Исправиться за одно лето

       Сатору по странной причине не любил зонты. Ну вот вообще никак. Ни чужие, ни свои, ни рекламные, ни декоративные — вообще нет. Даже на съемочной площадке фотосессии его жутко бесили зонты и софтбоксы. Поэтому даже в сильнейший ливень он обходился в лучшем случае капюшоном толстовки.               Эта пятница была как раз такой — дождливой. До парковки Годжо успел добежать сухим, а уже у приюта пришлось вымокнуть. Да еще как! Привычная парковка была полностью заставлена машинами — и дорогими, и не очень. Из некоторых люди выходили, а в некоторые наоборот садились. И, — Сатору подумал, что совсем допился, — многие усаживали в машины детей. «Это что, массовое похищение?» — нахмурился Годжо, но преждевременным выводам поддаваться не стал. Он просто припарковался рядом с каким-то высотным зданием через дорогу и, натянув пониже черную шапку-бини, поспешил к воротам интерната. Белая толстовка почти не спасала от холода, поэтому Сатору впервые был так рад оказаться в стенах этого сиротского приюта.               …Ровно до того, как огляделся по сторонам.               Всюду царил балаган. Целые толпы что-то лепечущих теток сновали туда-сюда по коридору, с ними носились сотрудницы интерната — Годжо, к своему стыду, довольно быстро запомнил их лица. Где-то здесь горемыкались и дети: было слышно и пение, и стук мячей о лакированный пол спортзала, и даже какие-то пафосные речи — Сатору для себя решил, что это те самые театралы, о которых рассказывал Итадори.               Внезапно его глаза зацепились за знакомую приземистую фигуру — фея-крестная увлеченно втюхивала что-то группе мужчин в солидных костюмах, внимательно слушающих ее. Присмотревшись, Годжо узнал их всех: это были знаменитые бизнесмены, о которых можно было почитать из «Forbes». Всех их Сатору часто видел на разных светских мероприятиях, благотворительных акциях, да и просто слышал о их меценатстве и филантропии.               «Вот оно что», — мысленно кивнул сам себе Годжо. — «Сегодня у них день открытых дверей». В такой обстановке директриса явно не будет с ним таскаться: зачем ей один богатей, когда тут целая орава толстых барсеток?               Сатору покрутился на пятках, размышляя, что теперь делать, как вдруг заметил отца. Он с сосредоточенным видом стоял в толпе и внимательно слушал директрису, глядя на все вокруг своими холодными выцветшими глазами.               Годжо-младшему захотелось начать плеваться.               Этот дохера важный ублюдок строит из себя хуй пойми кого, да еще ему что-то предъявлял! Приперся в этот детдом, словно правда заинтересован! Знает Сатору все эти трюки — папаша приперся, только чтобы набрать очки симпатии в глазах обычных обывателей! Никаким альтруизмом тут и не пахнет!               Годжо презрительно сморщился и уже собирался уходить, как вдруг взволнованный голос остановил его:               — Сатору!               Годжо медленно выдохнул сквозь зубы и, чуть сжав губы, обернулся к Юджи. Малец стоял перед ним в простеньких спортивках, желтой толстовке с брезентовыми вставками и с рюкзаком за плечами — самый настоящий Юджи.               — Пойдем, — вместо приветствия бросил Сатору и, схватив Итадори за запястье, потащил его к выходу, мысленно молясь, чтобы все сотрудники были слишком озабочены гостями, чтобы заметить пропажу одного из детей. Собственно, скрыться было несложно: толпа посетителей была настолько плотной, что Годжо с его ростом и вертлявостью было сложно протиснуться между рядами других людей.               Уже на улице Сатору резко затормозил, чтобы не поскользнуться на мокрой от дождя плитке. Рядом с ним замер Юджи, и они, не сговариваясь, синхронно вздохнули.               — Ну и народу, — сморщился Годжо, передергивая плечами. — У вас что, день открытых дверей?               — Частично, — кивнул Итадори. — У нас же не только «Счастливое лето» есть. Перед многими праздниками взрослые приезжают и забирают к себе детей на пару дней. Они пробуют заботиться о ребятах, а мы — получать родительскую любовь.               — Ты тоже так на праздники ездил? — поинтересовался Сатору, быстро садясь на водительское место и закрывая дверь. За то недолгое время, что он отсутствовал, машина успела остыть, поэтому Годжо поспешил включить обогрев.               — Пару раз, — кивнул Юджи, потирая ладони друг о друга. — Меня забирали на хэллоуин и Рождество. Приятные были люди, но мне все равно не понравилось.               — Что, они не тратили на тебя столько денег, сколько я? — с усмешкой поинтересовался Сатору, включая дворники.               — Типа того, — в тон ему ответил Итадори. А потом Годжо заметил, как его улыбка из поддразнивающей стала какой-то мягкой. — Но с тобой лучше, чем с ними. И не из-за денег.               Сатору хотел по привычке съязвить, но что-то его остановило. Может быть, доверчивая улыбка Юджи или его особое отношение к нему. Годжо только пару раз моргнул и отвернулся к рулю, поворачивая ключ в замке зажигания.               Выезжая с парковки, он много думал. Если так вспомнить, мало кто относился к нему так же, как Итадори. Он, конечно, жутко бесил своими вопросами и милотой, но он был действительно добр с Сатору. Такое Годжо видел только от Сугуру, да и то только когда перешагивал через себя и просил помочь. Юджи ему не помогал — по крайней мере делами, — но от него чувствовалась эта особая поддержка. Сатору замечал это, но не хотел задумываться всерьез. Но теперь стоит признать: ему нравилась эта черта Итадори. Его не нужно было просить — он ненавязчиво помогал сам. Правда, Годжо так и не решился признаться себе, в чем именно.               — А куда мы едем? — спросил вдруг Юджи. — Ты говорил, что мы сегодня встретимся, но не уточнял, что будем делать.               — Мы едем в магазин, — ответил Сатору, выезжая на правую ветку Кросс-Бронкс-Экспрессвэя. — А потом ко мне домой.               — К тебе домой? — эхом повторил Итадори, подаваясь вперед к нему.               — Ну, я просто не знаю, где еще ты можешь приготовить кексы, — пожал плечами Годжо, чуть улыбнувшись уголком губ.               — Ой, ты приглашаешь меня к себе в гости! — воскликнул вдруг Юджи. — Я никогда не был у друзей в гостях!               — Мы не друзья. — мгновенно осадил Сатору, сощурившись. Он — будущий наследник компании отца, а бизнес слишком суров, чтобы можно было разбрасываться направо и налево такими понятиями, как «дружба».               Но Итадори, кажется, это все до лампочки:               — Ой, да брось! В жизни не поверю, что ты часто приводишь кого попало в свою квартиру!               — Ну вообще-то… — начал Годжо, поигрывая бровями, и несдержанно хохотнул, когда Юджи красноречиво ткнул его локтем под ребра. — Но все же не зарывайся, шмакодявка, никакие мы не друзья.               — Как скажешь, друг! — улыбнулся Итадори. Сатору на это только закатил глаза.               Годжо остановился у одного из крупнейших продовольственных магазинов Манхэттена. Народу, несмотря на праздники, было немного — здесь были достаточно высокие цены. Но, насколько Сатору вообще мог судить, продукты продавались высококачественные.               — Мы будем покупать ингредиенты здесь?! — ошарашенно воскликнул Юджи, проходя через раздвижные двери.               — Ты предпочел бы провести три часа в очереди в круглосуточном ларьке? — хмыкнул в ответ Годжо.               — Там хотя бы пиво из-под прилавка продают… — пробурчал Итадори, доставая из рюкзака телефон.               — Ты вроде рассказывал, что у вас такая развлекаловка не в почете, — напомнил Сатору, взяв корзину.               — В стенах интерната нет, — согласно кивнул Юджи и с хитрой улыбкой дополнил: — Но про остальной город я ничего не говорил.               — Ничего себе! А ты у нас, оказывается, проказник! — поддразнил Годжо. — А с виду и не скажешь, что ты не пай-мальчик.               — Ты же не любишь сленговые словечки, Сатору, — с улыбкой напомнил Итадори, легко толкнув его бедро своим.               — Это слишком старое слово, поэтому его можно принять за нормативную лексику, — закатил глаза Годжо. — И вообще, ты же хотел печь кексы. Я рецептов не знаю, так что сам все выбирай — с меня только бабки.               — А как же приятная компания? — состроил щенячьи глазки Юджи. — Но да, ты прав, пора за дело. Нам нужны яйца, мука, молоко, формочки, сахар, сливочное масло, разрыхлитель и ваниль. У тебя нет на нее аллергии?               — Все нормально, — качнул головой Сатору. — И можешь убрать из списка сахар — у меня его очень много, точно хватит.               — Ты сладкоежка? — поинтересовался Итадори, шагая между стеллажами магазинов.               — Да, жить не могу без избытка глюкозы в крови, — кивнул Годжо, засунув озябшие пальцы в карманы толстовки.               — А я очень люблю мясо. Все его виды, но в особенности стейк, — поделился Юджи, останавливаясь у прилавка с кондитерскими специями.               — Что же ты не добавил в свой список желаний «пойти в мясной ресторан» или что-то такое? — спросил Сатору, бегая глазами по полкам. В основном лежала пудра, дрожжи, всякие присыпки.               — Я хотел, но потом передумал. Это же просто еда, — пожал плечами Юджи, доставая откуда-то небольшой пакетик с нарисованным желтым цветком.               — А кексы не еда? — выгнул бровь Годжо, следуя за Итадори дальше по магазину.               — Ну, суть не в том, что мы будем их есть, — ответил Юджи, проникновенно посмотрев на него. — Мы ведь вместе закупаем продукты, а потом приготовим из них еду. Мне кажется, это сближает людей.               — Я не умею готовить, — сказал Сатору, чувствуя полную растерянность. За этот короткий день Итадори успел наговорить ему слишком много всего, и теперь Годжо не знал, как на это реагировать.               — Ничего страшного, я научу! У тебя точно получится, — ободряюще сказал Юджи, подняв большой палец вверх.               Сатору хмыкнул и кивком головы указал влево:               — Молоко.               В магазине они провели немного времени — Итадори с видимым профессионализмом выискивал продукты, выбирал их по каким-то своим критериям и складывал в корзину в руках Годжо. На кассе уже Юджи складывал товары в пакет, пока Сатору оплачивал покупку. Уже в машине продукты перекочевали на заднее сидение, и Годжо быстро поехал к своему дому — оставалась всего пара кварталов.               — Ты живешь в таком месте? — восторженно воскликнул Итадори, когда Сатору припарковался напротив входа в свою многоэтажку.               — Я тебе больше скажу: я живу в пентхаусе, — самодовольно улыбнулся Годжо, проходя мимо швейцара, придерживающего им дверь.               — Ва-а-ау! — протянул Юджи. — И хватит цепляться к моим словам!               — Ладно, — легко пожал плечами Сатору, вызывая лифт.               Внутри квартиры Итадори восторгался еще больше. Первым делом он пошел осматривать его дом: ванную, кухню, зал, спальню и из-за стекла смотрел на выход на крышу, омываемую проливным дождем.               — Мне даже страшно спросить, сколько ты платишь за аренду такой квартиры, — пробормотал Юджи, остановившись в гостиной и рассматривая декоративную коллекцию грампластинок на стене.               — И лучше тебе не знать, — кивнул Годжо, выгружая продукты на кухонный гарнитур в соседней комнате. — Эй, пекарь! Топай сюда, мы для чего столько всего накупили?               Послышались торопливые шаги, после которых на кухню вошел Итадори. Он был в обычной черной футболке и без толстовки.               — Я повесил кофту сушиться в ванной. Ты же не против? — спросил Юджи, моя в раковине руки.               — Все нормально, — отозвался Годжо. — Я понятия не имею о готовке, поэтому ты тут сам хозяйничай. Но если ты мне что-то сломаешь — никакой акции не будет!               — Все будет тип-топ! — заверил Итадори. — А теперь достань мне глубокую посудину, мерный стаканчик, миксер и ложку.               Сатору закатил глаза из-за приказного тона обнаглевшего пацана, но послушно полез во все свои шкафы. После, найдя всю посуду, уселся на высокий стул, наблюдая. В прозрачную тарелку парень насыпал муки и ванили, помешивая ложкой, и положил масло в стакан миксера.               — Подожди немного, пока масло подтает, и взбей его вместе с сахаром, — снова распорядился Юджи.               Годжо обидчиво фыркнул и все-таки поднялся с насиженного места, доставая из нижнего шкафа большую банку с сахарным песком.               — А сколько? — спросил он, замерев над миксером.               — Двести граммов, — сказал Итадори, заглянув в свой телефон.               