«Страхи и мечты – это реальность?»
Поскольку Синьора и Дотторе только сдали заявления на отпуск, в столице им пришлось остаться ещё на две недели. В этот день девушка у себя в кабинете занималась рабочими документами. В плане трудоголизма Предвестники очень похожие люди, сколько Дотторе может проводить времени в лаборатории, столько Синьора может копаться в своих бумагах. К занятой девушке зашёл Дотторе. —Иногда мне кажется, что твоя работа состоит не в совершении успешной дипломатической миссии, а в правильно составленном докладе. —Тебе не кажется, — не отрывая глаз от бумаг насмешливо ответила девушка. — я сама не люблю по двадцать раз одно и тоже прописывать, но сам знаешь, даже с меня есть кому три шкуры содрать за них. Дотторе обратил внимание на содержимое заполняемого документа. —Не рано ли ты решила за год отчитаться? —В этой стране никого не удивляет начало и завершение выполнения годового плана в декабре, удивит в июле? Не думаю. —И всё-таки, ты слишком часто любишь быть уверенной наперед событий. Люди пишут и выполняют план, соответствующий прошедшему году, а ты на середине хочешь предсказать фатальное грядущее. —Я видела уже столько однообразных времен… — она томно вздохнула. — что мне кажется, я могу многое видеть наперед. —Жизнь – она непредсказуема. Всегда найдётся то, что вмешается в наши планы. —Хи-хи… и это мне говорит учёный. Разве у вас не всё точно по плану? Дотторе улыбнулся. —Именно как ученый я уверен в своих в словах. Предполагая будущее, ты ставишь гипотезу, которую по итогу либо подтвердишь, либо опровергнешь. И очень часто, несмотря на полную в неё уверенность, гипотеза оказывается ложной... Хи-хи, поэтому, чем больше у тебя предполагаемых исходов, к которым ты готов, тем больше шансов оказаться в выигрыше. —Ты предлагаешь мне написать мой отчёт в двадцати вариациях? —Я предлагаю оставить тебе это дело и, например, сходить подышать со мной свежим воздухом. — невозмутимо с загадкой предложил Дотторе. Синьора настроено повернулась лицом к мужчине и, подняв одну бровь, окалила его вопросительным взглядом. —Что ты задумал? — чуть с смехом стала допрашивать девушка. —Ни-че-го. — ответил он с улыбкой до ушей. —Иль Дотторе, вы недавно вернулись с годовой командировки из Сумеру, где круглый год припекает под +30, а сейчас самовольно хотите в наше летнее пекло? — она смотрела на него в упор, на что он беззаботно кивал. —Предположим, я в это поверила. Они вышли на улицу. Поскольку умысел некого сюрприза Синьора уже поняла, Дотторе, сохраняя искру интриги, прикрыл своими руками её глаза и медленно вел их в любимый девушкой цветочный сад. Однажды Дотторе привез из Сумеру один интересный вид роз, и хоть предназначение его было послужить опытам учёного, Синьора, увидев бутоны роз и очаровавшись ими, спасла пару саженцев из рук кровожадного и высадила рядом с их домом. Когда они распустились, девушка заворожённо проводила время, любуясь ими. Розы – слишком утончённые создания природы, и многие их виды кажутся искусственными, ведь невозможно поверить, что природа сама создала этот цвет, форму лепестков. Синьора никогда не любила розы, ссылаясь на их слишком неестественную красоту, но тогда она поняла, что в эти розы она влюбилась. Обычные красные лепестки, несимметричная форма, но именно это несовершенство приглянулось в них девушке. Желая сохранить их такими навсегда, Синьора силой льда заморозила время своих цветков. Они никогда ни увянут, ни переродятся весной, они на вечно останутся при своём первом соцветии. Видя, что эти розы остаются всегда свежими, алыми и никогда с наступлением зимы не увядают, гости прозвали это место садом мёртвых роз, но для девушки они всегда оставались самыми живыми. С тех пор, как Дотторе увидел любовь и очарованность Синьоры к этим цветкам, он часто стал привозить девушке новые виды. Командировка этого года не стала исключением. Вернувшись из Сумеру, он высадил один новый даже для него вид. Сегодня настал день его цветения. Придя на место, Дотторе открыл взгляд девушки. Перед ней оказался куст с лишь одним, но большим бутоном. Из-за своих размеров он не похож на розу, хоть ей и является. Если сорвать