, но близким было дозволено узнать правду. И Трисс радовалась, что она входила в это число. — Сестрица! — Трисс крепко обняла девушку. — И тебе добрый вечер, — Лютик поправил свою лютню и усмехнулся. Его голос, как и прежде, был музыкальным, а сам он не изменял своим привычкам. Трисс так же поздоровалась и с ним. — Я так рада, что ты приехала. Не ожидала, что сегодня соберутся все, ведь Геральт не любитель таких празднеств, — замечает Цири. — А, быть может, это затеял вовсе не Геральт? — замечает Лютик. Трисс ощущает неприятный укол в груди и нарастающий страх. Её надежды трещали по швам.***
Трисс облачается в лёгкое платье, поздним вечером она не намеревалась покидать стены поместья, не сегодня. Хотя она и ощущает себя узницей этих стен из-за тяжести воспоминаний. Но она всегда терпеливо переносила подобные моменты. И в Каер Морхене, во время битвы и потом. Она научилась натягивать на лицо маску непроницаемости, показывать всем, что она смирилась. Но она не смирилась. Даже через пять лет её чувства такие же сильные. Такие же огненные. И будь сейчас Геральт здесь, она бы относилась к нему как и прежде. С нежностью и заботой. Йеннифэр сидела за столом, который был богато накрыт. Виноград, запечённая утка, вино, это лишь малая часть того, что находилось на столе. Трисс опускается за него, смотря на свою подругу. Та осматривает бутылку с вином и одаривает девушку улыбкой. — Трисс, сегодня я угощу тебя лучшим вином. Сангреаль, это вино самой Анны-Генриетты. Только она может им наслаждаться. Но и Геральт, коему она пожаловала несколько бутылок, когда тот помог ей разобраться в связи винодела и бестии, — Йеннифэр разлила вино по бокалам. Взяв свой, она держала его в своих изящным пальчиках и слегка покручивала бокалом. Она наслаждалась самим моментом. — А позже она заточила Геральта… — вырвалось у Трисс, но она не закончила фразу, словив удивлённый взгляд подруги. Женщина ощутила неловкость, она сделала глоток вина. Оно было ярким, вкус напоминал собой сладкий и спелый виноград, сорванный в жаркий день, оставляющий после себя томящее чувство, которое вынуждало делать глоток за глотком. — Слышала об этом от одного посла… — сдалась Трисс под натиском пристального взгляда подруги. Йеннифэр улыбнулась и сделала глоток. Трисс осматривала её с некой завистью. Липкой, неприятной, она словно сравнивала себя с ней, пытаясь понять, почему он выбрал её. Но ответ очевиден. Йеннифэр легко очаровывала мужчин. Она была обольстительной и прекрасной. Мало кто мог устоять перед взглядом её фиалковых глаз. — Как тебе вино? — Вкусное, — Трисс смотрит на обилие блюд и теряется. Аппетита нет. В горле будто бы застрял ком и казалось, еда могла только усугубить состояние. — Возродила Ложу? Давно не слышала о том, что происходит с чародеями. Но помнится, ты этого так хотела, — Йеннифэр накладывает себе утку и салат, а Трисс для приличия накладывает одну отбивную и пытается сделать вид, что она ест. А ещё потому, что Йеннифэр проницательна. Она могла понять её стеснение. — Да, но этим занимается Филиппа. Я больше при дворе, в последнее время занялась политическими вопросами. Но это скукота, ни тебе приключений, ни каких бы то ни было вопросов. Не так давно приезжал Дийкстра и подыскивал чародейку ко своему двору, пытался уговорить Филиппу, но это ничем хорошим не закончилось. Он отбыл один. Мало кто из чародеев хочет возвращаться на реданские земли. Сама понимаешь. Воспоминания. — Понимаю. Но жизнь движется вперёд, Дийкстра благоволит чародеем, не то, что его предшественник. Полагаю, что для Ложи был бы выгодным этот союз. Видимо Филиппа руководствовалась собственными чувствами. Но в таких вопросах чувства не должны играть роли, тут другое. Правда ведь, Трисс? Взгляд чародейки словно бросает ей вызов. Конечно, она знала, на что намекает Йеннифэр. Но Трисс прибыла сюда не из-за Геральта, к тому же в письме Йеннифэр чётко указала, что он уехал. Она и приглашала её только тогда, когда его не было. То ли из-за ревности, то ли из-за заботы о Трисс, хотя та склонялась больше к первому варианту. — Ты видела Цири? Как она? — спрашивает Трисс, переводя разговор в другое русло. — Цири прибывала прошлым летом, проездом. Она вела расследование по одному запутанному делу и оно привело её в эти края. Мы отлично провели время. Геральт был счастлив, он как-то оживает рядом с ней. Удивительное время, жаль, что ей не удаётся посещать нас как можно чаще. — Я вот её давно не видела…. — она замирает, когда её взгляд падает на стену. Там Геральт. Обнажённый. На кресле с головой грифона. Её бросает в дрожь и глаза округляются. — Картина?.. — А, да. Прежде она висела в нашей комнате, но потом мы перевесили её сюда. Поскольку там висит моя