***
Две недели спустя
Уилл никогда особо не уважал человеческий род. Воспоминания о своей человеческой жизни растерялись, стёртые временем. Так было со всеми вечноживущими. Иногда, если он прикладывал достаточно усилий, он мог увидеть сквозь воспоминания проблески лиц и мест — туманные образы, к которым он не чувствовал привязанности. Уилл не горевал по отсутствию ностальгии к прошлому себе, ведь он был полностью доволен своей нынешней натурой — натурой монстра. Женщина, что обратила его — Молли, — была более сострадательной по отношению к людям. И несоответствие взглядов и принципов заставило их разойтись спустя столетие после становления Уилла. Сквозь года лишь несколько людей удостаивались его внимания, и почти все как один заканчивали смертью, когда его интерес пропадал, замещаемый голодом. Но Ганнибал Лектер был другим. Дело было больше не только в запахе, потому что если бы это было так, Лектер уже был бы мёртв. Уилл не знал, каннибализм ли это, психопатия или чистейшая тьма, что взывала к нему, но каждая новая сессия с Лектером — это испытание. Искушение вцепиться клыками в грациозные изгибы его шеи и напиться вдоволь его крови. Было хлопотно постоянно отвлекаться от этих мыслей. Отношение Лектера так же не помогало делу. Его восхищение эмпатией Уилла, сверхъестественной способностью проникать в самые порочные умы человечества всегда заканчивалось беседой, что намеренно вела в тёмные, мутные воды. Но даже это мало отвлекало Уилла от мысли о том, каково это было бы ощущать, как холодеет и обмякает Лектер под его руками и зубами. И всё же, Уилл не собирался убивать мужчину пока что, не тогда, когда его компания стала такой исключительной в сравнении с другими людьми, которых он лишь с трудом терпел. Взаимодействия с доктором стимулировали, у Лектера был острый блестящий ум, гонимый опасным родом любопытства, что обычно вело людей к великим или ужасным свершениям. Очевидно, к доктору относилось последнее, но несмотря на свой опыт с убийцами, Уилл не мог пока понять Лектера. За всем стоит какая-то история, он уверен. В конце концов, каннибализм — это выбор, который не делается легко, не в этой эпохе точно. Хоть он и мог читать Лектера в достаточной степени, чтобы видеть скрытые за педантичной оболочкой эмоции и реакции — этого мало, чтобы по-настоящему увидеть монстра. Это одновременно раздражало и восхищало. Он не привык к таким противоречивым эмоциям. Последний раз такое противоречие, однако и в половину не такое сильное как сейчас, он испытал почти триста лет назад. Снаружи Эбигейл была милой девочкой, радостью и гордостью отца. Внутри же она была тверда как сталь и заботилась лишь о своём выживании, с целеустремлённостью, которая была редкой даже для взрослых, не говоря уже о простом ребёнке. Уилл был впечатлён ею, даже заинтригован на некоторое время. Тогда он почти убил её, прежде чем передумать. Решение обратить Эбигейл было импульсивным, рождённым из любопытства, из желания увидеть, как прорастёт маленькое зерно тьмы, как проявит себя, когда у нее отнимут её человечность. Эбигейл была благодарна за то, что Уилл «спас» её от отца, который решил, что убивать похожих на неё девочек уже недостаточно. Она была не особо взволнована тем, что её новое существование вынуждало её по-настоящему убивать, а не просто помогать. Её безжалостная практичность помогла ей справиться с этой трудностью. По мнению Уилла, она отлично приспособилась. Впрочем он не был особо доволен тем, что она решила сделать его своей новой отеческой фигурой, вместо того, чтобы обоснованно бояться его. Но эту ситуацию совершенно нельзя сравнивать с тем, что происходит сейчас. Конечно, всё закончится смертью Лектера так или иначе, но впервые Уилл не уверен, когда именно. Его увлечение доктором лишь возрастает с каждой новой встречей. Итак, самая примитивная его часть хочет сдаться природе и взять, другая же хочет удержать Лектера рядом как можно дольше. Раздражает и восхищает. Возможно, ему стоит просто подождать, и он увидит, к чему же это приведёт. Он собирается наслаждаться компанией Лектера, пока может.***