этот цветок, то, даже взяв соцветие двумя руками, его невозможно будет охватить. Синьора наклонилась к цветку и очарованно улыбнулась. —Он так прекрасен. Заметив изменения в здешней атмосфере, она взглянула на розу силой Глаза Порчи. И в самом деле, из неё исходило невиданное обычным взором голубое свечение. Девушку заинтересовало это. Она выпрямилась и подошла к своим «замороженным» цветам. От некоторых их них стало исходить меньше ледяной энергии, чем раньше. —Но цветок необычный. — загадочно озвучила Синьора. Она подошла к «необычному» бутону и действием своей силы проявила его истинный свет. Дотторе заинтересованно осмотрел ново явившееся свойство. —Я и не подозревал, что это растение обладает своей элементарной энергией. Он прикоснулся к бутону. Хоть сам мужчина не мог чувствовать элементарной энергии, сейчас даже он ощущал, будто ледяной ветер, свет проходит сквозь него. —Ты тоже это чувствуешь? —Да. — прошептала уверенно она. — Северный холод… Сумеровский цветок не может обладать такой силой. Он поглощает её из моих роз. Синьора безжалостно впустила свою руку насквозь этого цветка и выхватила из него ядро свечения. Она неистово сжала его, забрав всю свою похищенную им силу. —Розу я оставлю, а это на досуге можешь поизучать. — невинно улыбнувшись, она передала Дотторе обесцвеченную сферу. Он мельком пробежался взглядом по ядру, больше его привлекло действие Синьоры по «извлечению». —Порой твои методы необычно жестоки. — Цветы слабые и простодушные. Они стараются придать себе храбрости. Они думают – если у них шипы, их все боятся… Поэтому всем им нужна защита. — Синьора вернула своим розам их лёд. —Как ты это сделала? — спросил он, указывая взглядом на извлеченное ядро. —Очень давно меня этому научила Царица. Как сказала она: «У всех нас есть источники элемента. Люди – обладатели искусственных источников. У Архонтов – это Сердце Бога, а у естественных представителей – это элементарное ядро.» Знаешь, это как твои механизмы, у них есть ядра, они приводят их в активное состояние. Только вот самое интересное… если у Бога отнять его Сердце, он продолжит жить. Интонация Синьора показывала, что даже её влекут свойства, о которых она говорит. —И правда интересно. — Дотторе вспомнил свои тщетные попытки передачи чужих «источников» людям. — Но источники, отделённые от своих носителей, теряют свойства активации. Так в чём же их смысл? Синьора улыбнулась. Отведя взор от цветов, она подошла к Дотторе и прикоснулась к ядру в его руках. На считанные секунды девушка разбудила сосуд своей магией. —Я бы не назвала это потерей возможности активации, но отделённый источник правда засыпает. Нужно лишь найти верного активатора. —Как же всё-таки магия не надёжна. — без капли серьёзности озвучил свой вечный вывод Дотторе. Девушка милым взглядом канула в глаза мужчины. Она убрала растрепанные ветром волосы с его лица и страстно вцепилась ему в губы, чуть прикусывая. —Полностью согласна. Они ещё некоторое время прогулялись. В отличие от Дотторе, любившего и привыкшего больше к теплу, Синьора всегда комфортнее чувствовала себя зимой: тепло приятно, но только первую неделю лета после суровой зимы. Когда они вернулись домой, девушка почувствовала не прекращаемое головокружение и размытие фокуса в глазах. —Ты в порядке? — Дотторе присел рядом с девушкой и пощупал её люб: он тёплый, но не горячий. —Я немного полежу. Меня так в сон тянет и жарко… очень… — с уже полузакрытыми глазами пробормотала девушка. Синьора почти моментально отключилась от сознания. Он взял её на руки отнёс наверх в комнату. Леди провалилась в неосознанный для себя сон. В сумерках она оказалась на огромном шахматном поле, где вокруг стояли с неё ростом шахматные фигуры. Синьора сразу поняла, что в идущей партии она – пешка, роль, отведённая ей в этой войне. Шла вторая половина партии, на поле уже не было части фигур, а белые и черные масти стояли смешено по полю. Но лишь Синьора среди них так и не двинулась с исходного положения. Она не может это сделать, что-то держит её. Она пытается сделать шаг, но… куда бы она не ступала, цветы, что усеяны по клеткам поля, начинают гибнуть. Они словно говорят