картина, — она усмехнулась, с любовью смотря на портрет возлюбленного. — Такая история у этого портрета… Йеннифэр продолжила увлекательный рассказ. А Трисс слышала лишь звон в ушах. Она помнит его таким… Их вечера в Каер Морхене, их длинное путешествие, когда он был в забвении и мягкая кровать. Её любимая кровать, которую так безжалостно выкинула Йеннифэр, когда возвратилась в Каер Морхен. — Увлекательная история, — согласилась она, когда поняла, что подруга ждёт её фразу. Поднявшись, она налила себе ещё немного вина. — Дорога была утомительной, я отдыхать. Трисс пробуждается с первыми лучами солнца. На полу стоит пустой бокал, который она оставила после того, как залпом осушила его. Она грустила и тосковала. Её съедала зависть. Отчаянье и боль. С чего вдруг? Столько лет прошло, а её сердце трепещет каждый раз так, будто бы всё это проигрывается сначала. Будто бы тот джинн и её заключил в их порочный союз. Укутавшись в мягкое одеяло, которое обволакивало её оголённое тело, она направляется к окну и наблюдает, как природа оживает и пробуждается жизнь. Новый день. Она намерена покинуть это место и изучить город. Быть может, отправиться к княгине по вопросу Ковира, а быть может, просто побродить по улочкам Туссента.***
Йеннифэр станет королевой вечера и Трисс это поняла, когда подруга спустилась к ним в своём очаровательном чёрном платье, которое подчёркивало красоту её тела. Она благоухала и была прелестна. Цири не скупилась на объятья, а Лютик даже снял шляпу и поклонился, в знак особого приветствия. А ведь когда-то они не ладили. — Здравствуй, Трисс, — произносит она, после приветствия Лютика. — Йен… — Трисс подходит и обнимает её. Несмотря на то, что между ними стоял Геральт, она любила подругу. И ради неё отошла в сторону, не став на пути у Геральта. Ради неё прежде отказалась от любви. — Идём, все уже собрались, — она поднимается и Трисс шагает за ней. Неуверенно поднимаясь. Ступенька за ступенькой и в душе страх. Сердце бьётся чаще, настолько сильно, будто готово выпрыгнуть из груди.***
Игрушки. Детлафф потратил всю ночь для того, чтобы вырезать из дерева куклу для интерната Орианы. Это занятие отвлекало его от навязчивых мыслей и душевных терзаний, к тому же так он находил покой для своего сердца. Он тщательно вырезал каждую деталь и выделял линии, чтобы игрушка была идеальной. Он любил, когда всё сделано хорошо, когда всё красиво и аккуратно. И поэтому прежде он чинил игрушки. Он испытывал некую слабость к маленьким созданиям и жалел низших вампиров, которых не считали достойными собратьями высшие. Он и общество их предпочитал больше, чем общество тех, кто равен ему по рангу.***
Они привели её той ночью. Был дикий холод, но не от погоды, а от ужаса, город утопал в крови и страданиях. А он жаждал одного — мести. Он желал стереть с лица земли всё, что было дорого для неё и всё, что унижало его. Он был лишь марионеткой в её руках, лишь куклой. Игрушкой. И она безжалостно использовала его, играя на самых возвышенных чувствах, которые он мог явить миру. Она была жестока. Он двигался как хищник, уверенный в своей конечной цели. Он знал, что он сделает, когда она будет в его руках. Он сожмёт её до хруста, сломает, как тростинку и бросит под ноги. Она издаст последний вдох, глядя в его глаза, она пожалеет о том, что связалась с ним. — Девчонка должна обо всём пожалеть! — шипела брукса, которая сопровождала его все эти дни. Она помогла в кратчайшие сроки призвать всех низших вампиров для воплощения его плана. И даже Скрытый не посмел ему помешать. — Она пожалеет, — голос ледяной, он стоит на окраине и слышит крики боли и ужаса, исходящие от жителей. В нём нет жалости, нет даже мысли всё обернуть вспять. А ведь он любил этот город, по-своему. И к жителям он привык, некоторые даже оказывали ему милость и были дружны. — Тебе точно не нужна помощь? Эти двое могут помешать, особенно ведьмак, — голос бруксы писклявый, она извивается, как шипящая змея. — Нет. Надо будет, я вас призову, — глубоко вздохнув, он замечает силуэты. Они движутся к назначенному месту. И их трое.***