Готовка началась достаточно скучно, но потом стала веселой. Сатору, выполнив свою часть работы, пару минут скучающе наблюдал за работой Юджи, а потом, когда парень отвлекся, пальцем цапнул немного густого теста.               — Какая вкуснотища! — несдержанно воскликнул Годжо, подцепляя еще немного теста.               — Эй, нельзя лезть пальцами в тарелку! — возмущенно закричал Итадори, хлопнув его по ладони.               — Да ладно тебе, ты ж не на продажу готовишь, — отмахнулся Сатору и потянулся за добавкой, как Юджи перехватил его за запястье и отвел руку в сторону. Годжо на это обиженно забурчал и попытался вывернуться, но хватка Итадори оказалась крепкой.               — Нельзя, Сатору! — снова повторил Юджи, утягивая Годжо в сторону стола.               — Эу, но вкусно же! — заспорил Сатору, жалобно глядя на миску с тестом.               — Потерпи немного, — осадил его Итадори и включил духовку.               Вскоре тесто было разлито по формочкам, и Годжо с тоской наблюдал, как противень с ними отправляется в нагретую камеру запекания.               — Пока кексики готовятся, мы можем поболтать, — с улыбкой сказал Юджи, самостоятельно включая чайник и отыскивая заварку.               — О чем? — лениво спросил Сатору, неотрывно глядя на кексы в духовке.               — Ну, не знаю, — пожал плечами Итадори. — Тебе не одиноко в такой большой квартире?               — Да нет, — пожал плечами Годжо. — Я почти все время мотаюсь по Нью-Йорку, а возвращаюсь сюда чаще всего не один.               — Просто у тебя необжито, — пояснил Юджи, ставя перед ним чашку с крепким черным чаем и сахарницу. — Все стильно, но будто без души.               — А у тебя как-то по-другому? — вопросительно наклонил голову к плечу Сатору, щедро насыпая сахара в свою кружку.               — Вообще-то да, — улыбнулся Итадори. — Я живу в одной комнате с Мегуми, и из-за этого она словно поделена пополам. Его часть такая же, как у тебя. Ну, не в плане мебели, конечно. Я про минимализм. У меня все совсем иначе: воздушный змей, постеры с Дженнифер Лоуренс, коллекция манги и комиксов.               — Серьезно? Тебе нравится Лоуренс? — выгнул брови Годжо. — А она не старовата для тебя?               — У настоящей любви нет возраста! — запальчиво вскинулся Юджи.               — Прям-таки любви, — ехидно ухмыльнулся Сатору, наблюдая за розовеющим лицом мальчишки. — Признайся честно, что дрочишь на старух.               — Ничего подобного! — воскликнул Итадори, замахав руками.               — Дай тогда посмотреть, что у тебя в галерее, — хитро сощурился Годжо, подперев щеку ладонью. Юджи прямо-таки заалел, бегая глазами по сторонам и не зная, куда себя деть. — Да брось, я тебя не осуждаю.               — Ну конечно, сэр Сатору, — загримасничал Итадори. Годжо только хотел ответить, как тренькнул таймер на телефоне Юджи. — Вот и кексики готовы!               Сатору с усмешкой наблюдал, как торопливо Итадори принялся возиться со сдобой, чтобы не возвращаться к щекотливой теме. Юджи выложил готовые румяные кексы на стол и принялся обмахивать их пластиковой разделочной доской, чтобы быстрее остыли. Годжо же, на этот раз без подсказки, начал мыть посуду, негромко хихикая себе под нос над смущенным подростком.               — Готово! — радостно объявил Итадори, придерживая один кекс за бумажный стаканчик. — После тебя.               — Отравить меня удумал? — усмехнулся Сатору, принимая угощение.               — Эй, я думал, у вас, богачей, вежливость в почете! — притворно оскорбился Юджи.               — Вообще-то ты прав, — кивнул Годжо. — Но иногда надо отдыхать от формальностей, верно?               Итадори недовольно фыркнул, а Сатору откусил немного от кекса. Тесто оказалось очень мягким, сладким и теплым — в нем чувствовалась ваниль, но она не отбивала характерного сдобного вкуса. Годжо медленно жевал, ощущая себя как-то странно. В груди болезненно-приятно заныло, а в душе появилась какая-то тоска.               — Как мамины… — протянул Сатору, глядя на надкусанное пирожное.               — Тебе нравится? — осторожно поинтересовался Юджи, заглядывая прямо в глаза. Годжо молча поглядел на него, ни о чем не думая, и кивнул.               