ей, что желаемый ей шаг погубит её. Но куда в таком случае идти? Синьора больше не могла и не желала ждать и стоять на месте, ведь какой тогда смысл от её фигуры? Вопреки увядающим знакам, она шагнула на 2 позиции вперед. Сумерки окутывал туман. Девушка из-за презренности перед судьбой лишь ухмылялась. Достигнув точки невозврата, остаётся только высмеивать страх, чтобы он не перерос в отчаяние. Синьора смогла выиграть жизни двух фигур противника, но до конца поля оставалось всё ещё далеко. Ступая слепо вперед, она навлекла на себя преследование, она, полностью в себе уверенная, не заметила, как эта же незначительная фигура загнала её под удар более сильного врага. Оцепленная без права хода она смотрела, как приближается её давно предопределённый рок. В отчаянии она закрылась от удара руками, но… ничего не почувствовала. Открыв глаза, она поняла, что фигура, словно призрака, прошла её насквозь. Синьору заменила реальная шахматная фигура, и свергнутая она хрупким льдом пала на поле боя. Так и не отличив сон от реальности, девушка с ужасом на лице стала одержимо скитаться по шахматному полю. Она из всех оставшихся сил пыталась доказать себе, что она ещё здесь и может сражаться, и , став немым призраком, она наконец смогла ступить на любую позицию, только… без физического тела влиять на бой больше ей нельзя. Дрожа от безысходности Синьора упала на колени. Она заметила, что даже цветы теперь не чувствуют её присутствия. —Я… не дошла. Встав с колен, она со взглядом бездушной куклы побрела в конец поля, куда отчаянно пыталась дойти, будучи живой. Теперь ничто не смогло ей помешать, цветы перестали быть ориентиром пути, а фигуры существовали вне её реальности, она стала словно освобождена от оков. Перед тем как сделать последний шаг Синьора обернула взглядом всё то, что оказалось позади её. Но кроме тумана в глазах ничего не осталось. —Это и есть… слепое забвение? Поняв, что позади пустота, она сделала этот шаг. В один момент растворилась вся реальность. Осталась только темнота, но какая на это разница, когда твои глаза закрыты? В этот момент Синьора резко проснулась. Холодный пот и бешенное сердцебиение выдавали какой страх испытала девушка. Но она вдруг она осознала, что это был… Сон? Тогда откуда такой страх? Ведь сны – это нереальность. Видя за всю жизнь столько кошмаров, она сделала такой вывод. Ещё несколько минут девушка пыталась мысленно вернуться в этот мир. Она даже не хотела, а может боялась, размышлять над тем, что увидела. Окутав себя пледом, она как в тумане спустилась вниз на первый этаж. Девушка ощущала внутри себя дрожь и пустоту, что неумолимо хотела унять. Она нашла Дотторе за работой у себя в лабораторной. Зайдя туда, она присела на кресло возле выхода. —Сколько я спала? — иссушено спросила Синьора, пусто и размыто смотря куда-то перед собой. —Два часа. Увидев обезвоженную девушку, Дотторе отвлёкся от дел и ушёл за холодной водой. Вернувшись, он дал стакан ей в руку. Синьора слишком слабо держала его, и отпусти мужчина свою руку, стакан упал бы. Тогда он взял вторую ладонь девушки и подставил её под стакан. —По ощущениям будто сутки. — она медленно сделала глоток. — Ненавижу дневной сон. После него ужасно себя чувствую. Синьора говорила будто по слогам, размыто смотря в невиданную пустоту. Дотторе вернулся за работу, он подождал пока девушка немного вернётся в реальность, а после отвлечённо спросил: —Дурные сны? —Да… Как хорошо, что сны – это нереальность. — уже более приземлённо и оживленно ответила девушка. —Как знать… Даже в мире снов есть то, что способно влиять на этот мир. — он загадочно просмотрел на лежавший у него на столе терминал Акаши. — Например, в Сумеру существует древо Ирминсуль, его состояние напрямую влияет на живую природу этого региона, и если на древо действует нечто негативное, то природа там начинает увядать. Но суть Ирминсуля в том, что оно не существует в нашем реальном мире. Люди видят его только в мире снов. —Мир снов… Помнится, я слышала, Сумеровцам сны не снятся. —Верно. И те люди слепо уверены, что по воле мудрости их Архонта они лишены этой возможности, но так ли оно, — Дотторе хитро