Кусок бесформенного дерева в его руках принял очертания. Плавные изгибы, точные линии лица, определённый костюм. Казалось, игрушка смотрела на него с вызовом и этот взгляд…. Её взгляд. Нет, эта кукла не для приюта. У неё будет другое назначение. — Сианна. Он произносит её имя медленно и замечает появившуюся Ориану. Она бросает взгляд на куклу, но не комментирует, лишь кладёт перед ним готовые приглашения. — Я решила организовать благотворительный вечер, послезавтра, в честь приюта. Среди прочих гостей я приглашу чародейку, Йеннифэр. Ты сможешь познакомиться с ней и разузнать, где находится Геральт. — Общество мне не по душе. Будет ли там Анна-Генриетта? — Конечно же. Я не могла обойти её стороной. — Тогда тем более мне нельзя появляться на вечере. Она знает, что я убил её сестру. Будет скандал. — Тебе не обязательно показываться ей на глаза. Учитывая её отношения с Геральтом, она не будет общаться с чародейкой. Так что путь открыт. Впрочем, дело твоё. Я лишь предложила тебе возможность. Детлафф не отвечает. Поднявшись, он прячет куклу в карман и неспеша подходит к окну. Утро в самом разгаре, уже показываются местные жители, город пробуждается и оживает. Казалось, город уже оправился после событий кровавой ночи. И никто не помнил его вину. Кроме него самого. — У меня есть дела в городе. Каждый угол хранит в себе воспоминания. Приятные и не очень, те, которые стоит забыть. Он направляется по знакомой дороге и замечает знакомого мальчишку. Тот подрос, стал выше и жилистее, он уже обзавёлся помощником и чистил вдвое больше людей. Детлафф присаживается на свободное кресло и парень приступает к чистки его сапог. Он молчит, наблюдая за юношей. Но тому, кажется, всё равно.***
Она боялась его. Он отчётливо ощущал исходящий от неё страх. Окутывая её дымкой, он хотел получить лишь один ответ на вопрос. Казалось, скажи она, что любит, что он не был игрушкой в её руках, он всё изменит. Но то были ложные надежды, назад дороги нет. — Рен… Она осматривается и тяжело дышит. Он отчётливо слышит её сердцебиение, ритм чёткий и быстрый, словно она оттанцевала чечётку. В её глазах ни капли любви или сочувствия, лишь страх и волнение за собственную шкуру. Как он мог так ошибиться в ней? — Сианна. Сианна, я должен тебя спросить… Казалось, что он играл с ней, как кошка с мышкой, хищник, в руках которого была добыча. Только вот каждое действие, каждое слово давалось ему с трудом. Он был предан ей. И предан ею. — Ты мне врала? То, что было между нами — ложь? Она пытается коснуться его, снова очаровать и запутать. Но он не так глуп, он не даёт ей снова взять власть над собой. — Детлафф… — она произносит его имя, ему так нравилось прежде слышать его из её уст. Но не сейчас. — Всё не так просто… — О, нет. Всё просто. Ты или лгала мне, или нет… — её рука касается его лица, но он убирает её. Его голос становится нетерпимым. Грубым. На мгновение лишь тишина. Сианна смотрит на него с надеждой. — Я прощаю тебя. Но нам пора расстаться… — удар резкий. Его когти впиваются в её грудь и разламывают её. Как тростинку.***
Мальчик не вспомнил его. Или сделал вид, что не помнит. Заплатив ему за работу, Детлафф направляется на рынок и проскальзывает сквозь толпу. Никто не обращает на него внимания, каждый занят своими проблемами. Он уже достиг выхода из города и заметил выставку картин. У большого холста восседал художник, весь в красках, в смешном колпаке, он рисовал. Мимо него проходили люди, кто-то останавливался и рассматривал картины, кто-то беседовал о цене. Он останавливается у одной из картин. Она называлась «Страшная ночь». И там были люди, в ужасе, съедаемые вампирами. Без сомнения, там запечатлена та самая ночь. Ночь его мести. — Сколько стоит портрет? — слышится мелодичный голос незнакомки. Детлафф отвлекается от воспоминаний и замечает женщину. Она выделяется среди жителей Туссента. Излишне бледная кожа, яркие рыжие волосы, незнакомый акцент. Она была не отсюда, приезжая. И её энергия, она не обычный человек. Он подходит чуть ближе и его взгляд падает на портрет, который так привлёк особу. Это был Белый волк. Геральт. — Тысяча, — лениво отвечает художник, отвлекаясь от своего рисунка. — Я беру его, — она протягивает художнику мешочек с монетами и забирает портрет в свои изящные руки и тут же прячет его в сумку. — Интересные картины, не находите? — Детлафф решает заговорить, подумав, что она является той самой Йеннифэр, о которой ему рассказывала Ориана. Она вздрагивает, будто бы он словил её за преступлением. И тут она смотрит на него. Взгляд и правда испуганный, она, кажется, смущена. На её лице россыпь веснушек, а глаза, глубокие, голубые, будто бы прекрасные васильки. — Да. У художника определённо талант, — неохотно отвечает она. — Мне особенно нравится картина «Страшная ночь». Он отлично передал ужас тех событий, — Детлафф изучает собеседницу, заметив, что она легко взяла себя в руки. Она уже не казалась растерянной. — Мне мало что об этом известно. Но картина и вправду впечатляющая, столько деталей. — Как вам Туссент? — Так заметно, что я не местная? — она усмехается и на её лице проявляются ямочки. — Пока не могу ничего толком сказать об этом городе. Я только начала осмотр. Но мне бы так хотелось отыскать одну винодельню…. — Какую? — Бельгаард. Только я не знаю, где её отыскать… — Я смогу вам помочь. Как раз у меня есть свободное время.