В памяти пронеслись урывки детских, уже давным-давно забытых воспоминаний. Они с отцом ездили в магазин и долго плутали между стеллажей, отыскивая все по списку. Потом дома мама ругала их, что вместе с ингредиентами для кексов они накупили еще и шоколада. А затем они все вместе готовили: мама замешивала тесто, папа включал духовку, а сам Сатору путался под ногами и то и дело менял радиоволны, потому что ему не нравились играющие песни. Они с отцом точно так же, как и сейчас, воровали тесто, а мама шуточно бранилась. Но они так просили, что она позволяла вылизать тарелку, когда тесто отправлялось в духовку. А после они все вместе пили чай, смеялись и соперничали, кто больше откусит.               — Очень вкусные получились кексы… — проронил Годжо, на нетвердых ногах опускаясь на стул. Краем глаза он заметил обеспокоенный взгляд Юджи. Надо же. Этот парень и правда волнуется, вкусно ему или нет. Это заставило Сатору чуть-чуть улыбнуться.               — Я рад, — с заметным облегчением сказал Итадори, и его голос действительно был искренним.               — Можно я?.. — вдруг порывисто начал Годжо, не до конца понимая, что хочет сказать. — Можно я возьму один для отца?..               Юджи смотрел на него растерянно. Сатору сначала подумал, что парень обидится и откажет, но в следующую секунду Итадори улыбнулся и кивнул:               — Ну конечно!               Пробовали кексы они в тишине. Годжо съел всего один и молчаливо наблюдал, как Юджи уминает один за другим. Но сладостей получилось очень много, так что у них осталось чуть больше половины.               — Я уберу их в пакет, а ты одевайся, — сказал негромко Сатору, доставая из шкафа бумажную упаковку.               До интерната они ехали в такой же тишине, только дождь стучал по стеклу автомобиля. На прощание Юджи махнул ему рукой, и Годжо, ответив тем же, поплелся к машине. А там — сюрприз. Пакет кексов, который Сатору хотел отдать Итадори, остался на его сидении с невесть откуда взявшейся запиской: «Передай своему папе, что я официально нарекаю тебя кондитером! :)» и кривенькое «Юджи» внизу.               Годжо пару секунд смотрел на эту записку, приклеенную к пакету еще в его квартире, а потом растроганно улыбнулся — наверное, впервые в своей сознательной жизни.               Приехав на Манхеттен, Сатору уверенно проехал мимо своей многоэтажки и припарковался у здания в центре боро. Пройдя швейцара и поднявшись на тринадцатый этаж, Годжо вдруг замер. Сначала он почувствовал себя лишним здесь, но, упрямо мотнув головой, своей связкой ключей отпер дверь и зашел внутрь, разуваясь. В квартире было темно, только из-под двери дальней комнаты, кабинета, виднелся мягкий желтый свет.               Негромко постучав, Сатору открыл дверь и вошел. Отец сидел за большим дубовым рабочим столом и вчитывался в какие-то бумаги. Пиджак висел на спинке кресла, галстук ослаблен, а верхняя пуговица классической жилетки расстегнута. Годжо-старший смерил его равнодушным холодным взглядом и снова уставился в документы.               — Пап, — осторожно позвал Сатору, нервно сжимая руки на пакете с лакомством. — Мы с Юджи кексов напекли. Попробуй, пожалуйста…               Годжо с затаенным дыханием наблюдал, как отец весь замирает, а потом поднимает на него взгляд. Что в нем было, Сатору не понял, но послушно протянул пакет, когда мужчина слегка кивнул. Годжо стоял, ни жив ни мертв, пока отец читал скачущие буквы записки Юджи, и совсем струхнул, когда он достал один кекс и откусил.               Сатору впервые на своей памяти видел отца таким. Его морщины разгладились, нахмуренные тонкие брови заняли нормальное положение, а губы чуть-чуть дрогнули, расходясь в разные стороны. А в глазах у него — то самое, чего Годжо никогда раньше не видел уж точно. Восхищение. Такое теплое, по-отечески нежное восхищение. А еще — грустная, но светлая ностальгия. Сатору не знал, откуда взялась такая уверенность, но он точно знал — отец тоже вспоминает, как они все вместе готовили эти кексы, когда были полноценной счастливой семьей.               — Как мамины… — негромко проронил отец, со скупой, но такой искренней счастливой улыбкой глядя на лакомство. Годжо давно не видел у него этой эмоции, и поэтому так приятна она была. — Поставь, пожалуйста, чайник, сынок.               God Jo, 8:25 PM спасибо