улыбнулся. — сомневаюсь. —Интересно… — она тоже перевела взгляд на аппарат Акаши. — С помощью этой вещи Сумеровцам открыты многие знания мира, но цена – лишение возможности связаться с их первым, пропавшим Архонтом – весьма велика. —Как ни странно, оно им к лучшему. — он насмехнулся. — Говорят, у Ирминсуля есть своя воля. И те, кто смог с ним связаться, утверждают, что слышали голос. Он говорил: «Пусть мир забудет меня.» —Пусть мир забудет меня… — тихо прошептала Синьора. —Звучит как желание. Как ты думаешь, первый Дендро Архонт ещё жив? —В этом мире её правда уже нет, но в мире…снов неким образом она всё ещё существует. — Хм… Говорят: пока человека помнят, он продолжает жить. Может оно правда. В таком случае она хочет окончательно исчезнуть. Очень… странное желание. —Её время давно прошло, теперь там новый Архонт, но от того, что её помнят, многие учёные не желают принять её сосуд перерождения. —Даже Архонт смог оставить после себя своё продолжение… Я бы тоже хотела, чтобы мой голос однажды в ком-то повторился. — Синьора шептала еле слышно. Она с грустной улыбкой опустила голову, перелив взгляд на свой живот. Хоть Синьора и Дотторе за столько лет смогли сохранить любовь и счастье в друг друге, иногда девушке не хватало в их жизни одной непостижимой им искорки. Она всегда с умилением смотрела на родителей и их детей, что иногда как две капли воды похожи на папу и маму. Порой в такие моменты она представляла маленькую девочку с голубыми, как у Дотторе, волосами и темпераментным, как у неё, характером. Но это лишь мечты… Дотторе услышал эти тихие слова. Понимая её тоску, он подошёл к девушке и, присев перед ней на колени и положив голову на её ноги, с желанием утешить сказал: —Может всё-таки обратно заведём котёнка. Когда-то ты этого хотела. —Это было бы прекрасно… — мечтая, представила Синьора. — Но… домашним животным тоже надо постоянное внимание. Работа нас часто обязывает уезжать далеко и надолго, и для их коротких жизней это слишком большие разлуки… —Ты права… — признал Дотторе, а после с долей шутки добавил. — А как насчёт попугая? Есть весьма долгоживущие виды. Синьора слегка рассмеялась. Такое экзотическое предложение смогло разбавить грусть. —Мы оба понимаем, что долгожителем он будет до первой нашей зимы. — уже не сдерживая смех, ответила девушка. Теперь не с той грустью Синьора посмотрела на с виду беззаботного Дотторе. Она впустила в его голубые волосы свои пальцы и медленно стала их почёсывать. —Кстати, а что ты делал? — с шуточным предъявлением спросила Синьора. — Меня значит от работы оторвал, а сам уже в чём-то копаешься. —Ха-ха… — он подошёл к столу и взял в руки одно ржавое механическое ядро. — Недавно нашёл ядро от древнего механизма. Думал, смогу его запустить. —Оно не очень похоже на рабочее. — подметила девушка. —Верно. — ответил он беззаботно. — Его активировать я не могу. Синьора с восхищением смотрела на вечный оптимизм Дотторе, ведь за столько лет он очень много раз потерпевал неудачи в своих исследованиях и экспериментах, но, несмотря на это, он с улыбкой на лице продолжает идти вперед. Это стоит многих сил… Девушка с хитрой улыбкой забрала из рук мужчины ядро, и заменила его своими руками. —Сегодня ясная, звездная ночь. Пойдём посмотрим. Они вышли на просторную террасу. Свет звезд, сумерки, теплая погода с легким ветром создали завораживающую и романтическую атмосферу. Как снежинка на ветру, Синьора прокружилась, развивая легкое платье на ней. Её длинные, не собранные как обычно в пучок розы волосы, счастливая и безмятежная улыбка обличили девушку, что видеть мог только Дотторе. Хоть весь мир и видит лишь её маску жестокой леди, она знала, что внутри всегда останется нежной и ранимой девушкой, которая нуждается в сильном человеке рядом с собой, ведь только с ним она может чувствовать себя самой собой. В её мечтательном полёте Синьору поймал Дотторе. Он взял руку своей розы крепким мужским хватом. — Хотелось бы растянуть этот момент. Длиною в вечность. Под покровом ночи они закружились в медленном вальсе. В мгновенье, что прячет дух от всех тревог.«Я не могу тебя спасти, но я сохраню подаренный мираж надежды… до последней минуты тишины.»
«Это неправильно… Нельзя лишать человека права проститься… Нельзя лишать Дотторе этого права… Но я не хочу разбивать этот покой. Он так счастлив. И я…счастлива.»«Прости.»
***
Этой ночью она снова увидела уже осознанный сон. Она поняла, что в мире грёз, потому что попала в…мечты. В предрассветных сумерках она шла вперед на блекнущий свет. Среди холодного тумана девушка резко увидела две человеческие фигуры. Она смело побежала к ним навстречу. Сначала она была уверена, что видит Дотторе и, казалось, себя рядом с ним, но потом, приблизившись к ним в упор, она поняла…рядом с ним маленькая девочка с голубыми волосами. Хрустальная слеза счастья стекла по щеке Синьоры. Она наклонилась к малышке и вытянула ей руку. Девочка с детским ликом протянула маленькую ладошку в ответ. Синьора с воздушной легкостью сжала этот маленький хрусталик. В глазах девушки отражалась вся её мечта стать мамой. Сумерки переродились в рассвет. Синьора поднялась и, не отпуская руку девочки, встала напротив Дотторе. Она хотела прижаться к нему, но теперь её прикосновение прошло насквозь. Счастливая улыбка медленно растворилась на лице девушки. Вдруг она поняла, что лучи солнца проходят сквозь неё. Синьора с дрожью в сердце обернулась и теперь она увидела край пропасти, с которого они все стоят. Это было олицетворение мира, к которому они идут. Только… она поняла, что в этом мире её нет. Она – тень растворившаяся с ночью, незримое движение которой никто не видит. «Ночь растворилась, настал новый день. Тени же… исчезают на рассвете.» Напоследок с самой чистой улыбкой она обернулась к Дотторе и девочке. Это сон, но даже в нём они не видят её. Незримо она положила свою ладонь на щеку мужчины. «Если бы в этом мире правда остался с тобой кто-то вместо меня… тот, в ком будет звучать мой голос…» Она проснулась. Даже с Синьорой бывают сны, после которых, проснувшись, она ещё долго лежит в закрытыми глазами в надеждах удержать эти хрустальные моменты. Глубокая ночь. Рядом крепко спит Дотторе. Синьора с той же чистой улыбкой посмотрела на него. Она аккуратно поцеловала его в лоб и тихо вышла на балкон перевести эмоции. «Луна борется за ночь, но каждый раз на рассвете проигрывает солнцу. Но и каждый раз возвращается на закате. Мне кажется, я забыла что-то важное. Интересно, это возможно — договориться со смертью? Это безнадёжно безумное желание, но я хочу увидеть этот мир на рассвете.» —Я хочу жить! — еле слышно взмолила луну Синьора, внутри же неистово прокричав это. Но луна безлика, она лишь немой свидетель чужих клятв и желаний. Как бы не исчерняла Синьору внутри её ложь, за два месяца она так и не смогла признаться Дотторе. Она уверенно играла выбранную собой роль, порой даже сама забывая всю реальность. Но так ей было легче – хранить покой души двоих. Ближе к осени им пришло письмо, в котором говорился день собрания всех Предвестников и цель: забрать гнозисы семи Богов.